- Чем он лучше меня? Что в нем такого, чего нет у меня?
- Не знаю. Просто он один для меня, люблю я его.
- Так полюби меня!
- Не могу… не могу!
Андреас сполз на пол, складываясь на коленях тряпичной куклой. Том выбежал в прихожую, на ходу влезая в куртку, не глядя сунул ноги в ботинки и в мгновение ока очутился на улице. Она встретила его темнотой, пронзительным ветром и дождем. Торопясь и спотыкаясь, безуспешно пытаясь нащупать в карманах сигареты, Том шел, наступая в черные лужи, как во мрак, подставляя непогоде грудь в распахнутой куртке. Остановившись в желтом круге фонаря, когда от болезненного хватания ртом холодного воздуха стало нестерпимо жечь в горле, он присел на корточки, завязывая мокрые шнурки и упираясь лбом в колени. Тому было страшно. Он боялся, что Андреас мог что-то сделать с собой после его ухода, и тогда на него опустилось бы нечто, от чего он не смог бы отмыться никогда. Но возвращаться Том не собирался. Уходя – уходи, хотя бы раз он должен последовать этому правилу. Тому было стыдно.
Сидя под желтым фонарем, Том думал, что если он и должен кого-то ненавидеть с полным на то правом – то только себя.
Андреас звонил весь следующий день после их расставания, а затем угомонился, изредка напоминая о себе сообщениями, которые удалялись непрочитанными. Том намеренно создавал вокруг себя вакуум, сведя к минимуму общение с окружающими. Даже Георг, гостиную которого Том основательно оккупировал, не желая возвращаться домой, ходил вокруг на цыпочках как тень, с жалостью и почти отеческим сочувствием глядя на друга.
Стиснув зубы, Том выждал несколько дней, раздраженно заглядывая в зеркало. Он дергался и нервничал, понимая, что чем раньше он поговорит с Бо, тем лучше, но мелочно не хотел радовать того видом своего разбитого лица. Едва опухлости и синева немного опали, он схватился за трубку, лихорадочно ища в списке вызовов номер Джонса. Разговор получился предельно коротким и простым, словно они договаривались о деловой встрече, говорили как партнеры, а не как ненавидящие друг друга соперники. Уже после диалога, отметив это про себя, Том передернул плечами от неприятной дрожи, прошившей тело. Никаких договоров, никаких перемирий, никаких соглашений. Он будет биться в эту стену до тех пор, пока не разобьет либо ее, либо голову.
Встреча была назначена на полдень, у модного ресторана, и впервые за долгое время светило солнце, лениво, вполсилы, даже не пытаясь бороться с обезличившей улицы осенней унылостью. Том приехал ровно в срок и сощурился, вылезая из машины, от слепящего отвыкшие глаза света и от серьезного вида Джонса, поджидающего его. С мрачным и быстро исчезнувшим удовольствием Том увидел на его лице желтизну, расплывшуюся по скуле, и ссадину на переносице. Будь он трезвым, Бо досталось бы сильнее, впрочем, махать кулаками Том не намеревался, пусть и не был уверен, что сможет сдержаться.
- Чего ты хотел? Вспомнил про себя еще что-то такое, чем ты лучше меня, и решил поделиться?
- Не дерзи, парень. В твоем положении лучше сидеть и не высовываться.
- Выкладывай, что у тебя, а там поглядим, что мне делать.
- Я тебя не задержу. Ты, конечно, конченый придурок, но, похоже, Билл тебе все еще дорог. Поэтому я хочу лично кое-что сообщить тебе, чтобы ты не узнавал об этом от третьих лиц.
Том кивнул, сглатывая, и обратился в слух, мусоля про себя неловкую полу-просьбу, полу-молитву стоящему напротив человеку, состоящую всего из трех слов – откажись от Билла. Джонс сунул руки в карманы и выдохнул, с высоты своего роста смотря Тому в глаза.
- Я принял решение переехать в Лос-Анджелес. Планирую там вместе с братом вести ресторанный бизнес.
- Прекрасно. – Том не смог сдержать улыбки. – Скатертью дорога и удачного перелета.
- Спасибо. Но я еще не закончил. Я предложил Биллу переехать со мной.
- Билл не согласится на это.
- Он уже дал мне свое согласие. Несколько дней назад.
Том прикусил язык, на ум пришли слова Билла в машине, которые тогда так хотелось не принимать на веру. Сердце оглушительно застучало, и его бросило в жар. Билл не упрямился, не издевался, насмехаясь над попытками Тома, не набивал себе цену и еще тысячи «не», за которые теперь Том был готов отдать все. Все было куда проще, куда прозаичнее, так, как Билл и говорил с самого начала. И, пожалуй, именно в этот момент Том полностью осознал, что Билл на самом деле собирался забыть его, любыми средствами.
- Да ты врешь, - сказал Том с истеричной уверенностью в голосе. – Билл не может уехать отсюда. У него тут мать вообще-то.
- Ничего, она поедет с нами.
- Да ты врешь! Никуда он не поедет, я не верю.
- Твое дело. Но на твоем месте я бы попросил у него прощения за все, пока не поздно.
- Где он сейчас?
- Лучше не беспокой его в таком состоянии.
- Я спрашиваю, где он? Я тебе не верю, пусть он сам подтвердит, что уезжает.
- Я тебе не скажу. Ты опять доведешь его до слез.
Том бросился вперед, толкая Джонса в грудь и прижимая его к стене здания. Прохожие удивленно оборачивались, замедляя ход.
- Где Билл? – крикнул Том. Бо поджал губы, колеблясь, но всё же ответил:
- Возможно, дома. Но собирался пойти прогуляться.
Том развернулся, не дослушивая, растрепанные брейды больно хлестнули по щекам. Громко хлопнул дверью машины, выругался, не сразу попадая ключом в замок зажигания. Джонс, вышедший на проезжую часть, стремительно уменьшался в боковом зеркале, и Том мысленно попрощался с ним. Неважно, насколько серьезен Бо был в своих намерениях, Том при всей своей неустроенности не собирался уступать ему. В миллионном, ожившем на солнце городе он должен был найти Билла и заставить выслушать себя еще раз. А там, если понадобится, он поползет за ним на коленях на край света и однажды получит прощение, даже если к тому времени от ног останутся одни окровавленные культи.
Улицы неслись за окном смазанным серо-коричневым пятном с темными вкраплениями прохожих и автомобилей, редкими цветными точками вывесок и зонтов. Том смотрел прямо вперед, каким-то шестым или седьмым чувством отчетливо понимая, что не пропустит Билла, едва тот замаячит на горизонте. И спустя несколько минут что-то засигналило в голове, как будто включился неведомый маячок, реагирующий на присутствие Билла. Том припарковался и вышел из машины, оглядываясь.
Билл был в черном, как и большинство прохожих, но Том без труда вычислил его среди остальных. Их разделяла проезжая часть, но Том мог видеть пугающий его стеклянный взгляд Билла и сжатые в полоску синие губы. Растрепанный долговязый блондин маячил перед Биллом, загораживая обзор, наскакивая и кружа вокруг, хватал Билла за воротник и руки, не позволяя уйти. Том перебежал улицу, разворачивая парня к себе и узнавая в нем успевшего поистереться из памяти за несколько дней Андреаса.
- Что происходит? Какого черта?
- Это я у тебя должен спросить! Ты ведь не к нему ушел, он утверждает, что не видел тебя эти дни. Ты нашел себе другого?
Том обернулся – Билл уже был далеко впереди, спеша убраться с глаз долой. Андреас еще цеплялся, что-то говоря, и, кажется, пытался дать пощечину, размахивая перед лицом рукой. Стряхнув его с себя, Том бросился за Биллом, посылая Андреаса туда же, куда и Бо Джонса чуть ранее, отмахнулся от него, услышав свое имя. Догнав Билла, он остановил его, осторожно придерживая за плечо, и едва не взвыл, встречаясь с обреченным, словно покрытым тонкой коркой льда взглядом.
- Все кончено, Том, я уезжаю, - проговорил Билл до того, как Том успел открыть рот.
- Нет, пожалуйста. Давай обсудим это.
- Я уже все решил. Просто отпусти меня.
- Но почему, почему именно Бо?
- Ты знаешь, я говорил. Ребенку нужен заботливый отец.
- Но его отец я!
- Ты будешь видеться с ним.
- Каким образом, если ты бежишь в Америку? Это же побег, Билл, побег от меня!
- Да. Это так. У меня больше нет сил. Мне проще убежать, чем бороться.
- Бороться с чем? Тебе не нужна никакая борьба. Просто признай, что хочешь быть со мной, и начнем все сначала.
Билл замотал головой, делая попытки высвободиться из крепко держащих его рук.
- Я знаю, что был сволочью, каких поискать, - продолжил Том, срываясь на умоляющий шепот. – Во всем, что случилось, виноват один я. Прости меня за это! Но неужели я не заслуживаю хотя бы маленького шанса на исправление?
- Почему ты не хочешь понять, что это бесполезно? Это как начать резать себе руку и остановиться на полпути. Нужно доводить до конца, это единственное, что остается. Мы только будем причинять друг другу боль, пока один из нас не свихнется и не повесится, и, скорее всего, это буду я.
- Этого не случится! Черт возьми, Билл! У нас будет ребенок, мы будем друг у друга, и все будет хорошо. Поверь мне, ты должен мне поверить.
- Я уже верил тебе. Почему я должен переступать через себя снова?
- Потому что я прошу тебя. Я только по-настоящему осознал, что люблю тебя, что у меня будет ребенок, а ты хочешь отнять у меня все это!
- Том. – Билл поднял руку, на мгновение коснувшись обжигающе ледяными пальцами щеки Тома, и плавно выскользнул из ослабевшей хватки. Он медленно отступил назад, делая расстояние между ними непреодолимым. – Мы начнем все заново. С другими людьми и забыв друг друга. Это все, что я могу тебе сказать.
- Ты сам не веришь в то, что говоришь.
Билл развернулся и подошел к такси, стоящему у тротуара. Водитель кивнул ему, приглашая садиться. Том успел вцепиться в дверь, не давая ей закрыться.
- Если ты улетишь, это будет еще большей ошибкой, чем та, которую сделал я!
Билл устало посмотрел на него снизу вверх из салона. Он снова плакал, без всхлипов и рыданий, слезы просто текли сами собой, как живые. Том чувствовал, что по его щекам тоже течет. Что-то рвалось окончательно, громко треща и воя, но Билл продолжал слепо пятиться, растягивая это до предела. Как остановить его, Том не знал.
- Мы поедем? – растерянно спросил водитель, переводя взгляд с одного на другого.
- Да, пожалуйста, заводите.
- Не заводите! Билл, выйди из машины. Ну что мне сделать, скажи?
- Убрать руки и дать мне закрыть дверь.
Том послушался, закрывая глаза ладонями. Такси отъехало, и сквозь пальцы он наблюдал, как оно отдаляется, мигая фарами и останавливаясь на светофоре. Красные цифры на табло отсчитывали секунды до того, как загорится зеленый свет, и машина увезет Билла прочь от него.
На цифре шесть Том выскочил на дорогу, едва не попав под колеса другого автомобиля, и настиг такси. Билл дернулся от стука в окно, испуганно поднося руку ко рту.
- Открой дверь!
- Ты совсем чокнулся? – крикнул водитель, опуская стекло. – Придурок!
- Остановите машину!.. Я его люблю, он любит меня! Мы должны быть вместе, отдайте мне его!
- Парень просит меня ехать, так что отойди, пока тебя не задавили.
Такси тронулось, а Том покорно остался на месте.
- Но мы должны быть вместе. Это естественный ход вещей, - произнес он услышанную где-то фразу, некстати пришедшую на ум. Билл, словно услышав, обернулся и посмотрел на него. Но надежда на то, что машина остановится и Билл вернется, оказалась напрасной.
