Выезжайте немедленно в Амбуаз, куда только что прибыли король с королевой. Когда приедете, я объясню вам, чем вы можете нам помочь.
При этом, как мы и говорили, вы совершенно свободны в своем выборе и в своих действиях. Ваше усердие мне слишком дорого, чтобы я мог злоупотребить им. Итак, приезжайте как можно скорее. Вы будете, как и всегда, желанным гостем.
Любящий вас. S. При сем прилагаю пропуск на тот случай, если на дороге вас остановит королевский дозор».
Прочитав письмо, Габриэль встал и, не раздумывая, обратился к кормилице:
– Алоиза, позови ко мне Андре, и пусть седлают серого, а заодно приготовят и дорожную сумку.
– Вы снова уезжаете?
– Да, Алоиза, через два часа отправляюсь в Амбуаз.
Спорить было излишне, и, погрустнев, Алоиза пошла исполнять приказания Габриэля.
Но едва она занялась сборами, как явился другой гонец и пожелал поговорить с глазу на глаз с графом де Монтгомери.
Этот гонец, не в пример первому, вошел скромно и бесшумно и молча подал Габриэлю запечатанное письмо.
Габриэль вздрогнул: он узнал в гонце того человека, который когда-то принес ему от Ла Реноди приглашение на собрание гугенотов на площади Мобер.
Да, да, это был тот же человек, да и печать на письме была та же.
Вот его содержание:
«Друг и брат,
мне не хотелось покидать Париж, не повидавшись с вами, но для этого у меня не хватило времени. Срочные дела вынуждают меня уехать, не пожавши вам руки.
Но мы уверены, что вы с нами, и я знаю, чтó вы за человек. Таких не нужно ни подготавливать, ни убеждать. Достаточно слова. А слово таково: вы можете нам помочь. Приезжайте. Будьте между 10-м и 12-м сего месяца в Нуазэ близ Амбуаза. Там вы найдете нашего доброго и благородного друга де Кастельно. Он вам расскажет о том, что я не могу доверить бумаге.
Заранее оговариваю, что все это вас ни к чему не обязывает и вы имеете полное право остаться в стороне от событий.
Итак, приезжайте в Нуазэ. Там мы свидимся. И если вы даже не примкнете к нам, ваши советы наверняка пригодятся.
Итак, до скорой встречи. Мы рассчитываем на ваше присутствие.
Р. S. Если вам встретятся на пути наши дозоры, запомните: наш пароль по-прежнему «Женева», но отзыв «Жизнь и жертва».
– Я выеду через час, – сказал Габриэль молчаливому посланцу.
Тот поклонился и вышел.
«Что же все это значит? – задумался Габриэль. – Что это значит? Два посланца от двух столь противоположных партий назначают мне свидание чуть ли не в одном и том же месте? Но все равно, все равно! Герцог всемогущ, протестанты гонимы, у меня связи и тут и там. Я должен ехать, а там – что будет, то будет. Но как бы то ни было, предателем я не стану никогда!»
И через час Габриэль в сопровождении Андре пустился в путь.. Убийственное доверие
В замке Амбуаз, в своих покоях, герцог де Гиз оживленно беседовал с высоким, крепко сбитым и энергичным человеком, одетым в мундир капитана стрелков.
– Маршал де Бриссак меня заверил, что я могу положиться на вас, капитан Ришелье.
– Я готов на все, ваша светлость, – ответил Ришелье.
– Тогда я вам поручаю охрану главных ворот замка. Это не значит, конечно, что господа протестанты начнут приступ именно в этом месте. Однако этот пункт имеет важнейшее значение. А посему вы не должны ни впускать, ни выпускать никого без мандата за моей подписью.
– Будет исполнено, ваша светлость. Кстати, какой-то молодой дворянин, назвавшись графом де Монтгомери, только что явился ко мне. У него нет мандата, но есть пропуск, подписанный вами. Он заявил, что прибыл из Парижа. Проводить ли его к вам, как он того просит?
– Да, и незамедлительно! – оживился герцог. – Но погодите, это еще не все. Сегодня в полдень к вашим воротам должен явиться принц Конде, которого мы пригласили сюда. Вы пропустите лишь его одного, но не тех, кого он приведет с собой. Под видом военных почестей постройте ваших солдат. Пусть они зажгут фитили и держат наготове свои аркебузы.
– Будет исполнено, ваша светлость, – отчеканил Ришелье.
– Затем, – продолжал герцог де Гиз, – когда протестанты рванутся вперед и начнется свалка, зорко следите за принцем и, если он сделает хоть движение или на миг поколеблется обнажить против них шпагу, убейте его!
– Сделать это нетрудно. Вот только нелегко простому капитану быть рядом с принцем.
Герцог задумался, потом сказал:
– Великий приор и герцог Омальский будут не спуская глаз следить за ним, и они вам подадут сигнал – тогда вы повинуйтесь.
– Слушаюсь, ваша светлость.
– Вот и хорошо, капитан. Можете идти. Скажите, чтобы графа де Монтгомери немедленно пропустили ко мне.
Капитан Ришелье низко поклонился и вышел. Через минуту герцогу доложили о Габриэле. Тот предстал перед ним бледный, угрюмый, и даже радушный прием первого министра не рассеял его мрачной сосредоточенности.
Недаром, сопоставив зародившиеся у него подозрения с некоторыми высказываниями, которые вырвались у королевских патрулей, Габриэль был близок к познанию истины.
Король, который его помиловал, и партия, к которой он примыкал, вступили в открытую войну.
– Знаете, Габриэль, – обратился к нему герцог, – зачем я вас вызвал?
– Я могу лишь догадываться, но точно не знаю, ваша светлость.
– Протестанты решились на мятеж. Они намереваются напасть на нас здесь, в Амбуазе!
– Это прискорбная и пагубная крайность!
– Нет, друг мой, вы ошибаетесь. Это же великолепный повод, – возразил ему герцог.
– Что вы хотите этим сказать, ваша светлость? – удивился Габриэль.
– Я хочу сказать, что протестанты собираются застать нас врасплох, а мы-то их уже поджидаем! Я хочу сказать, что их замыслы раскрыты, их планы сорваны. И самое главное – что они первые обнажили шпаги и тем самым выдали себя с головой. Они погибли – вот то, что я хотел вам сказать.
– Не может быть! – воскликнул пораженный граф де Монтгомери.
– Теперь судите сами, – продолжал герцог, – знаем ли мы все подробности этой нелепой затеи. Вот послушайте. Шестнадцатого марта они должны соединиться под городом и начать нападение. В карауле у них были свои люди, теперь весь караул сменен. Их друзья должны были им открыть восточные ворота, теперь эти ворота заколочены. Их отряды должны были тайком пробраться по лесным тропам через леса Шато-Реньо, но королевские солдаты захватят их врасплох, и до Амбуаза не дойдет и половины. Мы превосходно осведомлены и подготовились на славу.
– Н-да… замечательно, – повторил потрясенный Габриэль и, не зная, о чем говорить, спросил: – Но кто же вам так точно все рассказал?
– Вот то-то и оно! – засмеялся герцог. – Двое из их стана раскрыли нам их планы – один за плату, другой со страху. Могу признаться: шпионом был тот, кого, может быть, вы знаете, и зовут его маркиз де…
– Молчите! – вскричал Габриэль. – Не называйте мне его имени… Я не должен был спрашивать, вы и так мне слишком много открыли! А честному человеку очень трудно не изобличить предателя!
Удивившись, герцог де Гиз возразил:
– Но мы же питаем к вам, Габриэль, полное доверие!..
– Но зачем вы меня, собственно, вызвали? Об этом вы мне еще не сказали.
– Зачем? – переспросил герцог. – У короля так мало надежных и преданных слуг. Вы из самых надежнейших. Вы поведете отряд на мятежников.
– На мятежников? Невозможно!
– Невозможно? Почему так? – поразился герцог. – Мне непривычно слышать это слово из ваших уст, Габриэль.
– Ваша светлость, – твердо ответил Габриэль, – я приобщился к их учению.
Герцог де Гиз вскочил с места и посмотрел на графа чуть ли не со страхом.
– Да, это так, – с грустной улыбкой подтвердил Габриэль. – Если вам, монсеньор, будет угодно отправить меня на испанцев или на англичан, я не дрогну, не отступлю ни на шаг и с радостью отдам за вас свою жизнь! Но здесь налицо междоусобная война, религиозная война, война против братьев и соотечественников, и тут я отказываюсь, монсеньор. Я хочу сохранить за собой ту свободу, которую вы когда-то мне обещали!
– Вы гугенот! – наконец вырвалось у герцога.
– И притом убежденный. Я принял новое учение и отдал ему свою душу.
– А заодно и шпагу? – с горечью спросил герцог.
– Нет, монсеньор.
– Полно, – возразил герцог, – не станете же вы меня уверять, что ничего не знали о заговоре против короля, который затеяли ваши так называемые братья!
– Именно так, не знал, – резко ответил граф.
– Тогда вам придется им изменить, ибо вы поставлены перед выбором: или – или!
– О герцог! – с упреком отозвался Габриэль.
Герцог с досадой швырнул свой берет на кресло:
– Но как же вы тогда выпутаетесь?
– Как? – холодно, почти сурово переспросил Габриэль. – Очень просто. Я считаю, что ложное положение требует от человека предельной искренности. Когда я примкнул к протестантам, я открыто объявил их вождям, что мои обязательства перед королем, королевой и герцогом де Гизом не позволяют мне сражаться в рядах протестантов. Они знают, что Реформация для меня – лишь вероучение, но не партия. И я оговорил с ними, так же как и с вами, свое полное право на свободу действий. Вот потому, не склоняясь ни на ту, ни на другую сторону, я надеюсь сохранить собственное достоинство и уважение.
Габриэль высказал все это с гордостью и воодушевлением. Герцог, тем временем успокоившись, не мог не подивиться откровенности и благородству своего давнего боевого товарища.
– Странный вы человек, Габриэль, – задумчиво произнес он.
– Почему странный, ваша светлость? Разве только потому, что мои слова никогда не расходятся с делом? О заговоре гугенотов я не подозревал, в этом клянусь. Но могу признаться, что в Париже я получил письмо от одного из них. В нем, так же как и в вашем, не было никаких объяснений, кроме одного пожелания: «Приезжайте». Я предвидел, что могу оказаться перед жестоким выбором, и все-таки явился, ибо не хотел пренебрегать своими обязательствами. Я приехал, чтобы сказать вам: я не могу сражаться против тех, чью веру я разделяю. Я приехал, чтобы сказать им: я не могу сражаться против тех, кто спас мою жизнь.
Герцог де Гиз порывисто протянул руку Габриэлю:
– Я был не прав. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – ведь мне было страшно досадно, что вы, на кого я так рассчитывал, оказались моим противником.
– Противником? Я никогда им не был и никогда им не буду. Я говорил с вами начистоту, но от этого не стал вашим противником. А теперь скажите мне: верите ли вы по-прежнему в мою честность и преданность, хоть я и гугенот?
– Да, Габриэль, несмотря ни на что, я доверяю вам и всегда буду доверять, а в доказательство я даю вам вот это…
Он подошел к столу и подписал какую-то бумагу:
– Вот вам пропуск на выход из Амбуаза в любом направлении. Такого доверия и уважения я бы не оказал, например, принцу Конде.
– Но именно от подобного доверия я, ваша светлость, отказываюсь.
– Но почему? – удивился герцог де Гиз.
– Известно ли вам, ваша светлость, куда я направляюсь после Амбуаза?
– Это ваше личное дело, и я ни о чем вас не спрашиваю.
– Но я-то, я должен вам сказать об этом, – настаивал Габриэль. – Расставшись с вами, монсеньор, я пойду к мятежникам и встречусь с одним из них в Нуазэ…
– В Нуазэ? – прервал его герцог. – Там штаб-квартира Кастельно.
– Да! Вы, монсеньор, прекрасно осведомлены обо всем.
– Но что вы будете делать в Нуазэ, несчастный?
– Ах, вот оно что! Что я буду там делать? Я скажу им: «Вы меня звали – вот я. Но не ждите от меня ничего». Если они меня спросят, что я знаю, что видел в пути, буду молчать; я не смогу даже их предупредить о подстроенной вами ловушке – ваша откровенность лишает меня этого права!.. Поэтому я прошу у вас одной величайшей милости.
– А именно?
– Задержите меня здесь как пленника и спасите меня от страшного тупика. Ведь, выйдя отсюда, я должен буду явиться к обреченным на гибель и в то же время не смогу их спасти…
Герцог де Гиз на мгновение задумался, потом сказал:
– Я не могу вам не доверять. Вот вам пропуск.
Габриэль был совершенно подавлен.
– Тогда окажите мне хоть последнюю милость. Я заклинаю вас всем, что сделал для вашей славы под Мецем, в Италии, в Кале!
– В чем дело? Я сделаю, друг мой, для вас все, что смогу!
– Вы можете это сделать, это ваш долг, монсеньор, потому что вам предстоит биться с французами… Позвольте мне, не разглашая доверенной вами тайны, отговорить их от рокового предприятия…
– Габриэль, остерегитесь! – торжественно сказал герцог де Гиз. – Если вы хоть заикнетесь о наших намерениях и бунтовщики смогут добиться того же результата другим способом, тогда все мы – король, Мария Стюарт и я – погибнем. Учтите это. Можете ли вы честью дворянина поручиться, что ни словом, ни намеком, ни жестом не дадите им знать, что здесь происходит?
– Честью дворянина ручаюсь!
– Тогда идите, – сказал герцог де Гиз. – Уговорите их отказаться от преступного нападения. Я тоже буду счастлив не проливать кровь. Но, если я не ошибаюсь, они слишком слепы и слишком упорны в своей затее, а посему у вас вряд ли что получится. Но пусть так! Идите и сделайте последнюю попытку.
– Благодарю вас, ваша светлость! – поклонившись, ответил Габриэль.
Через четверть часа он уже скакал в Нуазэ.. Честь – в бесчестье!
Барон Кастельно де Шалосс, человек храбрый и поистине благородный, получил от протестантов ответственное поручение: ему предстояло явиться к 16 марта в Нуазэ, к месту сбора всех отрядов. Зная пароль, Габриэль без труда добрался до барона Кастельно.
Было 15 марта. Вечерело. Не позже чем через восемнадцать часов протестанты все будут в сборе, и не позже чем через сутки они ударят на Амбуаз. Ясно было одно: для того чтобы отговорить их от этой затеи, нужно было действовать незамедлительно.
Барон Кастельно прекрасно знал графа де Монтгомери, он неоднократно видел его в Лувре и не раз слышал, как вожди Реформации говорили о нем.
Он вышел ему навстречу и принял его как друга и союзника.
– Вот и вы, граф. По правде говоря, я хоть и надеялся на вас, но не очень-то ждал. Ла Реноди получил от адмирала выговор за свое письмо к вам. Адмирал сказал ему, что он, Ла Реноди, мог поставить вас в известность о наших планах, но уж никак не привлекать к участию в них. Тогда Ла Реноди ответил, что его письмо ни к чему вас не обязывает и предоставляет вам полную независимость.
– Совершенно верно, – подтвердил Габриэль.
– Но тем не менее мы думали, что вы приедете, – продолжал Кастельно, – потому что в послании нашего одержимого барона толком ничего не сказано, и мне придется вам поведать о наших планах и наших упованиях.
И Кастельно рассказал Габриэлю то, что тому уже было известно во всех подробностях от герцога де Гиза. Слушая его, Габриэль с ужасом убеждался, что герцог де Гиз в курсе всех деталей заговора: предатели ничего не забыли, ничего не упустили.
Заговорщики были обречены на гибель.
– Теперь вы знаете все, – закончил Кастельно, – и мне остается задать вам только один-единственный вопрос: намерены ли вы выступить вместе с нами?
– Нет, не могу, – грустно покачал головой Габриэль.
– Прекрасно, – ответил Кастельно, – это не помешает нам быть прежними добрыми друзьями. Я знаю, что вы себе выговорили право не вмешиваться в предстоящие события. Впрочем, это ничего не меняет, ибо мы и без того уверены в победе.
– Уверены? – подчеркнуто спросил Габриэль.
– Совершенно уверены! – ответил барон. – Враг ни о чем не догадывается, и мы захватим его врасплох. Герцог де Гиз убаюкал себя мнимой безопасностью, а у нас, дорогой граф, есть свои люди в Амбуазе, и они-то откроют нам восточные ворота. О, успех обеспечен, поверьте мне!
– Иной раз развязка опрокидывает самые блестящие ожидания, – многозначительно произнес Габриэль.
– Но в данном случае не может быть никаких случайностей, – уверенно заявил Кастельно. – Завтрашний день принесет торжество нашей партии!..
– А… измена? – выдавил из себя Габриэль.
– Измена здесь исключается, – убежденно возразил Кастельно. – В тайну посвящены только руководители… Однако, – перебил он сам себя, – сдается мне, что вы, не имея возможности участвовать в нашем предприятии, просто завидуете нам! Ах вы, завистник!
– Так и есть, я вам завидую, – глухо отозвался Габриэль.
– Вот и я говорю, – рассмеялся барон.
– Скажите, вы хоть мне-то доверяете? – спросил Габриэль.
– Еще бы!
– Тогда хотите получить добрый совет, совет друга?
– Какой именно?
– Откажитесь от намерения завтра захватить Амбуаз. Отправьте немедленно встречных гонцов к тем, кто едет на соединение с вами, и пусть они оповестят их, что план сорван или, во всяком случае, отложен…
– Но почему, почему? – встревожился Кастельно. – Какие у вас основания для этого?
– Боже мой, никаких! – простонал Габриэль. – Можете ли вы мне верить на слово? Я и так сказал больше, чем должен… Окажите мне услугу, друг мой, поверьте мне на слово!
– Послушайте, граф, если я самовольно отменю эту операцию, мне придется отвечать перед Ла Реноди и другими руководителями. Могу ли я сослаться на вас?
– Можете!
– И вы им откроете, почему вы дали такой совет?
– Увы, этого я сделать не могу.
– И вы хотите, чтобы я уступил вашим настояниям? Ведь меня сурово покарают, если я по одному вашему слову разрушу столь заманчивые надежды. Вы, господин де Монтгомери, заслуженно пользуетесь огромным доверием среди нас, но человек – это только человек, он может ошибаться, как бы ни были благородны его намерения. Вы не можете ни раскрыть, ни обосновать свои доводы, а поэтому я должен их оставить без внимания.
– Тогда берегитесь! – сурово молвил Габриэль. – Вы берете на себя всю ответственность за непоправимое!
Тон, которым граф произнес эти слова, поразил Кастельно. Его как будто внезапно осенило:
– Граф де Монтгомери, я, кажется, уловил, в чем истина! Вам доверили, или, может, вы сами узнали тайну, не подлежащую разглашению!.. Вы что-то знаете об исходе нашего предприятия, например, что нас предали? Верно?
– Я этого не говорил! – воскликнул Габриэль.
– Или, возможно, вы видели герцога де Гиза, который, будучи вашим другом, раскрыл перед вами истинное положение вещей?
– В моих словах не было и намека на это, – возразил Габриэль.
– Или, может быть, – заключил Кастельно, – по дороге в Амбуаз вы видели какие-нибудь приготовления, получили какие-либо особо важные сведения? Очевидно, наш заговор раскрыт!
Габриэль пришел в ужас.
– Неужели я в вас заронил эту мысль?
– Нет, граф, вы связаны тайной, я это вижу. Я не прошу у вас точного подтверждения… Но, если я не ошибаюсь, одним движением, взглядом, даже самим молчанием вы все сразу осветите…
В полном смятении Габриэль ничего не ответил. Барон де Кастельно впился глазами в Габриэля.
– Вы и впредь намерены молчать? Что ж, молчите, я все равно вас понимаю и буду действовать сообразно!..
– Как же вы намерены поступить?
– Так, как вы мне и советовали: предупредить Ла Реноди и прочих руководителей, приостановить движение отрядов и объявить всем нашим, что некое лицо, достойное величайшего доверия, объявило мне… мне объявило, что возможно предательство…
Габриэль его перебил:
– Нет, не так! Я ничего вам не объявлял, господин де Кастельно!
Кастельно крепко пожал ему руку и сказал:
– Разве в молчании не может быть и совет и спасение? Если мы сейчас примем меры, это значит…
– Это значит?.. – переспросил Габриэль.
– Что все обернется хорошо для нас и плохо для них… Мы отложим свое предприятие до более благоприятных времен, разоблачим во что бы то ни стало предателей в нашем стане, удвоим предосторожности и в один прекрасный день, когда все будет готово, дерзнем на новую попытку, и уж тогда мы ни за что не провалимся, а восторжествуем! И все это благодаря вам!
– Именно этого-то я и хотел избежать! – вскричал Габриэль, видя, что он на грани невольного предательства. – Господин де Кастельно, вот вам истинная причина моего совета. Я нахожу ваше предприятие порочным и опасным. Нападая первыми на католиков, вы берете на себя всю вину. Из гонимых вы превращаетесь в бунтовщиков. Если вам не по вкусу министры, зачем вам браться за юного короля? Меня берет смертная тоска, когда я думаю об этом! Разве вы не видите, что во имя блага лучше всего отказаться от нечестивой распри! Пусть ваши идеи бьются за вас – истине не нужна кровь! Вот что я хотел вам сказать. Вот почему я молю вас и всех наших братьев воздержаться от этих кровавых междоусобных войн, которые только отдаляют торжество наших идей!
– И вы руководились только этим? – спросил Кастельно.
– Только этим, – глухо ответил Габриэль.
– Благодарю вас, граф, за доброе намерение, – холодно произнес Кастельно, – но я тем не менее должен действовать так, как мне указано вождями Реформации.
Габриэль был бледен и угрюм.
– Итак, вы намерены дать ход роковым событиям?
– Да, граф, – твердо ответил Кастельно, – а сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь, чтобы отдать необходимые распоряжения для предстоящего боя.
Он поклонился Габриэлю и вышел, не ожидая его ответа.. Начало конца
Несмотря ни на что, Габриэль все-таки решил переночевать в замке Нуазэ: пусть гугеноты знают, что он с ними! А кроме того, может быть, утром ему удастся поговорить с каким-нибудь другим начальником, не столь ослепленным в своем упорстве, как Кастельно. Вот бы вернулся Ла Реноди!
Кастельно предоставил ему полную свободу, и теперь не обращал на него ни малейшего внимания. Вечером Габриэль несколько раз сталкивался с ним в коридорах и залах замка, но они не обменялись ни единым словом.
Мучительная ночь длилась бесконечно. Встревоженный Габриэль так и не сомкнул глаз и провел все это время на валу.
Наступило утро. К замку стали подходить небольшие отряды протестантов. К одиннадцати часам подоспел последний отряд. Теперь Кастельно располагал значительными силами.
Но Габриэль не был знаком ни с одним из вновь прибывших начальников.
Ла Реноди дал знать, что пойдет со своими людьми на Амбуаз через леса Шато-Реньо.
Все было готово к выступлению. Капитаны Мазьер и Ронэ, коим надлежало быть в авангарде, уже спускались на площадку перед замком, чтобы построить свои отряды в боевые порядки. Кастельно был доволен.
– Так что же? – обратился он к Габриэлю, прощая ему на радостях вчерашнюю размолвку. – Видите, граф, вы были не правы, все идет как нельзя лучше!
– Подождем! – покачал головой Габриэль.
– Чего же вам еще нужно, недоверчивый вы человек! – улыбнулся Кастельно. – Ведь все явились в указанный срок и привели с собой больше людей, чем обещали. Когда они проходили через свои провинции, их никто не беспокоил, да и сами они никому не внушали ни малейшего беспокойства. Разве это не удача?..
Но речь барона была прервана звуком труб, звоном оружия и какими-то непонятными возгласами, доносившимися со двора. Однако барон был настолько уверен в предстоящем успехе, что даже и не встревожился.
– Извольте, – обратился он к Габриэлю, – бьюсь об заклад, что к нам прибыли новые друзья!
– Точно ли друзья? – переспросил побледневший Габриэль.
– А кому же еще быть? – отвечал Кастельно. – Пойдемте, граф, на галерею и из бойниц взглянем на площадку… Но что это за шум?..
Он увлек Габриэля за собой, но, подойдя к краю стены, испустил какой-то странный сдавленный крик. Оказалось, что шумели не протестанты, а невесть откуда взявшиеся королевские стрелки. И командовал ими не кто иной, как сам Иаков Савойский, герцог Немур!
Пробравшись лесными тропами, королевская кавалерия скрытно подошла к площадке у замка Нуазэ, где строился в боевые порядки авангард мятежников, и без всякого труда завладела их ружьями в козлах.
Мазьеру и Ронэ пришлось сдаться без боя, и, когда Кастельно посмотрел со стены вниз, его солдаты уже протягивали победителям свои шпаги.
Он не поверил своим глазам. Такой поворот событий был для него так неожидан, что он с трудом сознавал происходящее.
Непредвиденный ход герцога Немура, не слишком удививший Габриэля, поверг его тем не менее в такое же отчаяние, что и Кастельно. Так они и стояли, бледные, потрясенные, глядя друг на друга, пока к Кастельно не подскочил какой-то молоденький офицер.
– Ну, что там? – с трудом выговорил барон.
– Господин барон, они овладели подъемным мостом. Мы еле-еле успели закрыть ворота, но они ненадежны, через четверть часа противник будет уж во дворе. Что нам делать: сопротивляться… или начнутся переговоры?.. Мы ждем ваших приказаний.
– Я сейчас к вам приду, – сказал Кастельно.
Он пошел в соседнюю залу, надел кирасу и перевязь со шпагой.
– Что вы будете теперь делать? – грустно спросил у него Габриэль.
– Не знаю, не знаю… – растерянно повторил Кастельно. – Умереть никогда не поздно!
– Это так, – вздохнул Габриэль. – Но почему же вы вчера не поверили мне?
– Да, вы были правы. Вы предвидели то, что случилось. А может, знали наперед?
– Может, и так… – отозвался Габриэль. – Это-то меня и терзает! Поймите, Кастельно, в жизни создаются положения небывалые и ужасные. Ведь я не мог по-настоящему открыться, я связан был рыцарским словом…
– Тогда вам действительно подобало молчать. Я на вашем месте поступил бы так же. Это я, безумец, не сумел вас понять, не догадался, что такой воин, как вы, не стал бы нас уводить от боя без достаточных причин… Но свою ошибку я искуплю, я иду на смерть!
– И я с вами на смерть! – с полным спокойствием произнес Габриэль.
– Вы? Но почему? – воскликнул Кастельно.
– Почему? – переспросил Габриэль. – Да потому, что мне опостылела жизнь, мне стала омерзительна та двойная игра, которую я веду. Но я пойду в бой без оружия, я не буду убивать, но дам убить себя.
– Нет, останьтесь! Я не могу обрекать вас на гибель!
– Э, ведь вы уже обрекли меня вместе с теми, кто укрылся в этом замке. Моя жизнь бесполезней, чем их жизнь.
– Могу ли я поступить иначе, если во имя славы партии обрекаю их на жертву?
– Но разве ваш долг начальника, – перебил его Габриэль, – не в том, чтобы прежде всего спасти людей, которые вам доверены? Погибнуть вместе с ними вы всегда успеете, если спасение несовместимо с честью.
– Так что же вы теперь мне советуете?
– Попробуйте мирно договориться. Если вы будете сопротивляться, вам не избежать разгрома и избиения. Если же вы уступите необходимости, то никто не сможет вас покарать за неисполненное намерение. За намерения не судят и уж никак не карают. Если вы разоружитесь, вы тем самым обезоружите вашего противника.
– Ужасно жаль, что я не послушался вашего первого совета… Но и сейчас я все же колеблюсь… Я не привык отступать.
– Отступает тот, кто продвинулся, – возразил Габриэль. – Из чего это явствует, что вы восстали? Для того чтобы стать преступником, вам нужно сперва обнажить шпагу… Кстати, не могу ли я принести вам пользу? Я не сумел вас спасти вчера, не попытаться ли мне спасти вас сегодня?
– А что вы намерены сделать? – изумился Кастельно.
– Только то, что достойно вас, можете быть спокойны. Я отправлюсь к герцогу Немуру и объявлю ему, что никакого сопротивления не будет, что ворота ему откроют и что вы сдадитесь ему на честное слово. Но надо будет заручиться и его обещанием, что он не будет чинить никакого насилия и что вы сможете лично вручить королю свои просьбы, после чего вам вернут свободу.
– А если он откажет?
– Тогда вина будет уж на его стороне, и пусть ответственность за пролитую кровь падет на его голову.
– Как, по-вашему, – спросил Кастельно, – если бы Ла Реноди был на моем месте, согласился бы он на ваше предложение?
– Всякий рассудительный человек согласился бы на это! – ответил Габриэль.
– Тогда идите!
– Хорошо! – воскликнул Габриэль. – Я надеюсь, что с божьей помощью мне удастся сохранить столько достойных и благородных жизней!
И он бегом спустился вниз, велел открыть ворота и с белым флагом в руке приблизился к герцогу Немуру, который, верхом на коне, окруженный своими солдатами, ждал, что будет – война или мир.
– Я не знаю, узнаёт ли меня ваша светлость, – обратился к нему Габриэль, – я граф де Монтгомери.
– Да, господин де Монтгомери, я узнаю вас, – ответил Иаков Савойский. – Герцог де Гиз предупредил меня, что вы здесь находитесь с его ведома, и просил обращаться с вами по-дружески.
– Такая оговорка могла бы меня очернить в глазах моих несчастных друзей! – горестно покачал головой Габриэль. – Но, как бы то ни было, ваша светлость, я осмелюсь просить вас поговорить со мной наедине.
– Я слушаю вас.
Кастельно, с тревогой следивший из решетчатого окна замка за встречей герцога с Габриэлем, увидел, что они отошли в сторону и о чем-то оживленно беседуют. Потом Иаков Савойский потребовал письменные принадлежности, положил лист бумаги на барабан, быстро набросал несколько строк и передал этот лист Габриэлю. Было видно, что Габриэль горячо благодарит герцога.
Значит, можно было надеяться. Габриэль стремительно бросился обратно в замок и минуту спустя, не говоря ни слова, не успев даже отдышаться, протянул Кастельно следующий документ:
«Я, нижеподписавшийся Иаков Савойский, свидетельствую, что барон де Кастельно и его отряд в замке Нуазэ тотчас после моего прибытия сюда сложили оружие и сдались мне, а посему клянусь своим герцогским словом, честью и спасением своей души, что никакого зла им не учинится, что пятнадцать из них во главе с господином де Кастельно будут мною доставлены целые и невредимые в Амбуаз, где они смогут лично вручить нашему государю свои миролюбивые требования.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |