Тем более не понимаю, чего ты хочешь.
Просто… приходи.
Бросив трубку, я некоторое время сидела молча; пыталась обдумать неожиданный звонок и еще более неожиданное приглашение Цербера. Блин, что задумал этот хитрый сукин сын? Для чего ему понадобилось устраивать этот цирк – хочет посмотреть на мою реакцию? Знает что-то о ситуации между мной и Денисом? Или собирается милостиво прояснить смерть Вика и взрыв моей тачки? Впрочем, последнее – не его забота; он скорее всего намерен поговорить о возможной войне между моими пацанами и отморозками Дена. Вот сейчас прямо в точку. Почти уверена, что обнаружила предмет разговора.
***
Я очень уважаю пунктуальных людей, хотя сама частенько вечно опаздываю. Просто бывают такие ситуации, когда просто-напросто не успеваешь подготовиться или сталкиваешься с какой-нибудь неожиданной проблемой, вследствие чего нарушаешь временные рамки и являешься позже назначенного часа. Мне бы очень не хотелось, чтобы подобное произошло в этот раз, оттого-то собираться я начала задолго до часа икс.
Может быть, я кого-нибудь удивлю, если скажу, что уже черт знает сколько не была в ресторанах. Последний раз я была там вместе с Андреем несколько лет назад; тогда муж уже начинал от меня отдаляться, но по одному ему известным причинам, тем не менее, старался сохранить видимость счастливой семьи и изредка приглашал меня куда-нибудь. Помнится, в тот раз я надела красивое длинное вечернее платье, потому что короткие – увы – мне теперь носить не суждено. Может, кто-то другой на моем месте не стал бы придавать такого большого значения уродливым шрамам, которые остались у меня на вечную память о Денисе, но я, на самом деле, никогда не решусь показать их кому-либо. И дело вовсе не в том, что эти шрамы – жуткое уродство, не в том, что они ставят под сомнение мою красоту, а… Глупо, наверное, но для меня шрамы – это нечто глубоко личное, это вечная память о кошмаре и о человеке, которого я когда-то безумно любила. Их не должен видеть никто, кроме меня. Андрей не в счет – он их, по-моему, даже никогда не замечал.
Андрей – совсем другое дело. А мне сегодня предстоит встреча с Цербером. Само собой разумеется, что этот человек не должен видеть то, что ему не положено. Раньше я любила носить юбки выше колена, но не мини; теперь я могу надеть только длинные юбки или платья. Ни то, ни другое мне, честно говоря, не нравится… Что ж, пожалуй, пришло время для дорогого брючного костюма, который я купила в одну из наших совместных с Андреем поездок в Париж, да так ни разу и не надевала.
К костюму подобрала туфли на шпильках, слегка подкрасила физиономию, а волосы просто расчесала и оставила распущенными по плечам. Понимаю, что как-то простовато для такого местечка, как «Колумбия», но, в конце концов, я туда не развлекаться иду, а обсуждать очень важные насущные проблемы с одним из влиятельнейших людей города. С самим Токаревым, черт возьми.
Лёнчик и Толян, до моего появления что-то живо обсуждавшие, примолкли; в глазах обоих моих мартышек появилась легкая пелена, а я поняла, что, несмотря на самокритику выгляжу, как надо. В «Колумбию» мы отправились втроем, без шофера – за руль сел Лёнчик. Федю же я отпустила на все четыре стороны до самого утра, правда, сперва сказала не шуметь и вообще не высовываться, чтобы избежать ненужных проблем.
Мои громилы на полном серьезе собирались последовать за мной в ресторан, но я развернула их назад и приказала ждать снаружи, пока я не освобожусь. Лёнчик и Толян попробовали обидеться в воззвать к моей совести – типа я препятствую их задаче сохранять мою жизнь – но примолкли, как только я пригрозила им уволить обоих. В общем, охраннички с весьма хмурыми физиономиями остались снаружи, а я, поправив на плече ремешок сумки, вошла внутрь.
Да-а… Я только вошла, но уже сообразила, что в интерьер вложили чертову прорву бабок. Цербер не поскупился; теперь о его ресторане воистину ходят легенды. На входе меня встретил безукоризненно одетый метрдотель и вежливо поинтересовался, заказан ли у меня столик.
Меня ждет господин Токарев, - равнодушным тоном сообщила я улыбчивому мужчине, про себя скривившись фразе «Господин Токарев». Почему-то в моей голове не рифмовались Цербер и его настоящее имя – как будто «господин Токарев» вообще не мог «называться» иначе, кроме как по своему прозвищу.
О-о, - уважительно протянул метрдотель. – Пойдемте, пожалуйста…
Я почему-то думала, что он проведет меня мимо огромного зала к подсобным помещениям, среди которых будет кабинет Цербера, но ошиблась. Мы завернули в зал, где метрдотель, ловко лавируя между шикарных столиков, повел меня внутрь. Цербера я увидела раньше, чем услужливый господин усадил меня напротив хозяина; увидела и, можно сказать, обалдела. До этого я могла лицезреть Цербера дважды – оба раза он выглядел, конечно, эффектно, но был одет в простые джинсы и футболку; сейчас же напротив меня сидел шикарный мужчина в обалденном, можно даже сказать фееричном темном костюме. Я сразу пожалела, что согласилась на встречу в «Колумбии» - лучше бы мы по-прежнему оставались друг для друга каждый за своей привычной маской.
Лера, ты прекрасна, - шутливо развел руками Цербер, как только я с удобством устроилась напротив.
Ты тоже, - не осталась я в долгу.
Цербер оскалился (наверняка этому его обучал Ден) и кивнул на меню.
Закажи что-нибудь.
Для начала давай разберемся, кто платит, - нахально поинтересовалась я, даже не открыв толстую папку.
Лера, ты меня оскорбляешь. Сегодня ты – моя гостья, так что смело выбирай все, что тебе понравится.
Ага. Заметано.
Я сунулась в меню и, мягко говоря, обалдела как от цен, так и от названий. Блин, как это заведение умудряется приносить Церберу огромный доход, если тут сам черт не разберет, что и чем является? Между тем, в том, что ресторан процветает, я не сомневалась – людей в зале было чертовски много, да и, опять же, слухи ходят… Подобное местечко могло бы быть лакомым куском для моей империи, если бы уже не принадлежало смотрящему.
Давай я тебе что-нибудь порекомендую? – милостиво предложил Цербер, по своему обыкновению каким-то образом точно угадав мои мысли.
Лучше я доверюсь своей интуиции и буду уповать на то, что в твоем присутствии меня не отравят, - хмуро бросила я, чувствуя, что весь позитивный настрой куда-то слишком быстро улетучивается.
Об этом не беспокойся, я же обещал, что на моей территории с тобой ничего не может случиться.
Я заказала какую-то непонятную хрень (это было так на самом деле, потому что я понятия не имела, что мне принесут), просто ткнула длинным ногтем в строчки, а официант все записал. Цербер, в отличие от меня, знал все названия наизусть и просто-таки сразил наповал, когда воодушевленно перечислил своему подчиненному всю эту абракадабру. Я все яснее понимала, что Цербер вызывает у меня настороженность, и уже кучу раз успела пожалеть о своем согласии с ним переговорить именно здесь. Мне сейчас так не хватало неброских шмоток, чашки с крепким кофе и уютного дивана в моей гостиной…
Что такое, Лер? Тебе что-то не нравится?
Да, - думаю, он не ожидал такого ответа. – Мне все не нравится, потому что я не могу думать ни о чем, кроме как о том, зачем я здесь. Может, ты прямо скажешь?
Мне импонирует твоя прямолинейность.
По-другому не умею.
Ладно, - с какой-то неохотой кивнул Цербер. – Я хочу знать, что происходит между тобой и Денисом?
Ничего. Ровным счетом ничего.
Что было в прошлом? Почему вы разбежались по разным углам и как так вышло, что вы стали друг другу конкурентами? Ведь вы же долгое время были одним целым…
Я резко поднялась, но Цербер схватил меня за руку; под этим его гипнотическим взглядом я сама не знаю как опустилась на прежнее место.
Я не собираюсь лезть к тебе в душу.
Да?! А что ты сейчас тогда делаешь?!
Пытаюсь понять, что происходит в городе, стараюсь обозначить для себя четкие границы и быть готовым, в случае чего. Ты сама знаешь, какую роль я играю в нашем мире. Я не имею права быть несведущим, потому что это – моя работа, моя задача и моя цель. Я должен всегда и все знать наперед, но сейчас я сам брожу, как слепой котенок, и понять не могу, откуда дует ветер.
