Существо все также враждебно молчало. Однако теперь оно село, опираясь спиной на скалу. Виллему посчитала это хорошим знаком.
— И этот Тенгель Злой заключил договор с самим сатаной.
Затем она рассказала древнюю легенду о Людях Льда. Ту, о которой знали все представители рода, и которой очень боялись. На это ушло время. Когда женщина закончила, стало совсем темно. Было ясно, что ему стало интересно. Доминик подтвердил ее догадку. Чудовище хочет знать больше, особенно о той горной долине.
— Мне кажется, тебе не стоит слишком старательно описывать эту долину. Не там ли собака зарыта?
— Думаешь, он спустился с гор и теперь не может найти дорогу назад, в долину?
— Я не знаю. Он сам толком не знает. Но думаю, именно эта долина притягивает его.
— Что же он делал тогда внизу, в Акерсхюсе?
— А ты что думаешь? — сухо спросил Доминик.
— Тот из людей Льда, что забудет своих предков… Но он мог искать что-то другое.
— Доминик… Он заинтересовался в еще одном месте моего рассказа. Напрягся, навострил уши, глаза заблестели.
— Я тоже обратил внимание. Не нужно было упоминать о наследстве Людей Льда, о колдовских средствах.
«Отверженные не получат наследства, получат только верные…»
— Он знает, что это наследство здесь?
— Да, он весьма заинтересовался сундучком. Но Никлас взял с собой совсем немного. Расскажи ему об этом.
— Доминик! Думаешь, он приходил в Гростенсхольм только за этим?
— Потому, что его притягивает сокровище? Но ведь он не знает, что это такое. Нет, Виллему, я не могу ответить на твой вопрос. Но, думаю, что перспектива достаточно безрадостная.
— В высшей степени! Может, несмотря ни на что, его лучше уничтожить? Что хорошего может из него получиться?
— Не говори. Но ведь отверженные могут очень долго жить. Их можно даже назвать бессмертными. Если его не берет человеческое оружие, он проживет очень долго. Приятная перспектива. Поэтому, наверно, Люди Льда желают его изменить.
— Но как? — пробормотала Виллему, снова оборачиваясь к монстру. Он сидел, прислонившись к скале. Видно было, что силы его на исходе. Их хватало лишь на то, чтобы быть в сознании.
Она решила сменить тему.
— Часто случается, что избранные и отверженные обладают сверхъестественными способностями. Они могут колдовать, чувствовать то, что не под силу обычным людям. Мы втроем можем очень много. А что можешь ты?
От скалы послышалось громкое ворчание. Прямо над головой чудовища висел вырванный с корнями куст ракиты. При порывах ветра его качало, и тогда казалось, что вы наблюдаете подводный мир. Виллему раздражал этот куст, она старалась не смотреть на него. Он мучительно напоминал ей о том дне, когда она висела над обрывом над омутом Марты. Этого она так и не смогла забыть. Видение мучило ее больше двадцати лет, все время вспоминалась Марта, ее трагическая судьба. Ей так хотелось попросить Никласа оборвать куст, но она понимала, что этого делать нельзя. Ей нельзя было терять контакт с чудовищем.
— Понимаю, ты не можешь ответить, — провоцировала Виллему монстра. — Тогда я расскажу тебе о том, что можем мы. Никлас умеет исцелять руками. Если он положит руки на твои раны, у тебя все пройдет. Но ты не смеешь попросить его об этом. А Доминик, как ты заметил, может читать твои мысли и воспринимать чувства. Он без труда чувствует твое настроение, даже может предсказать твои действия. Я могу колдовать…
Она от всей души желала, чтобы отверженные Людей Льда поддержали ее в эту трудную минуту. Тенгель Добрый, Суль, колдунья Ханна… Нет, только не Ханна. Она была злой колдуньей.
— А что можешь ты? Ничего, друг мой с волчьими глазами. Ничего! Только шляешься по округе и убиваешь людей своими самыми обычными руками…
— Виллему, — тихо одернул ее Доминик. Но она не могла остановиться. Наглое, молчаливое презрение монстра только распаляло ее.
— Или, может, ты убиваешь с помощью своей небольшой игрушки? И что же в ней такого особенного?
И тут они впервые услышали голос монстра. От удивления все даже затаили дыхание.
— Ты не умеешь колдовать!
Голос был неприятный, режущий слух, полный ненависти. Существо явно не привыкло разговаривать. Голос шел, словно из-под земли, словно говорил один из подручных сатаны.
Придя в себя, Вилему поспешила с ответом:
— Конечно, могу.
— Врешь ты все, чертова баба!
«Боже милосердный, что делать, — лихорадочно подумала она. — Как убедить его, что это правда? Теперь все зависит только от меня. Если мне удастся доказать ему, что мы не обычные люди, тогда он в нашей власти! Но я столько лет не колдовала! Я уже и не помню, как я это делала…»
Монстр снова поднялся во весь рост. Видно было, что ему было нелегко и больно. Но он чувствовал себя победителем. Виллему он ненавидел всей душой. Виллему почувствовала это. Он никак не рассчитывал, что ему может оказать сопротивление женщина.
Она тоже поднялась.
«Все пропало. Я не знаю, что делать. Ясно, что блеск моих глаз не производит на него никакого впечатления. У него такие же глаза».
Стоя так в растерянности и не зная, что делать, Виллему вдруг почувствовала, как в ней появилась необъяснимая, тайная сила. Ей помогали. Тенгель Добрый… Она видела его всего один раз, но забыть не могла… Он был рядом, снова положил ей руки на плечи. Ей страшно захотелось обернуться, встретиться с ним взглядом. Но она не могла отвлекаться. И любившая подшутить Суль была рядом. Виллему почувствовала ее.
Чудовище, однако, не чувствовало ничего.
«Нельзя делать из него посмешище. Я не должна поступать как тогда, когда парик капитана шхуны был найден в плевательнице. Его нельзя унижать. Нельзя трогать его достоинство, самоуважение!»
На глазах у зрителей разворачивалось мистическое, потрясающее представление. Борьба, длившаяся не один час, показалась им длиною в несколько минут.
Тонкая, одетая в белое фигура одиноко стояла на пути непонятного. Казалось, она не ведает, что такое страх.
Кнехты смотрели на происходящее, потеряв от удивления дар речи. Широко распахнулись глаза Элисы, а Доминик и Никлас наконец-то увидели, на что способна Виллему.
Мозг ее работал в бешеном темпе, на счету была каждая минута.
«Что делать? Что может его заинтересовать?»
Если б ей пришла на помощь потрясающая жизнерадостность Суль, ее собственное чувство юмора.
«А ведь мне это нравится. Мне весело. Что бы придумать такого дьявольски злого или сумасшедшего? А что, если подпустить к нему массу смешных и противных насекомых, чтобы они танцевали и ползали перед ним?»
Нет, так нельзя. Да она и не смогла бы этого сделать. Во всяком случае, не в одиночку.
Должно быть нечто трагичное. Она отбросила жизнерадостность и настроилась на другое.
Она чувствовала, что в ней накопилось много силы. Как в небе перед грозой. Словно все ее существо взывало о разрядке, желая освободиться от напряжения. Ей казалось, что у нее потрескивает в волосах, одежде. Надо было найти выход.
И снова Виллему вспомнила каюту на шхуне. Что там произошло? Там она произвела весьма постыдное действо против капитана, сняв с его головы парик и послав его прямиком в плевательницу. А все остальное?
Все это иллюзии. Тогда Люди Льда создавали видения, внушая одновременно ей и капитану веру в то, что они видели.
Вот и сейчас ей надо было попытаться сделать нечто подобное. Виллему не знала, хватит ли у нее сил, но за спиной она чувствовала мощную поддержку отверженных Людей Льда.
Женщина вздохнула глубоко-глубоко. Все эти мысли пролетели в ее голове подобно молнии. Наблюдавшие за ней не заметили никаких признаков колебания.
Теперь она действительно засветилась в темноте. Уверенно вытянула вперед руки. Зрители увидели, как от ее рук в направлении чудовища полетели голубовато-огненные шары. Они летели мощным потоком и, коснувшись его, улетали дальше. Ветер, шумящий в расселинах гор, зазвучал мощно, как орган, загудел, как трубы.
Светло-рыжие волосы Виллему разлетались в вызванном ею урагане. Удержаться на ногах было почти невозможно.
Голубоватый отблеск осветил монстра. Он стоял, прислонившись к скале, и яростно защищался. Подняв руку, он хотел выстрелить в женщину, но та одним движением руки выбила из его рук оружие.
Ветер утих, исчезли огненные шары. Прежде, чем монстр успел опомниться и в ярости наброситься на Виллему, она произнесла:
— Все отверженные из рода Людей Льда обладают той или иной сверхъестественной способностью. И ты тоже. Только ты пока еще не знаешь, какой. Мы могли бы помочь тебе развить эти способности. Но на это потребуется время. И нам не хотелось бы терять его на то, чтобы развить в тебе недоброе начало. Мы хотим сделать из тебя сильного и хорошего человека, который бы служил добру. Таким был наш предок Тенгель Добрый, что боролся против своего злого начала. И он победил! Мы хотим, чтобы и ты сделал то же самое. Но тебе придется приложить немало усердий, развить чувство самообладания. Где уж тебе, ты ведь тряпка!
— Виллему! — вскричал Доминик.
— Прости меня. Я пока еще не знаю твоего характера. Если ты хочешь, мы могли бы осмотреть твои раны, а Никлас поможет тебе. А потом поедем вместе домой, в Гростенсхольм. Ты был там совсем недавно, разглядывал усадьбу с холма… Это наш дом. И может стать твоим тоже.
С языка чуть было не сорвалось «если станешь добрым», но она вовремя сдержалась.
Никласа не особенно прельщала мысль селить у себя дома это чудовище. Но он понимал, что это важно.
Но чудовище имело на этот счет другое мнение. Снова раздалось шипение, на этот раз более миролюбивое.
— Мы подойдем поближе. Ты же знаешь, мы твоя единственная надежда. Мы поможем тебе выздороветь и найти семью. Тебе, наверно, это не очень нужно… А еще мы поможем тебе выяснить с долиной…
Зря. Нельзя было упоминать про долину! Если она думала, что выиграла, то глубоко заблуждалась. Чудовище могло больше, чем они предполагали! Насколько же глупо и неосторожно она ляпнула, что он не знает своих возможностей!
А может, он и впрямь не знал до этого мгновенья?
Они услышали громкий вскрик, раздавшийся со стороны горы. Прямо у них на глазах монстр начал расти. Он вырос до неимоверных размеров. Он состоял из холода и льда, приобрел голубовато-зеленый оттенок. Холод от него распространялся по всей долине. Скала покрылась инеем, трещали и разрывались от мороза камни.
— Помоги, Виллему, пока нас не сковало ледовыми цепями, — вскрикнул Никлас.
Она быстро обернулась. Виллему тоже почувствовала страшный холод. Но ей он был нипочем, а Никлас и Доминик очень страдали. Их кожа приобрела голубоватый оттенок. Они стояли неподвижно, не в силах произнести ни слова.
Виллему снова взглянула в глаза ужасному ледяному демону. Подошла к друзьям. Положила руки им на плечи. Почувствовала, как холод перетекает в нее. Монстр решил в первую очередь разделаться с мужчинами, особенно страстно он желал погубить Доминика, что читал его мысли. Тогда осталась бы одна Виллему. С ней разделаться было бы проще.
— Еще никогда холоду не удавалось погасить огонь любви, — закричала она монстру. — Ты, не ведающий, что такое любовь, как можешь ты бороться против нее?
Мужчины постепенно пришли в себя. Монстр принял свое обычное обличье. Лед, звеня, падал со скалы.
Виллему знала, что всё это игра, иллюзия, колдовство. Но такие вещи хорошо действовали на людей, не обладающих достаточно сильной волей, чтобы противостоять этому. Доминик и Никлас могли быстро погибнуть от холода, если бы Виллему не разгипнотизировала их.
— Спасибо, — бормотали они. — Мы чуть не превратились в ледышки.
— Так просто мы не сдадимся.
Виллему снова отошла к камням.
— Мы читаем твои мысли. Ты так же быстро потерпишь поражение, как и в первый раз, — холодно произнесла она. — Мы подойдем к тебе ближе. И помни — мы не желаем тебе зла!
Они сделали шаг вперед. Или, точнее говоря, попробовали подойти ближе. Но не смогли.
— Осторожно, — предупредил Доминик. — Он что-то замышляет, только не пойму, что.
Виллему знала, что глаза ее по-прежнему излучают свет. Они светились всегда, когда женщина начинала пользоваться своей силой. От скалы на нее пристально смотрели такие же светящиеся глаза. Она уже долго наблюдала за ними. Но свет, излучаемый глазами, становился все интенсивнее, все неприятнее. Чудовище твердо решило покончить с ними.
Все трое почувствовали, как убывают силы. От слабости их стало качать из стороны в сторону. Им страшно захотелось лечь и заснуть.
— Именно так он убивает свои жертвы, — закричал Доминик. — Это гипноз, гипноз! Убивающий гипноз! А это миниатюрное оружие просто так, на всякий случай! Стрелы, может, вообще не ядовиты! Опасно то, что жертвы не могут вовремя проснуться.
Голос его звучал все невнятнее.
— Именно. Это гипноз, — Виллему было необыкновенно трудно выговаривать слова. — Он намного опаснее, чем мы думали.
— Боже, помоги нам, — из последних сил прошептал Никлас. — Мы в опасности!
Показался месяц, и вся долина осветилась серебристым светом. Но они уже ничего не видели. Перед глазами нее поплыло.
— Виллему, ну сделай же что-нибудь! Быстрее! — протоптал Доминик.
Иго слова она восприняла только частично. Она смотрела на скалу, на темную фигуру и горящие глаза.
— Тенгель! Суль! Помогите мне! — шепнула она.
Она почувствовала прилив новых сил. Она попыталась встать, стряхнуть с себя усталость. Это все глаза, решила она. Они опаснее всего.
С трудом она подняла руки. Руки были словно свинцом налиты.
Она почувствовала, как кончики пальцев начинают излучать огромную силу, и направила ее прямо в глаза чудовищу. Он взвыл от боли.
Все сразу пришли в себя и побежали к монстру. Никлас не забыл прихватить свой сундучок.
— Оставь пока его здесь, — приказал Доминик. — Это дьявольское отродье охотится за твоими снадобьями, за сокровищем Людей Льда.
— Если я стану его лечить, мне будет необходим мой сундучок. Но уж я прослежу за тем, чтобы монстр не запустил туда лапу.
— Многих убили в борьбе за них.
— Меня ему не удастся уничтожить, — успокоил Доминика Никлас.
Когда они подошли к нише, Виллему уже была там. Тварь все еще держала лицо в ладонях, стонала и шипела от боли. Они заставили монстра встать на колени. Доминик подобрал маленький арбалет, что валялся на земле, и забросил его далеко-далеко.
— Надо бы его связать, — произнес Никлас.
— Чем? — спросил Доминик. — Во-первых, у нас ничего нет, а если бы и было, не помогло. Не забывай, он с легкостью рвет железные цепи.
Да, монстр обладал огромной силой. Он мог с легкостью освободиться от их присутствия. Виллему опустилась перед монстром на колени и взяла его ладони в свои.
— Знаю, ты можешь убить нас, если захочешь, — в ярости вскричала она. — Только знай, когда я колдовала, я была не одна. Мне помогали наши предки. Если ты задумал зло, они придут и отомстят тебе за нас…
Она посмотрела прямо в это страшное лицо. Он все еще не видел ее. Темнота не пугала, глаза постепенно привыкли. Показалась луна. Но монстр по-прежнему ничего не видел. Он почти ослеп от того, что сделала с ним Виллему, но глаза его все так же светились. Женщине оставалось только надеяться, что он поверил в правдивость ее слов.
— Предки! Ты что, веришь в это? Проклятая… — зашипел он. Вдруг глаза его расширились, и он полуслепо уставился на нечто за спиной Виллему.
Все трое обернулись.
На вересковой пустоши кто-то стоял. Некая расплывчатая фигура.
— Это Тенгель, — прошептала Виллему. У нее отлегло от сердца. — Тенгель Добрый!
Остальные не могли разглядеть его так же хорошо, так как никогда не видели его при жизни. Да и не обладали они способностями Виллему. Постепенно со всех сторон, окружая их, стали появляться другие фигуры.
Суль узнали все. Точь-в-точь, как на портрете в Линде-аллее. Другие едва виднелись.
Чудовище закрыло глаза и в бессилии наклонило голову. И с глубоким вздохом сдалось.
Скорее всего, на него повлиял образ Тенгеля. Монстр должен был разглядеть сходство. Сходство просто потрясало. Разница была лишь в том, что один символизировал Добро, а другой — Зло.
Но Зло было бессильно перед мертвыми.
Видения исчезли.
— Прислонись к стене, — торопливо, пока чудовище не успело опомниться, приказал Никлас. И громко крикнул: — Капитан Отчаянный! Пошлите-ка к нам девушку с факелом! Нет-нет, пусть придет только она. Вас он мгновенно убьет.
Капитану, верно, не очень приятно было слышать, что какая-то девчонка может сделать больше, чем его отважные воины.
Свет луны был достаточно слаб. На небе был всего лишь полумесяц, на который то и дело набегали облака.
Эти трое понимали, что одни они вряд ли победили бы в этой борьбе. Не помогли бы ни видения, ни колдовское искусство. Встать на колени монстра заставила боль. Он даже не мог сидеть, сполз на сухую траву и вытянулся во всю длину.
— Как глаза? — боязливо спросила Виллему.
— Пошла к черту, — пробормотал он.
Она поводила рукой у него перед глазами. Он спокойно, без каких-либо трудностей, водил взглядом за ее ладонью. Смотрел он зло и подозрительно.
— О, Господи, — пробормотала она.
Ожидая, пока разведут огонь, они слушали завывания ветра, запутавшегося в короткой траве. Вместе с ночью пришел холод, и луна стала ярче светить на небе. Цвет луны менялся в зависимости от плотности и цвета проплывающих мимо облаков.
— Мы не хотим тебе ничего плохого, — снова повторил Никлас.
Существо только фыркнуло, покосившись при этом на Виллему. Про нее нельзя было сказать ничего хорошего.
— Позволь-ка мне посмотреть, чем ты там стреляешь, — попросил Доминик. — Нет, не оружие, его я уже выбросил. Ты пользуешься стрелами?
Чудище скорчило гримасу. Отвечать на подобные вопросы было ниже его достоинства. В то же время он был горд тем, что тоже кое-что умел. Кое-что, чего не могли они. Он вынул из кармана крошечные, толщиной с иглу, стрелы в берестяном футляре.
— Не прикасайся к ним, — предупредил Никлас Доминика. — Они отравлены?
— А ты как думаешь? — фыркнуло чудовище.
— Я не думаю, я спрашиваю, — спокойно ответил Никлас.
— Черт побери, естественно, они отравлены!
— Что ты говоришь! Как интересно! А откуда у тебя яд?
— Это тебя не касается.
— Кто научил тебя говорить? — неожиданно спросил Доминик. — Явно, что некультурный человек.
В ответ монстр только фыркнул. Никлас продолжил:
— В моей коллекции тоже есть отравленные стрелы. В коллекции Людей Льда. Надо иметь хорошие знания, чтобы смешать нужные травы и получить яд. Кто научил тебя?
— Колдунья. Ведьма одна.
— Из этой долины? — быстро отреагировала Виллему.
— Да. И что дальше?
Ханна? Могла ли его научить ведьма Ханна? Да нет, глупости. Она умерла лет сто назад!
Но кто он сам? Сколько он уже живет на этом свете? Может, он уже был во времена Ханны? Но о нем никогда никто не упоминал…
— А как ее зовут? Ту, кто научила тебя говорить?
— А черт ее знает! Да она уж давно померла. Я сам убил ее.
— Ни минуты не сомневаюсь. А вот и Элиса, — обрадовалась Виллему.
Факел осветил небо, постепенно приближаясь к вересковой пустоши. За ним тянулся шлейф дыма. Скоро показалось любопытное лицо Элисы.
— Ну как? — шепнула она, во все глаза уставясь на чудовище. — Здравствуй, меня зовут Элиса.
«Боже мой, — подумали все трое. — Да она совсем не боится! А ей казалось, что оно красиво! Но теперь она наверняка ужаснется».
Ничего подобного! Элиса очень встревожилась за состояние незнакомца и попросила у герра Никласа позволения помочь ему.
Что он думал о вновь пришедшей, было ясно всем. В его взгляде читалось недоверие и яд.
— Держи факел, Виллему, — скомандовал Никлас. — Но, ради Бога, не лишай нас волос.
Виллему старалась изо всех сил, но держать факел ровно было непросто. Все склонили головы над источающим злобу, легко возбудимым чудовищем.
— Ну-ка, подвиньтесь, — не вытерпел Никлас. — Теперь лучше. Откуда идет воспалительный процесс? Из какой раны?
Монстр вряд ли мог ответить на этот вопрос. Виллему пыталась как можно лучше рассмотреть его, но в неверном свете факела, постоянно отбрасывающим тени в разные стороны, трудно было что-либо рассмотреть. Волосы прилипли к коже. Он еле переносил боль. Вот и все, что она смогла заметить. Хоть что-то человеческое было ему не чуждо.
Осматривая одежду, Никлас заметил, что куртка из плотной кожи на одном плече была вся в запекшейся крови. Осторожно, стараясь не причинять боли, он отогнул кожу.
— О Господи, — только и сказал Никлас. — Ужасно. Принесите воды.
— Знаете, когда я шла сюда, то заметила небольшой ручеек, — поторопилась вставить Элиса. — Я могу принести воды в моей бутылке, все равно она пуста, воду я давно выпила.
— Отлично.
Чудовище исподлобья следило за работой Никласа. Голос его был полон боли:
— И это твое лекарское искусство? Промыть раны я могу и сам. Вода еще никогда никому не помогала.
— Не скажи, — добродушно заметил Никлас. — Сначала я должен осмотреть раны. А для этого их надо сначала промыть. А вот мыться ты не любишь. Или я не прав?
Чудовище, скорее всего, не поняло язвительность замечания.
Элиса бежала так, что вода выплескивалась из бутылки. Увидев рану, она воскликнула самым сострадательным в мире голосом:
— Ой, ведь тебе же, наверно, так больно!
Монстр только злобно зашипел.
Горы вокруг них казались огромными. Виллему это тяготило. А вообще она была взволнована, мрачна. Руки дрожали. Слишком тяжело давалась ей борьба с чудовищем. И слишком много удивительного пришлось увидеть за этот вечер.
«Жизнь в Мёрбю текла так размеренно. Я стала слишком избалована, забыла про мечты моей юности. Вон Элиса, например. Как естественно она себя ведет».
Да, ей не пришлось видеть и пережить то, что пережила Виллему. Элиса пережидала в безопасном месте.
— Сейчас будет жечь, — предупредил Никлас своего пациента. — Надеюсь, ты можешь немного потерпеть. Мне бы не хотелось, чтоб ты отомстил мне потом так, как ты привык.
Из глотки чудовища вырвалось несколько звуков. Их можно было расценить как предупреждение. До него дошел легкий сарказм лекаря.
Никлас решил больше не дразнить его.
Доминик подавал лекарства и бинт. Никлас осторожно промыл ужасную рану. Чудовище не издало ни звука, но во взгляде его ясно читалась ненависть, бессильная ярость, унижение оттого, что ему приходится лежать и быть зависимым от людей.
На всякий случай сундучок с лекарствами держали подальше от монстра. В данный момент он вряд ли был способен на какие-либо действия. Но все знали, что он очень хотел заполучить сундучок. А его действия трудно было предсказать. Даже Доминик не всегда мог следовать за его мыслями.
Все были напряжены до предела.
Потрескивал факел.
— Так, с этой раной мне больше нечего делать. Просто положим сюда мазь нашего рода. И рана очистится от всякой гадости. Есть у тебя еще раны?
— А ты как думал, — взорвался монстр, засучивая рукава. — Вот, вот и вот! И на колене!
— Это пулевое ранение, — констатировал Никлас, обрабатывая следующую рану.
— Они все такие.
— А мы их все и посмотрим.
На обработку ран ушло более часа.
Работать было не просто. Монстр все время ругался. И в любой момент мог распустить руки или ноги, так что его спасители отлетели бы далеко от этого места. Но силы были на исходе. Он был в полубессознательном состоянии. Спасители старались работать как можно быстрее. Раны были ужасны. Виллему часто отворачивалась, так как ей становилось нехорошо, особенно когда Никлас вскрывал гнойники.
Полумесяц совершил долгий путь, когда Элиса вдруг сказала:
— Герр Никлас.
— Да?
— Не знаю, стоит ли мне об этом говорить. По-моему, капитан Отчаянный задумал что-то нехорошее.
— Нехорошее?
— Я слышала, как он шептался со своими. Они договаривались «взять» вас, как только вы закончите свою работу.
Все переглянулись. Монстр огляделся вокруг.
— Ну что ж, — отвечал Никлас. — Во-первых, мы и не думали его «обезвреживать». Во-вторых, я не думаю, что капитан получит с нашей помощью ту честь и заслуги, на которые рассчитывает. Эту проблему мы решим позже. А тебя, каналья, никто не спрашивает, так что помолчи! Между прочим, ты от нас что-то скрываешь. Ни одна из обработанных ран не могла привести к горячке. А она мучает тебя уже не первый день. Я вижу это и по твоим горящим глазам, и по цвету кожи. Где еще ты ранен?
— Это тебя не касается.
— Ага, так ты знаешь, где ранен. Говори, дамы отойдут в сторонку, если ты так хочешь!
— Вон, — прошипел монстр.
— Наверняка, ступня, — подсказала Виллему.
— Заткнись, ты, проклятая баба, — зарычал он.
— Он, видно, может стоять только на одной ноге, — добавил Доминик.
— Ага, — кивнул Никлас. — Мне тоже казалось, что с его завернутой в тряпку ступней что-то не так. Давай посмотрю.
Монстр приподнялся и протянул руки к горлу Никласа. Виллему не знала, как это случилось, но ей очень хотелось спасти Никласа. Меж руками чудовища и горлом Никласа появился разряд. Оба вскрикнули, скорее от страха, чем от боли. Монстр еще не забыл, как ловко она его ослепила.
Во всяком случае, все поняли, что его странную ногу лучше не трогать.
— У него свой комплекс, — напряженно произнесла Виллему.
— Похоже на то. Да не будь же ты дураком, — пытался убедить чудовище Никлас. — Ты же не справишься сам! Мы только хотим тебе помочь.
— Как-нибудь обойдусь.
— Не обойдешься. Виллему выведи его ненадолго из строя!
Он снова зарычал:
— Уберите отсюда это сатанинское отродье! Убирайтесь вон! Все! Или я убью вас!
— Осторожно, — напомнил Доминик.
— Тебе же хуже. Попробуй, Виллему! Не делай ему ничего плохого. Только пусть уснет.
Доминик взял ее за руку. Он боялся за нее. Она не владела искусством гипноза. Если она посмотрит в глаза чудовищу, то вряд ли выиграет. Но надо попытаться. Вопрос в том, у кого воля крепче.
Еще пытаясь настроиться на борьбу, она поняла, что это бесполезно. Она не знала, с чего начать. А если она посмотрит ему в глаза, уснет сама.
Однако она не сказала «не могу». Вместо этого она спокойно произнесла:
— Думаю, не стоит принуждать его… — И продолжила, обращаясь к монстру: — Как хочешь. Мы не будем настаивать. Сейчас Никлас даст тебе укрепляющее. Пусть твоя нога заживет сама.
— Что дальше?
— А дальше мы оставим тебя. К сожалению, ты не хочешь пойти вместе с нами. Конечно, жаль. Но мы не бессердечны.
— Я старался, как мог, подлаживался под вас, — заорал монстр. — Я, не произнесший за многие годы ни одного слова! Я лежал спокойно, а вы делали со мной, что хотели. Чего тебе еще надо, чертова девка?!
— Я говорю, что ты волен, поступать, как тебе угодно, — спокойно сказала Виллему. Внутри у нее все пело. Монстр злился, что они раскусили его. Но он продолжал бороться за свою независимость.
Ему было нелегко. Ведь он не привык подчиняться чужой воле.
Элиса все время сидела подле него, стараясь внушить монстру, что он среди друзей. Он игнорировал ее.
А Никлас смешал напиток из трав. Монстр должен был испытывать жажду, так как выпил все большими глотками.
— Это не особенно вкусно. Зато помогает.
Он не добавил, кому помогает. Он прекрасно понял намерения Виллему.
Монстр скорчил ужасную рожу. Он грязно выругался. Никлас даже не умеет смешивать питье! И снова повалился на траву.
Все ждали. Виллему дрожала от холода в своем белом платье. Доминик набросил на плечи жены накидку. Она благодарно улыбнулась ему.
— И почему ты так непрактично оделась!
Виллему только покачала головой. Мужчины ничего не понимают в женской одежде! Что бы ни ожидало женщину, она всегда стремится одеться как можно лучше! Женщина должна быть уверена в себе. Может, это все поверхностно, внешне. Но очень помогает подавить внутреннюю неуверенность.
Ветер трепал траву и кусты, забирался во все щели. Маленькой Элисе так хотелось дотронуться до монстра, показать свое внимание, но она не смела. Она, было, попробовала, но получила сильный тумак.
Виллему плотнее закуталась в плащ. Ей не нравилось происходящее. Она была словно в полусне. Так хотелось ущипнуть себя за руку, удостовериться, что все это взаправду.
В глубине души она была уверена, что все происходящее — сон. Она бы не поверила, что могла стоять среди камней, бросая в чудовище огненные шары. Сила словно вытекла из нее. Она снова превратилась в обычного человека.
Хм, в почти обычного. Она ведь не раз слышала о странных существах, что могли многое.
И она гордилась тем, что принадлежала к кошачьеглазому племени Людей Льда.
Доминик не считал возможным расслабиться. Он отнюдь не думал, что они выполнили свое предназначение, и опасности больше нет. В его подсознании бился страх за своих близких. Он все еще чувствовал враждебность монстра. Тот думал, как бы ему освободиться, убежать. Он ненавидел их, когда они пришли сюда. А сейчас ненавидел еще больше! Ведь над ним насмехались, его унизили, растоптали… Особенно эта баба!
Доминик чувствовал глубокое отчаяние и унижение чудовища.
И вдруг все прошло! Он изучающе посмотрел на монстра.
Веки у него закрылись, черты лица стали спокойны. Снотворное Людей Льда подействовало!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |