Алина Анатольевна Феоктистова 5 страница

— Могу я поговорить с господином Шульце? — спросила Наташа.

— Минуточку, — ответила девушка, и в трубке раздался знакомый голос.

— Ханс Йоахим Шульце слушает.

— Это я, Наташа, — произнесла она тихо.

— Здравствуйте, Наташа, у вас что-то случилось?

В его голосе звучала тревога.

— У меня умерла мама. Я не знаю, как мне быть дальше, — сказала девушка и замолчала, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.

— Где вы, Наташа? Скажите ваш адрес. Я постараюсь приехать как можно скорее.

Наташа продиктовала адрес и повесила трубку. Вот и все. Теперь она не одна. Она доверит себя и своего ребенка этому надежному человеку. Но неужели он приедет, бросив все дела?

Ханс Йоахим приехал на следующее утро. Он с сочувствием разглядывал девушку. Как она похудела, какая она бледная. Но в ее потухших глазах нет слез. Она провела его в комнату, предложила стул.

— Я был тоже не так давно в похожей ситуации, Наташа, — сказал он ей по-русски. — Вы помогли мне все пережить. Вы подарили мне успокоение и радость. А теперь я хочу помочь вам.

— Спасибо, — ответила Наташа.

— Что вы думаете делать дальше? — спросил друг, переходя на свой родной язык. — Я буду разговаривать с вами по-русски только о моем отношении к вам, — улыбаясь, прибавил он.

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Мне нужно найти работу. Теперь некому помогать мне. А учебу придется оставить.

— Я возьму вас на работу в свою фирму. Но доучиться все-таки придется. Мне не нужны сотрудники-недоучки, — сказал господин Шульце.

Наташа улыбнулась. Как хорошо, что он приехал.

— К началу учебного года вы уже опоздали, но, думаю, мы сумеем договориться с вашей администрацией, — продолжал он.

«Неужели начался учебный год?» — удивилась девушка. Она и не заметила в больнице, как пролетело время. Слишком похожи друг на друга были дни, проведенные там, полные ужаса и боли.

— Завтра мы поедем в Москву и на месте решим все окончательно. Переводчики нам сейчас просто необходимы. А пока у нас есть свободное время, мы с вами отправимся смотреть город.

Наташа повела его на главную улицу города, а оттуда на набережную. Горели красивые фонари, на полукруглых лавочках сидела молодежь. Деревья были опутаны гирляндами из лампочек, казавшихся в темноте чудесными светящимися плодами. Вокруг фонтана толпились веселые беззаботные люди. Наташа не могла разделить их веселья, но на душе было спокойно. Она была не одна. Рядом с ней шел верный друг, на которого она могла положиться.

— У вас замечательный город, Наташа. Надеюсь, что мой родной город тоже понравится вам.

Его родной город? О чем он говорит? Наташа удивленно посмотрела на него.

— Я думаю, вам придется иногда ездить в Германию по делам фирмы, — объяснил ей Ханс Йоахим. — Или вы против?

— Нет, — ответила девушка, — просто все так неожиданно. Но вы еще не видели Волгу.

По гранитным ступенькам набережной они спустились к ротонде. Наташа вошла внутрь и, обхватив руками одну из колонн, сообщила:

— Нужно загадать желание, пока стоишь здесь, и оно сбудется. Если, конечно, очень захотеть. Я, когда была маленькая, верила в это.

Ханс Йоахим подошел к Наташе и, встав рядом, сказал:

— Я загадал. А вы?

— Я ничего не хочу. Слишком многого я хотела, и у меня ничего не получилось, — ответила Наташа.

— Вам сейчас очень плохо. И поэтому жизнь кажется мрачной. Я пережил это. Но потом постепенно появляется надежда, и снова начинаешь строить планы и осуществлять их, — произнес Ханс Йоахим. — К тому же я загадал, чтобы вы были счастливы.

Фонари отражались в воде, в этот час совсем черной. Дальний берег мигал огнями. На фоне звездного неба мост, перекинувшийся через Волгу, был похож на сказочного великана. По нему бежали светлячки неразличимых в ночи машин. И в глазах девушки, казавшихся огромными на ее похудевшем лице, отражались огни иллюминации.

— Вы невероятно красивая сегодня, Наташа, — Ханс Йоахим дотронулся ладонью до ее щеки. — Я сделаю все, чтобы вам было хорошо.

Наташа промолчала. Какая ласковая у него рука. Но чем она может ответить ему? Разве только еще раз поблагодарить. Но ведь он ничего не знает о ребенке. Девушка вспомнила, как долго Светлана не решалась признаться Сергею.

— У меня будет ребенок, — нерешительно произнесла она.

— Вы думаете, Наташа, что человек в моем возрасте и с моим опытом мог этого не заметить? Я понял все, как только увидел вас, — засмеялся Ханс Йоахим. — Я очень рад за вас. У меня была дочь. Сколько радости она приносила мне, даже когда капризничала и не слушалась. А вы разве не любите детей?

— Конечно, люблю.

— Тогда почему ваш голос так странно звучит?

Было уже очень поздно, когда Наташа и господин Шульце вернулись домой. Девушка почувствовала в теле приятную усталость. Сколько дней она не выходила на улицу, не отходя от мамы. Она откинулась на спинку дивана.

— Как я устала. Но это хорошая усталость, — сказала она.

Свежий воздух взбодрил ее, и теперь, в теплоте комнаты, ей захотелось уснуть, чтобы проснуться завтра для ждущих ее дел.

— Я рад, что смог уговорить вас погулять, — Ханс Йоахим подсел к ней и взял ее руку. — Вы немного посвежели.

Он наклонился и стал целовать ее руку осторожно и ласково.

— Я и за это должна сказать вам спасибо, — произнесла Наташа. Она не отняла руки.

— Вы не сразу понравились мне. В первую нашу встречу вы показались мне неинтересной. А потом пришли преображенная. И с тех пор вы всегда были для меня самой красивой и желанной женщиной, — Ханс Йоахим перешел на русский язык. Он говорил без единой ошибки, и девушка поняла, как долго он готовился к этой речи.

Ханс Йоахим обнял ее за плечи и поцеловал. Как был непохож его поцелуй на поцелуй Игоря. Ей не было неприятно, но она ничего не почувствовала. Никаких радостных ощущений не пробудило в ней прикосновение его губ. Только, чтобы не обидеть, она не оттолкнула друга.

Он сам отпустил ее и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Простите меня, Наташа. Обещаю вам не повторять этого, пока вы сами не захотите. — Он встал и отошел к окну.

— Не сердитесь на меня, — мягко попросила Наташа, подходя к нему. — Наверное, я просто устала. Можете считать, что нашего разговора о работе не было. Вы ничего не должны мне.

— Я собираюсь помочь вам не для того, чтобы получить что-то взамен, — резко возразил он. — Завтра мы уезжаем в Москву. Вы будете учиться и работать по мере возможности, чтобы это не повредило малышу. А сейчас постелите мне на свободной кровати. Я тоже, оказывается, устал.

Часть 2

ИГОРЬ

Небольшой двухпалубный корабль строительной фирмы «Jndustriebai» медленно плывет мимо рейнских отвесных скал. На некоторых из них высятся средневековые замки, ставшие музеями или превращенные в отели.

Наташе приходилось иногда вести экскурсии по замкам в качестве переводчика. Иностранные партнеры, закончив дела, спешили полюбоваться старинными памятниками, и молодая женщина, овладевшая за последние годы не одним языком, сопровождала их как представитель фирмы.

Ей нравится ее работа, ей нравится эта страна. У нее есть даже самый любимый замок — Максбург. Атмосфера старины захватывает, и ей начинает казаться, что она попадает в другое время, что она — жена или служанка рыцаря, мужественного и благородного. Сегодня, после прогулки по Рейну, она снова побывает в этом замке вместе с французской делегацией.

Гости спустились на нижнюю палубу — в уютный ресторан, и у Наташи сейчас небольшой перерыв. Скоро ей придется взять микрофон, лишь только они доплывут до одного из самых знаменитых мест в Германии, где Рейн становится наиболее узким, а течение — наиболее сильным. В этом месте река очень извилиста, и в былые времена здесь часто разбивались о скалы рыбацкие лодки.

Люди сложили легенду, которую потом обессмертил великий немецкий поэт Генрих Гейне: легенду о златоволосой девушке, сидящей на скале. Она расчесывает свои прекрасные длинные волосы и поет песню. Ее голос настолько красив, что очарованные рыбаки, сидящие в своих маленьких лодках, забывают о грозящей опасности и разбиваются о скалы. А Лорелея даже не замечает их смерти и продолжает петь, привлекая новые жертвы.

Вдоль берегов Рейна, торцами прилепившись друг к другу, длинной стеной стоят разноцветные трехэтажные домики. С середины реки они кажутся театральной декорацией. На их балкончиках растут розовые, красные и белые герани, такие аккуратные, что тоже выглядят ненастоящими. На скалах, где только возможно, разбиты виноградники, дающие знаменитое рейнское вино. А вот они наконец подплывают к скале, где пела Лорелея.

Наташа стоит на верхней палубе, ветер развевает ее светлые волосы. Она вспомнила, как очень давно, в другой стране, такой далекой и родной, парень с карими насмешливыми глазами назвал ее Лорелеей. «Моя яхта разбилась бы о скалы, если бы они были в Серебряном Бору», — сказал он, стоя на залитой светом сцене. Серебряный Бор. Там, на другой реке, тоже было невероятно красиво. И красота того, покинутого мира несравнима с красотой этого — слишком все непохоже: и природа, и архитектура.

Но хорошо, что здесь все иное. Это помогает забыть то, что случилось там. Правда, каждый раз, когда она проплывает мимо этой легендарной скалы, ее охватывает волнение. Нет, разумеется, ничто не стерлось в памяти. Да и как забудешь, если в доме на Моцартштрассе ее ждет пятилетний малыш с такими же глазами, как у того парня. Он говорит по-немецки чуть лучше, чем по-русски, хотя родился в России, и Наташа старается разговаривать с ним на его родном языке. Он не помнит свою родину. С тех пор, как они уехали из Москвы, прошло четыре года. Игорь был тогда совсем маленький. Что он может помнить? Он вырос в Германии.

Наташа не собиралась уезжать. Ей нравилось работать в Москве вместе с господином Шульце. Он быстро наладил работу фирмы, и Наташа стала в ней незаменимым человеком. Она принимала участие в переговорах, переводила деловые бумаги. Известие о смерти господина Краузе, шефа Ханса Йоахима, изменило ее жизнь. Господину Шульце пришлось переехать в Бонн и возглавить фирму. Он не хотел оставить девушку, да и она уже плохо представляла себе жизнь без него. Так Наташа оказалась в Германии.

Поначалу все было ей чужим, но скоро она привыкла и теперь довольна своей жизнью. Любимая работа, замечательный сын, верный, преданный друг. Что еще нужно человеку? О том, что бывает другое счастье, беспокойное и восторженное, она старалась не думать. И часто ей это удавалось. Только иногда она просыпалась среди ночи с колотящимся сердцем и долго потом не могла уснуть.

Ей снилась яхта с белым парусом и темноволосый парень. Вот он оставляет яхту и подходит к ней. Он обнимает ее, и прикосновение его сильных рук приводит в трепет ее тело. Он целует ее, и волна наслаждения становится все выше и выше, и вот уже нет ничего вокруг — пустота и… полет. Головокружительный, сладостный, пьянящий.

Прошло столько лет, а эти сны все еще мучают ее, нарушая устоявшийся покой ее жизни. Иногда после пробуждения ей становится просто невыносимо, но днем это можно забыть, отдаваясь работе, а ночью… Наташа стала даже немного бояться ночей.

О чем она думает?! Ведь они почти миновали знаменитую скалу. Она взяла микрофон и начала объяснения, снова почувствовав спокойствие и уверенность. К ней подошел господин Шульце. Он сильно располнел за эти годы. Живот заметно приподнимал полы летнего кремового костюма. На голове обозначилась лысина. Взгляд стал более серьезным и сосредоточенным, но глаза его всегда добрели, стоило ему только увидеть Наташу.

— Ты сама похожа на Лорелею, — улыбаясь, сказал он. — Ты не устала?

Наташа ответила ему улыбкой.

— Меня беспокоит Игорь, — пожаловалась она. — Он совсем перестал слушаться. Фрау Эльза, его новая няня, просто сбилась с ног, удерживая его от проказ.

— Я заеду к вам сегодня вечером, если не возражаешь. Попробую побеседовать с ним как мужчина с мужчиной, — предложил Ханс Йоахим.

— Он вас очень любит и совсем не боится. Он понимает, что вы не можете на него сердиться, — сказала Наташа.

— Я постараюсь рассердиться поправдоподобнее, чтобы он поверил, — пообещал Ханс Йоахим.

Корабль подплыл к причалу, и иностранные гости пересели в автобус, чтобы добраться до замка. Девушка с эмблемой строительной фирмы на жилете разносила кофе, проходя с подносом из конца автобуса, где была расположена маленькая кухня. Наташа сидела впереди рядом с господином Шульце и отдыхала, откинувшись на спинку кресла.

— Наташа, у меня есть для тебя небольшой сюрприз, — Ханс Йоахим загадочно улыбался.

— Какой? Надеюсь, не слишком дорогой? — засмеялась Наташа.

— Он очень дорогой, но не измеряется деньгами, — интригующе продолжал он.

— Откройте же мне ваш секрет, а то я ни слова больше не скажу по-французски, и вы сами будете объясняться с вашими гостями, — пошутила Наташа.

— Ну ладно. Я ужасно напуган и сдаюсь. Дела требуют нашего с тобой присутствия в Москве. Думаю, какое-то время нам придется поработать там. Я бы мог послать кого-то вместо себя, но хочу лично разобраться в делах.

— Серьезные неприятности? — насторожилась Наташа.

— Полагаю, не очень. Мы быстро все уладим, — успокоил ее Ханс Йоахим. — Ну как, ты рада?

— Конечно, рада! — Наташе хотелось обнять друга, поцеловать его, но она не смела этого сделать при делегации. Она догадывалась, что поездка намечается не столько из-за работы, сколько именно ради нее.

Часто, приходя к ней, Ханс Йоахим заставал ее грустной. Разумеется, он понимал, как скучает она по родине, по русской речи. К тому же на днях в Москву приезжает Светлана с семьей, и Наташа неоднократно говорила господину Шульце, как бы хотела повидать подругу.

Недавно Светлана прислала фотографию. На цветном снимке около современного коттеджа в обнимку стояли она и Сергей, а рядом уже совсем большая Оксана держала за руку маленькую сестренку. До чего же они не похожи друг на друга! Полненькая кудрявая черноволосая Оксанка была почти повторением матери, сейчас, когда она стала старше, сходство особенно заметно. А малышка была худенькая, со светлыми косичками. Вылитый Сергей. Светлана писала, что они довольны жизнью, счастливы, но очень скучают по России и скоро приедут в Москву. Было бы замечательно, если бы они встретились.

— Ну вот мы и приехали. Теперь тебе придется объясняться с нашими гостями по-французски. Я ведь открыл тебе свой секрет, — сказал Ханс Йоахим.

Иностранцы подошли к замку, и экскурсовод огромным старинным ключом открыл высокие деревянные ворота. Двор был выложен гладкими каменными плитами, между которыми застревали каблуки туфель, и Наташа, улыбаясь гостям, рассказывала историю замка и посматривала под ноги. По крутой каменной лестнице все поднялись в замок. Несмотря на летнюю жару, там было прохладно. Наташа показала французам спальни феодалов — с маленькими кроватками, в которых не поместился бы и ребенок.

— Немецкие рыцари спали сидя, — объяснила она. — К тому же ростом они были гораздо меньше, чем современный человек. В этом вы сможете убедиться, когда мы перейдем в следующий зал, где представлены настоящие рыцарские доспехи.

В зале были не только доспехи. Восковые фигуры представляли царей в натуральную величину: широкоплечих и низкорослых. Они не доходили Наташе до плеча.

— Не влез бы я в эти доспехи, — сказал господин Шульце, казавшийся особенно полным по сравнению с восковыми фигурами.

Гости, смеясь, рассмотрели железный пояс верности, который надевали на своих жен рыцари, отправляясь в далекие походы, и спустились в сырые, холодные, пахнущие плесенью подвалы. Огромные винные бочки заполняли каменные коридоры. В помещении с низким сводом были выставлены колодки для пыток и деревянная дыба. Около камина, погасшего несколько веков назад, лежали страшные железные орудия. Наташе всегда становилось жутко, когда она спускалась сюда. Но такова история. Такими они были, сильные безжалостные люди.

— На сегодня все, — облегченно сказал господин Шульце, когда автобус вез их обратно в Бонн. — Может быть, поужинаем сегодня вместе в ресторане?

— Мы поужинаем вместе, но у меня дома. Вы обещали поговорить с Игорем, — напомнила Наташа.

Красный «опель» господина Шульце посигналил под окнами. Игорь, оставив книжку, которую он увлеченно рассматривал, побежал открывать дверь.

— Дядя Ханс приехал! — радостно закричал он, бросаясь на шею своему покровителю.

— Не радуйся раньше времени. Я приехал серьезно поговорить с тобой, — сурово начал Ханс Йоахим.

— Это хорошо, что серьезно, а то с этими женщинами серьезно не поговоришь, — ответил ему мальчик.

Ханс Йоахим не смог удержать улыбку.

— Эти женщины любят тебя и желают тебе добра, а ты их не слушаешься, — все еще стараясь выдержать сердитый тон, возразил он.

— Если они меня любят, то почему они мне ничего не разрешают? Я не буду гулять за ручку. Я уже взрослый, мне пять лет. Я мужчина, в конце концов, — нахмурился мальчик.

— Зачем ты сегодня залез в фонтан? Ты мог простудиться и заболеть. И потом это просто некрасиво, — вступила в разговор Наташа.

— Я не девчонка, я сильный, и я не мог простудиться. А что красиво, что не красиво — буду решать я сам, — твердо сказал Игорь и, отвернувшись, ушел к своей книжке, давая понять, что разговор окончен.

— Вот и попробуйте договориться с ним! — воскликнула Наташа.

Мальчик уже уткнулся в книжку.

— Фрау Эльза плачет и собирается искать другую работу, потому что ты ее совсем не слушаешься.

— Иди, Наташа, займись ужином, оставь нас одних, — сказал Ханс Йоахим, выводя Наташу из комнаты.

— Поговорим? — спросил он мальчика.

— Если о том же, то нет, — сердито ответил Игорь, но, почти сразу забыв, что сердится, продолжал: — Ты посмотри, дядя Ханс, какие картинки. Мне мама вчера вечером начала читать. Это про пиратов. Вот видишь, их пиратский корабль под черным парусом. А это их предводитель. Он самый смелый и сильный. Посмотри, какие у него мускулы. Я тоже буду пиратом. Ты не думай, это не плохие пираты, они хотели, чтобы все было по справедливости, и грабили только нехороших людей. У меня тоже будет корабль, и я буду плавать по Рейну, и все будут мной восхищаться.

— Сомневаюсь, что люди будут восхищаться, если на нашем тихом Рейне появится пират. Тебя сразу же арестует полиция, — забыв о роли воспитателя, расхохотался Ханс Йоахим.

— Что мне полиция! Я буду сильным, я же сказал! И в фонтан я полез, чтобы научиться плавать, — воскликнул малыш.

— Учиться плавать нужно не в фонтане, а в бассейне. Я сам тебя отведу, если хочешь. Один мой приятель занимается с такими же мальчишками. Он очень хороший тренер, — предложил дядя Ханс. — А потом, когда ты немного подрастешь, будешь плавать на байдарке или на яхте. Это интереснее, чем пиратский корабль.

— А что такое яхта? — спросил Игорь.

— Маленький корабль с парусом, но не с черным, — ответил Шульце.

— Вот здорово! — завопил малыш. — Я знал, дядя Ханс, что мужчина всегда сможет понять мужчину!

— Но фрау Эльзу тебе все же придется слушаться. Если я узнаю, что она опять плачет из-за тебя, я перестану с тобой дружить, — воспользовавшись тем, что удалось увлечь мальчика, погрозил господин Шульце.

— На то она и женщина, чтобы плакать из-за мужчины, — возразил Игорь, но потом, тряхнув головой, прибавил: — Ну да ладно, пусть будет, как ты хочешь. Но за руку с ней я ходить не согласен.

— Наташа, мы договорились, — сообщил дядя Ханс вышедшей из кухни маме.

— Мама, мама, дядя Ханс отведет меня в бассейн! А потом у меня будет яхта, это такой маленький корабль. Я покрашу парус в черный цвет и буду пиратом, — весело сообщил ей сын. — А пока я буду тебя слушаться и даже фрау Эльзу, если только она не будет водить меня за руку, как ребенка.

— О, Боже! — только и сказала Наташа.

— А скоро, дружище, мы поедем на твою родину. Хочешь посмотреть город, где ты родился? — спросил дядя Ханс.

— Там есть яхты? — осведомился Игорь.

— Одна была, это уж точно, — ответила Наташа и вышла на кухню.

Господин Шульце пошел за ней.

— Что тебя так расстроило? — удивился он.

— Я бы не хотела, чтобы ребенок занимался водным спортом. Это опасно, — сказала Наташа.

— Это совсем не опасно. Дитрих очень ответственный человек. А Игорю нужно куда-то девать свою энергию. Ты посмотри, насколько он опережает своих сверстников по умственному и физическому развитию. Ему скучно, вот он и хулиганит. Но Дитрих умеет справляться с такими сорванцами.

— Да, а я не умею, — грустно сказала Наташа.

— Пойми, такому подвижному мальчику интереснее с мужчинами. Это закономерно, но не значит, что он не любит тебя, — объяснил Ханс Йоахим. — Если бы ты согласилась, я бы заменил ему отца, я бы все время был с ним. Но тебя что-то останавливает вот уже столько лет. Скажи, отчего ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Не надо об этом спрашивать, — попросила Наташа.

— Извини, я обещал тебе не навязываться, но все время забываю об этом. Может быть, когда-нибудь ты согласишься? Мне остается ждать.

— Я отвечу вам точно после поездки в Москву. А сейчас я не имею на это права. Я не уверена в себе.

Улицы опустели, окна в домах погасли, город спал. Но в ночном баре «Хамелеон» гремела музыка. У стойки бара на высоком круглом стуле сидел молодой человек. Волосы у него были взъерошены, глаза помутнели. Одной рукой он подпирал голову, в другой сжимал стакан, в котором только что был коньяк.

— Еще налей, — сказал он бармену.

— Может, хватит на сегодня? — послышался за спиной голос хозяина бара. — Ты совсем пьян.

— Это мне решать, хватит или не хватит, — резко повернувшись, заявил посетитель.

— Ресторан мой, значит, решаю здесь я, — возразил ему хозяин, элегантно одетый мужчина лет тридцати пяти. — И советую не говорить со мной таким тоном. К тому же пьешь ты в долг, а расплачиваться когда будешь?

— У меня сейчас нет денег. Но скоро я тебе все верну, — почти просяще объяснил пьяный парень.

— Эти обещания я слышу уже полгода. Я человек терпеливый, но и моему терпению приходит конец. Мне срочно нужны доллары.

— Значит, придется подождать еще, — обозлился парень и повернулся к бармену.

— Я же сказал, налей!

— Если ты завтра не расплатишься со мной, — вскипел хозяин, — я просто вышвырну тебя отсюда, несмотря на наши приятельские отношения. Понял? И на сегодня — довольно.

— Попробуй только вышвырнуть меня, и я с тобой рассчитаюсь, но по-другому. — Приятель вскочил и, чтобы удержаться на ногах, схватился за стойку.

— Ты еще смеешь мне угрожать, — окончательно вышел из себя хозяин и, махнув рукой, подозвал двух крепких ребят, стоявших неподалеку и прислушивающихся к разговору.

— Убери своих церберов, пока я не размозжил им головы, — погрозил парень.

— Посмотрим, — засмеялся хозяин бара.

Охранники приблизились и, взяв пьяного под руки, без труда вывели его на улицу.

— Грязные скоты, на кого они посмели поднять руку! Да вы все не стоите одного моего мизинца, — орал изгнанник, стуча в дверь.

На пороге показался один из стражей.

— Послушай, шеф начинает сердиться. Шел бы ты отсюда, — посоветовал он. — Иначе тебе будет плохо, а я бы этого не хотел.

— Да ты знаешь, кто я? — не унимался обиженный посетитель.

— Знаю, ты Игорь Белокрылов, мастер спорта по плаванию, неоднократный чемпион Москвы, гордость команды, — смеясь, выдал информацию вышибала. — Неужели ты не узнал нас?

— Братья Новиковы?! — спросил Игорь.

— Ну да. Наша тройка сильнейших снова встретилась. Вот, корешок, как все изменилось! — продолжал улыбаться здоровяк. — Ты не сердись. Такая уж у нас работа. Приходи завтра вечером в «Славянский базар». Вспомним молодость. Поговорим. Здесь нам посидеть не удастся. Ну ладно, бывай. Мне пора работать.

На следующий день Игорь проснулся поздно. Сильно болела голова. Вчерашнее помнилось смутно. Он выпил с писателем-неудачником Коростылевым. Тот пригласил его к себе. Идти не хотелось, он знал, что Коростылев заведет свой обычный нудный разговор о кознях завистников, мешающих ему печатать свои бессмертные гениальные произведения. Игорь не находил в них и капли таланта, и ему было немного жаль этого графомана, но все чаще он вызывал у него омерзение. Однако у Коростылева всегда была водка, а Игорю очень хотелось выпить, и он пошел. Они долго сидели, и Игорь выслушивал рассказ о подкупленных врагами редакторах и пил водку. Когда бутылка опустела, он прервал рассказ и ушел.

На улице ему показалось, что выпито мало, и он отправился в бар к Джиму, Дмитрию Николаевичу, своему давнишнему приятелю. Кажется, они повздорили с Джимом, и он оказался на улице. Из-за чего они могли поссориться? Ах да, долг. Последний год он очень много занимал у него. И теперь Джим потребовал выплаты долга. Но где он возьмет такую сумму? Сколько, кстати, он ему должен? Никак не меньше пяти миллионов. Но он давно на мели, и в ближайшее время ему не выбраться из кризиса.

Тех жалких гонораров, которые ему изредка выплачивает издательство, не хватает даже на выпивку. Да и откуда взяться крупным гонорарам, если он уже давно ничего не пишет? Из газеты он уволился. Им, видите ли, не нравится, что он пьет. Но кто из них не пьет? Ведь даже изрядно выпив, он прекрасно справлялся с работой. А что однажды запорол номер, из-за чего и пришлось уйти из редакции… Так с кем не бывает! Главный редактор был в отпуске, а Игорь остался его заместителем. Ну, перепутал полосы! Подумаешь, один номер. Нельзя же поднимать из-за этого такой скандал. Он не мальчишка, чтобы выслушивать оскорбления.

Игорь чуть не застонал от досады. Да нет же, они правы. Он совсем опустился и не может преодолеть желания выпить. Он не способен на серьезное дело. И правильно, что они перестали доверять ему.

Как он живет? Игорь обвел глазами комнату. На стене, где когда-то висели картины, остались одни гвоздики. Картины он продал за бесценок, как и скульптуры, и книги, — лишь бы выручить денег и выпить. Матовое стекло шара-светильника было треснуто. Это один из собутыльников что-то старался ему доказать в пьяном споре. Обивка кресел была грязной и кое-где рваной. «Черт знает что такое», — подумал Игорь, с трудом поднимаясь с кровати.

Он споткнулся о пустую бутылку и отшвырнул ее ногой. Бутылка со звоном закатилась под диван. Надо заканчивать с такой жизнью. Ему тридцать три, и еще не все потеряно. Он еще сможет написать такую книгу, которая потрясет мир. Он не такой, как этот бездарь Коростылев, обвиняющий в своих неудачах окружающих. Он понимает, что дело в нем самом. И он сможет измениться. Вот только бы расплатиться с долгами, чтобы снова почувствовать себя человеком. Ведь его просто выбросили вчера из бара, как котенка. А он даже не мог сопротивляться, настолько он был пьян. Какой позор! Нет, он докажет им, что он — личность. Он швырнет эти деньги в лицо Джиму. Только где их взять?

Игорь вспомнил вчерашнюю встречу с братьями Новиковыми. Может быть, они помогут найти ему хорошо оплачиваемую работу? Судя по тому, в какой ресторан они его пригласили, зарабатывают они неплохо.

Интересно, а с кем из близнецов он разговаривал? С Валерой или Николаем? Он и раньше постоянно путал их, а через столько лет он, конечно, не смог различить их. Сколько счастливых дней провели они вместе! И каких дней! Тренировки, сборы, соревнования и упоение победой. Они почти всегда побеждали. И их уважала вся команда. А за неразлучность их называли тремя мушкетерами. Сколько золотых медалей принесли они сборной. И надо же, где суждено было им встретиться. В ночном кабаке. Они — вышибалы. А он — почти алкоголик. Вот что делает с людьми жизнь.

Ему захотелось пойти на встречу с бывшими друзьями. Даже если они и не смогут ему ничем помочь, то вспомнить боевое прошлое тоже неплохо. Игорь старался скрыть от самого себя истинную причину. Он сможет выпить за их счет. Но это приличный ресторан, и одеться туда нужно подобающим образом. А у него вряд ли найдется хоть один хороший костюм. В последнее время он совсем перестал заботиться о своем внешнем виде.

Игорь прошелся по квартире, заглядывая в шкафы. Вся одежда настолько потрепана, что в ней стыдно выйти на улицу. А ту, что выглядела более-менее нормально, он давно продал.

Наконец Игорю удалось найти костюм, в котором можно было появиться на людях. Он, правда, далеко не новый и совсем не модный, но что-то все же лучше, чем ничего. В этом костюме он когда-то выступал на своем первом вечере в ЦДЛ. Тоже было неплохое время. Книги, хвалебные рецензии, аплодисменты — успех. Этот успех и вскружил ему голову, позволив забыть о том, сколько нужно работать, прежде чем что-то начнет получаться по-настоящему хорошо. Как в спорте. За кажущейся легкостью победы стоят годы упорных тренировок. И в литературе — то же самое. Он всегда знал это. А потом возомнил себя гением, которому все доступно и без труда. И вот результат. Успех праздновался слишком шумно и слишком долго, а потом, когда праздновать уже стало нечего, осталась привычка, которую он не может преодолеть.

Чтобы хоть немного прийти в себя, Игорь принял холодный душ. Стало легче. Пора собираться. Он надел рубашку, костюм, повязал какой-то неподходящий галстук, но другого все равно нет. Да и рубашка была несвежей. Но не все ли равно? Он постарается начать новую жизнь, и тогда все пойдет по-другому. Он снова будет следить за собой.

Игорь подошел к зеркалу. Морщины, мешки под глазами — ему можно дать все сорок. До чего он докатился! А ведь раньше он считал себя красивым и умел нравиться женщинам. Да еще каким женщинам! Разве их можно сравнить с теми, что приходят к нему сейчас? Крашеные взбитые волосы, яркая губная помада, безвкусная одежда.

Дата добавления: 2015-08-28