Неужели? Я ни за что не поверю, будто тебе ничего неизвестно.
Я не говорил, что мне вообще ничего не известно.
Ты просто морочишь мне голову! – в сердцах заявила я.
Официант поставил передо мной огромную тарелку с… чем-то не особо приятным на первый взгляд, но, надо отдать должное, красиво оформленным. Церберу же принесли блюда намного симпатичнее, хотя это и неудивительно, учитывая, что он все тут знает. Признавать свою ошибку и выглядеть полной дурой не хотелось, поэтому я попыталась представить на месте этой фигни что-то очень вкусное.
Далее Цербер вел себя намного осторожнее, больше не лез с расспросами о моем прошлом, о наших взаимоотношениях с Денисом, не спрашивал, что произошло несколько лет назад… Однако хитрил, конечно, и задавал свои вопросы витиевато, так, чтобы у меня само собой получилось ответить. Впрочем, все его хитрости я пресекала и за все это время ни словом не обмолвилась о том, что интересовало смотрящего.
Но у Цербера имелись и другие тактики; весь вечер он активно пытался меня споить с целью опять-таки развести на разговор, и, надо признать, кое-что ему удавалось. Я уже чувствовала приятное тепло и легкое головокружение, но, к досаде смотрящего, по-прежнему упорно избегала в разговоре тему о своем брате.
Вообще Цербер оказался очень приятным собеседником, что явилось для меня в некотором роде неожиданностью. Если бы не его постоянные хитрости, то вечер вообще можно было бы считать удачным. В его компании я постепенно оставляла все свои сомнения и тревоги, слушала сквозь ненавязчивый шум в ушах его чарующий голос и даже стала видеть в нем очень красивого, умного и эрудированного мужчину. Это вовсе никуда не годилось, поэтому я решила, что лучше вообще закончить эти странные «посиделки».
Думаю, мне пора, - не глядя, нашарила на соседнем стуле свою сумку и за ремешок потянула к себе.
Лера, постой… - Цербер замолчал, должно быть, собираясь с мыслями. – У меня есть одна идея, которая, уверен, тебе понравится.
***
Я говорила, что стараюсь не употреблять алкоголь, но сегодня, похоже, уровень градусов в моей крови значительно превысил норму, иначе почему я с такой легкостью дала свое согласие на это безумие? Словно парочка подростков, скрывающихся от строгих родителей, мы с Цербером покинули ресторан через черный ход так, чтобы не тревожить зря моих обожаемых Лёнчика и Толяна. Смотрящий и сам выглядел раскованнее, чем обычно, что свидетельствовало и о его «подвыпившем» состоянии. Уверена, если бы не алкоголь, то мы с Цербером никогда бы не откололи ничего подобного, я-то уж точно.
Ты что, шутишь? – в изумлении спросила я, окинув взглядом блестящий черный мотоцикл.
Это моя слабость, - Цербер хохотнул и протянул мне шлем. – Надевай.
Я с сомнением покосилась на его шикарный костюм, затем на собственные шмотки… Нет, наш смотрящий, оказывается, точно больной на голову. Ну как, каким образом можно ехать на мотоцикле в таких вещах?!
Слушай, я на это не подписывалась…
Да брось, неужели ты боишься мотоциклов? – с притворным удивлением воскликнул Цербер. – А я-то думал, что ты из тех женщин, которым вообще незнакомо чувство страха.
Что за глупости! – разозлилась я. – Ты всерьез полагаешь, что у меня могут остаться какие-то страхи?
Тогда в чем дело?
Понт – великая вещь, как ни крути. Уже через пару мгновений я, чертыхнувшись, крутила шлем, соображая, как бы половчее его натянуть.
Нужно убрать волосы, - открыл мне бином Ньютона Цербер.
Слова не были расхожи с делом; смотрящий как-то незаметно оказался за моей спиной и сгреб мои волосы вверху в неряшливом подобии хвоста. Парикмахера из него бы не получилось… Я вдруг с удивлением поняла, что вокруг становится как-то слишком жарко, спешно вытащила из сумки заколку и сама сколола волосы на затылке. Цербер помог надеть мне шлем.
Ты никогда не каталась на такой штуке, правда? – скорее, сделал вывод, чем спросил.
Правда, - согласно кивнула я, устраиваясь позади него.
Оказывается, я опасаюсь этих блестящих металлических зверюг – не внушают они мне должной надежды. Прежде, как правильно подметил мой неожиданный на сегодня спутник, я никогда не каталась на байках, хотя просто смотреть на них мне нравилось. Все-таки, есть в них что-то, вызывающее необузданное, дикое желание скорости и кипящего в крови адреналина… Но, чтобы все это испытать, нужно одеться иначе. Вот хоть убейте, а я не могу полностью расслабиться, когда знаю, что на мне этот дорогущий костюм, который, кстати говоря, мне вообще не нравится.
Держись за меня, - посоветовал Цербер, и я послушно обвила руками его за талию.
А дальше… Не было страха, хотя мне всегда казалось, что езда на байке явно не мое; я чувствовала беспечный запах ветра - он бил мне прямо в лицо, заставляя задерживать дыхание от восторга. В тот момент я чувствовала себя легкой невесомой птицей, не тем птенчиком, которого никогда не смогут научить летать, а именно птицей с гордо расправленными крыльями. Я ловила от всего происходящего волны адреналина; казалось, по венам у меня течет не кровь, а сплошной эндорфин.
Байк под нами ревел, словно раненый зверь, и мне безумно нравилась эта песня мотора. Было в ней что-то невероятное, сносящее крышу, хотя с «отъезжающей кровлей» у меня возникли проблемы еще в ресторане Цербера.
Город летел вместе со мной. Это была поистине завораживающая картина – сотни фонарей мелькают перед глазами в бешеном вихре. Лично я потеряла ориентацию в пространстве уже спустя несколько минут; Цербер же очень ловко управлял байком, умудрялся каким-то образом уворачиваться от препятствий и входить в повороты. Мне оставалось только жаться к его крепкой спине и восторгаться происходящим.
Цербер сбросил скорость и остановил байк на площади; здесь, как обычно, несмотря на поздний час было полно народу. Веселые подвыпившие компании, влюбленные парочки, какие-то подозрительного вида молодые парни – наверняка шпана, мелкая группа, такая же, как и та, в состав которой когда-то входили и мы с Денисом.
Цербер помог мне слезть с байка, после чего сел на ближайшую к нам скамейку и достал сигареты с намерением закурить.
Замерзла?
Замерзла – это очень мягко сказано, однако я помотала головой и присела рядом. Цербер опустил на мои плечи свой роскошный пиджак – наверное, пытался добить своим поведением окончательно. Впрочем, зря старался; за этот вечер я успела столько всего о нем узнать, что теперь в голове царит самый настоящий хаос. Путаница в мыслях, да еще и приправленная алкоголем… Где там бродят наркодилеры? Сейчас у всех есть реальный шанс сравнить меня с братом.
Тебе понравилось, Лер?
Здорово, - искренне ответила я, скрестив руки у груди и сжав холодными пальцами мягкую ткань пиджака. – Правда, здорово. Теперь я понимаю твою слабость, Цербер.
Мало кто знает об этом, но иногда, когда все эти дела реально задалбывают, я посылаю все дерьмо к чертовой бабушке, сажусь на байк и гоняю по ночному городу.
В этом что-то есть, - я с легкой тоской посмотрела на свои туфли, которые чудом не слетели во время поездки. – Знаешь, а я ведь сегодня тоже в каком-то смысле послала все навалившееся дерьмо куда подальше; вместо того, чтобы решать свои дела, я сижу здесь, с тобой. Уверена, мои пацаны вряд ли бы это одобрили…
Твои пацаны не должны заботиться о том, как ты проводишь свободное время.
Вся фишка в том, что мне не положено иметь «свободное время». Я теперь всегда должна быть вместе с мальчиками, всегда, понимаешь?
Нет. Уж извини, Лер, но я этого не понимаю и никогда не пойму. Как никогда не смогу принять то, что ты – женщина, а крутишься в жестоком мире, где каждый день кого-нибудь убивают.
То есть, хочешь сказать, что моя персона во главе моих парней тебя не устраивает? – насторожилась я.
Нет, как раз-таки этого я сказать не хочу. Ты прекрасно справляешься со своими ребятами, ты сильная и рассудительная, ты можешь решить очень многое, если вообще не всё…
Тогда в чем дело? В том, что я женщина?
Да. Все дело в том, что ты слишком красивая и слишком хрупкая женщина. Ты не должна всю жизнь провести в окружении опасности, грязи, постоянных разборок… Это не для тебя.
Как ты можешь знать, что для меня, а что нет? – разозлилась я; вечер начинал терять свое очарование.
Я думаю, что не ошибаюсь в своих словах. Я давно за тобой наблюдаю, не слежу, конечно, а так… присматриваю. Ты меня заинтересовала.
Интересно, чем?
Я почувствовала его ладонь на своем предплечье и с удивлением повернулась. Свободной рукой Цербер взял меня за подбородок и внимательно посмотрел в мои глаза. Да-а, скажу я вам… От такого взгляда очень трудно остаться равнодушной.
Ничем. Ты интересна мне, как личность, а в последнее время еще и как просто женщина…
Он мягко коснулся губами моих губ; левую ладонь запустил мне в волосы и плавно притянул ближе – не отстраниться, да у меня и не было, признаться, такой идеи. Этот мужчина умел заинтриговать, и я все отчетливее понимала, что мысли о нем стали с какой-то завидной регулярностью возникать среди всех прочих. В Цербере на первый взгляд сочетались все качества, какими должен обладать мой выдуманный идеал – красивый, но не смазливый, мужественный, сильный, вроде бы надежный… Ростом опять-таки не подкачал, рядом с ним я всегда могу надеть каблуки без страха быть выше. Что там дальше по списку? Имеет власть, состоялся в жизни, сам по себе ярко выраженная (как по мне) личность.
Как бы там ни было, но меня на самом деле тянуло к нему. Когда Цербер предложил мне показать свою квартиру, я, не особо раздумывая, согласилась. Эту ночь мы провели в объятиях друг друга, может, слишком рано, но… Я не видела смысла корчить из себя недотрогу, потому что было обоюдное влечение друг к другу, присутствовала страсть. Рядом со мной находился крышесносный мужчина, а я так невыносимо устала от своих одинаковых, но очень опасных будней…
Денис
Ден!
Чего? – зло поинтересовался головорез, едва повернув голову в сторону заглянувшего Ворона.
Рыжий пропал.
Что это еще значит?
Никто из пацанов не может ему дозвониться, да и здесь он давненько уже не появлялся. Ден, что-то не то, отвечаю.
Денис буркнул себе под нос что-то не слишком цензурное, после чего ловко поднялся и уже через секунду стоял, сунув руки в карманы, напротив растерянного Ворона. Юрка немного попятился назад, но из поля зрения Дена все же не исчез.
Может, бухает? – почесав подбородок, выразил свежую мысль Денис.
Нет, - осторожно опроверг предположение босса Ворон. – Мы знаем все кабаки, где он предпочитает бухать, ни в одном его нет.
Блин, ну что за ушлепок! – с укоризной покачал головой Ден, имея в виду не Ворона, а потерявшегося Рыжего. – Ищите его, где хотите, но, когда найдете, сразу тащите ко мне. Поговорим с ним по душам.
Несмотря на то, что распоряжения были получены, Ворон продолжал мяться на пороге, не решаясь сказать что-то еще. Ден глубоко вздохнул и постарался подумать о чем-то очень светлом, чтобы не сорваться и не стукнуть начавшего его раздражать Юрку.
Слушай, браток, я, в натуре, на золотой слиток похож, или че?! Какого х** просто так расколачиваешься?
Ден, что-то не так, - настойчиво повторил свою недавнюю фразу Ворон. – Не чисто, Ден, я тебе точно говорю.
Что именно, а, дружище?
Ну… знаешь, что Лерке тачку в хлам раздолбали?
Ден замер, кажется, на мгновение даже перестав дышать, и медленно, очень медленно повернулся корпусом в ту сторону, где с местами порванного плаката по-прежнему улыбалась такая знакомая ему девушка. На фотографии она действительно была похожа на ангелочка; впрочем, его эта личина обмануть уже не могла. Было время, когда Дену пришлось на собственной шкуре испытать коварство и предательство этой особы.
Леркину? – криво усмехнувшись, делано спокойным тоном уточнил он, ткнув указательным пальцем в плакат.
Да, Ден, я тебе об этом уже говорил.
И что?! Повторишь еще не раз, если будет нужно, усек? – Ден кивнул головой, приглашая Юрку пройти внутрь комнаты, сам сел в кресло и небрежно положил ладони на подлокотники.
Ворон устроился на диване, напротив босса.
Кто? – коротко поинтересовался Ден.
Откуда мне знать? – искренне изумился Ворон. – Ты не давал приказа узнать, а сами мы лезть не стали. В конце концов, нам не стоит соваться во все это.
Цербер должен знать, пронеслось в голове Дениса. Этот придурок всегда в курсе любых дел, значит, и о взрыве Леркиной тачки кое-что ведает. Но другой вопрос, почему не вмешивается в ситуацию? Может, видит какую-то выгоду для себя? Цербер никогда ничего не делает просто так.
Это могут быть какие-нибудь ее личные враги? – задал он вопрос Ворону.
В глазах Юрки отчетливо читался ответ: «Ты – самый злейший ее личный враг. Другие, даже если есть, ни за что не осмелятся покуситься на жизнь бандерши, как бы она им ни насолила. Потому что ее бойцы отплатят, найдут и очень жестоко отомстят. Это, все-таки, закон криминального мира».
Но вслух Ворон, конечно, не собирался говорить ничего подобного.
Не думаю, - очень лаконично. – Кстати, у Лерки был реальный шанс отправиться на тот свет, но неизвестный подрывник почему-то решил взорвать тачку, когда девки не было внутри.
Какая-нибудь радиоуправляемая х****?
Именно, Ден.
Слушай, Ворон, я думаю, что нам надо поучаствовать в том, что происходит, понимаешь? Смотри, что у нас выходит: кто-то решил избавиться от наших злейших конкурентов, и… Постой-ка… - Ден нахмурился и поднял вверх палец, призывая и без того безмолвного Юрку к молчанию. – Брат, какая-то хрень выходит. Если Лерку могли хлопнуть, но не хлопнули, значит, целью было напугать?
Ага-а, - как-то нечленораздельно промычал Ворон.
Какого хрена ее пугать просто так? Из спортивного интереса?!
Ден, я не знаю.
А ты подумай! Тебе мозги, вообще, для чего нужны? Или их у тебя нет?
Ден, мне кажется, что нам не стоит пока во все это лезть, - осторожно попытался вразумить босса Ворон. – Как бы, в натуре, крайними не остаться.
Ты чего-то путаешь, дружок. Кто вообще может сделать меня крайним? МЕНЯ? – Ден вскочил и поднял обе руки, что выражало одну из степеней его раздражения. Впрочем, парень почти сразу же опустился на место и даже хищно улыбнулся. - Да я тому кишки на х.. намотаю и заставлю на это смотреть! Че я, пацан, что ли?
Ворон лишь пожал плечами, сообразив, что до разума Дена невозможно достучаться. Ну совершенно никак! Он убежден в своей крутости, вседозволенности и неприкосновенности, а потому не желает ничего слушать о том, что кто-то вообще может осмелиться выступить против его «владычества». Ворон точно не знал, но иногда думал о том, что в прошлом боссу пришлось очень много «воевать», чтобы в итоге выбить себе тепленькое местечко под солнцем; тогда-то он и потерял всякий страх и чувство контроля над собой. Он стал… нет, не эгоистом, потому что на себя всегда плевал, отчаянно гробил собственное здоровье, усиленно лез на рожон, не пропускал никаких драк (даже если сцепились вообще какие-то левые придурки, Дену обязательно нужно размять кулаки), иногда, бывало, бесстрашно лез под пули… Да, он безрассудный, их босс, но за это пацаны его и уважают. За то, что творит беспредел назло принятым в обществе правилам поведения и нормам приличия, за то, что никогда не швыряет своих людей в самое пекло, а предпочитает прежде идти сам, за то… Да, у него куча отрицательных черт, да, он жестокий и агрессивный, да, в чем-то абсолютно свихнувшийся ублюдок… Но, в конце концов, к этому все уже привыкли и даже стали считать… нормой. Приняли его, как своего лидера, несмотря на все закидоны и прочее, прочее… Если перечислять, то наверняка можно накатать на целую книгу. И к грубости его привыкли, научились не замечать… Вот только к его непредсказуемым поступкам привыкнуть не смогли, но зато приучились с ними мириться.
Он чокнутый псих и наркоман, но вместе с этим он… как многогранная фигура, всегда разный, очень часто раскрывается с самых неожиданных сторон. И он – гроза, ужас всего города, а им – его людям – очень импонирует принадлежать к его группировке. Потому что всем известно, что они – сила, а все остальные – так, ничего серьезного и уж тем более устрашающего.
Ден отправил Ворона заняться чем-нибудь полезным, к примеру, поискать заблудшего где-то Рыжего, а сам, оставшись в одиночестве, с силой потер ладонями виски. Голова кружилась то ли от всей этой хрени, которую он употребляет, то ли от мыслей, которых после Юркиного прихода стало чересчур много.
Кто-то играет против Лерки. Несколько лет назад Ден, не задумываясь, разобрал бы эту неизвестную мразь на запчасти, а потом заставил бы самостоятельно закапывать, чтобы никому неповадно было трогать его сестру. Однажды он уже убил одного такого умника, так теперь, похоже, выискался какой-то чересчур борзый второй. Но сравнивать это нельзя, потому что сейчас Лерка в свободном плавании, сама на коне и может разобраться со своими обидчиками при помощи балбесов, которые находятся у нее в подчинении. Его опеки над ней больше не существует… Да, все так, все верно, но почему же тогда при одной мысли о грозящей ей опасности у него непроизвольно сжимаются кулаки и темнеют от злобы глаза? Ведь он столько раз искренне желал сестре сдохнуть в мучениях и провалиться из бренного мира прямо в бездну самого кромешного Ада…
Если эту стерву грохнут, а ее лающих шавок разгонят по скотобойням, то ему, Дену, будет просто офигенно! Он станет полноправным хозяином города, подомнет под себя Леркину территорию, захапает в свои владения все ее источники дохода. Это будет самый правильный и логичный финал, если вспомнить о том, что она сделала, как поступила с ним.
А его тогда чудом не грохнули!
Война разгорелась знатная... Полегло много его хороших знакомых, да и со стороны противника были немалые потери… Тогда все разрешил придурок Цербер; вот кто удачно смог использовать разгоревшуюся войну себе во благо. Он вытащил Дениса из тюряги, с его помощью сумел неплохо устроиться, а для подстраховки, видимо, решил держать тогда еще зеленого, однако чертовски бешеного юнца возле себя. Там уж не сплоховал сам Ден; о том, каким образом ему удалось собрать в одну группу выживших и найти новых людей, говорить долго и нудно. Важно другое: если бы Цербер захотел избавиться от своего «подопечного» (а у него б рано или поздно непременно возникло такое желание), то ему пришлось бы здорово попотеть, так как одно дело устранить никому не нужного психованного бывшего зэка, но совсем другое заказать лидера криминальной группировки. Вряд ли Цербер этого не понимал – потому Ден все еще жив.
Головорез машинально потянулся к бутылке вискаря, но вдруг неожиданно для себя самого убрал руку и со стоном мученика откинулся на спину. В бутылке – спасение, защитные ворота от реальности, пропуск в его обожаемый мир пофигизма, но… У него есть одно дельце, которое нужно решить прежде, чем Ден всерьез займется разборкой того дерьма, в котором сейчас, по отзывам пацанов, крутится его сестра. Нужно хотя бы раз попытаться взглянуть на томящуюся в неволе Светку трезвым взглядом.
Что, блин, такого в этой девчонке? Почему она его не отпускает? Почему он до сих пор с ней возится, не подпускает к ней пацанов, мучает, изводит, но тем не менее не торопится убить?
Ден выругался, сообразив, что меньше всего сейчас хочет идти к этой девке для того, чтобы провести операцию без наркоза на собственных мозгах. Но что еще ему остается делать? Девка не может находиться в плену вечно, постепенно резать ее на кусочки, ожидая, пока сдохнет сама, Денис тоже не сможет… Вернее, он-то сможет, конечно, но опять-таки здесь включается эта непонятка с его собственным отношением к Светлане – что он лично хочет с ней сделать, убить или все же сохранить ей жизнь?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |