Любовь Валерьевна Романова 13 страница

И тут перед ней вырос Утес. Она пронеслась над ним, цепляясь за нежно-розовую фибру, и чуть не потеряла равновесие, взглянув на знакомую площадку.

В том месте, где расступалась булыжная ограда, стоял человек. Мужчина.

Женя не успела разглядеть лица, но могла поклясться: в его осанке и наклоне головы было что-то знакомое. Может, Марат? Нет, он гораздо выше и шире в плечах. Тогда кто?

Силы покинули Женю метрах в ста от берега. Ей вдруг стало все равно. Настолько, что она выпустила очередную нить и погрузилась в холодную воду. Надо было кричать, звать на помощь, бороться, но она не могла пошевельнуть и пальцем. Глухая апатия сковала тело прочным панцирем. Даже когда чьи-то руки подхватили ее под мышки и втащили в лодку, у Жени не было сил открыть глаза и разглядеть своего спасителя. Хотелось только одного, чтобы ее оставили в покое.

Желательно навсегда.

Она пришла в себя на галечном берегу возле жарко пылающего огня. Все тело ныло, зато было тепло и сухо. Женя опустила глаза и ойкнула, сообразив, что на ней нет ничего, кроме пары шерстяных простыней.

— Не пугайся. Это я тебя раздевала, — засмеялась Аня, протягивая пластиковую кружку с горячим чаем, налитым из припасенного термоса. Ее серо-зеленые глаза весело блестели. — Парней на это время прогнала.

— Увы, увы, — вздохнул Тим, садясь рядом с Женей.

Он вдруг наклонился и поцеловал ее в губы. Быстро и очень решительно. Это было так неожиданно, что кружка выпала из рук и дымящийся чай побежал по круглым камням.

— Ты чего? — испуганно спросила Женя, глядя Тиму в глаза.

— Ничего. Теперь ты целовалась и умирать уже не так жалко.

Она совсем забыла, что у кошек исключительный слух. Просто Женя этой способностью не пользовалась с того самого дня, когда Изгаршев растрезвонил про якобы доставшиеся ей в наследство миллионы. Выходит, Тимофей подслушивал все время, пока она находилась на скале. Вот гад!

— Не делай так больше! — отчеканила она.

— Как скажешь! — Тим порывисто встал и отправился бродить вдоль линии прибоя.

Анна посмотрела ему вслед и покачала головой.

— Зря ты его. Больше не поцелует.

— И прекрасно! — Женя страшно сердилась, хотя сама не понимала, на что. — А где все? Гриша, Корина Семеновна, Федор?

— Пошли коней седлать. Через полчасика выезжаем.

— Кого седлать? Куда выезжаем?

— В Геленджик. Там сейчас стоят лагерем люди глубины. Мы поедем на мини-вэне, который вас сюда привез. Гриша пошел с водителем договариваться, Федя — поспать, а Корина Семеновна — не знаю. От нее никогда ничего не добьешься.

— Мы? Ты тоже?

— Конечно. Я и Гриша. Должен же тебя кто-то учить нашему ремеслу. Полеты — это еще не все. Хотя летала ты классно. Я и не знала, что так бывает. Обычно новички протягивают метров двадцать и падают в воду. Я вообще еле-еле через камни перевалила. Но чтобы сорок минут над морем… Невероятно! Жалко, что никто, кроме нас, не видел.

«Я просто не знала, как повернуть к берегу», — едва не проговорилась Женя, но вовремя прикусила язык. Нехорошо убивать легенду на корню.

— Спасибо, что вытащили меня из воды. Я бы точно утонула.

— То есть? — Аня тряхнула порядком поредевшими за минувшие сутки бабочками и уставилась на Женю. — Из какой воды? Когда мы тебя нашли, ты лежала на берегу. Метрах в десяти от моря.

— Да нет же… — Женька запнулась.

Мужчина на Утесе и непонятное спасение — похоже, опять началась полоса загадок. Радует, что на этот раз никто не попытался ее убить.

Войдя в кабинет директора Службы Контроля Края, Учур обнаружил своего шефа вытряхивающим мелкие камушки из модельных туфель.

— Черт меня дернул их сегодня надеть, — пожаловался Морок своему помощнику. — Теперь придется выбрасывать. Сто метров по берегу моря — и обувь за четыреста евро псу под хвост.

— Может, чаю? — с сочувствием спросил Учур, едва заметно пришепётывая.

— Давай. Все равно уже принес.

Просияв, помощник аккуратно поставил на письменный стол деревянный поднос с большой кружкой. Непосвященному человеку могло показаться, что четырнадцатилетний Учур — уроженец Средней Азии. Киргиз или узбек. На эту мысль наводили раскосые карие глаза под тяжелыми веками и плоское лицо. Однако более внимательный наблюдатель обязательно заметил бы красиво очерченный рот, прямой нос и гордую посадку головы. Учур был родом с Алтая и принадлежал маленькому народу, называвшему себя алтай-кижи.

Морок подобрал его на одной из главных улиц города. Оборванный мальчишка, сидя на тротуаре, перебирал струны потрепанной балалайки с круглой декой и необычайно длинным грифом. Его выступление собрало вокруг небольшую толпу. Люди слушали горловое пение, напоминающее низкое бормотание сразу в нескольких тональностях, и охотно бросали деньги в замызганную меховую шапку.

То ли наивному алтайцу не пришло в голову договориться с местными попрошайками, то ли успех у публики вызвал их жгучую зависть, только прямо на глазах у руководителя СКК в толпу слушателей ворвался коренастый пацан. Он схватил шапку, полную бумажных денег, и бросился прочь, сверкая подошвами кроссовок.

Учур перестал играть.

Оторвал на секунду от струн руку и сделал быстрое, едва уловимое глазом движение. Словно поймал пальцами назойливую муху. Никто из зрителей не связал его жест с тем, что произошло дальше. Воришка внезапно остановился, выгнулся дугой и выронил добычу. Никто ничего не понял, кроме Морока, наблюдавшего за этой сценой через стекло своего «лексуса».

Он отлично видел, как коричневая от загара и грязи рука подростка поймала серую фибру. Тускло мерцающая нить стянула шею беглеца невидимой петлей. Рывок, и вор захрипел, тараща испуганные глаза. Узкоглазый певец был крыланом. Причем сильным.

Морок не стал его ни о чем расспрашивать — просто предложил поработать помощником, а заодно пожить в своей огромной квартире с видом на набережную. Он хорошо разбирался в людях, чтобы понять — от парня не исходит опасность. Наступит время — сам все расскажет.

— Что это? — Директор СКК уставился на грязно-белые ошметки, плавающие в красном чае.

— Каймак! — гордо сообщил Учур. — Особая пенка с молока. Вкусно. Специально для Кирилла Михайловича делал.

Морок опасливо понюхал содержимое кружки.

— Только не говори, что чай ты взял из деревянной шкатулки на верхней полке.

Алтаец осторожно кивнул.

— Учур! Я же просил без экспериментов! Ты знаешь, что это за чай? Дахунпао! Самый дорогой в мире! — Кирилл Михайлович откинулся на спинку кресла и расстроено поджал губы. — Он растет в одном-единственном месте на земле. В горах Уишань. Его урожай — всего полкилограмма в год. Можешь представить, сколько стоит одна ложка? А ты в него этот… каймак кладешь! Ну что молчишь?

— Радуюц, — грустно вздохнул алтаец, теребя ремень джинсов.

Морок едва не поперхнулся.

— Радуешься? Чему?

— Тому, что вы сегодня Кирилл Михайлович, а не Морок. Морок бы меня убил.

Кирилл Михайлович сердито фыркнул. Эту игру начал Кудай — начальник силовой группы СКК. Он утверждал, что тело его шефа делят два человека. Один — мягкий, склонный к пространным рассуждениям Кирилл Михайлович, другой — холодный и бескомпромиссный Морок. Первый вполне мог простить незначительную оплошность, любил посидеть с бокалом коньяку, был в курсе семейных дел каждого сотрудника, увлекался стрельбой из лука и арбалета.

Второй не увлекался ничем, кроме работы. Одного его взгляда хватало, чтобы у подчиненных участилось сердцебиение и засосало под ложечкой. Он мерил пружинистым шагом помещение оперативного штаба и отдавал короткие, точно удар под дых, команды: «Вперед. Отходим. Ищем цель. Пора». А еще он не прощал предательства. Это могли бы подтвердить те, кто повелись на добродушие Кирилла Михайловича и решили проверить границы его терпения. Наивные глупцы давно уже не разговаривали ни с кем из ныне живущих.

Для Кудая и его гвардии зондирование шефа стало ежедневным развлечением. Кто сейчас у руля? Кирилл Михайлович? Значит, можно расслабиться и отпустить пару дерзких шуток. Морок? Лучше не рисковать.

— Иди, психолог, чай неси. Черный. Без пенки.

Но Учур замешкался. Он смотрел на крысу в клетке на столе шефа. Крупный серый грызун, сидя в опилках, наводил красоту. Азартно чистил шкурку, периодически останавливаясь и поглядывая на алтайца бусинами черных глаз.

— Можно погладить? — спросил Учур и уже протянул руку к решетке.

— Стоять!

Помощник не заметил, как Морок очутился рядом, и сжал запястье парня. Глаза директора СКК стали холодными, как вода в горных озерах, рот превратился в трещину.

— Нельзя. Эта крыса заразна. Один укус, и ты мертвец.

Учур испуганно попятился к двери, прижимая к груди деревянный поднос.

ГЛАВА 16

Детский лагерь «Североморец» стоял на берегу Голубой бухты под Геленджиком. Еще совсем недавно в него приезжали школьники из тех мест, где снег лежит девять месяцев из двенадцати и ночь тянется полгода, чтобы смениться таким же долгим днем. Они ходили купаться в море по расписанию и часами маршировали на разогретом южным солнцем асфальте. Отчего-то именно это наказание чаще других выбирали для своих подопечных не обремененные педагогическим образованием вожатые. Наверное, оно позволяло, пока дети заняты, сбежать на пляж и загорать в свое удовольствие.

Но два года назад лагерь закрыли. Рядом с ним построили аэродром, и «Североморец» оказался в санитарно-защитной зоне. Каждые пятнадцать минут небо над ним взрывалось ревом самолета, и все, кто находились поблизости, переставали слышать друг друга.

— Вы уверены, что здесь кто-то живет? — спросила Женя, когда мини-вэн припарковался у ржавых ворот. Рядом в густой колючей траве лежала гипсовая голова. Судя по пилотке, она принадлежала статуе пионера.

— Это уж не мое дело. Сказали довезти — довез. — Павел Иванович тут же принял Женины сомнения на свой счет.

— Посмотрим. — Гриша решительно спрыгнул на пыльную землю.

Он провел всю дорогу на «местах для поцелуев» — обнимался с Аней на заднем сиденье автомобиля. Тимофея страшно злило воркование голубков, и сын Лунной кошки демонстративно пересел в кресло рядом с водителем.

Женя решила не терять драгоценных часов. Она тренировалась. Пропускала под ошейником и животом Борова тонкую голубую нить и поднимала пса под потолок салона мини-вэна. Пес первое время плакал, жаловался Феде на тяжелую судьбу, но потом смирился. Кажется, даже начал улыбаться.

Теперь Жене было достаточно на секунду зажмуриться и тут же открыть глаза, чтобы увидеть парящие вокруг фибры. Она наконец-то ощутила свою силу и задумалась, какой из навыков ей может потребоваться в подземном городе? Придется ли обороняться от наступающих крыс? Или достаточно будет разрушить то место, где они находятся? Судя по начавшейся эпидемии, грызуны уже готовы к наступлению. Скорее всего, их держат в закрытом помещении. Узнать бы где.

— А кто вы такие?

Из-за засыхающего кипариса появилась высокая загорелая девушка лет пятнадцати. Светлые волосы чуть ниже плеч и длинные стройные ноги вполне могли бы принадлежать финалистке конкурса «Мисс Россия», вот только губы. Они были такими большими, что делали свою хозяйку похожей на аквариумную рыбку. Вуалехвоста. Женя даже решила пожалеть дурнушку, но тут заметила выражения лиц Гриши и Тима. Они смотрели так, точно с Олимпа к ним спустилась Афродита, богиня красоты, чтобы исполнить танец живота.

— Русалка, — мрачно процедила Аня, глядя на нее из окна мини-вэна.

Девушка тем временем заметила одежду Тима и Жени — оба перед поездкой облачились в униформу людей крыш. Ее губы тут же растянулись в огромной улыбке.

— Кошки? Мы вас ждали. Майя. — И протянула руку Тимофею. Причем протянула тыльной стороной ладони вверх, словно рассчитывала на поцелуй. Но Тимофей растерялся и ответил вполне мужским рукопожатием.

Друзья оставили водителя в машине, пообещав вскоре за ним вернуться, а сами пошли вслед за Майей. Она вела их узкими тропинками среди неухоженных кустов, из которых доносился громкий стрекот цикад. Единственной одеждой девушки-рыбки был голубой купальник и ожерелье из розовых ракушек. При каждом шаге ожерелье звенело и покачивалось, все глубже погружая в транс мужскую часть отряда. Даже Боров бежал за ней, пытаясь ткнуться влажным носом в загорелые лодыжки. Женя почувствовала, как внутри ее ядовитым грибом растет раздражение.

— Пришли, — сказала Майя, когда друзья оказались на круглой заасфальтированной площадке, залитой уже по-летнему жарким солнцем. По ее краям стояли деревянные скамейки. Наверное, два года назад здесь проходили дискотеки и торжественные линейки. — Ждите. Я сейчас всех приведу.

И исчезла, напоследок подмигнув Тиму.

Снова повисла тишина. Ни голосов, ни других свидетельств человеческого присутствия. Только пение цикад в кипарисах, окружавших площадку.

Появление главы фратрии людей глубины напоминало выход китайского императора. Точнее, императрицы. Потому что российскими депферами руководила женщина.

Она оказалась высокой. И очень сильной. При каждом шаге под ее смуглой кожей морскими волнами перекатывались шары мышц. Иссиня-черные волосы были стянуты на затылке в длинную косу, кончик которой покачивался чуть ниже талии. Ее ноги до колен скрывала странная обувь из коричневой кожи. Ажурным сапожкам на шнуровке подошло бы название «сандалии», не будь они такими высокими. Бедра обтягивали короткие камуфляжные шорты. На поясе висел длинный прямой нож в замшевых ножнах. Белая майка демонстрировала расчерченный квадратиками мускул живот и небольшую черную татуировку на правом плече — контур рыбьего хвоста.

«Эмблема фратрии», — догадалась Женя. Такие же татуировки украшали тела шести обнаженных по пояс мужчин, следовавших за своей атаманшей. Да, именно атаманшей. Это слово куда больше подходило высокой валькирии, чем привычное «глава фратрии».

Едва она остановилась перед компанией растерянных друзей, как за ее спиной возникло удобное раскладное кресло, а также маленький столик с батареей стеклянных бокалов. Но атаманша не спешила садиться. Она сделала шаг к Жене, наклонилась так, что их лица оказались на одном уровне, и посмотрела ей в глаза.

— Значит, это ты новый полиморф края. — Голос женщины был очень низким. Женя почувствовала, как от него что-то завибрировало у нее внутри. — Ну, здравствуй.

— Здравствуйте! — Женька приложила все силы, лишь бы приветствие не прозвучало жалким писком.

Как успела шепнуть Аня, главу фратрии глубины звали Владленой. Она любила путешествовать, поэтому депферы никогда подолгу не задерживались на одном месте. Сегодня стояли под Геленджиком, завтра летели на Каймановы острова, послезавтра уже резвились на Мальдивах. Люди глубины были неприхотливы по части быта. Их не волновало отсутствие постоянной базы. Плескалось бы рядом теплое море, да шуршала под ногами горячая галька. Или разогретый солнцем песок.

Как и остальным фратриям, им хватало денег на беспечный образ жизни. По всему миру на людей Края работали тысячи больших и малых предприятий, из которых неиссякаемыми ручейками стекались деньги в самые надежные банки Европы.

Атаманша села в кресло, положив ногу на ногу. Солнце тут же заиграло на ее круглой, отшлифованной соленой водой коленке. Друзья опустились на деревянные скамейки, которые незаметно придвинула к ним свита главы фратрии. Мускулистые загорелые мужчины встали за спиной Владлены.

Наступила тишина. Женя не знала, согласится ли глава фратрии ей помочь и провести посвящение. То, что она приняла беглецов, еще ничего не значило. Владлена сидела, изучая Женю ироничным взглядом темных глаз.

— Ладно, полиморф, не трусь, — наконец заговорила атаманша. — Сегодня же отправлю тебя в гости к нашей Малышке — пройдешь посвящение. Кора — мудрая баба. Я ей верю. В деле с крысами одного оголтелого Марата с его Советом недостаточно. Нужен кто-то способный менять будущее. Джокер. То есть ты, полиморф. Поэтому я помогу тебе.

Женя с облегчением выпустила воздух из легких. Ожидая ответа, она почти минуту сидела не дыша.

— Тарас! — скомандовала атаманша, и из ее свиты шагнул вперед массивный мужчина в камуфляжных штанах. — Ты расскажешь полиморфу о наших обычаях. Подготовишь ее. Поможешь во всем разобраться.

— Но я же ничего не умею! — напомнила Женя. — Мне только один раз удалось забрать воду. И то случайно.

— Ты еще не поняла? — Владлена вскинула угольные брови. — Тебе не нужно ничего знать или уметь, чтобы пройти посвящение. Способности полиморфа в критический момент все за тебя сделают. Надо полететь — полетишь, приспичит задышать под водой — задышишь. Как миленькая. А теперь, народ, — обратилась она к притихшим гостям, — мы должны выпить за встречу! Наливай, мужики!

Бокалы на столике тут же наполнились розоватой жидкостью. Она искрилась и пенилась, точно шампанское. Наверное, шампанским и была, потому что уже после первого глотка голова у Жени закружилась, а настроение стремительно улучшилось. Даже улыбки Майи, адресованные Тиму, перестали так сильно раздражать.

В лице Тараса друзья получили большую заботливую няньку. Гигант с пшеничной шевелюрой и густой щетиной на щеках тут же устроил компанию в одном из домиков покинутого лагеря. Потом заставил Майю сбегать за водителем и потащил всех обедать.

Стол был накрыт на берегу моря. Прямо на серой гальке, под выцветшими зонтиками, депферы растянули длинную белую скатерть и набросали рядом разноцветных пенок. Женя села между Аней и Тарасом.

— Кушайте, девчонки! — уговаривал он, подкладывая на пластиковые тарелки красных раков, крупных полосатых креветок и помидорчики черри. Все это полагалось поливать душистым белым соусом, нанизывать на заточенные деревянные палочки и отправлять в рот. После пятого по счету рака Женины пальцы покрылись мелкими царапинками. Жесткие панцири не желали расставаться с нежным белым мясом. Но остановиться было невозможно.

Мужчин за столом оказалось раза в два больше, чем женщин. Веселые бородатые депферы, одетые в линялые тельняшки и пропитанные солью шорты, горстями поедали морепродукты и заливали их холодным пивом.

— Оставайся у нас, красавица! — беспечно предлагали они Жене. — Через неделю на Кипр полетим. Загоришь, накупаешься до отвала…

Она в ответ смущенно улыбалась и думала: «А может, и правда?» Ей всю жизнь хотелось путешествовать. Увидеть не только море, но и океан. А еще водопады, тенистые лагуны и необитаемые острова. Похоже, с людьми глубины это вполне реально.

Правда, думать о будущем пока было рано. Впереди собирались страшные черные тучи: взбесившиеся крысы, непонятная эпидемия, холодное подземелье. Предстояло еще пройти посвящение у людей нор, а она даже боится спросить, в чем его суть. Наверняка что-то особенно гадкое. И самое главное — время уходит. Точно вода из треснувшей чашки. До семнадцатого мая осталось всего три с половиной дня.

— Что призадумалась? — тронул ее за плечо Тарас. — Пойдем на яхте кататься? А, девчонки?

— На яхте? Женя покосилась в сторону Тима. Он о чем-то весело болтал с губастой русалкой. Та смеялась и все время норовила до него дотронуться: то коснется плеча, то протянет руку для шутливого пожатия, то случайно заденет голой ногой. Фу!

— Конечно, поедем! — выпалила Женя.

— И без парней! — присоединилась Аня. Ее принц в это время перемигивался с пышной брюнеткой на противоположной стороне стола.

Женщин фратрии глубины язык не поворачивался назвать красивыми. Строго говоря, удельный вес красоты на единицу массы прекрасного пола у депферов был куда ниже, чем у крыланов. И уж тем более — кошек. Зато с изюмом у сидящих за столом девушек проблем не наблюдалось. В каждой проглядывало нечто такое, что давало им фору перед всеми «мисс вселенными», вместе взятыми.

— Русалки! — в очередной раз ревниво бросила Аня и следом за Женей с Тарасом выскользнула из-за стола.

Яхта оказалась самой настоящей. Она могла бы стать стопроцентным воплощением Жениной мечты, не называйся «Кралей». Парусные суда, как она считала, должны иметь звучные романтичные имена, вроде «Стерна» или «Паллада», но никак не «Краля». Впрочем, это не помешало ей раскрыть ослепительное крыло паруса и полететь по темно-бирюзовой воде туда, где через несколько часов должно было спрятаться за горизонт розовеющее солнце.

— Знакомьтесь, девчонки, это Захар, — представил Тарас парня лет двадцати, помогавшего ему управлять судном. — Кормилец и поилец, можно сказать, моей «Крали». Пока мы по заграницам шатаемся, он здесь за ней присматривает, сгнить от тоски не дает.

— Захар, а разве вы не… — осторожно начала Аня.

— Нет, я не депфер, — засмеялся парень, демонстрируя наполовину сломанный передний зуб. — Вернее, депфер, но не такой, как Тарас. Просто с аквалангом ныряю.

— Да кого волнует, депфер не депфер. Был бы человек хороший! — Тарас похлопал своего напарника по плечу. — Рыбка с пивком у тебя найдется, хороший человек?

— А как же! Сейчас из каюты принесу. Девушки, для вас лимонад.

Но Женя с Аней и не спорили — хоть кипяченое молоко, лишь бы холодное. Они разомлели на горячей палубе от солнца и соленого ветра. Жалко только купальники не догадались взять. Женин костюм умел приспосабливаться к погоде: в холод — грел, в жару — создавал прохладу, а Ане в ее льняных брюках и рубашке с длинным рукавом было совсем невмоготу.

— Так зачем дело стало? — хлопнул себя по ляжкам Тарас, заметив мучение своих пассажирок. — Бегите вниз к Захару, там у него целый склад купальников.

В небольшой прохладной каюте, обшитой маренным деревом, и впрямь нашлось то, что нужно. Захар развязал холщовый мешок и высыпал на койку целую гору разноцветных кусочков ткани. Через десять минут девушки уже лежали на палубе, подставив солнцу голые животы. Аня нашла себе алый купальник, Женя — бирюзовый. Жизнь становилась все приятнее и приятнее.

— Ты, Ань, на своего Гришу не злись. — Слегка задремав под крики чаек, Женя пропустила начало разговора. — Мужчины — они создания полигамные. Им хоть кол на голове теши, возле одной юбки не удержишь.

— Не суди по себе! — огрызнулась Аня. — Эту глупость придумали те, кто никогда по-настоящему не любили!

— Много ты знаешь о любви! — пожал плечами Тарас, хрустя сушеной рыбкой. — Она же разная бывает. Некоторые с десятью женщинами встречаются и каждую любят.

— Это пока им та, единственная, не попалась! — мечтательно заметил Захар, потягивающий рядом пиво из запотевшей бутылки. Темные волнистые волосы парня развевались на ветру, делая его похожим на испанского флибустьера. — Знаешь, Тарас Сергеич, по мне, так все бабники в мире делятся на два типа: бабники-физики и бабники-лирики. Первые перебирают женщин потому, что так устроены, — душа у них просит. Вторые — потому что большую любовь ищут. И пока не нашли.

— Это ты своей Люське объясни. Она опять мне на тебя жаловалась — бегаешь за курортницами, физик неугомонный.

— Эх, Сергеич, Люська — это проза, а я, может, поэзии ищу! Жень, а ты любила кого-нибудь?

Застигнутая врасплох Женя почему-то подумала о Тимофее. Как он смотрел на нее своими зелеными виноградинами глаз, как бросился спасать на Дорогу Сохмет, как поцеловал после посвящения. А потом эти воспоминания, словно ластиком, стерла губастая русалка.

— Нет! — решительно ответила Женя. — Не любила!

— Ну и зря, красавица! — покачал лохматой головой Тарас. — Без любви жить скучно. Хотя полиморфам найти свою половину очень сложно. Особенно девушке. Обычный человек всегда будет чувствовать, что рядом с ним существо другой породы. Поэтому рано или поздно сбежит. А люди Края начнут ревновать к твоей силе. Какому ж мужику охота иметь рядом бабу, которая одним мизинцем с ним справится?

— Сергеич, ты не прав! — вмешался Захар. — Мужики разные встречаются. Я, например, не против на ведьме жениться. Лишь бы красивая была. Эх, Женя, и чего ты такая маленькая? Ждать и ждать тебя еще!

Разговор начал приобретать неудобный оборот. Симпатия Захара, несмотря на сломанный зуб, Жене, конечно, льстила. Только как себя вести, когда взрослый парень сыплет комплиментами, она не очень понимала. Поэтому решила сменить тему и обратилась к Тарасу:

— Когда же ты мне про ваши обычаи расскажешь? Про посвящение, например?

— А чего о нем рассказывать? Ныряешь в воду, плывешь в пещеру, находишь раковину с жемчужиной, приносишь на берег. Вот и все посвящение.

— С жемчужиной?

— Ага. Вот такой. — Тарас подвинулся поближе и вытянул толстую шею.

Женя только сейчас обратила внимание, что в пшеничных зарослях на груди депфера прятался на серебряной цепочке тусклый шарик. Для жемчужины он был довольно большим — сантиметра два в диаметре. И цвет имел странный — сиреневый.

— С двенадцати лет храню, — похвастался депфер. — Я тогда посвящение проходил. Ох, и туго мне пришлось. Сам не знаю, как не утоп. Но видать, Малышке А-но я чем-то приглянулся. Спасла она меня, позвала, пещеру указала. А ты не бойся. Коли полетела — не утонешь. Не слышала такой поговорки?

— Нет. А где эта пещера?

— Никто не знает. Только где бы ты в море или океан ни вошла, обязательно в нее приплывешь. Это закон. В пещере есть что-то вроде воздушного пузыря, то есть там даже обычный человек дышать сможет. И раковины с жемчужинами спрятаны. Если ты Малышке А-но понравишься, она тебе твою отдаст.

— А как я пещеру найду?

— А-но укажет.

Пока Женя обдумывала услышанное, Захар спустил парус, и теперь «Краля» устало покачивалась на сине-зеленых волнах. Берега было не видно, если не считать легкой голубой тени на горизонте. Вокруг лежал бесконечный простор открытого моря.

— А что умеют депферы? Я ведь почти ничего не знаю.

Тарас сидел у самого края палубы и что-то внимательно разглядывал в темной глубине. Женя пристроилась рядом, свесив ноги.

— Мы воду чувствуем. Любую. Где бы она ни находилась. В озере, реке или человеческом организме. Чувствуем и можем ею управлять. Забрать, например, или отдать.

— А если отдать, то откуда мы ее возьмем? — Из школьного курса физики Женя смутно помнила, что масса вещества всегда остается неизменной. Ниоткуда не появляется и никуда не исчезает.

Словно прочитав ее мысли, Тарас усмехнулся:

— Если ты о законе сохранения массы, то с точки зрения современной науки он полная туфта. Например, при радиоактивном распаде масса вещества очень даже уменьшается. Правда, это не наш случай. Понимаешь, Женек, мы — что-то вроде поливочного шланга. В нем самом ведь жидкости нет. Он ее всего лишь из одного места в другое гоняет. С помощью давления в трубах. Вот и мы так же — создаем разницу давления и начинаем управлять всей водой, до которой можем дотянуться. Если ты ее из человека забрала, значит, где-то она прольется дождем. Если наоборот, отдала — неподалеку лужа обмелеет. Ясно?

— Так, немного, — состорожничала Женя. — Выходит, мы можем отдать жидкость и при этом кого-нибудь убить, случайно забрав ее у другого человека?

— Это вряд ли. Понимаешь, ты всегда сначала берешь свободную воду — из реки или пруда. Только если окажешься в пустыне, где вокруг ни одного подземного источника, то тогда да, какой-нибудь заблудившийся верблюд вполне может превратиться в мумию. Но депферам в пустыне делать нечего. Это я тебе как депфер говорю.

— А еще что вы умеете?

— Я же сказал, управляем водой. Смотри.

Морская поверхность перед Женей забурлила, начала вздуваться горбом и вдруг опала, превратившись в прозрачное лицо. Большое. Не меньше метра от макушки до подбородка. Она не сразу узнала узкий овал и глаза, выглядывающие из-под длинной челки, а потом сообразила: это же ее портрет. Тарас изобразил сидевшую рядом Женю.

Водяное лицо улыбнулось и открыло глаза. В каждом его зрачке плавало по маленькой рыбке. От внезапно нахлынувшего страха Женю замутило.

— Все, понял, перегнул палку! — Жуткий двойник немедленно скрылся под водой. — Больше шутить так не буду.

Немного придя в себя, Женя спросила:

— А когда меня отправят на посвящение?

— Когда скажешь. Хочешь сейчас?

— Не знаю, — струхнула она. — Надо же как-то подготовиться.

— А чего тут готовиться? Прыгай и все.

— Но…

— Решено! — Тарас встал на ноги, подтянул штаны и закричал: — Маленькая А-но, отправляю к тебе в гости Евгению… Как твоя фамилия?

— Смородина. — Она никак не могла поверить, что депфер не шутит.

— Евгению Смородину. Будь добра с ней и укажи путь в Заветную пещеру! Всё. С церемониями закончили. Иди сюда.

Тарас легко подхватил Женю под колени и швырнул в море. Она на секунду ушла с головой под воду, а потом, вынырнув, увидела побледневшую Аню на корме и Захара, поднимающего парус.

— Крепись, родная! — прокричал ей Тарас с отплывающей «Крали». — Мы будем ждать тебя на берегу.

«У меня дежа-вю», — подумала Женя и медленно поплыла в другую сторону.

В пещере было тихо. Крыса еще до того, как Чухонь проснулся, умчалась навестить свои охотничьи угодья — он по-прежнему старался не думать, чем питается эта машина смерти. Грибы тоже пропали. Предположительно, отправились на генеральную репетицию. До Чемпионата осталось ровно три дня, значит, сейчас Большая арена кипит, точно котелок на печке дядьки Хрыся. Чухонь тяжело вздохнул: есть хотелось до потери брезгливости.

Усилием воли он придушил чувство голода и попытался сосредоточиться на куда более важных вещах. Всю ночь его терзала одна мысль, и под утро она превратилась в два слова. Очень простых слова: «узкое место». Нужно найти узкое место в коридоре, ведущем к Большой арене, и попытаться задержать крыс. Нескольких минут хватит, чтобы хозяева шерстоканов успели спасти своих чемпионов. Конечно, можно попробовать предупредить всех прямо сейчас, но Чухонь, несмотря на молодость, не был наивным. Он, словно на плазменной панели в бункере Глухого, видел, как смеются, слушая его, братья, как заливается дядька Хрысь, утирая рукавом тужурки набежавшие слезы, и грозит кулаком Гоблин. Нет, это не выход. Чухонь должен сам остановить нашествие.

Дата добавления: 2015-08-28