В этот момент заметно сузившиеся глаза головореза наткнулись на худенькую официантку. Не тратя зря времени, Ден в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и, не обращая внимания на то, что девушка как раз расставляла приборы перед посетителями, грубо схватил ее за локоть.
Иди сюда.
Каким-то сторонним слухом Ден уловил какой-то шум позади и понял, что это идут по его душу. Времени на расколачивания больше не было – быстро продемонстрировав оружие, Ден коротко сообщил о цели своего визита. Стремительно побледневшая официантка нерешительно ткнула рукой в нужном направлении, но этого Дену было мало и, грубо пнув перепуганную девушку в спину, головорез велел отвести его прямиком к Церберу. Официантка резво потрусила вперед, и Ден направился следом, слыша краем уха возмущения посетителей.
У нужной двери Ден мигом потерял интерес к девушке и, не спрашивая разрешения, вошел в кабинет. Сергей стоял у окна спиной к головорезу; на звук открывшейся двери не обратил ровным счетом никакого внимания. Дениса всегда выводила из себя эта гребаная самоуверенность, которая так и сквозила во всех поступках Цербера. Однако сейчас, в этот самый момент, терпеть такое поведение смотрящего, чувствовать его отрешенность от всего мира, ловить полное игнорирование своих действий… Это было выше возможностей Якунина.
Но ему не удалось сделать и пары шагов, как дверь вторично распахнулась, теперь уже под напором озлобленных до невозможности охранников; чьи-то руки схватили головореза за плечи. Не глядя, Ден с ходу заехал особо хваткому локтем, но соперников на этот раз было слишком много. Все решил Цербер, который наверняка обрел возможность видеть затылком – головы он так и не повернул.
Все вон, - ледяным тоном отчеканил Сергей.
Сергей Николаевич, этот псих вооружен, он ранил Диму и переполошил посетителей…
Все вон, - еще раз повторил Цербер. – Этот псих – Денис Якунин, вы что, не узнали? Теперь, когда больше никто ничему не удивляется, идите.
Ден брезгливым движением поправил на себе толстовку, за которую его до этого хватали, и направился прямиком к самоуверенному сукиному сыну.
С какой стати ты тревожишь моих людей?
Слушай, ты!.. – хоть ярость после схватки с охраной уже не так сильно затмевала глаза, ее все еще было в избытке. – Ты ведь с самого начала знал обо всем этом, а? Решил меня положить? Снюхался с залетным моржом по имени Игорек и позабыл про того, кто все это время помогал тебе держаться на плаву?!
Ден, очнись. Ты спятивший самомнительный головорез, идеальная машина для убийств, не более того.
Не более?! Хорошо поешь, Сережа, а главное, так складно! Ты смог самоутвердиться за мой счет; я, можно сказать, полгорода перерезал для того, чтобы ты сумел развернуться и устроиться с комфортом. Ты вытащил меня, а я, в свою очередь, помог тебе. Может быть, я и мразь последняя – чего уж тут скрывать? Но я бы никогда не предал того, кто мне верит. Никогда, мудила, понимаешь?!
Цербер вел себя как обычно – надменно, отстраненно, и вместе с тем во всех его движениях сквозило что-то новое. Он был таким, как всегда – и в то же время Денис не узнавал смотрящего. Сергея даже не удивило то, что Якунин откуда-то узнал о появлении неизвестного Игоря и о заговоре, который состряпали сильные мира сего за спиной «спятившего головореза». Цербера, казалось бы, ничего не волновало и не интересовало.
Бесишь! – рявкнул Ден так, как способен был только он. – Ты все время мутил за моей спиной какие-то свои делишки, неизвестно зачем подбивал клинья к моей сестре… Впрочем, как раз очень даже известно, зачем – чтобы ее грохнуть! Только ты мог это сделать так чисто и аккуратно, Цербер. Черт, как же я не подумал об этом раньше…
Вот тут-то Цербер обернулся и смерил Дена таким тяжелым уничижительным взглядом… Но было поздно, Якунин уже сорвался с места и, более не отдавая себе отчета в собственных действиях, набросился на смотрящего. Он действовал так, как привык поступать в рукопашных схватках – умело наносил удары один за другим, надеясь вывести противника из равновесия, однако Якунина ждал сюрприз – Сергей блокировал удары. Дену еще никогда не приходилось проверять навыки рукопашного боя у Цербера, и сейчас, когда это свершилось, головорез смог лично убедиться в том, что смотрящий довольно неплохо подготовлен. Возможно, даже лучше самого Дена – все-таки, Якунина учила улица и ее законы, а Сергей, судя по всему, занимался какими-то серьезными боевыми искусствами. И все же, несмотря на это, Дену удалось достать Цербера правой рукой – удар достиг цели и прошел по скуле. Староват стал смотрящий, давненько не практиковался в умении махать кулаками, вот и начал со временем сдавать позиции.
Впрочем, Ден рано начал об этом думать – Цербер блокировал еще несколько ударов головореза, после чего, устав от этой внезапной мельницы, коротким и точным движением отправил Якунина на пол. Стоит ли говорить о том, что разгоряченный незапланированным спаррингом Ден тут же поднялся и вновь ринулся к противнику? Снова некоторое время происходило то же самое – удар и мгновенный перехват – но в итоге Сергей, по-видимому, реально устав, опять на пару секунд вывел Дениса из строя. Тяжело дыша, навис над своим подопечным и упер правую ладонь ему в грудь.
Ден, хорош. Неужели ты еще не понял? В этой драке не будет победителя и проигравшего; она бессмысленна. Все бессмысленно, абсолютно все. Ни ты, ни я больше ничего не решаем. Теперь мы оба – ты и я – пешки в чужой игре.
Ден отбросил руку Цербера и, поднявшись, неловко привалился к подоконнику. Сергей свалился на шикарный дубовый стул и трясущимися от злости руками достал сигареты. Ден еще никогда не видел смотрящего в таком состоянии – взбешенного, с белым, как мел, лицом, дерганого и… растерянного.
Че ты там несешь? – стараясь прогнать эти нелепые мысли, прикрикнул Ден. – Ни за что не поверю в то, что ты можешь считать себя пешкой, ублюдочный король. Меня – с легкостью, но никак не себя. Ты вновь что-то мутишь, Цербер, и не отнекивайся мне тут!
Провались ко всем чертям, - искренне пожелал Цербер, торопливо чиркнув дорогой серебряной зажигалкой. – Тупой отморозок.
Мы, в отличие от вас, умников, университетов не заканчивали, - оскалился Ден; вспыхнувший огонек из зажигалки Цербера зеркально отразился в безумных глазах.
Сергей помолчал и, закрыв глаза, провел в позе истукана ровно столько времени, пока едкий сигаретный дым полностью не заполнил отравленные легкие. Ден не разговаривал, и это было удивительно, это само по себе пугало кого угодно, кроме Цербера. Смотрящему было глубоко плевать на этого отморозка – мысли его упрямо колесили вокруг того, где сейчас может быть его дочь и почему он не смог защитить ни ее, ни Леру. А Ден и его гневные упреки, его ярость и застилающее глаза безумие были… совсем из другой оперы.
Я не убивал ее, - тихо, но достаточно отчетливо пробормотал Цербер то ли самому себе, то ли все-таки Дену.
Не своими руками, но сделал это ты!
Я не знаю, кто исполнители, но знаю имя заказчика. И это не я, Ден.
Черт, ты, вообще, соображаешь, что она умерла?! – Ден вдруг подскочил и поспешно отвернулся от буравящего взгляда Цербера. – Я… был там, приехал, как только мне сказали мои пацаны. И я видел, как выносят обгоревшие трупы тех, кого я несколько лет упрямо считал своими главными врагами – ее людей. Но не это самое страшное, Цербер, а знаешь, что?
Знаю, - вновь пробормотал Сергей, до хруста сжав собственные пальцы.
Я все боялся понять, что очередное вынесенное тело будет ее. Я смотрел, хотя внутри, там, где, казалось бы, уже давно ничего нет кроме долбанной пустоты, все переворачивалось. Глупо – чему переворачиваться там, где сквозняк? Я видел много трупов, и не все они выглядели… опрятно; как раз наоборот, большинство могло привести в ужас любого нормального человека, но ведь я же псих, а? – Ден криво усмехнулся и повертел в руках какую-то небольшого размера безделушку, стоящую до этого на полке. – Меня никогда не пугала ни смерть, ни эти разложившиеся червяки – трупы, но сегодня… там, когда я загибался от неизвестности, я боялся.
Знаешь, что я почувствовал, когда мне сказали о ее смерти? Когда я сам, воочию, бл*ть, увидел неузнаваемый обгоревший трупак?! Я понял, что умер в тот же момент. Я осознанно принес ей столько зла, и теперь – все оставшееся мне отпущенное время – до самого заката буду расплачиваться за содеянное. Я слишком поздно осознал то, что мог бы сделать все ради нее, все без исключений. А теперь она мертва, ее нет, не существует. Совсем, понимаешь? Мусора сказали, что сработано тихо – сначала пустили какое-то отравляющее вещество, способное за пару минут вырубить даже слона – а после взорвали к чертям собачьим весь дом! Она была в гостиной, ничего не смогла сделать и умерла от того, что легкие разорвало от этой химической дряни!!!
Ден, хватит, - Цербер с силой вцепился побелевшими пальцами в край стола.
Хватит? – с преувеличенным спокойствием повторил Якунин. – Ты считаешь, что уже хватит? Мою сестру убили, а я должен типа… забить?!
Ты ничего не сделаешь.
Сделаю. Я вытрясу всю душу из тебя, а после перейду на твоих дружков – этих, которые с Игорьком. Я всех вас перебью, как мух, потому что вы не имели права забрать у меня сестру!
Ден, - Цербер устало откинулся на спинку стула и посмотрел на своего подопечного. – Не лезь хотя бы некоторое время. Я тебя прошу. Просто замри и дай мне хоть небольшую возможность сохранить жизнь моей дочери. Я не смог уберечь Леру, но если эти твари убьют еще и мою малышку…
***
Вопреки недавним сомнениям Цербер все же выложил перед Денисом всю неприглядную правду о сложившейся в городе обстановке. Как-то так получалось, что, кроме безумного головореза, Сергею не на кого было рассчитывать. Впрочем, нельзя сказать, что в лице Дена смотрящий вдруг обрел недостающую поддержку, нет… Напротив, Денис по-прежнему смотрел на Сергея волком и был готов вцепиться в его глотку незамедлительно, но пока что головорез предпочел впервые в жизни внять голосу разума и прислушаться к Церберу.
Наличие у смотрящего дочери вовсе повергло Дениса в шок – головорез никогда бы не смог подумать, что у Сергея может обнаружиться такой неожиданный сюрприз. Наверное, в каком-то смысле именно опасность, грозящая Алене, так подействовала на Якунина – он, сам не соображая, что делает – предложил Сергею устроить диверсию против их общих врагов, но Цербер тут же отказался. Он в первую очередь беспокоился за свою дочь, она была тем самым крючком, который удерживал смотрящего возле его наблюдателей.
Ожил мобильник Дена; посмотрев на входящий номер, головорез предпочел ответить, так как звонил Юрка. Ворон коротко поинтересовался дальнейшими инструкциями насчет томящегося в подвале Лехи. Ден хотел было дать приказ об устранении сего нежелательного объекта, как вдруг замер на полуслове и старательно включился в мозговой процесс, который подсказывал – что-то он определенно упускает из виду…
Цербер, - не своим голосом позвал Ден, резко оборвав звонок Ворона. – Я, кажется, знаю, где следует искать твою девку…
Глава 17
Лера
Первым делом я выдернула дурацкие медицинские трубочки, которые сковывали движения и не давали даже подняться с постели. Мое общее самочувствие тут же стало еще хуже, чем прежде – меня качнуло, но я вовремя ухватилась за спинку постели и не свалилась назад, в теплые объятия простыней. Осторожно, стараясь дышать размеренно и не допускать резких движений, я поднялась на ноги и сделала пару шагов. Мутит, но в целом это можно пережить – куда хуже будет, если я так и останусь лежать и ждать ненормального Вадика с его грандиозными планами на мою персону.
Дурак! Идиот несчастный! Спасти меня, видите ли, решил… Да лучше бы пристрелил и не мучил дальше этим неимоверно тяжелым ничтожным существованием, которое и жизнью-то теперь трудно назвать. Особенно если вспомнить о «перспективах», которые уготовил мне Вадим на самое ближайшее будущее.
Да, он просто псих, ну а я чем лучше?! Как это до меня раньше не дошло то, что доверенный замыслил нечто глупое и безрассудное, да еще действовал без моего ведома? Мне следовало раскрыть глаза раньше, понять, что Вадик изменился и смотрит на меня другим взглядом, не быть такой тупицей и больше размышлять о делах реальных! Да, да, да, я всего этого не делала, за что и расплачиваюсь теперь сполна. Меня отравили какой-то опасной дрянью, поместили в эту… больницу? Тюрьму? В моем случае эти два разных по своему значению слова сливаются воедино, поэтому без разницы, как обозвать место моего заключения. Вадик что-то болтал насчет своего брата, который является владельцем клиники, а значит, наверняка приставил к моей палате надзирателей. Черт, интересно, он такой же ненормальный, как и мой доверенный? В любом случае, мне стоит как можно быстрее это прояснить.
Я добрела до окна и сквозь сварные решетки попыталась рассмотреть пейзаж снаружи. Та-ак… судя по всему, мы не в городе; скорее, эта идиотская клиника находится в одном из поселков, а может быть, в какой-нибудь деревне или селе… Вот так с ходу трудно определить, тем более, что решетки мешают как следует все разглядеть. Ясно одно – меня держат на втором этаже. Даже если б на окнах не было решеток, не уверена, что смогла бы спуститься вниз посредством окна – все же до альпиниста мне далеко, да и не приходилось мне никогда заниматься подобными вещами. В молодости, помнится, я проворно влезала в окна первых этажей заброшенных домов, но это ведь совсем другое.
На всякий случай я внимательно осмотрела оконные решетки. Итак, установлены вертикально, произведены из круглой арматуры диаметром около 12, а может, и больше, миллиметров. Радует, что ширина между двумя прутьями приличная; если бы вдруг кто-то нерасторопный «позабыл» где-нибудь поблизости болгарку, ножовку по металлу или какой-нибудь приличный резак, то у меня автоматически появился бы маленький шанс… Но я, разумеется, понимаю, что строительным инструментам в этой клинике взяться неоткуда, а значит, нет смысла приглядываться к решеткам. Этот способ побега для меня недоступен.
Подавив в себе стихийный приступ красноречия, грозящий излиться в отменный поток брани, я отлипла от окна и покосилась в сторону двери. Заметила зеркало, на которое не обратила внимания раньше; оценила свой паршивый внешний вид. Господи, неужели ЭТО так мотивирует Вадика, что доверенный без колебаний решил обрубить все концы и подчинить меня своей воле? Да он просто сумасшедший…
Сейчас мне некому было демонстрировать свою красоту, поэтому зеркало недолго пользовалось моим вниманием. Равнодушно пройдя мимо него, я схватилась за дверную ручку и, поколебавшись с пару секунд, осторожно нажала на нее. Я ожидала даже того, что дверь окажется заперта, однако это было не так – очень скоро я смогла высунуться из палаты, и…
Черт. Внушительного вида паренек, вольготно развалившийся на диванчике справа, тут же оторвал взгляд от развернутой газеты и внимательно посмотрел в мою сторону. Мне не надо было иметь сокрушительное логическое мышление для того, чтобы понять – эта глыба мускулов никуда меня не выпустит.
Но отступать, как говорится, уже поздно – позади, впрочем, как и впереди, одна и та же нерадостная перспектива. Кто знает, а вдруг мозгов в этой мордастой черепушке не больше, чем извилин у утки?
Я отважно сделала шаг, во всей красе показываясь в коридоре, и парень тут же среагировал – аккуратно сложил газету и, поднявшись, оказался рядом со мной.
Вернитесь в палату, - сухо посоветовал он мне, нависнув подобно грозовой туче.
Я… Мне… Что-то нехорошо, - я неловко развела руками и с силой закусила губу.
Вернитесь в палату.
Этот робот определенно действует мне на нервы. Кто запрограммировал в его плоский мозг одну-единственную тупую фразу? Сам Вадик или его братец?
Я покачнулась и, с силой вцепившись пальцами в дверной косяк, с видом мученицы плавно осела на пол. Мои глаза закатились, а пальцы очень медленно разжались… Парень опешил – такого он, конечно, не ожидал. И как назло (для него) в коридоре не было видно ни единой души; никто не мог вызвать врача, кроме самого охранника. Осторожно приоткрыв один глаз, так, чтобы он не заметил, я едва не фыркнула, когда увидела растерянное выражение на вытянувшейся физиономии.
Эй, открой глаза, - встревожено позвал меня охранник, опускаясь рядом на корточках и хватая меня за плечи. – Давай, не дури.
Но я, конечно, не собиралась идти ему навстречу и старательно исполняла свою роль. Парень заерзал – он не имел понятия о том, что ему следует делать. С одной стороны, он не мог меня оставить, а с другой – Вадик наверняка шкуру сдерет, если со мной что-нибудь случится. Мне даже стало интересно узнать о том, как же поступит мой охранник.
Он не стал долго расколачиваться, схватил меня на руки и занес обратно в палату. Аккуратно пристроил на кровать, после чего едва ли не бегом выскочил в коридор. Я тут же распахнула глаза и подбежала к двери. Осторожно, стараясь не производить шума, выглянула… В коридоре никого не было видно. Тогда я ужом выскользнула из палаты и, постоянно оглядываясь, тихо побежала по коридору. Где-то совсем рядом услышала знакомый голос своего охранника – он находился в соседней палате и что-то нервно кому-то выговаривал. Послышались шаги, а я, чувствуя, как сердце клокочет где-то в горле, спиной припала к стене рядом с дверью – другого способа скрыться не было, так как они меня непременно заметят.
Дверь распахнулась, остановившись в нескольким миллиметрах от моего замершего тела, из палаты вышли охранник и доктор (по моему предположению), после чего дружно зашагали по направлению к моей «темнице». Отмерев, я осторожно, двигаясь вдоль стены, поспешила в противоположную сторону, туда, где уже видела раскрытую дверь.
Сколько у меня времени? Полминуты, не больше – столько понадобится им, чтобы понять: птичка упорхнула из клетки. Разумеется, я не успею покинуть клинику за это короткое время, но, возможно, мне удастся где-то спрятаться и подождать, пока они не начнут поиски в другом месте… Слабый план, а если уж говорить серьезно, то вовсе пропащий, но… хоть какой.
Я юркнула за дверь и оказалась на лестничной площадке. Теперь у меня было два варианта – идти вниз или вверх. Черт, внизу меня будут искать в первую очередь, но, когда не найдут, то тут же побегут наверх. Таким образом, я сама себя загоню в ловушку, однако выиграю больше времени… для чего?
Сзади послышался топот – черт, они бегут за мной. Их двое – почему сразу не подумала о том, что один ринется вверх, в то время как другой будет рыскать внизу? У меня совсем нет времени… Так и не приняв для себя никакого решения, я, тем не менее, побежала вниз.
На первом этаже врезалась в какую-то клушу в белом халате, которая тут же принялась кричать, как потерпевшая. Черт! Я грубо оттолкнула ее от себя и побежала вперед, более не разбирая дороги, так как сзади к воплям медсестры прибавился басок охранника и невозмутимый призыв остановиться доктора. Очень хотелось развернуться и высказать им все накопившееся… Однако я продолжала нестись по коридору, огибая встречающихся людей, ровно до тех пор, пока не уперлась в чье-то стеноподобное туловище. Я не успела даже вскинуть голову и посмотреть, кто предстал на моем пути в этот раз, как ощутила – мои ноги стремительно теряют опору. Проще говоря, неизвестный без особых усилий схватил меня за шиворот и приподнял над полом, как нашкодившего котенка.
Тут уж и два моих неприятеля подоспели. Охранник тяжело дышал и смотрел на меня с таким гневом, что я непроизвольно дернулась. Второй, в белом халате – доктор – вынужденно улыбался противной ухмылочкой и неодобрительно качал головой. А неопознанная мной масса, в руках которой я находилась, буркнула что-то не слишком приятное, после чего меня вернули на пол. Обернувшись, я смогла лицезреть еще одного охранника, только, в отличие от «моего» тугодума, этот выглядел, как несгибаемая гора.
Марина Ивановна, вам стало нехорошо? – заботливо залебезил доктор, протянув ко мне свои паршивые ручонки с целью подхватить меня под локоть.
Что?! Как ты меня назвал?
По имени и отчеству, - с готовностью ответил доктор. – Вам не понравилось? Простите, вы заставили нас понервничать.
Я вырвала свой локоть из рук заботливого до тошноты доктора, но этот упрямый субъект, точно не замечая, вновь его схватил. И буквально волоком потащил меня наверх. Охранник шел позади – когда я обернулась, то поймала его злой донельзя взгляд. Да, не скажешь, что мы с ним подружились…
У меня не было и малюсенького шанса на побег – черт, это ясно как дважды два. Мне никуда отсюда не деться! Но неужели же моя участь состоит в том, чтобы всю жизнь терпеть ненормального Вадика рядом с собой, не имея возможности вновь когда-нибудь встретиться со своим братом и Сергеем? Нет! Не сейчас, значит, сбегу позже, выжду время, усыплю бдительность, и сбегу. К тому же, Вадик не будет держать меня тут всегда – придет время, и из этой чертовой клиники меня переведут в какое-нибудь другое место, и там уж можно будет строить новые планы…
Меня вновь запихнули в знакомую палату. Снова вырвав свой локоть из цепкой хватки врача, я гордо (как мне показалось) прошествовала к кровати и села, упершись ладонями в матрац. Доктор потер свои противные ручонки и улыбнулся.
Марина Ивановна, если вам что-то будет нужно, то обращайтесь, пожалуйста, ко мне или Ивану, - короткий кивок на дверь. – Не стоит самостоятельно пытаться утолить свои потребности подобным способом. Помните, что мы всегда…
Ты знаешь, как меня зовут? – грубо прервала я и, вспомнив взгляды своего брата, попыталась таким же образом заглянуть в глаза доктора. Тот заерзал.
Конечно, Марина Ивановна…
Хватит дурака валять. Ты знаешь, о чем я говорю.
По его глазам я поняла – конечно, он прекрасно осведомлен о том, кто я такая. Тем не менее он предпочитает разыгрывать передо мной идиотский спектакль и звать именем, которое наверняка придумал Вадик.
Почему меня все время окружают одни сумасшедшие психи?! Чем я заслужила столь повышенное внимание с их стороны?
Вам нельзя нервничать…
Катись отсюда, - сурово заявила я и, более не обращая внимания на раздражающего доктора, легла, подбив под спину подушку.
Тот продолжал нести какую-то приторно любезную чушь, но я старательно делала вид, что не слушаю этого клоуна. В конце концов, этот энтузиаст выдохся и, пожелав мне «приятного отдыха», ретировался с моих глаз.
Где-то через пару часов приперся Вадик.
За это время я, очумев от скуки, успела отнять газету у Ивана, который, конечно же, разозлился, но тем не менее драку из-за паршивого клочка бумаги завязывать не стал. В печатном листке я прочитала о собственной смерти, с гневом полюбовалась на свою фотографию, перенесла несколько приступов ярости подряд… Но к приходу Вадима уже была в относительном спокойствии, но оно по-прежнему грозило сорваться из-за любого неосторожного слова. В том, что неосторожных слов со стороны Вадика сейчас будет много, я не сомневалась, а потому заранее нахмурила брови и сложила руки на груди.
Мой бывший доверенный, видимо, желая добиться моего расположения, притащил огромный букет кроваво-красных роз, который я старательно проигнорировала. Помявшись, Вадик аккуратно пристроил цветы на постели у меня в ногах, а я смерила его таким ненавидящим взглядом, что парень даже отошел на шаг назад. Это его действие, в отличие от всех остальных, мне понравилось – пусть держится как можно дальше.
Как ты? – первым нарушил молчание Вадик.
Нет, он все же не спешил внять голосу разума, потому что приблизился и даже попытался меня обнять, но напоролся на открытое сопротивление. Получив не слишком мощный удар в грудь, он прямо-таки изменился в лице, однако заставил себя улыбнуться и, подвинув шикарный веник, хотел было опустить свою задницу на постель, но я была начеку. Резко долбанула этого придурка чуть ниже спины ногой, вынуждая тут же распрямиться.
Не стоит нарушать пределы моего личного пространства, - осклабившись, посоветовала я.
Чокнутая! – в его голосе прозвучали нотки какой-то детской обиды.
Кто из нас чокнутый – ты, я или твой братец – еще надо выяснить. Чего ты притащился?
Между прочим, о тебе же забочусь, дура!
А я просила об этом?! Меня ты о чем-нибудь спросил?! Что, если я больше хочу умереть, чем терпеть весь этот бред, который ты мне устроил?
Лера, что ты несешь! У тебя была альтернатива – умереть, но я же спас тебе жизнь.
К черту такую жизнь!
Вадик разозлился и принялся нервно измерять шагами и без того небольшое помещение.
Ты не понимаешь, нет… Эти люди давно все решили, от тебя ждали только того момента, когда ты прикончишь своего долбанутого братца! Потому что никто, кроме тебя, не мог бы этого сделать, Лера! Я тоже ждал – такой родственник, как Якунин, мне на хрен не сдался! Я думал, что когда ты убьешь чокнутого ублюдка, то быстренько организую твою гибель и увезу тебя как можно дальше от всего этого кошмара, но… Ты либо не понимаешь, либо не хочешь меня понять. Вбила себе в голову какую-то чушь насчет смотрящего и своего братца, с какого-то перепугу не стала стрелять в тот момент, когда у тебя была такая прекрасная возможность! Черт, да я сам бы тогда продырявил этому гаду его никчемную башку, но ведь рядом со мной стоял слизняк Ворон! Я не мог рисковать нашими с тобой жизнями ради желания убить эту сволочь.
Ему вообще слишком часто везет, ты так не думаешь? Твой чертов братец весьма удачлив, раз до сих пор сохранил свою жизнь. Его столько раз пытались убить – не пересчитать – и тем не менее он все еще жив. Понимаешь теперь, почему вся надежда была на тебя? Ты – единственная, кому он бы позволил себя убить.
Вадик, заткнись, ты меня бесишь.
Правда? Как странно, я же все делаю для того, чтобы ты могла изменить мнение обо мне в лучшую сторону. Знаешь, как давно я схожу по тебе с ума? Можешь мне не верить, но это тянется с того самого дня, как Андрей привел тебя в свой дом. Ты была… - Вадик замолчал, прикрыв глаза – ударился в воспоминания. – Ты была такая хрупкая, такая… маленькая, что у меня поневоле защемило сердце. На тебе была длинная темно-зеленая куртка с таким… объемным капюшоном, выцветшие черные джинсы и короткие ботинки наподобие тех, что так любит носить твой брат. Ты неуверенно посверкивала глазами из-под капюшона, глядела на всех нас диким озлобленным волчонком. Пацаны смеялись такому выбору Андрюхи, а я… плавился, как дурак, от одного твоего взгляда. И в день вашей свадьбы напился, как свинья, и пристал к какой-то незнакомой девчонке, тоже мелкой блондинке. Она чем-то была похожа на тебя, но все же рядом с тобой не стояла.
Заткнись, - бросила я. – Мне не интересно об этом знать.
Послушаешь! – неожиданно рявкнул Вадик. – Столько лет я молча терпел невозможность быть с тобой рядом, сходил с ума от ревности и злости на Андрюху… Черт, да я радовался, как младенец тому, что ты заняла его место и тем самым избавила меня от необходимости постоянно видеть его наглую морду. Я же сразу стал тебя поддерживать, вспомни! Это я настроил пацанов, убедил их в том, что ты с нами, балбесами, на раз справишься. Ведь они поначалу были против твоей кандидатуры, потому что ты женщина, да еще и без криминального опыта. Кем бы ты стала без меня?!
За все эти годы я чего только не делал. Но все – слышишь меня – все было только для тебя. Все было связано лишь с твоим именем, потому что я реально помешался. У меня мозги на тебе свернулись, Лерка, причем напрочь, набекрень… как там еще? Ну, вот. Ты была с Андреем, я видел, сколько страданий приносит тебе этот козел, но терпел свой гнев молча, никоим образом не раскрываясь перед тобой. Вот только сейчас слова лезут наружу, так как их стало слишком много – молчать больше нет сил. Ты душу мне истрепала, но вместе с тем подарила особый вкус к жизни. Я просыпался каждое утро с надеждой, что вновь тебя увижу, а затем мы вместе будем что-то решать, выбивать бабки, наезжать на особо ретивых, отбиваться от чересчур наглых… Вместе с тобой, Лер. Каждый день как каждый миг, потому что твоего общества мне всегда было мало. Ты вечно торопилась к Андрею, а если я пытался тебя задержать, смотрела на меня, как на ненормального. А потом говорила, что доверяешь мне во всех важных вопросах и велела звонить, если возникнут неполадки. Я и звонил – каждую мелочь с тобой обговаривал, хоть и знал, что ты злишься и едва сдерживаешься от того, чтобы не накричать.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |