Алина Анатольевна Феоктистова 4 страница

— Все понятно, — закивал головой врач. — Тогда вам необходимо принести мне справку из женской консультации, а потом мы начнем вас обследовать.

Девушка вышла в коридор.

— Ну что, — спросила Светлана.

— Нужна справка из женской консультации.

— Так я и думала, — побледнев, сказала Светлана. — Пойдем сейчас же.

Наташа специально поехала на троллейбусе, хотя гораздо быстрее было бы доехать на метро. Но у нее оставалось еще много времени до начала урока, а сидеть в общежитии она больше не могла — там от нее не отходила ни на шаг расстроенная Светлана. Она то принималась ругать ее, то жалела. И то, и другое было одинаково невыносимо, и Наташа, сославшись на урок, поспешила уйти. На кожаном сиденье троллейбуса она снова обдумывала случившееся. Врач женской консультации подтвердил предположение врача-терапевта.

— Будете оставлять ребенка или сделаете аборт? — спросила врач. Она сотни раз задавала этот вопрос таким, приходившим к ней молодым женщинам и, кажется, уже не думала, что стоит за ним, произносила привычно и даже несколько равнодушно.

— Не знаю, — ответила Наташа. Все свалилось на нее так неожиданно, что она растерялась.

— Решайте, обсудите это со своим мужем, — автоматически говорила женщина-врач.

— Но у меня нет мужа, — призналась девушка.

— Тогда поговорите со своим другом, в любом случае вам придется сдать анализы, а результаты будут только через неделю. Так что у вас есть неделя на размышление.

Наташа думала, что Светлана расплачется, так расстроило ее сообщение подруги.

— Я всегда говорила тебе, что ты ненормальная. Сначала тебя интересует только учеба, потом ты влюбляешься с первого взгляда, потом беременеешь после первой ночи. Ну где это видано? Ты знаешь хотя бы, что нормальные люди в таких случаях пользуются предохраняющими средствами? Сколько тебе лет!

Наташа улыбнулась. Кто же думает о таких мелочах, когда любит?

— Ты должна сказать ему, — настаивала подруга.

Сказать? Но ведь он ясно дал ей понять, что ему сейчас семья не нужна. Вероятно, Светлана права, и мужчины боятся ответственности. Жаль, что Игорь оказался таким же. Нет, она не имеет права осуждать его. Он ни в чем перед ней не виноват. Он сразу предупредил ее обо всем. Он не обманывал ее. И это только ее вина и беда, что она была тогда так наивна. И она не должна навязывать ему себя и ребенка, если он этого не хочет.

Но что же ей делать? Оставить ребенка? Она ведь даже не успеет доучиться — он родится зимой. Значит, она не сможет получить диплом, не говоря уже о том, что поступление в аспирантуру отпадает само собой. Малыш, которого она еще недавно так хотела, показался девушке тяжким бременем. Конечно, она не будет рожать его. Иначе ей придется расстаться с любимым делом. Но оно казалось ей таким неважным, когда рядом с ней был Игорь.

Наташа вспомнила, как он вез ее в машине и как мечтала она родить ему сына. Ее мечта сбывается, но это не радует ее. Она снова представила малыша. И ей вдруг очень захотелось, чтобы он появился на свет. Наверное, он хоть немного сможет заглушить ее тоску по любимому. Да и как на это решиться — убить живое существо, которое в тебе зародилось. А с учебой тоже все будет в порядке, ведь у нее есть мама, которая любит ее и всегда помогает ей.

Отец Наташи умер, когда она была совсем маленькая, и она почти не помнит его. Они всегда жили вдвоем с мамой. И сейчас мама сможет понять ее. А вместе они преодолеют любые трудности.

Немного успокоенная, Наташа отправилась на встречу со своим милым немцем.

Она старалась сосредоточиться, не думать о проблемах, но ей никак это не удавалось. Слишком много всего обрушилось на нее за последнее время: разрыв с Игорем, беременность, отъезд подруги. Стоило лишь на секунду отвлечься от объяснения, как тяжелые мысли снова накатывали и она забывала, где находится.

Правильно ли она поступит, если не скажет Игорю о ребенке? Ведь это не только ее ребенок, но и его тоже? Но разве может она заставлять человека менять свой образ жизни? Она не ошибается в нем — Игорь глубоко порядочный человек, и если он узнает о ее беременности, то, конечно же, женится на ней. Но, если она его любит, захочет ли ломать ему жизнь? И не покажется ли ему рождение малыша хорошо расставленной западней? Нет, она ничего ему не скажет.

— Наташа, извините, может быть, я неделикатен. Но мне кажется, что у вас серьезные неприятности, — сказал господин Шульце, прерывая мысли девушки.

— Прошу прощения, я немного отвлеклась, — забеспокоилась Наташа.

— Очень жаль, что вы не хотите довериться мне, — в его голосе слышалось неподдельное участие. — Мне бы хотелось чем-то помочь вам.

Она с благодарностью смотрела на своего нового друга. Конечно, он не в состоянии ей помочь. Разве может он вернуть ей любимого? Заставить его полюбить ее? Но искреннее участие этого человека, к которому она успела привыкнуть, ей очень приятно. Когда на душе так плохо, необходимо, чтобы кто-то был рядом. Больно сознавать, что никому в огромном мире нет до тебя дела. А в последние дни ей так и казалось.

Ханс Йоахим заметил, что его сочувствие приятно девушке. Сегодня она пришла совсем расстроенная. Наташа всегда напоминала ему прекрасный цветок. Он наблюдал, как распускался его бутон, как расправлялись лепестки. Он вдыхал аромат и радовался его красоте. Что же произошло? Голубые глаза девушки, всегда веселые прежде, сегодня были полны слез. Но она не давала им пролиться.

Тем, что девушка так хорошо держится, она становилась еще дороже Хансу Йоахиму. И сам он так же борется с отчаянием, когда оно захлестывает его. Иногда ему хочется упасть на землю и зарыдать, как рыдает маленький ребенок, испугавшись, что остался один. Но вместо этого он улыбается коллегам, говорит о делах, стараясь быть сильным. Похоже, и она такая же. Вот сейчас сдерживается, чтобы не расплакаться. Ханс Йоахим понимал, как ей тяжело.

— Если вы не хотите рассказать мне, что вас мучает, значит, у вас на это есть причины. Но обещайте мне, Наташа, когда вам понадобится помощь, вы обратитесь ко мне. Я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо.

Наташу удивило, с каким волнением произнес это господин Шульце. Почему он так переживает за нее? Ведь, в сущности, они — чужие люди. Но пренебречь его предложением она не могла.

— Спасибо, я обещаю. Однако скажите, зачем это нужно вам? — спросила она.

— Наташа, я поклялся самому себе, что расскажу вам все только на вашем родном языке, — признался Ханс Йоахим. — Но пока я делаю много ошибок в речи, поэтому вы неправильно меня поймете или это будет звучать глупо.

Наташа промолчала. Как хорошо, что есть на свете такие люди. А если то, что он пока скрывает от нее, окажется любовью? Нет, ей не хотелось бы этого. Она слишком хорошо знает, что такое любовь без взаимности. А полюбить его она бы не смогла. Хотя бы потому, что очень сильно любит другого. Она впервые внимательно посмотрела на своего нового друга. Она действительно считала его другом.

Он в волнении ходил взад-вперед по кабинету. Светлые, начинающие редеть волосы, серые добрые глаза, заметно вырисовывающийся живот. Как не похож этот человек на ее любимого. Но как жалко, что не его она любит, ведь он обладает теми качествами, которых не хватает Игорю: добротой и способностью сострадать. Он не мог бы привести ее в восторг, но с ним было бы хорошо и спокойно.

— Вы правы, у меня крупные неприятности. Но пока я могу справиться с ними сама. Я должна справиться. А вам я очень благодарна. Очень, — сказала Наташа.

— Не забудьте своего обещания, — попросил господин Шульце. — Я старше вас и немного лучше знаю жизнь. Мне кажется, вы настолько ранимы, что не всегда сможете справиться сами. Тогда вспомните обо мне.

— Я обещаю, — повторила девушка.

В комнате у Светланы царил кавардак. Вещи были разбросаны всюду: на столе, на кровати, даже на подоконнике. На полу валялись раскрытые чемоданы. Все казалось необходимым, но за каждый килограмм придется платить, да все и не увезешь.

Когда зашла Наташа, Светлана безуспешно старалась засунуть в заполненную до отказа дорожную сумку большую красную эмалированную кастрюлю.

— Светик, ну зачем тебе кастрюля? — умоляюще говорил Сергей.

— Сами же есть попросите, не успеем добраться, а в чем я буду готовить? Нам что, сразу и кастрюлю выдадут? Я ведь не для себя стараюсь. Мне голодать только полезно.

— Тогда бери тарелки, чайник, половник, — махнул рукой Сергей.

— И чашки тоже нужны! Куда же мы все положим, — причитала Светлана.

— Мама, а мои игрушки, — напомнила Оксана, ходя за матерью по пятам в обнимку с плюшевым мишкой.

— Какие вы смешные, — расхохоталась Наташа.

— Наташка, ты видишь, что творится! — закричала Светлана. — Завтра ехать, а вещи не собраны! Эти двое даже помочь мне не хотят. Я уже так измучилась с оформлением бумаг, что больше не могу! Мой ученый сухарь ни на что не способен.

— Наташа, возьми ее к себе, попейте вместе чайку, — спокойно сказал Сергей, — а мы с Оксаной вдвоем все уложим. Правда, дочка?

— Правда, папа, — гордясь оказанным доверием, ответила девочка. Девушки ушли в Наташину комнату.

— Ой, хоть немного отдохну, — Светлана блаженно растянулась на кровати.

— Я думаю, у вас все будет замечательно, — сказала Наташа.

— Я тоже так думаю. Сергей — самый лучший на свете муж. Это я его нарочно ругаю, чтобы он не зазнавался, — засмеялась Светлана, но тут же прибавила серьезно: — Я вот только из-за тебя психую. Я же там с ума сойду, беспокоясь о тебе. Как ты будешь?

— Не выдумывай. Скоро я даю последний урок моему бизнесмену и уезжаю домой. А с мамой вместе мы что-нибудь придумаем. У меня отличная мама, — успокаивала ее Наташа.

— Да, я помню, как она чудесно принимала меня, когда я ездила к тебе в гости. Но все равно, я ужасно волнуюсь.

— Ну и зря. Все будет хорошо. Когда вы вернетесь, у меня уже родится сын или дочка. Оксанка поможет его воспитывать.

— Если бы так. Но посмотрим. Мы даже не знаем точно, когда вернемся. Контракт подписан на год. Но если Сергею предложат продолжить работу, нам придется задержаться.

— Замечательно. Мы будем писать друг другу. А если вы останетесь надолго, мы приедем к вам в гости.

— Наташа, я просила Сергея ничего не говорить Игорю о тебе. Он и сам не хотел. А теперь я думаю, правильно ли мы поступили? Он ведь спрашивал о тебе, — призналась Светлана.

— Спрашивал? А о чем? — спросила Наташа.

— Ну как ты, и вообще… Ты ведь напугала его тогда. Ему показалось, что ты нездорова, — ответила подруга. — Но Сергей уверил его, что с тобой все в порядке. Зря мы это сделали.

— Нет, не зря, — возразила Наташа. — Мы ведь виделись с ним еще один раз. Я не говорила тебе. Он приезжал пригласить меня на прослушивание его новой программы. Но я отказалась.

— Почему? — удивилась Светлана. — Если он пришел, значит, ты не безразлична ему.

— Ему не нужна семья, а у меня будет ребенок. Если бы мы стали встречаться, он бы узнал о нем, и, может быть, переступил бы через себя. А зачем мне это? — грустно сказала Наташа.

— Ты точно ненормальная! — возмутилась Светлана. — Вместо того, чтобы заставить его жениться!..

— Заставить? Разве это была бы семья? Ты ведь не заставляла Сергея. Он сам хотел.

— А вот и мы! Мы уже все упаковали! — в комнату просунулись две головы. Одна, светлая, показалась у самой притолоки, а другая, черная и кудрявая, — чуть ниже дверной ручки.

— Пойдемте погуляем на прощание, — утробным голосом пригласил Сергей и подмигнул Оксане. Она расхохоталась.

Все спустились на улицу. Наташе не верилось, что уже завтра нужно будет прощаться. Какие у нее замечательные друзья. Без них и без Ханса Йоахима она не перенесла бы несчастий, свалившихся на нее.

Сквер был пуст. Оксана прыгала по дорожке. Сергей отчитывался перед Светланой, как он уложил вещи. А Наташа вспоминала свою последнюю встречу с Игорем.

Господин Шульце провожал ее после урока. Они прошли через этот сквер и остановились у входа в общежитие. Рядом стояла машина. Наташа узнала бы ее из миллиона таких же машин по каким-то неуловимым признакам. Солнце играло на ее ослепительно белой гладкой поверхности. Игорь что-то читал, сидя за рулем. Увидев Наташу, он отложил книгу и вышел из машины.

— Здравствуйте, — сказал он ей и ее спутнику.

Господин Шульце заметил растерянность Наташи.

— Спасибо, что разрешили вас проводить. Мне, к сожалению, пора, — сказал он и, по обыкновению поцеловав Наташе руку, ушел.

— Вахтерша доложила, что тебя нет дома, но что ты всегда возвращаешься рано. Вот я и решил подождать, — объяснил Игорь.

— Зачем ты пришел? — сухо спросила Наташа.

— Я сказал, что приду, как только освобожусь. Я всегда держу слово, — спокойно произнес Игорь.

— Напрасно ты сдержал его на этот раз.

Если бы он знал, с каким трудом ей удалось сохранить хладнокровие, утерпеть, чтобы не броситься обнять его и самой оказаться в его объятиях.

— Я говорил тебе о готовящемся концерте. Приглашаю тебя на прослушивание. Думаю, тебе понравится.

— Очень жаль, но теперь занята я, — отказалась Наташа.

— Ты обманываешь меня. Ты отказываешься не из-за занятости, а потому что обижена на меня. Но я ведь не спрашиваю тебя, почему ты возвращаешься с мужчиной. И было ли у тебя с ним то же, что со мной, — глаза Игоря заискрились смехом.

— Но это совсем не то, — возразила Наташа.

— Почему ты думаешь, что с той девушкой у меня было именно то, — скаламбурил Игорь.

— Я не хочу больше разговаривать. Уходи, — сдерживая слезы, сказала Наташа.

— Жаль. У тебя был шанс посмотреть отличную программу, а потом насладиться моим обществом. Тебе нужно отдохнуть. У тебя усталый вид, — сказал Игорь, садясь в машину.

— Я предпочитаю наслаждаться и отдыхать в другом обществе, — ответила девушка.

— Ты делаешь ошибку, Наташа, и сама знаешь, что делаешь ее, отталкивая меня. Ведь тебя тянет ко мне, точно так же, как и меня к тебе. Неужели ты думаешь, что я приехал бы, если бы ты была мне безразлична?

— Меня это не интересует. Главное, что ты мне безразличен, — решительно произнесла Наташа.

— Не знаю, по какой причине ты говоришь неправду, но у меня нет больше времени на споры. Если передумаешь, приходи завтра. Вот пригласительный билет, там все написано. — Игорь вложил в ее руку открытку и захлопнул дверцу.

«Только бы он не уехал. Пусть он останется! Если я и вправду ему не безразлична, он поймет, как нужен мне сейчас, и останется. А потом я скажу ему все», — думала девушка.

— До завтра, Наташа. Мне сейчас нужно срочно уехать. В шесть часов важная встреча.

Машина медленно развернулась и уехала. Однажды она уже отъезжала от этого крыльца. Но сколько радости и надежды было тогда в сердце Наташи и сколько горя, отчаяния было на этот раз.

Конечно, она не пошла на концерт. Точнее сказать, пошла. И пришла, как всегда, за полчаса до начала. И гуляла по улице, перед зданием театра, нервничая и ведя в уме бесконечные диалоги с Игорем, в которых она старалась объясниться с ним. Но увидев подъезжавшую к служебному входу белую машину, испугалась и спряталась за угол дома. А Игорь помог выйти из машины все той же стриженой девушке. Она что-то говорила ему. Он оживленно ей отвечал. Потом, засмеявшись, обнял ее за плечи и прижал к себе.

Какие они были нарядные! Игорь в сером костюме, а эта композиторша — в длинном голубом платье, обтягивающем корпус и расширяющемся от бедер. Серебряные изящные браслеты, длинные серьги говорили о хорошем вкусе этой особы.

Все еще обнимая девушку, свободной рукой Игорь открыл дверь. И вот она уже закрылась за ними. Наташа, забыв о транспорте, пошла домой пешком. Она даже не замечала, что плачет. Теперь ясно, что между ними все кончено. Нет, не потому, что она ревнует его к этой девушке. Конечно же, когда он захочет жениться, то предпочтет ту, с кем у него будут общие интересы, а не ее, Наташу. Для нее нет места в его жизни.

— Наташа о чем-то, как всегда, задумалась, — сказал Сергей.

— Мне грустно оттого, что вы уезжаете.

— Да, завтра утром нам нужно быть в аэропорту.

— А я через два дня уезжаю домой к маме, — сообщила Наташа.

Поезд подходил к Саратовскому вокзалу. Впервые за последние два месяца Наташе было радостно. Скоро она увидит маму, прижмется к ней, и тогда все несчастья и тревоги исчезнут, развеянные маминой добротой, как исчезали они в детстве. Наташа специально не сообщила маме, что приезжает. Пусть это будет для нее приятным сюрпризом. Она представила, как обрадуется мама ее приезду, как бросится целовать ее, а потом готовить ее самые любимые блюда. И только вечером, когда они сядут пить чай, мама спросит: «Ну, дочка, что у тебя стряслось? Рассказывай». И Наташа расскажет ей обо всем. Как впервые увидела Игоря, как потом слушала его стихи, какое счастье испытала в его доме. Только больно будет вспоминать о том, что было дальше, и стыдно говорить, что в женской консультации она чуть было не отказалась от своего ребенка.

Девушка ехала по милому ее сердцу городу. Здесь она родилась и прожила восемнадцать лет, пока не отправилась учиться в Москву. Она привыкала к необъятным пространствам Москвы, и всякий раз, когда приезжала в родной город, ей казалось, что он стал еще меньше. Узкие улицы, низкие дома, тесные дворы. Вот под этой ивой она играла с подружками в куклы, а с этого каштана соседский мальчик рвал для нее колючие зеленые плоды. Вот ее подъезд. Запахи, знакомые с детства. Наташа вспомнила, как пахнет у них в квартире: масляными и гуашевыми красками. Ее мама работала художником-оформителем и часто брала работу домой, чтобы заработать чуть больше денег.

Наташа не стала звонить — она открыла дверь своим ключом. Уже в коридоре она почувствовала, как сильно пахнет в квартире лекарством. С тревогой Наташа вошла в комнату. Мама лежала на кровати. Она так изменилась, что ее трудно было узнать. Наташа приезжала домой в феврале, на зимние каникулы. Что же случилось?

— Наташенька, — мать с трудом протянула ей руку, пытаясь улыбнуться.

Наташа села на край кровати.

— Что с тобой, мамочка, дорогая?! — спросила она, едва сдерживая слезы.

— Да вот, заболела. Вместо того, чтобы встретить тебя как следует, лежу, — мама с усилием выговаривала слова.

— Почему ты не сообщила мне, что больна?

— Не хотелось тебя беспокоить. К тому же я только на прошлой неделе слегла, а так-то работала.

Наташа схватилась за голову. Вероятно, мама уже давно была больна, но работала, превозмогая слабость, чтобы она могла учиться и жить в Москве.

— Мамочка, а ты ходила к врачу? — спросила она.

— Да нет, все было некогда, а теперь и сил-то нет. Но ты не беспокойся. Я скоро поправлюсь, — пообещала мама. — Хорошо-то как, что ты приехала, доченька.

Наташа осмотрела комнату. Мама поддерживала в ней порядок, пока не слегла. Все было прибрано. Лишь на столе лежал недорисованный плакат, который мама уже не могла доделать. Девушка побежала к соседке вызвать «скорую помощь». Приехавший врач осмотрел больную и коротко сказал: «Собирайте ее в больницу». Все произошло так быстро, что Наташа даже не успела переодеться, и теперь возле носилок в машине «скорой помощи» сидела в дорожной одежде — в джинсах и тенниске. Она гладила мамину руку.

— Родная моя, я приехала. Теперь все будет хорошо. Ты поправишься, — повторяла она, стараясь не плакать.

— Как я подвела тебя, — говорила мама. — Ты думала отдохнуть после учебы, а вот какой подарок-то я тебе преподнесла.

— Молчите, вам вредно разговаривать, — сказал врач.

Машина подъехала к больнице. Два подошедших санитара отнесли маму на носилках в приемный покой.

— Нужна срочная операция, — сказал Наташе один из появившихся врачей. — Иначе она не проживет и несколько дней. Правда, я не могу гарантировать, что она перенесет операцию. Слишком ослаблен организм.

Девушка собрала все силы, чтобы не упасть — у нее опять закружилась голова.

— Пойдемте, сделаю вам успокоительный укол, — сердито сказал врач. — Сначала доводят родителей до такого состояния, а потом впадают в истерику.

Врач был высокий и полный, он возвышался над всеми, как белый медведь. И был такой же сердитый.

— Почему вы так поздно обратились к нам? Болезнь настолько запущена, — продолжал громыхать он. — Судя по всему, она больна очень давно.

— Я ничего не знала, я только сегодня приехала, — прошептала Наташа.

Маму положили в палату кардиологического отделения. Наташа сидела на стуле около ее кровати. Как непривычно видеть маму в такой обстановке. Сколько помнила Наташа, она никогда ничем не болела. А может быть, делала вид, чтобы не расстраивать свою дочь.

Больная сразу уснула, настолько слаба она была, а дочь осторожно гладила ее поседевшие волосы. Врач сказал, что мама может умереть. Этого не может быть. Он ошибается. Случиться может что угодно: землетрясение, наводнение, война, наконец, но мама всегда должна быть рядом, и тогда все можно перенести, тогда ничего не страшно. Разве возможно такое, что ее не будет?

Наташа последние четыре года жила в Москве, вдали от нее, но она часто приезжала, да и сознание того, что у нее есть родной человек, согревало ее в тяжелые минуты. А что, если врач прав, и мама уйдет навсегда? Ничего нет постоянного в этом мире. Те, в ком наиболее сильно нуждаешься, отчего-то всегда исчезают. Даже любимый человек ушел от нее. Нет, мама не уйдет, она всегда будет с ней.

Больная во сне слабо застонала. Девушка вскочила и побежала за медсестрой.

— Сейчас сделаю укол, — успокоила ее медсестра. — Думаю, ей сразу станет легче.

Мама открыла глаза.

— Наташенька, уже поздно, поезжай домой. Тебе нужно поспать, ты ведь только сегодня с поезда, устала, наверное.

У Наташи перехватило дыхание. Нет, это невозможно. Даже в таком тяжелом состоянии мама продолжает заботиться о ней.

— Врач разрешил мне остаться с тобой до утра, — сказала она, через силу улыбаясь. — А утром тебе, наверное, сделают операцию, и ты поправишься через несколько дней. Тебя выпишут домой, мамочка, и мы с тобой обо всем поговорим. Мне нужно тебе так много рассказать.

Мама тоже улыбнулась ей, но сразу же закрыла глаза и опять провалилась то ли в сон, то ли в беспамятство.

— Очень тяжелый случай, — сказал на следующий день Наташе тот же сердитый врач. — Мы даже собирали утром консилиум. Решили оперировать. Но за исход мы ручаться не можем. Слишком поздно вы к нам обратились. Если она проживет месяц после операции, значит, все может быть в порядке, но она слишком слаба. Вам придется дать расписку.

— Да, я дам вам расписку, — сказала Наташа.

Маму увезли в операционную, а Наташа вышла в больничный двор. На клумбах пестрели астры. Пчелы, жужжа, перелетали с цветка на цветок. По дорожкам, среди зеленой травы и кустарников, бегали дети. Выздоравливающие больные сидели на лавочках с навестившими их родственниками.

Девушка опять резко почувствовала свое одиночество, оторванность от мира. Ее маме сейчас делают операцию. Может быть, она умрет. А в мире все живет и радуется, и никто не разделяет ее горя. Наташа казалась себе потерявшимся ребенком. Такое было с ней однажды. В четыре года. Мама взяла ее с собой в большой универмаг, и там Наташа, засмотревшись на красивую куклу, отпустила мамину руку. А когда она повернулась, мамы рядом не было. Мимо шли чужие люди, и им точно так же, как сейчас, не было до нее никакого дела. Она вдруг испугалась, что потерялась насовсем. Она громко заревела. Но тогда мама очень скоро нашла ее. А вернется ли она к ней теперь?

Ужас и отчаяние были во много раз сильнее, чем в детстве, но сейчас Наташа не имела права плакать. Она — взрослая, она должна держаться, чтобы помочь маме. Она ехала за помощью к ней, как маленькая девочка. А жизнь распорядилась совсем по-другому. Девушка возвратилась в больницу и села у входа в операционную. Сколько прошло времени — три, четыре часа? Наконец появился врач.

— Мы сделали все, что смогли. Будем надеяться, организм окрепнет.

То, что было дальше, казалось Наташе непрекращающимся кошмаром. Мама металась в бреду, держалась высокая температура, прерывался пульс. Уколы, капельницы, таблетки… Дни и ночи закружились в безумном хороводе. Девушка не отходила от матери, и женщины, лежавшие в палате, насильно заставляли ее поесть.

— Езжай домой, я послежу за ней, — уговаривала ее медсестра, но она боялась оставить маму и на секунду.

Ночью, лежа на свободной больничной койке, Наташа не могла уснуть. У нее уже совсем не осталось сил. Как ей нужно, чтобы рядом оказался кто-нибудь, кто взял бы ее на руки и успокоил, сказал бы ей: «Держись». Кто-нибудь? Конечно, ей нужен Игорь! С его силой и уверенностью в себе. Она бы вынесла все, что угодно, если бы он был с ней. Только бы ощутить силу его рук, его объятия. Она ничего не боялась бы тогда. Нет, нельзя об этом думать. Становится только хуже, ведь он не придет к ней на помощь. И она сама должна быть сильной, чтобы мама могла выжить.

— Наташенька, — услышала она тихий голос.

— Мама? — девушка вскочила и подошла к кровати.

— Наташенька, я чувствую, что скоро умру. Ты не переживай за меня, дочка. Это совсем не страшно. Мне только больно, что оставляю тебя одну. Если бы ты была замужем, я бы умерла спокойно, — шептала мама, сжимая горячими пальцами Наташину руку. — Неправильно я воспитала тебя. Ты все училась, а надо найти себе хорошего парня…

— Не волнуйся за меня, мама, я не останусь одна, у меня все будет нормально. Только ты не умрешь, ты не можешь умереть, — говорила Наташа.

— Нет, я чувствую. Ты не плачь, — пальцы разжались, мама опять потеряла сознание.

Наташа побежала за врачом. Маму отвезли в реанимационную, и девушку к ней не пустили. Врач вышел оттуда настолько уставший и несчастный, что у Наташи оборвалось сердце.

— Мы ничего не смогли сделать. Мы не боги, — сказал он.

Наташа вернулась в палату и легла на койку. Вот и мама, последнее, что связывало ее с жизнью, оставила ее. Сначала Игорь, потом Светлана. Но их уход можно было пережить, ведь она знала, что они где-то есть, что им хорошо. А мама, бедная мама, она умерла, потому что ей некогда было следить за своим здоровьем. Она все работала, чтобы ее дочь ни в чем не могла нуждаться. Как же теперь ей жить дальше? Она осталась совсем одна в этом безжалостном мире. Она не сможет, она просто не хочет жить дальше.

Если мир остается прежним, тогда как в душе у нее все разрушено, то самый легкий выход покончить с кошмаром — это умереть самой. Она столько боролась, и все бесполезно. Игоря не вернуть, мамы больше нет. Проще всего — выпить таблетки, которые лежат у мамы в тумбочке, сразу всю упаковку. Тогда она уснет, и отчаяние оставит ее навсегда. Как просто. Почему она раньше не сделала этого? Она должна была жить ради мамы. А теперь настало время подумать о себе.

Наташа решительно поднялась с койки, но вдруг почувствовала, как что-то слегка шевельнулось внутри ее, словно разорвался пузырек воздуха. Что это с ней? Ребенок! Как она могла забыть о нем? Она хотела лишить себя жизни, но имеет ли она право решать за него? Словно поняв ее намерение, он напомнил ей о себе, требуя продолжения жизни. И ей придется жить ради этого, еще не родившегося малыша. Ей придется заменить ему всех: и отца, и бабушку. У него будет только она, и поэтому ей придется быть особенно сильной.

Девушка вспомнила, что сегодня еще ничего не ела. Ей и сейчас этого не хотелось. Но она должна кормить малыша, чтобы он рос и развивался нормально. Вместо таблеток она достала из тумбочки яблоко.

В палату вошел врач.

— Я боялся, что ты не вынесешь такого потрясения, — сказал он. — Ты была хорошей дочерью.

— У меня будет ребенок. Я должна жить ради него, — ответила Наташа.

— Я не знал. Ты сильная девочка. Я горжусь тобой, — врач обнял ее, и она утонула в его объятиях, настолько он был большой.

Наташе хотелось заплакать, но она не имела на это права. Она расслабится сейчас, но ведь его не будет рядом ни завтра, ни послезавтра. Она осталась одна, и она преодолеет все невзгоды, чтобы ее ребенку было хорошо. Она высвободилась из объятий врача.

— Держись, дочка, — сказал он. — Поверь, я сделал все, что мог.

— Вы не расстраивайтесь из-за меня, — твердым голосом сказала Наташа.

После похорон она осталась в квартире совсем одна. Нужно жить дальше. Но как? Как жить, если каждая вещь в доме напоминает ей о маме? Незаконченная работа так и лежит на столе. Бедная мамочка, милая, любимая, зачем ты так поступила? Даже больная работала, чтобы дочь училась. Теперь ей придется самой заботиться о себе и о ребенке. Но она даже не знает, с чего начать. Нельзя сидеть. Так она сойдет с ума. Нужно чем-то заняться. Прежде всего убрать квартиру, а то вон и сумка ее стоит неразобранная.

Наташа расстегнула молнию сумки и стала вынимать вещи. Из кармана курточки выпал листок. Девушка развернула его. Это же номер рабочего телефона господина Шульце. Перед отъездом ей пришлось дать обещание позвонить, если ей будет плохо. Ханс Йоахим. А ведь она ни разу не вспомнила о нем. Как участлив он был, когда она страдала из-за Игоря. И как деликатен: ни разу не задал ей ни одного лишнего вопроса. Он был ей другом. И она не права, обвиняя мир в бездушности, в жестокости по отношению к ней. Ведь есть в нем такие люди, как доктор или как этот, приехавший из другой страны бизнесмен. Наташа спустилась к соседке и набрала номер телефона господина Шульце.

— Офис строительной компании «Jndustriebau». Вас внимательно слушают, — услышала она заученную фразу секретарши.

Дата добавления: 2015-08-28