Записки об уходе, Ф.Найтингейл. 5 страница

Принимая во внимание все вышесказанное, мы приходим к заключению, что при хорошо устроенной вентиляции, действующей днем и ночью, самым лучшим способом покрывания стен является масляная окраска; при недостаточной же вентиляции лучше всего оштукатуренные и выкрашенные безвредной клеевой краской стены. Обои лакированные имеют такое же действие, как масляная краска, т.е. задерживают обмен воздуха через стены; обои, не покрытые лаком, являются гнездилищем всевозможных вредных испарений, грязи и заразных веществ; микроскопические исследования показа- ли, что в старых обоях и в засохшем клейстере кишат мириады болезнетворных грибков и микробов.

Что касается покрывания стен растворимым стеклом, глазурованными изразцами или цементом, то это пригодно только для не- жилых подвальных помещений с целью предохранить их от сырости, например для погребов.

Причины загрязнения комнат следующие:

1. Проникновение снаружи через стены испорченного воздуха, в особенности в домах, стоящих вблизи фабрик, а также со двора, где зловредные испарения (миазмы) выделяются из помойных и выгребных ям, из мусора и уличной грязи, из сараев и конюшен.

В последнее время вошло в моду покрывать и снаружи стены домов масляной краской. В смысле чистоплотности и прочности этот способ прекрасен; но, задерживая проникновение в жилища зловредных газов, масляная краска, повторяем, задерживает и проникновение чистого воздуха, следовательно устраняет вентиляцию через стены. Только при безукоризненно устроенной искусственной вентиляции допустимо окрашивание домовых стен снаружи масляной краской.

2. Воздух портится в самой комнате преимущественно от пыли, которая, как было упомянуто выше, почти во всех домах только вздымается и разносится, но не удаляется. Ввиду этого весьма желательно, чтобы в комнате больного было как можно меньше выступов, карнизов, консолей и т.п., в особенности в таких местах, которые нельзя достать руками, потому что здесь накопляется пыль в громадном количестве. Затем испарения обитателей и их дыхание также являются источниками порчи комнатного воздуха; они проникают также в мебель, ковры, занавеси и пр., так что если все эти вещи не подвергаются основательной чистке, то становятся, в свою очередь, источниками порчи воздуха, даже при соблюдении всевозможной чистоты во всех других отношениях. Все неполированные и нелакированные вещи являются также очагами развития гниющих веществ и потому портят воздух; так, обойные краски и клейстер, хотя и медленно, но все же разлагаются (гниют) и выделяют вредные испарения; иногда гнилостные и даже ядовитые вещества (напри- мер, мышьяк) встречаются в пыли, которая сметается с обоев. Наконец, от ламп и печей воздух также портится продуктами горения— углекислотой, копотью, дымом и пр.

3. Полы и ковры всегда загрязняются уличной грязью, заносимой в комнаты на подошвах сапог. Грязь же эта, в особенности в городах, содержит массу зловредных веществ, которые могут служить источниками заражения людей и во всяком случае — порчи воздуха.

Что касается наружного воздуха, то в городах он может быть очищаем только санитарно-полицейскими мерами: тщательным поливанием улиц, удалением грязи и пр. Фабричный дым также может быть уничтожен особыми аппаратами, которые сжигают его; к сожалению эти аппараты еще не получили всеобщего распространения и существуют лишь на очень немногих фабриках.

Весьма немногие, даже вполне образованные, люди не имеют вполне точного представления о том, до какой степени важно соблюдение самой строгой опрятности и чистоплотности в комнате больного. В самых богатых домах можно встретить дымящие печи и камины, пыльную мебель, раз в год выколачиваемые ковры, ночные сосуды, опорожняемые лишь раз в сутки, и пр. В этом отношении больничная обстановка несравненно лучше и больше содействует выздоровлению и правильному ходу болезни.

Здоровые всегда забывают, что то, для них является лишь "неприятным", для больных прямо вредно и опасно. Здоровый пребывает в одной и той же комнате никак не дольше 8 часов в сутки и к тому же он сейчас же может принять меры к устранению того, что ему мешает, может разгуливать, менять позы и пр. Больной же, прикованный к своей постели, не в состоянии изменить ни воздуха, которым он дышит, ни света, не может прекратить шума, дыма и устранить все, что его стесняет.

По отношению к больным правило — "человек должен с покорностью нести свой крест" является жестокостью. Напротив, все окружающие должны содействовать тому, чтобы облегчить его страдания и устранить все, что может содействовать ухудшению его беспомощного состояния.

Глава 11. 0 чистоплотности

Под словом "опрятность" мы разумели соблюдение чистоты в жилищах, под словом же "чистоплотность" мы понимаем соблюдение чистоты тела. В сущности чистоплотность сводится к уходу за кожей.

Уход за кожей при большинстве болезней, особенно детских, является делом первостепенной важности. Кожные испарения дают осадок, который остается на коже; эта грязь разлагается и, накопляясь, может вызвать не только прыщи и прочие кожные заболевания, но и весьма серьезные внутренние болезни. Кроме того, кожная грязь закупоривает поры (мельчайшие отверстия) кожи и задерживает таким образом испарину, удалением которой из тела очищается кровь. Кожная грязь должна быть удаляема мытьем и сменой белья, так как белье вбирает в себя испарения и в нем также образуются осадки в виде грязи.

Нечистоплотность может иметь самые гибельные последствия для больного, она равносильна медленному яду. Если в деревнях так велика смертность, особенно среди детей, то это объясняется главным образом несоблюдением самых элементарных (простейших) гигиенических правил, из числа коих правило "Будь чистоплотен" стоит на первом месте.

Боязнь воды развита в сельском населении больше, чем в городском, среди бедных больше, чем среди богатых. Низшие сословия вообще мало обращают внимание на белье, мытье рук и ног; изредка посещая баню, они считают свой долг по отношению к собственному телу исполненным. Достаточно вспомнить об опорках и портянках крестьян. Впрочем, небрежным отношением к ногам, в особенности у детей, грешат иногда и весьма зажиточные и образованные семьи.

У постели больного можно наглядно убедиться в том, какое приятное и освежающее чувство испытывает человек после мытья. Нужно помнить, что это чувство имеет гораздо более глубокие причины, чем обыкновенно думают. Оно служит признаком подъема жизненных сил вследствие удаления того, что мешало им раз- вернуться. Поэтому на мытье и купание больного отнюдь не следует смотреть как на нечто второстепенное, что можно совершить "не сегодня-завтра".

В благоустроенных больницах на уход за кожею больных обращают самое серьезное внимание, но при домашнем уходе весьма часто допускают самые грубые промахи в этом отношении.

Насколько необходимо удалять из окружающей больного атмосферы испарения его кожи и продукты дыхания, другими словами, насколько необходимо поддерживать вентиляцию в комнате больного, настолько же необходимо предохранять поры его кожи от вся- кого засорения. Вентиляция и чистоплотность — родные сестры, они преследуют одну и ту же цель — быстро удалять вредные для организма вещества.

При уходе за кожей нужно обращать внимание на то, чтобы сразу не обнажать слишком большие ее участки, потому что охлаждение ее имеет следствием прекращение ее деятельности и, следовательно, одно зло было бы заменено другим.

Говорить о всех способах ухода за кожею при различных болезненных состояниях было бы бесполезно, потому что каждый данный случай требует своего способа ухода, который выбирает врач. Ввиду этого ограничимся самыми общими замечаниями.

Если кожа больного жесткая, грубая, нужно употреблять как можно больше мыла при мытье. В других случаях, когда кожа слишком нежна, совсем избегают мыла и ограничиваются обтиранием кожи губкою, смоченною в теплой воде, а затем вытирают больного досуха нагретым полотенцем.

Чтобы составить правильное представление о значении обмывания, достаточно сравнить грязь, получаемую при обмывании холодной водой без мыла, холодной водой с мылом и теплой водой с мылом: в первом случае вода лишь слегка помутнеет, во втором помутнение будет значительнее, в третьем она сделается уже совершенно грязною. Если подержать руку над парами горячей воды и затем хорошенько обтереть ее полотенцем, то с нее слезут чешуйки загрязненной кожи, так что в русской паровой бане человек подвергается настоящему линянию. Этим доказывается, что простым увлажнением нельзя надлежащим образом очистить кожу и что необходимо присоединить к нему нагревание и трение. Убедиться в этом очень легко: вымыв руки в холодной воде с мылом, возьмите чистый носовой платок, смочите его в теплой воде с примесью спирта и потрите им руки; окажется, что, несмотря на предварительное мытье, на нем осядет еще весьма заметное количество грязи. Этот способ очищения кожи гораздо совершеннее обыкновенных обмываний и купаний, и потому отговорка, что больного нельзя купать, не выдерживает критики, когда речь идет о чистоплотности.

Употребление при мытье больших количеств воды не только содействует лучшему очищению кожи, но и смягчает ее, вследствие чего поры ее расширяются и кожные испарения находят более свободный выход наружу. Чистая вода для кожи столь же необходима, как свежий воздух для легких; при этом лишь нужно обращать внимание на то, чтобы вода не была жесткою, т.е. не содержала бы слишком много известковых и иных солей, потому что при употреблении та- кой воды для мытья кожа грубеет; кроме того, при некоторых болезнях кожа становится особенно чувствительной к раздражению, и жесткая вода может иметь на нее неприятное действие. Такую воду никоим образом не следует также употреблять для промывания ран. За отсутствием другой воды нужно прибегнуть к кипячению или употреблению дождевой воды. Жесткая вода в соединении с мылом может даже разрушительно подействовать на кожу, хотя мыло с трудом растворяется в такой воде.

Для приготовления чая и других напитков, а также для варки овощей, приготовления лекарственных веществ тоже следует употреблять только мягкую воду, т.е. содержащую мало солей.

Глава 12. 0 людских советах и толках

Эту главу мы начнем выпиской из дневника больного: "Чего только мне не советуют люди! Все, которые посещают меня — мужчины, женщины и даже дети, считают священною обязанностью дать мне тот или другой совет. Для чего? Это им одним известно. Если бы я последовал всем мне даваемым советам, то мне пришлось бы объездить все курорты (лечебные местности с минеральными водами) Европы, исполнять все роды гимнастических упражнений, прибегать к массажу и пользоваться всеми укрепляющими средствами, какие только имеются в аптеках, тогда как люди компетентные, а именно врачи, запретили мне всякие усиленные движения, всякие путешествия и прописали строжайшую диету. Люди, считающие себя вправе совершенно свободно толковать о медицине, не имея о ней никакого понятия, наверно обиделись бы, если бы, будучи врачами, заметили, что их пациенты следуют внушениям посторонних. Они при том забывают правило: "У семи нянек дитя без глазу".

Другой обычай, также чрезвычайно вредный, по нашему мнению, состоит в том, что друзья, знакомые, родственники и люди, окружающие больного, считают своим долгом умалять опасность, угрожающую последнему, с целью успокоить его, утешить и поддержать в нем бодрость духа. Врачи, наоборот, в настоящее время нередко впадают в противоположную крайность и не скрывают горькой истины от больных, в особенности от больных из образованных сословий. Есть также как врачи, так и пациенты, которые смотрят слишком мрачно на дело; первые преувеличивают опасность и считают чуть не каждую болезнь, при которой имеется налицо органическое повреждение, смертельною; вторые же, узнав о том, что их болезнь серьезна, считают себя безнадежно погибшими. Имея дело с такими пациентами, врачи поступят очень неблагоразумно, если даже и заикнутся о какой-либо опасности.

Иногда врачам нужно быть осторожными не только со взрослыми больными, но и с больными детьми; никогда также не следует открывать горькой истины сиделкам, потому что последние при этом расстраиваются, что никоим образом не вяжется с рациональным уходом, всегда требующим обдуманности и хладнокровия. В особенности при уходе за детьми малейший промах может иметь самые роковые последствия. К тому же в детских болезнях никогда нельзя предсказать исход с особенною точностью, так как в детском организме иногда совершаются положительно чудеса.

Заметим вообще, что добрые друзья, посещающие больного, даже врачи, но не пользующие его, делают большую ошибку, когда высказывают свое мнение о том, что болезнь серьезна, и что на их взгляд следовало бы принять такие-то и такие-то меры. Посторонний врач, не говоря уже о людях, совершенно не сведущих в медицине, а знакомых с нею только понаслышке, никогда не может иметь столь определенного понятия о данной болезни, как врач, постоянно пользующий больного, в особенности врач домашний, близко изучавший в течение многих лет организм больного, все его слабые стороны и потому только и компетентный при оценке угрожающей ему опасности.

Конечно, весьма возможно, что и такой врач ошибется, но во всяком случае вероятность ошибки здесь гораздо меньше; суждения же и советы посторонних могут лишь сбить с толку окружающих и вызвать недоверие больного к избранному пользующим врачом способу лечения. В большинстве случаев эти добрые советы имеют благую цель — успокоить больного; но в действительности достигается совершенно обратное, и вместо того, чтобы успокоиться, больной начинает волноваться, что во всяком случае чрезвычайно вредно.

Совершенно другое дело, если успокоение исходит от врача, пользующего больного, или от акушерки, принимающей роды. Подобное успокоение, даже если оно не искренно, всегда имеет благотворное влияние, потому что к этим лицам больной относится с доверием и, да- же сознавая угрожающую ему опасность, все-таки рад слышать успокоительное слово. Конечно, это не относится к ипохондрикам (людям, вечно считающим себя больными и приписывающим себе всевозможные смертельные болезни), которые очень не любят, когда их успокаивают, и, напротив, очень довольны, когда их считают опасно больными.

Существует также немало больных, крайне легковерных, которые придают значение болтовне первого встречного. У таких больных сплошь и рядом случается, что спустя 10 минут после того, как при содействии врача были сделаны те или иные распоряжения, относящиеся к уходу, все вдруг меняется. Что же оказывается? Оказывается, что больного посетил старинный приятель, школьный товарищ или вообще добрый друг, наговоривший с три короба и убедивший больного в том, что как избранный врачом способ лечения, так и установленная диета и вообще весь уход, — все это совершенно неправильно, а что нужно сделать то-то и то-то и тогда все будет ладно. Иногда подобною легкомысленною болтовнею рушится весь план лечения и всем троим — больному, врачу и сиделке — причине- но сильнейшее беспокойство. В результате, конечно, пострадает только больной, а добрый приятель вполне доволен собою и глубоко убежден, что исполнил товарищеский долг.

Весьма нередко также благодаря "добрым советам" друзей больные, еще никем не пользуемые, обращаются за помощью не к серьезным врачам, но к шарлатанам, к которым многие лица вообще по совершенно необъяснимым причинам питают больше доверия, что этим господам отлично известно. Люди рискуют здоровьем и жизнью, но тем не менее делают столь непростительные промахи. Объясняется это невежеством, легковерием, а также сокровенным убеждением, что на свете существуют чудеса. Кому не случалось слышать следующие рассуждения: "Я лечился у лучших врачей и совершенно напрасно потратил время и деньги. Они уже приговорили меня к смерти, но вот господин А посоветовал мне обратиться к гомеопату — и в 2 недели я был совершенно здоров." Допустим, что рассказывающий не лжет, что все так и было, но что это доказывает? Отнюдь не чудодейственную силу гомеопатии, но лишь чудодейственную силу веры в нее. В таких случаях, если только они не вымышлены, исцеление следует приписать духовному самовнушению, которое произвело могучее действие на организм. Но было бы совершенно безрассудно обобщать подобные случаи, а еще безрассуднее сбивать ими с толку больных и ухаживающих за ними.

Также весьма пагубны для больного легкомысленные советы добрых знакомых и друзей прекратить то или другое занятие, обратиться к другому врачу, переехать на другую квартиру, попробовать принимать такие-то порошки, такие-то пилюли, прибегнуть к таким-то патентованным средствам; нехорошо также высказывать больным, что врачи ничего не понимают или что такой-то врач ничего не понимает, а такой-то творит чудеса.

Поразительна та уверенность, с которою подобные господа вы- сказывают свои убеждения и советы; притом чем невежественнее человек, тем самоувереннее его тон и тем больше он считает себя вправе рассуждать о болезнях и лечении их. Эти люди не представляют, в каком положении они очутились бы, если бы сами были врачами и если бы другие подрывали в пациентах доверие к ним. Они никогда не думают о том, что у каждого больного, наверное, с добрый десяток таких же советчиков, которые говорят каждый свое и окончательно сбивают его с толку. Какою бы твердою волею ни обладал человек, но в состоянии болезни она всегда ослаблена, и потому всевозможные разговоры и советы, на которые он в здоровом состоянии не обратил бы никакого внимания, производят известное действие — смущают и волнуют его.

Ухаживающие за больными должны принять все зависящие меры к тому, чтобы отстранять подобных посетителей, в особенности же таких, которые внушают больным мрачные мысли или, наоборот, легко- мысленное отношение к болезни и избранному способу лечения.

Обыкновенно люди, посещающие больных, смотрят на свои посещения как на забаву для себя или как на известный формальный долг, который нужно исполнить, чтобы избежать упреков. Очень редко посетители являются к больному с целью принести ему пользу своим посещением — развлечь, успокоить, подбодрить. Иные, посетив больного, совершенно забывают, что в разговоре нужно соблюдать осторожность; они рассказывают больному вещи неприятные, волнующие его, нередко вступают с ним в споры и пререкания. Сплошь и рядом после таких визитов больной впадает в лихорадочное состояние. Делается это большей частью не по злобе, но по глупости и бестактности.

Есть больные двоякого рода: одни любят, чтобы с ними говорили только о их болезни; таким больным весьма полезно рассказывать о случаях полного и скорого выздоровления от подобных же болезней, причем безразлично, на самом ли деле рассказчик наблюдал такие случаи, читал о них или просто выдумал. К этой категории относятся преимущественно нервнобольные. Наоборот, есть пациенты иного рода (страдающие грудными болезнями, желудочно-кишечными расстройствами и пр.), которые терпеть не могут говорить о своей болезни; поэтому посещающие их должны избегать не только подобных разговоров, но и расспросов о том, как себя больной чувствует. С таки- ми больными следует вести разговор о совершенно посторонних предметах, хотя в то же время интересных, но отнюдь не волнующих. Очень дурно поступают также те, кто при посещении больного молчит, заставляя его самого подыскивать темы для разговора; эти люди вместо того, чтобы развлекать больного, вынуждают его развлекать себя.

Весьма приятное развлечение для больного — комнатные животные, например птица в клетке, особенно если сам больной в состоянии ухаживать за нею. Один пациент, в комнате которого, кроме сиделки, была еще и собака, высказался в том роде, что последняя ему приятнее, потому что она не разговаривает.

Больные терпеть не могут, когда в их присутствии охают и плачут. Некоторые даже не выносят, когда им соболезнуют. И, напротив, встречаются больные, в особенности дамы, которые очень любят, когда им сострадают и даже ужасаются по поводу их болезни; нужно, однако, заметить, что пациенты этой категории никогда не страдают серьезной болезнью.

Лучшим обществом для некоторых больных являются маленькие дети, конечно, хорошо воспитанные; при этом, разумеется, надо по- заботиться о том, чтобы присутствие детей в комнате больного не сопровождалось вредными последствиями ни для него, ни для них. Предвижу возражение: пребывание детей в этой комнате вредно, так как воздух там всегда испорченный. Однако тут мы должны заметить, что испорченный воздух одинаково вреден как для детей, так и для больного, и что при правильном уходе этого быть не должно.

Больные и выздоравливающие во многих отношениях сами подобны детям, и в разговорах с ними это обстоятельство никогда не следует упускать из виду, а потому вместо всяческих сплетен гораздо полезнее сообщать им более или менее интересные сведения о том, что делается на белом свете, конечно, избегая таких сообщений, которые могут сильно взволновать их.

Особенно много безрассудства проявляют окружающие при уходе за умирающими. Какие невыносимые страдания должны причинять тяжелобольному отцу семейства возгласы вроде следующих: "Что с нами будет, когда тебя не станет!" или: "Не покидай нас!" Это — признак не глубокого чувства, а самого черствого жестокосердия, и несчастный умирающий нередко вынужден простонать: "Дайте мне спокойно умереть!"

Подобное жестокосердие обнаруживается, когда желают, чтобы больной или умирающий сделал духовное завещание или вообще подписал какие-нибудь документы. Точно так же нужно соблюдать величайший такт, когда желают, чтобы умирающий принял послед- нее утешение от духовного пастыря (если только сам больной не выражает категорического желания, чтобы последний был призван). Нет никакого сомнения в том, что во многих случаях это последнее утешение производит поразительное успокоительное действие и услаждает последние минуты жизни. Иногда же им достигается даже и исцеление ввиду его благотворного влияния на душевное состояние больного. Но всегда нужно помнить, что в делах веры никакое насилие не уместно, и потому нужно сообразовываться с желаниями самого больного или умирающего.

Очень многие даже в пожилом возрасте никогда не думают о смерти, не заботятся заблаговременно о приведении своих дел в порядок, откладывая распоряжения до того времени, когда их постигнет тяжкая болезнь, чем сами отравляют себе последние минуты жизни.

На душевное состояние больного имеет весьма сильное влияние самый род болезни. Так, чахоточные больные по большей части умирают в совершенно мирном и даже радостном настроении, что выражается и на их лице; наоборот, умирающие от холеры обнаруживают полное отчаяние. Тифозные и лихорадочные больные в последние минуты нередко проявляют полное равнодушие.

Это воздействие тела на душу окружающие обязательно должны принимать во внимание и руководствоваться им при уходе за выздоравливающими, больными и умирающими.

Глава 13. О правильном наблюдении за больными

При уходе за больными главное — уметь наблюдать за ними. Это — особое умение: надо знать, что наблюдать и как наблюдать; надо уметь судить о том, лучше ли больному или хуже; отличать существенные проявления от несущественных; знать наперед, какие по- следствия могут произойти при том или другом упущении со стороны ухаживающих за больным. Среди последних, не исключая сестер милосердия и профессиональных сиделок, очень мало таких, которые отличались бы наблюдательностью в этом смысле; в большинстве случаев они даже хорошенько не могут ответить на вопрос, лучше боль- ному или хуже, а зачастую сделанные ими наблюдения прямо ошибочны, неверны, неточны.

Ниже мы приведем несколько сообщений, сделанных сиделками врачу о состоянии больных, — сообщений, отличавшихся совершен- ною неправильностью; хотя они были сделаны у самой постели больных и последние могли опровергнуть их, они этого не сделали по апатичности или равнодушию.

Так, на вопрос, сколько раз больного слабило, отвечают: 1 раз. На самом же деле это часто означает лишь, что ночной сосуд был опорожнен 1 раз в сутки, а больного в действительности прослабило за ночь 7 — 8 раз. — Не находите ли вы, — спрашивает врач у сиделки, — что слабость больного увеличилась по сравнению с тем, что было несколько недель назад?

— Нет, господин доктор, — отвечает сиделка, — тогда он мог только привставать на кровати, а теперь уже прохаживается по комнате.

При этом, однако, сиделкою упущено из виду, что несколько недель назад больной, "привставая на кровати", мог заниматься каким-нибудь делом, теперь же он сидит неподвижно и, хотя действительно может пройтись по комнате, но не может даже просидеть спокойно не- сколько секунд.

Выздоравливающий после продолжительной лихорадки больной, у которого аппетит явно улучшается, но которому все еще трудно сто- ять или ходить, описывается врачу как находящийся "все в том же положении".

Вообще дать точные сведения о состоянии больного гораздо труднее, чем обыкновенно думают; для этого недостаточно одного доброго желания. Перемены в состоянии больных совершаются постепенно и нечувствительно; поэтому ухаживающее за больным лицо, видя его постоянно перед собой. не замечает этих перемен по недостатку наблюдательности и, будучи спрошено врачом, или дает неверные сведения, или отвечает: "Не знаю". Встречаются среди ухаживающих и отличающиеся невниманием к больным и рассеянностью; спрошенные врачом о состоянии больного, они просто говорят, что только в голову взбредет, притом обставляют эту ложь такими подробностями, что она приобретает характер полной достоверности.

Нам известен следующий случай. Больная дама, заметив, что ее сиделка рассказывает врачу о ее состоянии совершенные небылицы, сделала ей выговор.

— Я знаю, что вру, — сказала сиделка, — но когда я говорю, я этого не замечаю.

Быть может, это вовсе не исключительный случай. Много ли на свете людей вообще, которые всегда говорят только одну правду — то, что они достоверно знают и помнят?

Иногда неточность и неверность сведений, сообщаемых врачу окружающими больных и ухаживающими за ними, обусловливается недостатком памяти, забывчивостью, а подчас — неудовлетворительным способом задавать вопросы. Особенно неудачны вопросы слишком общие: на них иногда самая добросовестная и наблюдательная сиделка не всегда может ответить, а тем менее — сам больной. Таков, например, вопрос врача: "Хорошо ли больной провел ночь?" Один больной под "хорошо проведенною ночью" разумеет такую, когда он проспал 10 часов непробудным сном, и, если это так, он ответит: "Прекрасно". Другой же доволен уже тем, что в течение ночи ему удалось раза 2 забыться дремотой, и при таких обстоятельствах он тоже даст ответ: "Прекрасно". Следовательно, в двух совершенно противоположных случаях врач получит один и тот же ответ. Ввиду этого гораздо правильнее выразиться совершенно определенно: "Сколько часов спал больной и в какие часы?" Это имеет громадное значение для всего хода лечения. Если, например, больной спит несколько часов до полуночи, а затем уже не может сомкнуть глаз, то необходимо в большинстве случаев прибегнуть не к снотворным, но, наоборот, к возбуждающим средствам, или к вечер- ней закуске, или просто к лучшему укутыванию. Если, наоборот, больной всю ночь проводит тревожно и засыпает лишь под утро, ему нужно дать успокоительное, пища должна быть очень легкой, а температура комнаты — невысокой. Таким образом, врачу необходимо иметь точные сведения о том, в какие часы больной заснул и проснулся, сколько часов провел без сна и т.д. Это имеет весьма важное значение при лечении. Очень немногие могут ограничиться 5 — 6 вопросами, чтобы узнать все, что им нужно о состоянии больного. Один известный госпитальный врач всегда вместо того, чтобы выслушивать бесконечные рассказы больных и сиделок, говорил больным: "Покажите рукою, где у вас болит". Совершенно бесполезно вдаваться в слишком большие по- дробности при расспросах о состоянии больного, потому что при этом редко можно добиться точных сведений.

Еще один вопрос всегда задается в слишком общей форме и потому ответ на него никогда не отличается точностью. Это — вопрос: "Каков аппетит?" Если болезнь легкая, то вопрос праздный; если же она серьезна, то при одном и том же состоянии, как и при вопросе о сне, врач рискует услышать самые противоречивые ответы, и наоборот — при совершенно различных состояниях последует один и тот же ответ. Поэтому вместо вопроса: "Каков аппетит?" гораздо правильнее задать вопрос "Каково пищеварение?" Иногда больной обладает волчьим аппетитом, ест 5 — 6 раз в день, но из этого не следует, что он хорошо питается, что это прибавляет ему силы и здоровья. Масса питательных веществ может проходить через его кишечный канал совершенно непереваренною и только усилить позывы на низ. Человек питается хорошо, когда то, что он съедает, переходит в кровь, а не извергается наружу. Больной может съедать в день тройную порцию и в то же время похудеть, потому что все, что он съедает, без всякой пользы для тела извергается наружу, если его пищеварительные органы (желудок и кишки) не в порядке.

С другой стороны, встречаются больные, у которых вовсе не аппетит плох, но предлагаемые кушанья им не по вкусу. Многое также за- висит от способа приготовления кушаний, от их вкуса и степени удобоваримости. Приготовление еды должно преследовать две цели: 1) сделать ее приятной для вкуса и 2) сделать ее удобоваримой, чтобы, насколько можно, облегчить работу желудка и кишок.

Поэтому, если говорят: "У больного нет аппетита", этим еще далеко не все сказано; нужно тщательнее исследовать причины, почему собственно это так. Причин может обнаружиться 4: 1) неправильное приготовление пищи; 2) неправильный выбор пищи; 3) несвоевременный прием пищи и 4) действительное отсутствие аппетита, обусловленное болезнью. Точным определением этих причин во многих случаях можно спасти сотни людей.

Дата добавления: 2015-08-29