- Ты меня пугаешь. Том! У тебя глаза бешеные.
Том это знал, не заглядывая в зеркало. В глубине души зарождалось и кралось по телу тихое плотное сумасшествие, ползло по венам сухим острым потоком, забивалось в глотку. Он шатался по комнате, зарываясь пальцами в волосы и скрежеща зубами, как зверь по клетке, прутья которой постепенно раскаливались, становясь смертельной ловушкой. Это не длилось долго, по возвращении к Георгу домой ему банально хотелось умереть, а ближе к вечеру откуда-то пришла паника, с хрустом поедающая все внутри. Билл предсказуемо не брал трубку, но теперь Том готов был лезть на стену от страха за него.
- Так! Ляг и спи! Достал мельтешить.
- Не могу, у меня плохое предчувствие.
- Ты очень сильно расстроился, поэтому так себя чувствуешь. Тебе нужно отдохнуть, иначе ты упадешь и сдохнешь.
- Хорошо бы, я не против.
Георг цокнул языком и встал, ловя Тома и насильно усаживая его на диван.
- Быстро лег.
- Но…
- С ноги или с руки?
- Чего?
- Вырубить тебя.
Том нашел в себе силы улыбнуться.
- Не надо. Ты меня убедил.
Георг похлопал его по плечу и укрыл одеялом, с забавным выражением лица подтыкая его Тому под бок.
- Послушный мальчик. А вообще, если тебя это утешит, то с точки зрения бесконечной вселенной твои проблемы – сущий пустяк.
- О, благодарю тебя. Теперь мне стало гораздо легче.
- Не язви, а то язык отвалится. И чтобы я от тебя ни одного звука не слышал, кроме заливистого храпа. Ты это умеешь, я знаю.
Георг закрыл за собой дверь, оставляя Тома одного в темной комнате. Время от времени по ней пробегали светлые пятна от проезжающих на улице машин, и кроме шороха шин и голых веток, шкрябающих по стеклам снаружи, не раздавалось ни одного звука. Том таращился в потолок, и не думая засыпать. Одному было невыносимо, но просить Георга, собиравшегося завтра рано утром на работу, сидеть с ним всю ночь он постыдился. Тот и так стойко сносил его все время, и Том не представлял себе, как будет расплачиваться за это.
Том закрыл глаза на минуту, а когда открыл, на часах был почти шесть утра, и на улице висел противный серый туман. Спустив ноги с дивана и поднимаясь в сидячее положение, Том согнулся пополам от сильной боли, скрутившей живот. Приступ отступил так же внезапно, как и начался. Осторожно выпрямившись, Том схватил со стола телефон, в сотый раз набирая Билла.
- Алло, - хрипло отозвалась трубка голосом Адрианы. – Том?
- Что-то случилось? - Женщина долго молчала, Том, прижимая телефон к уху плечом, успел натянуть штаны трясущимися руками. – Ну?
- Да. Ночью Биллу стало плохо, и сейчас мы в больнице.
Том замер с рубашкой в руках, глядя на свое отражение в стеклянном журнальном столике. Поверхность не была деформированной или грязной, но отражался он в ней только на две трети, превращаясь в бесформенное пятно к правому боку.
- Что с ним? - Голос был чужой, словно идущий из вне. – С ребенком?
- Доктор сказал, что, скорее всего, беременность замерла. Сердце не прослушивается. – Адриана тяжело вздохнула и добавила: - Не будет у нас малыша, Том.
*****
- Замирание беременности – распространенная проблема, к сожалению, и даже мы зачастую не способны предугадать, когда и почему это может случиться. Я знаю, что Билл, несмотря на все убеждения, так и не смог избавиться от курения и даже позволял себе выпивать. Неудивительно, учитывая сложную обстановку, в которой ему приходилось вынашивать ребенка.
Том бросил на Швайберга косой взгляд через плечо и снова повернулся к Биллу, лежащему на больничной кровати. Тот спал, отвернувшись к стене, закутавшийся в одеяло как в белый кокон. Адриана в дверях вполголоса переговаривалась с доктором, и Тому приходилось стоять рядом, натыкаясь на жесткий взгляд женщины, стоило ему сделать шаг по направлению к кровати.
- Через несколько дней мы проведем повторное обследование, и если диагноз подтвердится, мы Билла прооперируем. Пока ему придется побыть здесь. Это очень угнетает, поэтому не оставляйте его одного.
- А что потом, после операции? – спросил Том, перебив успевшую попрощаться с доктором Адриану. – Если мы снова захотим ребенка, будет у нас шанс его завести?
- Разумеется, шанс есть. Вероятность пусть и не стопроцентная, но весьма высокая. – Швайберг подошел к Тому и положил руку ему на плечо, утешительно улыбаясь. – Вам нужно понять, что это не трагедия и не крест. Так случается и довольно часто, причем даже у тех, у кого все благополучно. А у мужчин - так вообще каждый пятый случай.
- Что мне сказать Биллу, когда он проснется? – Том сглотнул, стараясь не отводить глаза. Во взгляде врача не было осуждения, хотя Том и ждал, что оно вот-вот промелькнет быстрой искрой между добротой и сочувствием.
- Скажи ему, что если он будет хорошим мальчиком и будет прилежно проходить восстановительную терапию, то через год-полтора вы наверняка будете нянчиться с маленьким.
Швайберг вышел, приобняв по дороге Адриану. Том приблизился к Биллу, мельком отмечая пузырек успокоительного на тумбочке, и остановился у изножья кровати. Билл был похож на инопланетянина, посеревший, осунувшийся, вздрагивающий во сне.
- Странно, что у тебя еще хватает наглости спрашивать про нового ребенка, когда этого ты угробил.
- Что я сделал?
- Не прикидывайся дурачком. Ты виноват в случившемся. Если бы не ты и не твоя потаскуха, напавшая на моего сына на улице, Билл бы сюда не попал. Как ты вообще посмел прийти сюда после такого?
Том стиснул зубы и оттянул воротник толстовки, машинально и тщетно – злость душила его изнутри, а не снаружи.
- Я, конечно, виноват, - проговорил он, стараясь не повышать голос. – Но разве я один доводил Билла? По-вашему, вы поступали правильно, подкладывая его под богатого мужика?
- Я лишь хотела счастья своему сыну. А если говорить о том, кто кого куда подкладывал, то первым под богатого мужика Билла подложил ты, когда заподозрил его в измене.
Возразить Тому было нечего, оставалось лишь сверлить безумным взглядом стену напротив себя. Остатки гордости на задворках сознания требовали уйти, хлопнув дверью. Но Билл тихо вздохнул, завозившись, и Том прикрыл глаза, смиряясь. Какими бы жестокими ни были обвинения Адрианы, он собирался терпеть до победного, робко надеясь на то, что однажды ему все будет прощено.
Адриана переступила с ноги на ногу, не дождавшись ответа от притихшего парня.
- Сейчас, когда вас с Биллом больше ничего не связывает, ты должен, наконец, оставить нас в покое. Я пыталась быть понимающей и любезной, но больше не могу. Прошу тебя, уйди.
- Нет. Я уйду тогда, когда этого захочет Билл.
- Он ведь не раз просил тебя, но ты игнорировал все доводы.
- Только тогда, когда я на самом деле стану лишним, я уйду. Сейчас я нужен ему.
- Откуда такая самоуверенность?
- Сердце подсказывает, - улыбнувшись краем губ, ответил Том. Адриана свела брови и помрачнела.
- О, надо же, какое совпадение. Мой бывший муж сказал эту фразу, когда звал меня замуж. А потом сердце подсказало ему бросить меня с двухлетним ребенком на руках без средств к существованию. Ты так похож на него.
- Я не ваш муж. И я устал оправдываться и больше не намерен делать это. – Том потер пальцами глаза. Билл хмурился во сне, и это волновало сильнее ядовитых слов Адрианы. – Хорошо, сейчас я уйду. Но только потому, что Биллу нужен отдых, а вы того гляди начнете визжать и разбудите его.
Том обогнул кровать и склонился над Биллом, касаясь сухими губами его пахнувшей лекарством щеки. Веки Билла задрожали, и он понял, что все это время Билл не спал.
- Я скоро вернусь, - прошептал Том и медленно вышел, шаркая свинцовыми ногами по больничному коридору.
Выйдя из здания больницы, он, спотыкаясь, спустился по ступенькам с крыльца и сел на предпоследней, не обращая внимания на снующих мимо него утренних посетителей и пациентов. Том надеялся, что среди них не найдется сердобольной тетки или старика, непременно захотевших бы узнать, почему он сидит на грязной лестнице под дождем. С самого звонка Адриане, с ее первых слов он мог думать только о самочувствии Билла и мчал на всех парах в больницу, чтобы увидеть именно его. Осознание реального доходило до него только теперь, на улице, и, промокая насквозь, Том сгибался к земле, как будто кто-то сверху опускал на него тяжелое, пузатое от туч небо.
Очередное подъезжающее к тротуару такси скрипнуло тормозами, Том, не поднимая головы, узнал торопливые шаги, приближающиеся к нему. Подняв голову, он сказал, опережая вопросы:
- Мы потеряли ребенка.
Георг закрыл рот, кривя его набок и шумно втягивая воздух через стиснутые зубы.
- Черт, это…
- Я думал, все самое дерьмовое дерьмо со мной уже случилось. Ошибался, вот веселье-то.
Георг болезненно поморщился, сгребая пальцами упавшие на лицо влажные волосы и сжимая их. А затем наклонился, крепко подхватывая Тома под руку и поднимая на ноги, и повел его к припаркованной кое-как у обочины машине. Том послушно брел следом, оглядываясь на окна больничных палат, загоравшиеся друг за другом. Отдав Георгу ключи, он позволил затолкать себя на заднее сиденье, свернулся на нем клубком, подтягивая под себя ноги и утыкаясь лицом в пахнущую мокрой пылью обивку.
Телефон, зазвеневший в кармане, едва они переступили порог квартиры, не унимался минут десять, снова и снова заводя одну и ту же надоевшую мелодию. Георг терпел, переводя нервный взгляд с мигающего всеми цветами радуги аппарата на неподвижного Тома, присохшего к дивану.
- Может, ответишь уже?
- Не хочу. Это Андреас.
- В самом деле? Можно, отвечу я? Давно мечтал ему кое-что сказать. - Том пожал плечами, и Георг вышел с телефоном, плотно прикрывая за собой дверь.
По стеклам барабанило, мелко и часто, как было вчера и будет завтра, и, наверное, будет всегда – так Тому казалось – потому что мир, видимо, перешел в режим вечной осени, поставив переключатель на отметку «дождь, ветер, тоска». И тот, кто опускал небо на плечи, ввинчивал в голову до противности ясные мысли, одну мрачнее другой. О том, что Билл не простит, о том, что все уже кончено, что надо было смириться сразу. Том гнал их от себя, вооружившись своим единственным аргументом – глупой, напуганной, не перестававшей гореть и слабо греющей любовью, жалобными глазами смотрящей на него в ожидании, что кто-то извне будет поддерживать ее маленький огонь. Ничего не оставалось, кроме этой любви, собственные ошибки, большие и не очень, выстроились в ряд перед ней, гордо вышагивая и красуясь, давая рассмотреть себя со всех сторон. Том вяло пошевелился, засовывая руку в карман и доставая из него пару коричневых носочков со снеговиком.
- Ну все, я ему вроде доступно объяснил. Рискнет снова сунуться – сломаю ему пару ребер, если по-хорошему не доходит… Это что у тебя?
- Мне кажется, я могу себе представить, как выглядит моя душа. Это большой красный кусок чего-то такого рыхлого, кровяного, и в нем дыра. И мне хочется в эту дыру еще чем-нибудь потыкать, ножом, например, чтобы она еще больше сделалась.
- Это еще зачем, тыкать-то? Думаешь, тебе станет легче, если ты будешь мучить себя? Кому это нужно?
- Я не знаю, достаточно ли того, что я сейчас чувствую, чтобы искупить мою вину.
- Том, ты преувеличиваешь. Ты напортачил, но не до такой же степени, чтобы подобные речи вести. Разве ты не старался наладить отношения все это время?
- Почему тогда мой ребенок умер?
Георг помолчал, горько глядя на друга.
- Ну и вопросы ты задаешь… Билл плохо заботился о своем здоровье, такой ответ тебя устроит? Или ты ищешь в случившемся особый смысл, адресованный тебе?
- Я не ищу, я его вижу.
- Даже если так, ты не должен взваливать все на себя. Ты не потянешь, старик, ты и сейчас ревешь и даже не замечаешь этого.
Том спрятал лицо в сгибе локтя, сминая в кулаке ставший ненужным подарок.
- Что мы наделали? – простонал он. – Мы же любили друг друга.
- У всех бывает кризис в отношениях, - тихо возразил Георг, неуклюже гладя Тома по спине.
- Надо было просто переждать… этот сраный, дерьмовый, долбанный кризис…
Том долго стоял в коридоре, прячась за полуоткрытой дверью, не решаясь зайти в палату. Мягкий дневной свет, царивший в ней, летал по воздуху, лениво отражаясь от белых стен и пола, делая помещение похожим на уголок из другого измерения. Переступив порог, Том неслышно преодолел бесконечный путь от двери до кровати, и почти стерильная, режущая глаза чистота приносила ему ощутимую боль. А может, виной тому был Билл, лежащий в той же позе, в какой был утром, цветом кожи сливающийся с постельным бельем. Том осторожно присел на край кровати. Волосы Билла были жесткими под ладонью, словно кукольные, и сам он казался ненастоящим, сделанным из глины.
- Кажется, зима наступила для нас раньше времени, - произнес Билл, почти не разлепляя губ. – Понимаешь?
Тому не нужно было переспрашивать, чтобы понять, что имелось в виду – днем внезапно пошел снег, крохотными точками, умирающий на полпути, не долетая до земли. Вместо того чтобы укрывать грязные газоны и дороги, он летел прямо в душу, застывая там холодной, приносящей облегчение корочкой на саднящих швах и рубцах. Опухлость с глаз все еще не спала, голова тупо ныла, отзываясь возмущенным стуком при резких движениях, руки мелко тряслись, и вряд ли он когда-нибудь еще сможет заплакать, если не выплакал за утро все отпущенные ему слезы. А в остальном все воспринималось гораздо легче, и с натяжкой Том мог назвать себя живым.
Билл перекатился на спину и открыл глаза, блестящие тонким слоем дрожащей влаги, неестественно большие и оттого слишком красивые, чтобы смотреть в них было удовольствием. Том смотрел, закусывая изнутри губы, покорно впитывая излучаемую ими печаль.
- Я хотел назвать его Даниэлем, - шмыгая носом и блуждая взглядом по потолку, продолжил Билл. – В честь отца. Он ушел из семьи, когда мне было два, а когда мне исполнилось десять, снова появился. Я общался с ним втайне от мамы. Потому что она запрещала ему видеться со мной из-за его ухода.
- Я знаю. Однажды мы вместе ездили встречать его в аэропорту, помнишь?
- А сегодня утром я услышал, как она сравнила тебя с ним, и понял кое-что. Если ты ведешь себя как мой отец, значит, я веду себя как она. Понял, что не хочу, чтобы мой ребенок ненавидел меня из-за того, что я лишил его тебя. – Билл прижал руки к лицу, и его голос сорвался. – А потом вспомнил, что у меня его больше нет.
Том согнулся, обнимая его за плечи и зарываясь лицом в волосы. Острые локти больно вонзились в грудь, но он прижался крепче, целуя знакомое до боли покрытое родинками плечо через тонкую ткань больничной пижамы.
- Я думал, что мне хуже всех, что только я один страдаю.
- Перестань. Мы попробуем еще раз, доктор Швайберг назначит нам курс лечения, и все будет хорошо.
- Зачем тебе это? Теперь ты можешь быть свободен от меня. Лучше вернись к своему парню.
- А я что сделал, по-твоему? – Том зажмурился, чувствуя, что подушка под лицом все равно намокает. – Тебе только осталось меня простить.
Билл вздохнул и вытащил руки из-под Тома, вцепляясь пальцами в рубашку на его спине.
- Я простил, давно уже. Просто не хотел тебе говорить. Поэтому я теперь гроб, а не мамочка…
- Прекрати говорить глупости. Ты слышал, что сказал Швайберг? – Том навис над Биллом, ласково водя пальцами по его мокрому лицу. - Первый блин комом, мать его. Сами виноваты, но мы же наученные, да? Бросим курить, будем кушать одни овощи и ходить пешком. Я продам машину и куплю велосипед и спиннинг.
- Зачем спиннинг? – шепотом спросил Билл.
- На рыбалку ходить, - с улыбкой ответил Том и добавил, посерьезнев: - Ты ведь вернешься ко мне?
Билл долго молчал, пристально глядя ему в глаза, и тишина заставляла Тома чувствовать себя на пороге отчаяния.
- Я не знаю, Том. Я так вымотался за последнее время. Отношения с тобой – это вечный бой неизвестно за что, а я устал быть сильным.
- Я буду сильным за двоих. Буду сильным для тебя.
Губы Билла дрогнули, поймав тень неуместной улыбки. Том невесомо, трепетно, боясь хоть немного быть настойчивым, поцеловал их, не встречая сопротивления. Билл позволял, но и не отвечал, настороженно дыша, а под ладонью Тома в его груди часто стучало сердце.
- Ты выглядишь таким дураком, когда что-то обещаешь.
- Пусть так. Но ты все равно подумай об этом. Потому что я хочу детей только от тебя.
Выходя из палаты, оставив убаюканного неловкими поглаживаниями и бессвязным бормотанием Билла отдыхать, Том вздрогнул от неожиданности, увидев в противоположном конце коридора смотрящего на него Бо Джонса. Том ощетинился, готовый снова вступить в неравную схватку, но натолкнулся на понимающий и оттого расстроенный и грустный взгляд. И, несмотря на четкую неприязнь к человеку, рискующему забрать из его жизни самое важное, Том смутился, мысленно извиняясь перед ним. Словно прочитав его мысли, Бо выпрямился и, кивнув чему-то своему, развернулся и неспеша пошел к выходу.
Спустя несколько дней Том подъехал к больнице и, выбираясь из машины, замер возле нее. Земля опасно покачнулась, намереваясь уйти из-под ног, и ему пришлось вцепиться вспотевшими руками в открытую дверь. Билл спускался по лестнице, а рядом, поддерживая под локоть, шел Бо с его вещами в руках. Увидев Тома, Билл подарил ему долгий непонятный взгляд, а затем повернулся к Бо, что-то ему говоря. Том заставил себя расцепить пальцы и шагнул по направлению к машине Джонса с дикой, но уверенной мыслью броситься под ее колеса, если это остановит решившего уехать с другим Билла. Но Билл, обнявшись с Бо и почти исчезая в его объятиях, забрал свою сумку и пакет и приблизился к скрипящему зубами Тому.
- Поехали?
- Да.
Том проследил за Биллом, садящимся в его машину, кинул последний предупреждающий взгляд на Джонса и нырнул в салон, блокируя двери и спешно заводя мотор. Билл фыркнул, вернувшийся в привычный режим ехидной недотроги, каким был раньше, до того, как изменился настолько, что эти изменения проступали через маску на его лице как невидимые знаки на бумаге. Том уже знал его другим и любил иначе, оттого и запасался терпением как водой, чтобы точить этот камень, пока он не расколется.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |