Революции, по мнению Бердяева, в христианской истории всегда были судом над историческим христианством, над их изменой христианским заветам, над их искажением христианства. Именно христианам необходимо постигнуть смысл революции, она есть вызов и напоминание христианам о неосуществленной ими правде. Революция ужасна и жутка, она уродлива и насильственна, как уродливо и насильственно рождение ребенка, уродливы и насильственны муки рожающей матери, уродлив и подвержен насилию рождающийся ребенок. Таково проклятие греховного мира. Озлобленность деятелей революции не может не отталкивать, но судить о ней нельзя исключительно с точки зрения индивидуальной морали. Атмосфера войны, как пишет Бердяев, создала в России тип победоносного большевизма, выдвинула новый тип большевика – победителя и завоевателя. Именно война с ее навыками и методами переродила тип русской интеллигенции. Методы войны перенесены были внутрь страны. Большевизм воспользовался не только свойствами русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства божьего на земле, ее способностью к жертвам и терпеливому несению страданий, но также и проявлением грубости и жестокости, воспользовался русским мессионазмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России. Большевизм провозгласил обязательность целостного, тоталитарного мировоззрения, господствующего вероучения, что соответствовало навыкам и потребностям русского народа в вере и символах, управляющих жизнью. Русская душа, пишет Бердяев, не склонна к скептицизму и ей менее всего соответствует скептический либерализм. Народная душа легче всего могла перейти от целостной веры к другой целостной вере, к другой ортодоксии, охватывающей всю жизнь.
Пало старое священное русское царство и образовалось новое, тоже священное царство, обратная теократия. Произошло удивительное превращение. Марксизм, столь не русского происхождения и не русского характера, приобретает русский стиль, стиль восточный, почти приближающийся к славянофильству. Даже старая славянофильская мечта о перенесении столицы из Петербурга в Москву, в Кремль, осуществлена красным коммунизмом. Русский коммунизм, по мнению Н.А. Бердяева, есть явление вполне объяснимое, но объяснение не есть оправдание. Неслыханная тирания, которую представлял собой советский строй, подлежит нравственному суду, сколько бы мы ее ни объясняли. Постыдно и позорно, что наиболее совершенно организованное учреждение, созданное первым опытом революции коммунизма был ГПУ (сначала ЧК), т.е. орган государственной полиции, несравненно более тиранический, чем институт жандармов старого режима, налагающий свою лапу даже на церковные дела.
Анализируя работу Н.А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», мы отчетливо видим, что автор советскую действительность ни в коем случае не считает примером или вариантом реализаций русской идеи; наоборот, он ярко показывает, что в тоталитарном советском коммунизме были уничтожены гуманность, честность, сострадание, уважение к личности, любовь к прекрасному и возвышенному, то есть то реальное содержание, которое включает в себя русская идея. Поэтому попытки авторов и сторонников концепции двух типов общества, российского и западного, представить действительность советской России в качестве практического воплощения русской идеи, при этом «приглашая» себе в союзники Н.А. Бердяева, совершенно безосновательны и бессовестны. Для них, конечно, это не аргумент, поскольку само понятие «совесть» для них носит виртуальный характер, в их философских изысканиях не имеющий решающего значения. Об этом свидетельствует следующее высказывание: «Русские коммунисты… имеют возможность опереться в своей борьбе за народовластие и социализм не только на великие идеи В.И. Ленина и И.В. Сталина, но и на идеологию государственного патриотизма, завещанную нашими великими предками». Спрашивается, за какое народовластие могут бороться опозорившиеся перед своими соотечественниками и перед всем миром своей глупостью, догматизмом, бесчеловечностью, жестокостью, тоталитаризмом русские коммунисты? При этом они хотят опереться «на великие идеи В.И. Ленина и И.В. Сталина», превративших Россию в единый концлагерь, где преследовались все честные, мыслящие самостоятельно люди, где сохранялись жизнь и свобода только послушным и доносчикам.
И, наконец, шедевр лицемерия: «Российские коммунисты органически соединяют в своей политике социалистический интернационализм с соборностью, характерной для концепции русской идеи». Как, каким образом можно соединить тоталитарный, диктаторский империалистический, осуществленный силой оружия и обмана, социалистический интернационализм с соборностью, характерной для русской идеи, где предполагается добровольное единение людей на основе общего для всех стремления к правде, к истине, к справедливости, объединенных сердечной устремленностью к прекрасному и возвышенному. Как говорится, нет слов.
В заключение.
1. Октябрьская революция и советский период в жизни российского народа имеют огромное значение в истории России. Подавляющее большинство населения России было вовлечено в социальные преобразования, было окончательно уничтожено феодальное сословное неравенство. Однако диктатура и принуждение со стороны нового господствующего класса, большевистской номенклатуры, недоверие к отдельному человеку, пренебрежение интересами личности, почти полное искоренение устремленности к возвышенному и прекрасному привели к засилью формализма и банальности в жизни российского общества.
2. Совершенно бессмысленно говорить и писать о том, что в советский период осуществлялась хоть в какой-то степени русская идея, потому что большевики и их преемники коммунисты руководили обществом с позиции силы и хитрости, с позиции неуважения и недоверия к личности; соответственно, в обществе в основном формировалась атмосфера лицемерия, ханжества, карьеризма. Все лучшее, творческое, человеческое, возвышенное и прекрасное существовало за счет личной инициативы отдельных людей – подвижников и многих, многих безымянных российских граждан, сохранявших в своих сердцах и душах истинно человеческие черты. Причем, государство таким людям не доверяло и зачастую чинило всякие препятствия их деятельности.
3. Признание сторонниками концепции двух типов общества – российского и западного – того факта, что русская идея практически воплощалась в советский период существования российского общества, фактически неверно, а с точки зрения нравственности – бессовестно. Это только лишний раз показывает, что преемники «великих идей» Ленина и Сталина унаследовали наряду с тоталитаризмом, приемами насилия над обществом и личностью их хитрость, коварство, беспринципность.
4. Для становления и развития русской идеи в современной России как раз необходимо отмежеваться не только от насилия и принуждения, но, прежде всего, от лицемерия, ханжества, обмана, то есть воплотить те принципы жизни человека и общества, которые пропагандировали и по которым сами старались жить лучшие представители социального авангарда дореволюционной и советской России. Становление в России высоконравственного общества может стать весомым вкладом в современный глобализационный процесс.
4. О ценности и универсальности демократии
при всех ее недостатках
В XXI веке, в условиях глобализации, необходимость демократического устройства общества признается большинством мыслителей и рядовых граждан планеты. Однако и сегодня есть противники этого, к ним относятся авторы и сторонники концепции двух типов общества во главе с Н.М. Чуриновым.
Абсурдность концепции двух типов общества, коллективистского и индивидуалистического, заключена, прежде всего, в ее основной аксиоме, а именно в признании несуществующего факта наличия двух типов общества существующим. Еще раз необходимо напомнить, что любое общество, будь то западное или российское, живет и развивается путем совершенствования как личности, индивидуальности, так и коллективных форм ее существования, поскольку человек есть общественное существо по природе, по содержанию, по существованию и по сущности. Мыслить одно общество индивидуалистическим, а другое коллективистским так же неверно, как признавать одно общество мужским, а другое женским. При этом предпринимается попытка неверных обобщений, а именно, осуществляется попытка разделения противоположностей и исследования их развития отдельно друг от друга.
Чтобы показать неприглядность демократического общества как такового и, главное, «инородность» демократии для России, авторы и сторонники концепции двух типов общества обращаются к Аристотелю. Аристотель, по их мнению, «различает три основных типа государственного устройства: демократический, формирующийся в соответствии со стандартом свободы, аристократический, формирующийся согласно стандарту добродетели, и олигархический, формирующийся согласно стандарту богатства». Кроме того, Аристотель «к числу отрицательно себя зарекомендовавших» относит, в частности, демократический строй. Он многократно высмеивает его и иронизирует по его поводу. Он пишет буквально следующее: «Где бы ни вводили демократический строй, дело заканчивалось хаосом или тиранией». Да, конечно, Аристотель прав, в классовом обществе, где все время изменяется соотношение классовых сил, и в Древней Греции и даже в наше время демократическое устройство общества не застраховано от появления тирании, авторитаризма и тоталитаризма. Но надо помнить о том, что только в демократическом обществе существуют наибольшие возможности для свободного индивидуального и социального творчества большинства граждан страны. Да, народ зачастую малокультурен по сравнению с элитой, представители его зачастую так же безнравственны, как и элита, и поэтому демократическое общество может выглядеть непривлекательно, но только в демократических условиях социальный авангард имеет возможности действовать не только теоретически, но и практически. В демократических Афинах Сократа казнили в 70 лет, причем ему полностью дали высказаться на суде, выслушали всю его критику в адрес граждан Афин. В то время как в тоталитарной Спарте Сократ вряд ли дожил бы и до 40, а говорить он мог бы только с царем Спарты Павсанием, который лично ему симпатизировал. Авторы и сторонники концепции двух типов общества сегодня свободно могут поехать в любую другую страну мира, развивать идеи любого философа российского или зарубежного, они свободно критикуют современное государственное устройство России, действия правительства и президента, не замечая преимуществ этой демократии, хотя, конечно, пока еще неуклюжей, слабой, неразвитой. А попробовали бы они сделать что-нибудь подобное во времена их любимого и уважаемого Сталина, или попробовали бы они до 1985 г. критиковать Маркса и Ленина, назвать Маркса метафизиком и эклектиком. Конечно, могли бы, но сегодня философская общественность Красноярска таких философов не знала бы.
Авторы и сторонники концепции двух типов общества считают, что России (коллективистскому обществу) имманентно присуще аристократическое устройство, а никак не демократическое, которое является атрибутом западного (индивидуалистического) общества. Если обратиться к истории России, то опять же очевидно, что, начиная с Московского царства и по сей день, в России не было аристократического государственного устройства, то есть социальный авангард России всегда был вне власти или в оппозиции к власти. Тот факт, что большинству российского населения и социальному авангарду России хотелось бы, чтобы в России была аристократия, очевиден. Но в этом Россия не оригинальна: любой народ, любое человеческое сообщество, если оно достаточно здорово, желало бы для себя аристократии. Совсем другое дело от желаний перейти к реальному установлению, созданию аристократии. Ведь лучших во власть надо выбрать, поддержать, защитить от хищников, лжецов, эксплуататоров, то есть совершить большинству населения длительную, тяжелую и опасную работу. А эта «работа» большинства населения страны и называется демократическими преобразованиями, в ходе которых совершенствуется каждый отдельный человек и общество в целом. Таким образом, демократия и аристократия – это не отделенные друг от друга государственные устройства, одно из которых навсегда «прописано» на Западе, а другое – в России (а именно, в философских фантастических построениях авторов и сторонников концепции двух типов общества); это две тесно связанные между собой формы государственного правления и устройства таким способом, что аристократия с необходимостью вырастает из развивающейся и совершенствующейся демократии. Конечно, в отдельных, редких случаях аристократия появлялась и раньше (правление Солона и Перикла в Афинах, Марка Аврелия в Древнем Риме), но это было счастливым совпадением обстоятельств. Следовательно, если авторы и сторонники концепции двух типов общества искренне желают, чтобы в России восторжествовала аристократия, им надо отказаться от своей концепции, во всяком случае в таком ее содержании. Время действительной, устойчивой аристократии в мире еще не наступило, но демократия как этап развития общества, в дальнейшем с необходимостью порождающий аристократию, обязателен для любого общества, будь то Россия или Запад.
Совершенно теоретически и практически необоснованными, а с точки зрения морали безнравственными являются те страшилки, которыми пользуются авторы и сторонники двух типов общества, стараясь опорочить современную демократию. В качестве примеров они указывают на ряд фашистских режимов, сформировавшихся в ХХ в. в Европе на демократической основе. Выше уже было отмечено, что любая демократия полностью не застрахована от появления тирании, авторитаризма, тоталитаризма. Но парадокс заключается в том, что фашистские режимы в Европе в ХХ в. возникли не на основе либерализма и индивидуализма, которые так настойчиво критикуют и не приемлют для России сторонники концепции двух типов общества, а как раз на основе увлечения коллективистскими идеями и коллективистской экономикой, экономикой жестко контролируемой государством, с чем почти всю сознательную жизнь боролся лауреат Нобелевской премии австрийский философ-экономист Фридрих Хайек.
Далее, сторонники концепции двух типов общества, критикуя и не любя демократию вслед за Аристотелем, все же вынуждены согласиться с тем, что как бы плоха ни была демократия, она есть атрибут, норма жизни западного общества, но только не для России. В связи с этим они задаются таким вопросом: «Существует ли для России альтернатива демократическому строю?». И отвечают на этот вопрос положительно. Альтернативой демократии для России, по их мнению, является аристократия, формирующаяся на принципах добродетели, в то время как западная демократия формируется на принципах свободы. Но они, видимо, забывают, что от желаемого до действительного – дистанция огромного размера. Чтобы в России сформировать аристократию, необходимо, чтобы активная добродетель доминировала в российском обществе. Этого, к сожалению, в России не было и нет со времен Московского царства и до наших дней. Как в свое время Ленину и большевикам приходилось работать с тем «человеческим материалом», какой был в действительности (малокультурным и далеко не добродетельным), так и сегодня социальному авангарду России приходится работать с тем населением России, которое есть, почти наполовину бедным, обиженным властями, раздраженным; или же жестким, устремленным к благополучию любыми средствами, то есть тоже далеко не добродетельным. Снова мы убеждаемся в простой истине: чтобы достичь желанной аристократии, необходимо пройти путь реальной, неприглядной, противоречивой и опасной демократии. Другого пути просто нет у любого общества, будь оно западное или российское, поскольку развитие общества есть естественно-исторический процесс, процесс саморазвития от простого к сложному, от низшего к высшему. Если Диоген днем с огнем искал человека 2500 лет назад, то и сегодня его поиски были бы не особенно удачными, но есть надежда, что в будущем его «работа» в этом направлении увенчается успехом. Великие русские гуманисты, создавая русскую идею, надеялись на то, что российское сообщество в будущем обрадовало бы Диогена в первую очередь.
И еще об одной виртуозной подтасовке сторонников концепции двух типов общества, где пишется о том, что Ленин «выступил… как теоретик аристотелевской идеи состязания в добродетели – социалистического соревнования, в котором рождается авангард общества, способный вести общество по пути совершенствования общественных отношений. Он же разработал и теорию партии нового типа, т.е. политической партии авангардного типа». Поставить в один ряд Аристотеля и Ленина?! Аристотеля, который вслед за Сократом и Платоном всеми силами души и тела способствовал установлению справедливости, гармонии, человечности в обществе. И Ленина, хитрого, коварного, целеустремленного диктатора, который принуждением, насилием вплоть до расстрелов «вырабатывал» коммунистическое сообщество из «человеческого материала» бывшей российской империи. Социалистическое соревнование в концлагерях и «шабашках» под неусыпным надзором «вертухаев» и чекистов, социалистическое соревнование в поднадзорных коллективах города и деревни послушных людей, которым нельзя было сказать слова против тоталитарно господствующей идеологии, не рискуя быть расстреленным или посаженным в концлагерь, сторонники концепции двух типов общества называют состязанием в добродетели, в котором рождался авангард общества, способ-ный вести народ по пути совершенствования общественных отношений. Вот уж поистине или глупости или лицемерию нет предела. Ведь если бы было в СССР так, как они пишут, то сегодня страна бы процветала, а коммунистов, Ленина и Сталина, все россияне и лучшие люди всей планеты почитали бы как величайших гуманистов всех времен и народов.
Ленинскую партию нового типа сторонники концепции двух типов общества, коллективистского и индивидуалистического, оценивают очень высоко, как партию авангардного типа. Опять же встает вопрос, как пропагандисты соборно-сти, добродетели, аристократии могут восхищаться ленинской партией нового типа, которая с помощью коварства, лицемерия и насилия уничтожила все другие партии? Ведь она (КПСС) завоевала свою авангардную роль в обществе не в честном состязании программ и действий с другими политическими партиями, а путем обмана народа и насилия над народом. Каким-то странным образом у сторонников концепции двух типов общества соборность и добродетель становятся тождественными диктатуре и лицемерию.
Или вот еще пример, когда общечеловеческую ценность честности и открытости в споре «отправляют» на Запад. Знаменитое выражение Вольтера: «Ваше мнение мне глубоко враждебно, но за ваше право высказать его я готов пожертвовать жизнью». Вольтер, несомненно рисуясь, в гротескной форме защищает право любого человека высказать то, что он думает, что всегда пресекалось в тоталитарных обществах средневековой инквизицией или советским КГБ. За право свободного выражения человеком своих мыслей боролись Пушкин и Лермонтов, все великие гуманисты России, так же, как Вольтер и французские энциклопедисты, так же, как гуманисты любой страны мира. Сторонник же концепции двух типов общества Н.М. Чуринов, не принимая во внимание содержания высказывания Вольтера, не приемлет его в качестве аргумента только за то, что оно, якобы, высказано в чужой для России теоретической традиции. В чем жестоко ошибается. Теоретическая традиция во всей Европе одна и та же, идущая от древних греков, атрибутами которой являются добродетель и бескомпромиссный поиск истины. По интеллектуальному и нравственному содержанию культуры Россия без всякого сомнения европейская страна.
Нельзя оставить без внимания следующее высказывание: «… плюрализм – это один из стандартов рациональности метафизики. Согласно данному стандарту провозглашается идеология мультиметафизики, и этот стандарт непосредственным образом вытекает из теории познания как теории репрезентации». На какие только ухищрения не пускаются сторонники концепции двух типов общества, чтобы только убедить читателей в том, что Россия и демократия – «вещи несовместные». Плюрализм обозначает множество чего бы то ни было: множество субстанций, множество партий, множество социальных групп, множество мнений, множество идей и т.д. Само общество есть множество всего, в том числе, конечно, российское общество. Как опровергнуть очевидное, реально существующее, изо дня в день проявляющееся на практике? Это сделать можно. Читателя можно запутать нагромождением сложных, редко употребляемых понятий. Желают избавиться от признания в жизни России множества мнений и идей граждан, от признания существования многоцветья социальных групп и разнообразных отношений между ними, а «ругают» плюрализм, и как витиевато. И один-то он «из стандартов рациональности метафизики» – выражение совершенно бессмысленное, не несущее никакой положительной информации, не несущее никакой идеи. И провозглашает-то он «идеологию мультиметафизики», и «вытекает»-то он «из теории познания как теории репрезентации». Ну что можно сказать? И вся эта терминологическая шелуха нагромождается лишь только для того, что хоть как-то задержать развитие демократических процессов в России, имманентно включающих в себя плюрализм мнений, плюрализм идей, плюрализм экономических, культурных, религиозных и антирелигиозных действий, плюрализм партий.
Ну и наконец, о «теоретически безрассудном содержании» демократических идей Маркса. Аристотель «показал, что сущностью демократического строя является свобода (не случайно Маркс пишет, что демократический строй есть свободный продукт человека); сущностью олигархического строя является богатство; а сущностью аристократического строя – добродетель. Как видим, Маркс грубо попирает все указанные стандарты, кроме одного, присущего демократическому строю (то же самое делают, к сожалению, и все современные демократы). Маркс доказывает, что все формы государственного устройства являются, якобы, существованиями сущности демократического строя, имея в виду, что сущностью демократического строя является свобода», – так пишет Н.М. Чуринов. В чем его основные ошибки? Н.М. Чуринов неправильно интерпретирует и Аристотеля и Маркса. Когда Аристотель пишет о том, что в Древней Греции существуют различные формы государственного правления и устройства, такие, как демократия, олигархия, аристократия и др., то он имеет в виду, что в результате классовой борьбы и исторических (родовых) традиций соответствующих обществ в то или иное время побеждают различные тенденции. Олигархия складывается тогда, когда к власти приходит в основном экономическая элита, государственная машина в этом случае действует в основном в интересах олигархов, богатейших людей или семей общества. По мере изменения соотношения классовых сил, в результате того, что экономическое правление олигархов может вызвать недовольство и гнев большинства свободных граждан, олигархическое правление может быть заменено демократическим, когда большинство свободных граждан приходят к реальной власти. Демократия чем «плоха», почему ее критиковали и Сократ и Аристотель? Потому что большинство по сути вещей является средним, а не лучшим. В демократическом правительстве всегда много демагогов и попросту неумных людей, поэтому демократическое правительство зачастую неэффективно, противоречиво и неустойчиво. Оно может породить или аристократию, или тиранию. Аристократия возникает на базе демократии в том случае, если здравый смысл в демократическом правительстве возобладает. В период аристократического правления общество обретает наибольший динамизм, торжествует какое-то время социальная справедливость. Если же в демократическом правительстве возобладают склоки и распри, наступает стагнация общества, и тогда на смену демократии, как правило, приходит тирания.
Аристотель, как истинный диалектик, рассматривает общество в развитии и показывает смену форм государственного правления и устройства в одном и том же обществе в зависимости от конкретно-исторического изменения соотношения классовых сил. Особенно отчетливо это просматривается и Аристотелем, и современными исследователями на примере Афинского государства. Н.М. Чуринов, называя себя диалектиком и представителем «диалектической системы теоретизирования», на самом деле метафизически отрывает друг от друга демократию, олигархию и аристократию и «прописывает» их на вечную принадлежность к определенным, им же надуманным, типам общества. Демократию – западному (индивидуалистическому) типу общества, аристократию – России (коллективистскому обществу). Неизвестно только, к какому обществу он отнесет олигархию. При этом вводит совершенно инородный в философских исследованиях термин – «стандарт». И обвиняет Маркса в том, что, якобы, Маркс «грубо попирает все указанные стандарты». Да Маркс в диалектике настолько велик, что все сторонники надуманной концепции двух типов общества, вместе взятые, ничего не стоят. Без-условно, Маркс прав (кстати, Н.М. Чуринов здесь невольно оказывается на стороне Маркса, когда пишет, что Маркс «доказывает»), доказывая, что все формы государственного устройства являются существованиями сущности демократиче-ского строя, имея в виду, что сущностью демократического строя является свобода. Ведь развитие отдельного человека, личности и развитие общества есть развитие, совершенствование разума, а разум и свобода тождественны; если разум «скован», несвободен, то это ущемленный разум. А те «стандарты», о которых пишут сторонники концепции двух типов общества – богатство и добродетель, это не что иное, как иерархические ступени выявления свободного разума. Низшая ступень выявления свободного разума – богатство, особенно если оно добыто нечестным путем. Высшая ступень выявления свободного разума – добродетель, которая «богаче» чистого богатства, так как здесь и вещное богатство и духовно-душевное богатство «принадлежит» большинству населения. Не зря Сократ считал, что отсутствие добродетели есть результат незнания, по-другому – отсутствие добродетели есть результат неразвитости разума, неразвитости человека.
Таким образом, сторонники концепции двух типов общества попадают в парадоксальную ситуацию. Провозглашая Маркса эклектиком и метафизиком, а себя диалектиками и сторонниками «диалектической системы теоретизирования», на деле выявляют себя настолько наивными в диалектике, что не могут понять и оценить диалектического мышления Маркса даже через 120 с лишним лет после его смерти. Вот уж поистине, охота пуще неволи. Если так сильно ненавидишь демократию и так сильно истосковался по тоталитаризму, то белого от черного не отличишь и голого короля увидишь в роскошных одеждах. Как известно, все концепции, все теории отражают реальность не полно, не точно, приблизительно, относительно. Тем не менее, некоторым мыслителям удается более адекватно отразить объективное положение вещей, другие же оказываются менее успешными в этом деле. Оценивая свою концепцию двух типов общества как теорию отражения, т.е. как наиболее объективное знание о современных обществах России и Запада, а теорию Маркса и теорию современных обществоведов, считающих демократию необходимым этапом развития для любого общества, теориями-репрезентациями, т.е. знанием надуманным, не адекватным действительности, сторонники этой концепции опять попадают впросак. Бумеранг возвращается и бьет его запустившего. Именно их концепция двух типов общества оказывается теорией-репрезентацией, так как она ни в коей мере не подтверждается практикой исторического процесса России, а в методологическом отношении нарушает диалектические традиции, наработанные лучшими философами мира за последние 2,5 тысяч лет.
В заключение необходимо отметить.
1. В развитии современного общества, в том числе российского, устремленного к действительному раскрытию человеческих сущностных сил, нет альтернативы демократической форме государственного правления и устройства. Как бы ни была «плоха» демократия, а качество ее в конечном счете определяется качеством большинства населения страны, только в условиях демократии появляются наибольшие возможности для развития каждого человека в отдельности и общест-ва в целом.
2. Противопоставление демократии и аристократии некорректно, так как аристократия есть высшая форма демократии. Пропагандировать аристократию в России, отвергая демократию, все равно, что убеждать человека получить высшее образование, не приобретая среднего. Пропаганда аристократии в России с одновременным отрицанием демократии по сути дела является скрытой формой тоски по тоталитаризму.
3. Развитие демократических процессов в российском обществе ни в коем случае не должно быть копированием западных образцов. Учиться можно и нужно, но всегда с умом, то есть учитывая специфику развития России. Более того, России сегодня есть что предложить в процессе глобализации Западу, а именно – строить общественные отношения всех уровней, включая глобальный, на базе высокой нравственности, исключить из международных связей практику двойных стандартов.
Выводы:
Идеологическая культура России очень богата и разнообразна. Она вобрала в себя богатейшие идейные наработки российских гуманистов с античных времен и до нашего времени, осмыслила лучшее из опыта общественного и государственного устройства своей страны, а также усвоила лучшее из идейного богатства Запада, поэтому отделять, изолировать идеологическую культуру России от идеологической культуры Запада методологически неверно, а практически вредно и реакционно.
От социального авангарда России, несущего в себе и для людей нравственную чистоту и устремленность к истинной красоте и справедливости человеческих отношений, необходимо отличать крупных исторических деятелей типа Ивана Грозного, Ленина и Сталина, которые хоть и возглавляли государство российское на важных этапах развития, но принесли одновременно много подлости, жестокости, коварства, изуверства в общественную жизнь российского общества. Такие исторические фигуры не могут служить примером, образцом для лидеров сегодняшней и будущей России. Тоталитаризм, олицетворяемый или должен с неизбежностью остаться в прошлом, ибо и теоретически (Ф. Хайек и др.), и практиче-ски (история третьего Рейха и СССР) показал свою несостоятельность, нежизненность, реакционность.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |