Любовь Валерьевна Романова 9 страница

Когда пыль улеглась, стало ясно: пути назад больше нет. Также, как и крысы. Ее скрыло курганом, образовавшимся после обвала. Невесть откуда взявшийся блудняк превратился в надежную могилу для грызуна-переростка. Через пару дней этот коридор исчезнет, и Братство Нор никогда не узнает, что на его территории жила крыса, которая таскала бедному Чухоню воду в пластиковых бутылках и кормила детским питанием. А еще грела своим брюхом, как никто и никогда не грел. Нет больше крысы.

Нет, и не было.

Чухонь не мог взять в толк, что с ним происходит. Он почувствовал острую боль в переносице. Мир вокруг подернула туманная пелена, не имевшая ничего общего с пылью и желтоватым дымком. В носу захлюпало.

Что это? Слезы? Ерунда какая-то! Разве можно жалеть зверюгу, собиравшуюся тебя слопать?

Горячие бусины бежали по щекам, скатываясь к подбородку, и заползали за шиворот. Чухонь мотнул головой, пытаясь отогнать так некстати нахлынувшую жалость. Постоял еще немного, а потом отвернулся от свежей насыпи и побрел прочь.

Женя ни разу в жизни не играла в покер. Он требует полностью владеть собой, чтобы не выдать ни радости, ни разочарования при взгляде на выпавшие карты. Женя же, в отличие от поклонников этой игры, совсем не умела скрывать своих чувств. На ее лице тут же отразилась растерянность. Она ойкнула и удивленно уставилась на узколицего гаишника.

— Всем выйти из машины, — отреагировал тот на свое разоблачение. — Немедленно.

— Эй, начальник, ты чего? — попытался урезонить его водитель. — Хочешь, автограф тебе подарю? Твоей жене кто из певцов нравится? Киркоров? Басков? Их есть у нас…

— Из машины, я сказал!

К мини-вэну уже подтянулись человек пять милиционеров и еще какие-то люди в сером камуфляже и черных масках. Женя почти не удивилась, заметив у них в руках короткие автоматы.

— А может, она «Комеди-клаб» любит? — не унимался Павел Иванович. — Ты только скажи…

— Кто это? — шепотом спросила Женя, испуганно наблюдая, как ярко-зеленые жилеты окружают автомобиль.

— Не знаю. Этот не наш, — тихо ответил Тим. — Смотри, какие у того, с толстой шеей, огромные руки. Похоже, крысюк.

Капитан Кошкин на пару с другим сотрудником ДПС прервал словесный поток водителя, ловко вытащив его из кабины. Через три секунды несчастный Павел Иванович лег на обочину лицом в просвинцованную траву.

— Ну, ребятки, долго вас еще ждать? — услышали друзья суховатый голос одного из людей в масках. — Выходите, не стесняйтесь.

Окна мини-вэна были густо тонированы, поэтому захватчики могли наблюдать за вжавшимися в сиденья пленниками только через лобовое стекло. Лезть внутрь они не спешили.

— Я понял — это СКК, — сказал проснувшийся Федор. — Мне Шепот говорил, у них спецназ смешанный. Там и крысюки, и кошки, и крыланы, и даже обычные люди есть. Зачем мы им?

— Не мы, а Женя. Долго здесь сидеть нельзя. Выходим и прыгаем в кювет. Попробуем вон в том лесу скрыться.

— Постой! Зачем прыгать? — остановила его Женя. — Может, они ничего плохого не хотят?

— Глупая! — неожиданно зло рявкнул Тим. — Они же за тобой пришли. Чтобы уничтожить. Им не нужен полиморф. Помнишь, что Родион Петрович говорил? Ты — источник нестабильности! А СКК охраняет стабильность — защищает человечество от нас, рас Края.

Не дождавшись ее возражений, он отодвинул дверь и прыгнул. Черная фигура взлетела над головами лжемилиционеров, отвлекая на себя их внимание. Не успел Тим приземлиться на дно придорожной канавы, как следом за ним в небо метнулось зеленое пятно. Капитан Кошкин хорошо представлял возможности людей крыш, поэтому ринулся наперерез беглецу.

Жене почти не потребовалось усилий, чтобы включить ускорение. Легкий щелчок в затылке, тепловой удар в виски, и мгновения стали тягучими, точно школьные уроки от перемены до перемены. Она выскочила из машины, нырнув под руки неповоротливых милиционеров. За ней последовал только один. Приземистый человек в камуфляже.

Он двигался почти так же быстро, как беглянка. Крысюк, догадалась Женя, разглядев непропорционально большие руки. Остановилась и почувствовала, что из горла рвется колючее шипение. Именно так шипел Тим, готовясь ударить «кошачьей лапой».

Женя сама не поняла, как это у нее вышло. Ладонь метнулась вверх, пальцы согнулись, выпуская бледную вспышку, и преследователь рухнул на колени, закрыв лицо руками. Из-под его обрезанных перчаток сочилась бордовая кровь.

Стараясь не смотреть на упавшего человека, она сделала шаг навстречу еле шевелившей ногами толпе милиционеров. Оттолкнулась от земли и оказалась за их спинами, на крыше мини-вэна. Пройдет вечность, пока эти черепахи повернут головы и увидят ее. Она успеет уйти. Вместе с Тимом и Федором.

Ей удалось разглядеть три точки, стремительно уносившиеся прочь от места стоянки. Тим уводил двух преследователей все дальше. Идиот! Неужели не понимает, что она его не бросит? Выхода нет — ей придется держать оборону, пока Тим не вернется или его не приволокут обратно. Интересно, надолго ли ее хватит?

Когда полминуты назад Женя включила ускорение, вокруг, как и во время схватки с Гоблином, возникли тысячи бледных нитей — линии движения, подвластные только людям ветра. Сейчас, при свете дня, прозрачные жгуты почти не испускали сияния. Скорее, они походили на сгустки цветного тумана, принявшего причудливую форму. Большинство из них висело вдоль дороги, вздрагивая и извиваясь в потоке воздуха, идущего от проносящихся мимо машин.

Женя схватила оранжевую бечеву, плавающую над крышей автомобиля. Почувствовав легкое жжение в ладонях, она, словно гигантским прутом, повела ею вокруг себя. Успевшие к этому моменту развернуться преследователи разлетелись в стороны, точно осенние листья под порывом ветра. Кто-то упал в кювет, кого-то забросило на проезжую часть, и он неуклюже уворачивался от колес неторопливых автомобилей.

Острая боль тугим поясом охватила Женькину талию. Удар.

Рывок.

И ее сбросило с крыши, закрутив в воздухе, точно фигуриста в сложном «тулупе».

Кошачьи навыки не подвели. Она приземлилась на ноги. Женька избавилась от опоясавшей ее бледно-голубой нити и поискала глазами того, кто сумел набросить на нее призрачную удавку. Им оказался стоявший поодаль человек в форме сотрудника ДПС.

Крылан.

Пока остальные пытались ее поймать, он готовил ловушку из линий движения. К его поднятым над головой рукам разноцветной воронкой сходилось с десяток прозрачных нитей. Они не спеша вращались, едва заметно увеличивая скорость. Пестрая карусель медленно клонилась в сторону Жени, словно норовя втянуть ее в свой гипнотический танец.

Слишком медленно. Крыланы были сильной расой, но двигались не быстрее обычных людей. Женька поймала одну из туманных веревок и ударила хлыстом воздуха.

По нежно-бирюзовой бечеве побежала волна, отбросив крылана на ближайший автомобиль ДПС. Разноцветные нити, получив внезапную свободу, словно стадо овец, потянулись в сторону трассы.

— Берегись! — Федор высунулся из автомобиля, указывая на что-то за спиной Жени.

До нее только сейчас дошло, что маленький целитель тоже кошка — время для них двигалось с одинаковой скоростью. Но, несмотря на это, предупреждение пришло слишком поздно. Женька не успела увернуться от автоматной очереди. Дикая боль взорвала правое бедро и пронзила ногу чуть выше колена. Падая на обочину, она поняла, что снова упустила шанс увидеть море.

Время выбралось из банки с медом и понеслось с прежней скоростью. В уши ударил рев автомобилей и крики преследователей.

— Готова киска!

— Ты попал в нее, Сид!

— Брать живой! Приказ Морока.

Правая нога горела, словно ее поджаривали над языками пламени. Тело плавила невыносимая боль. Перед глазами стоял подсвеченный алыми всполохами туман. Женька ощущала, как медленно погружается в раскаленную лаву. Все глубже и глубже. Еще немного, и ее скроет целиком. Больше всего ей хотелось потерять сознание и ничего не чувствовать, но спасительное беспамятство не спешило ей на помощь.

— Взяли? — пропел рядом мелодичный голос капитана Кошкина. — Мальчишка тоже попался. Чуть палец мне не откусил. Зараза!

— Ничего, Кошкин, на тебе ж все, как на собаке, заживает…

Пожар, пожиравший нижнюю часть тела, поглотил Женьку целиком. Пламя заполнило грудную клетку, лизнуло гортань и полыхнуло в радужках глаз.

— Что она бормочет? — спросил кто-то над ее головой.

— Похоже, просит пить.

— Ничего, потерпит.

— Воды! — прохрипела Женька. Неожиданно туман перед глазами рассеялся, и она с безжалостной ясностью увидела, как лицо склонившегося над ней человека в зеленой жилетке стало пепельно-серым. Кожа мгновенно покрылась мелкими чешуйками и обтянула череп. Открытый в немом крике рот превратился в безобразный провал.

— Воды! — Женя приподнялась на локте и огляделась.

Вокруг нее оседали на землю только что одержавшие победу захватчики. Их лица напоминали высушенные грибы — серые, с ввалившимися щеками и расширенными от ужаса глазами.

В следующую секунду раскаленная лава накрыла Женю с головой, и она наконец-то потеряла сознание.

ГЛАВА 11

На лугу остро пахло травой и горячей карамелью. Конфетный аромат испускали мелкие сиреневые цветочки, напоминающие васильки. Их длинные стебли покрывали серебристые колючки, а краями узких листьев можно было порезаться. Над пушистыми головками гудели пузатые шмели и деловито жужжали зеленые мухи.

Женя брела по колено в густой траве, изнывая от зноя. Ей казалось, стоит пройти немного, подняться на холм, и она увидит неторопливую речушку или прозрачное озерцо, но одна небольшая возвышенность сменяла другую, а воды не было и в помине. Голова кружилась от жары, язык прилип к нёбу, и любая попытка его оторвать, вызывала во рту ощущение песчаной бури. На отвратительно голубом небе не наблюдалось и намека на облака. Что уж говорить о дождевых тучах.

В этом мире травы, цветов и насекомых не существовало времени. Женя не могла сказать, сколько длится ее путешествие по незнакомому лугу. Белое, словно выгоревшее, солнце неподвижно висело точно в центре небосвода, поэтому даже чахлые кустики, изредка попадавшиеся на пути, не отбрасывали тени.

Но вот вдали блеснула тарелка маленького прудика. Женя прибавила шагу, переходя на бег. Она летела, задыхаясь, по цветочному склону, предвкушая, как прыгнет в воду прямо в одежде. А потом, не вылезая из пруда, будет пить, пить, пить…

До блестящего на солнце зеркала оставалось всего несколько шагов, когда водная гладь внезапно затуманилась, колыхнулась и исчезла. Женя застыла на берегу пустого котлована. Нет, не совсем пустого. В разных местах на желтом песке что-то белело. Словно не желая смириться с исчезновением воды, она прыгнула на дно ямы и побрела к ближайшему непонятному предмету.

Шаг. Еще шаг. Женя остановилась в недоумении. Перед ней лежал скелет крысы размером с эльдертерьера. Откуда он здесь? И не один. Все вокруг покрывали останки огромных грызунов.

Крысы. С ними было связано что-то важное.

И страшное.

Внезапно она уловила боковым зрением движение на берегу. Подняла голову и встретилась взглядом с незнакомым мужчиной в джинсах и замшевой куртке. В его тонком породистом лице, в прошитых сединой волосах, в мягком взгляде серых глаз ей почудилось что-то знакомое. Ему было чуть за сорок, может, меньше — Женя не умела точно определять возраст людей намного взрослее себя. Но, в отличие от других девчонок, никогда не считала мужчин старше тридцати стариками. Старость, с ее точки зрения, наступала не раньше семидесяти. Если думать иначе, то жизнь начинала казаться несправедливо короткой.

Назвать стариком мужчину, стоящего неподалеку, не решилась бы, наверное, даже самая глупая блондинка в их школе. Он не выглядел чересчур накачанным, тем не менее, в развороте его плеч и наклоне головы чувствовалась такая сила, с которой Жене никогда не приходилось сталкиваться. Она собралась, было, с ним заговорить, но мир вокруг неожиданно поблек, лица коснулся легкий ветерок, принеся неизвестно откуда аромат хвои.

Хвои? Так пах освежитель воздуха в салоне мини-вэна — длинного автомобиля с кожаными сиденьями и болтливым водителем. Так пахла дорога к морю…

Перед Женькиными глазами подрагивал серый потолок, обтянутый ворсистой тканью. Она снова находилась в движущейся машине. Но как? Ведь на них напали: Тима схватили, а ей прострелили ногу! Страшное воспоминание заставило Женю окончательно прийти в себя.

— … Назвался целителем, так лечи! — услышала она жесткий голос Тимофея.

— Не могу! Мне Шепот не разрешал с открытыми ранами работать. Только если с царапинами, — захныкал Федор. Он находился совсем рядом с Женей.

— Так чего же ты всем заливал, что раны руками затягиваешь?

— Я же говорю, только маленькие. А у нее вся нога раскурочена!

От этих слов Женя дернулась и попыталась сесть. Тело от ступней до макушки пронзила дикая боль, заставив вновь откинуться на разложенное сиденье мини-вэна. Перед глазами заплясали оранжевые пятна.

— Сейчас, сейчас… Потерпи… — Женя почувствовала холодную ладошку Федора у себя на лбу, и боль постепенно ослабла. Она собралась тугим комком на уровне бедра. Ощущение было таким, словно бедро ударили баскетбольным мячом, — неприятно, но терпимо.

— Ты и правда целитель… — прошептала она, переводя дух.

— Нет, я только учусь, — печально ответил Федор, невольно процитировав «Золушку». — У тебя пуля в бедре. Вторая навылет прошла. Даже кость не задела, а эта сидит. Я не знаю, как ее достать.

Свободной рукой Федор поднес к губам своей пациентки горлышко пластиковой бутылки, и Женя начала торопливо глотать солоноватую воду. Над дышавшей все это время жаром пустыней наконец-то пошел дождь.

Утолив жажду, Женя вернула себе способность соображать. Пуля в бедре? Значит, она станет инвалидом. Будет всю жизнь ходить на костылях, и о крышах придется забыть. Может, Мамаша Мурр возьмет ее к себе на кухню поваренком? Нет. Об этом лучше пока не думать…

— Куда мы едем?

— На юг. К крыланам. Как ты себя чувствуешь? — В словах Тима Женя впервые с момента знакомства не уловила насмешки. Только заботу напополам с тревогой.

— Ничего. Жить можно.

— Мы уже к Ростову подъезжаем. Ночью будем у людей ветра. Они помогут.

— Лучше бы в больницу ее везли! — услышала Женя знакомый голос водителя.

Она осторожно приподнялась на локтях и увидела, что Тим снова сидит за спиной Павла Ивановича. Рука сына Лунной кошки небрежно лежала на спинке водительского кресла, но Женька чувствовала: в любой момент пальцы могут выпустить призрачные когти «кошачьей лапы». Багровая шея Павла Ивановича лучше любых слов говорила, что в Абхазию он везет подростков не по своей воле.

— Что случилось на обочине, после того как… Как они в меня… — Этот вопрос стоил Жене огромных усилий. И дело было даже не в жутком воспоминании о встрече ее ноги с двумя пулями — она знала: там произошло еще что-то. Что-то, о чем ей совсем не хотелось думать.

В салоне мини-вэна повисла мрачная тишина. Казалось, каждый из присутствующих, включая грустного бульдога на соседнем с Женькой сиденье, ждал, когда кто-нибудь другой объяснит, почему им удалось сбежать.

— Что-что! Окочурились они все — вот что! — наконец нарушил молчание водитель. — Попадали на землю и давай хрипеть, ёшки-макарошки. А у самих лица серые, в морщинах, точно за секунду состарились.

— Тим, что это значит?

— Ты думаешь, я знаю? Эти… люди и впрямь, будто разом стали стариками. Я такого никогда не видел.

— А потом?

— Потом я принес тебя сюда, вытащил из-под машины Павла Ивановича, где он прятался, и уговорил его везти нас в Абхазию.

— Уговорил! Как же! — сердито забубнил водитель, и Женьке стало ясно, что «уговорил» не самое подходящее слово.

— Мы далеко уехали?

— Далеко. Ты часа три в отключке была. Наверное, от болевого шока. До Абхазии километров пятьсот осталось.

— Тим, а ты не думал, как они нас нашли?

— А чего искать-то? Дорога к крыланам одна.

— Как тогда они узнали, что мы едем к людям ветра?

— Ну, как? — Тим задумался, уставившись на мелькавшие за окнами дома. Мини-вэн объезжал Ростов. — Это не может быть Марта, — наконец тихо произнес он.

— Кроме нее, никто не знал. Ты звонил только ей. Достаточно было передать твои слова СКК, и на дороге появилась засада.

— Нет! Зачем это Марте?

— Она ведь на самом деле может думать, что через несколько лет я захочу захватить власть. Шепот же говорил. Помнишь?

Тим потер серый от грязи подбородок, почесал пальцем бровь и сосредоточенно посмотрел на Женю.

— Кроме Марты, о том, где мы находимся, мог знать еще Шепот. Почти у всех наших в телефонах маячки. Чтобы на помощь прийти, если что. Он же целитель.

— Значит, Марта или Шепот…

Сложно сказать, чье предательство было обиднее.

— Нет! Родион Петрович этого не делал! — Женя почувствовала, как одновременно со словами Федора у нее внутри вспыхнула боль. На мгновение ей представилось, как несколько тупомордых бультерьеров вгрызаются в ее ногу. — Он не мог! Слышите, вы? Не мог! Он меня любит!

Боль стала невыносимой. Не в силах терпеть Женя упала на спинку кресла и закрыла глаза.

— Федь! Перестань! — испуганно завопил Тим. — Ей же плохо! Смотри! Никто твоего Шепота не обвиняет. Мы просто не знаем, на кого думать.

Постепенно рука маленького целителя заставила бультерьеров оставить Женьку в покое. Медленно приходя в себя, она видела, как Тим достал из телефона СИМ-карту и швырнул ее в окно. Потом, подумав немного, отправил следом мобильник.

Красный кружок на карте мигнул последний раз и исчез. Мужчина, наблюдавший за монитором компьютера, в задумчивости забарабанил пальцами по испещренной надписями столешнице. На темно-коричневом дереве были выцарапаны формулы химических реакций, наборы загадочных символов и носатые рожицы. Человек нажал кнопку вызова на серебристой панели, вмонтированной в поверхность стола.

— Какие новости?

— Сид умер. Только что, — ответил суховатый мужской голос. Помолчал немного, потом, прокашлявшись, продолжил: — Пятеро под капельницами. У них обезвоживание организма. Но врачи говорят, что через неделю вернут мужиков в строй. У Хвоста физиономия исцарапана, а так держится. Ему одним шрамом больше, одним меньше — всё по барабану…

— А ты?

— К бою готов. Когда?

— Они пропали. — Мужчина снова взглянул на монитор. Карта окрестностей Ростова оставалась пустой. — Думаю, уничтожили телефон.

— Какая разница, Кирилл? Мы же знаем, куда они направляются! Дай мне вертолет, и через три часа девчонка будет у тебя.

— Нет, Кудай. Не сейчас. Вся эта история смахивает на чью-то грязную интригу.

— Но они же уйдут!

Кирилл встал из-за стола, оттолкнув в сторону потертое кожаное кресло, и отошел к окну. Аппаратура позволяла говорить ему из любой точки кабинета. Погруженный в мрачную задумчивость, он взял с полки пыльного серванта короткий арбалет и прицелился в пенопластовую мишень, закрепленную на стене. Сухой щелчок спускового крючка, шипение стрелы, и оранжевое оперение задрожало в пяти миллиметрах от центра круга.

— Черт! Промазал! — выругался хозяин кабинета.

— Что? — встрепенулся невидимый собеседник.

— Ты сам сказал, мы знаем, куда они едут. Подождем пока.

Целители время от времени рождались в каждой из фратрий. Их способности давали о себе знать очень рано. Если в руках трехлетнего ребенка внезапно оживала мертвая птица или у покалеченной собаки чудесным образом исчезали все раны, близкие малыша понимали: появился новый целитель.

Их было мало. Ровно по количеству фратрий. Если в одной фратрии оглашали ревом свет сразу несколько будущих целителей, значит, в других кланах детей со способностями к врачеванию долгое время не рождалось вовсе. Едва каждый новый эскулап постигал тайны мастерства, как для него тут же освобождалось место — кто-то из прежних лекарей уходил в мир иной.

К счастью, обитатели Края вне зависимости от расы болели редко. Точнее, совсем не болели. Поэтому даже для одного врача порой не находилось работы целыми неделями. Если только не случалось стычки между фратриями или кто-нибудь из подопечных целителя не попадал в беду. У крысюков работу лекарям чаще всего подкидывали обвалы, у кошек — старые крыши, у крыланов с депферами — штормы и ураганы.

Целители края никогда не пользовались лекарствами и не признавали хирургического вмешательства. Их инструментами были руки и глаза. Ими они останавливали кровотечения, сращивали кости и вправляли суставы. Некоторые, самые опытные, могли дыханием снять головную боль или даже заставить кровь свернуться. Но существовала одна загвоздка — сила каждого целителя была не бесконечна. Рано или поздно наступал момент, когда он уже ничем не мог помочь больным. Приходилось ждать, чтобы способность врачевать вернулась. Иногда на это требовались сутки, иногда — несколько недель.

Во время войны между фратриями к месту сражения стягивались все целители расы. Когда уставал один — в дело вступал другой. И так, пока у одной из рас совсем не оставалось лекарей. Тогда битва прекращалась. Это был закон. Такой древний, что даже Шепот не помнил, как он появился.

— Родион Петрович учит меня, что, если начинаешь терять силу, а подменить тебя некому, нужно как можно больше разговаривать со своим пациентом. — Федор без умолку болтал уже почти два часа. Теперь Женя поняла почему.

— Ты устал? — с сочувствием спросила она. Под глазами мальчишки обозначились коричневые круги. На лбу блестели капельки пота.

— Нет! Я, знаешь, какой выносливый! У маленьких самый большой запас силы.

— А с возрастом его становится меньше?

— Ну да. Чем старше целитель, тем медленнее возвращаются силы после каждого опустошения.

— И что происходит, когда они совсем перестают восстанавливаться?

— Целитель уходит. Навсегда.

— Оставив вместо себя своего ученика! — добавил Тим. — В одной фратрии не может быть двух целителей. Как только ученик становится достаточно опытным, его учитель умирает.

— Какой кошмар! А если целитель не хочет никого учить? Тогда он будет жить вечно?

— Тогда ученик появится в другой фратрии и приедет, чтобы его заменить. Но ты не переживай, целители живут очень долго.

— Как Шепот?

— Даже дольше, — заверил Тим. — Шепот, кстати, нетипичный случай. У него способности к врачеванию проявились после четвертой ступени. Когда его Марта свергла и сама заняла место главы Большого Совета.

— Поэтому они так друг друга ненавидят?

— И поэтому тоже. А еще потому, что у них на все разные взгляды. Например, Марта считает, что кошки не должны иметь никаких дел с обычными людьми, а Шепот у себя целый руферский клуб организовал.

Тим еще что-то рассказывал, но Женя постепенно перестала его слышать. Злобные бультерьеры вновь взялись за дело. Наверное, все-таки запас Фединых сил подходил к концу. Порой ей мерещился запах горячей карамели, и она чувствовала, что вот-вот окажется на раскаленном лугу, возле круглого котлована с крысиными скелетами. Но стоило ученику Шепота поднести к ее рту бутылку с водой, как видение отступало и она погружалась в беспокойный, пропитанный болью сон.

Между двумя провалами в небытие Женя заметила, что за окнами мини-вэна стемнело. По салону автомобиля метались оранжевые всполохи — это ночные фонари пытались заглянуть в мчащуюся по трассе машину.

— Проехали Сочи, — услышала она далекий голос Тима. — Осталось совсем ничего.

В следующий раз Женя очнулась на границе с Абхазией. В ее сознание ревущим потоком тут же ворвалась нестерпимая боль. Федя дремал на соседнем сиденье — энергия маленького целителя иссякла.

— Женя! Женя! Ты слышишь меня? — Тим осторожно коснулся ее плеча. — Я все придумал. Ты лежи тут с Федькой, а я пешком через границу пойду. Так положено. Машину, скорее всего, не будут досматривать. Абхазы русских любят, поэтому особо не зверствуют. Ты главное тихо лежи. Ага?

— Ага, — выдавила Женя и не поняла, услышал ли ее Тим. Сама она себя не слышала — в ушах стоял пульсирующий гул.

Тим крепко сжал ее ладонь, наклонился и неловко поцеловал в щеку. Но может быть, Женьке это только померещилось. У нее начинался горячечный бред.

Она почувствовала, что ее с головой накрыл колючий плед. Дышать стало труднее, но это было ерундой по сравнению с невыносимой болью. Чтобы не закричать, она стала считать. Доходила до десяти и начинала снова. Ужаснее всего было то, что она не знала, когда кончится этот кошмар. Если болит голова, можно выпить таблетку и следить за стрелкой на циферблате часов. Через тридцать минут плюс-минус пять боль исчезнет — нужно только подождать. Сложнее всего терпеть, когда срок мучения не известен.

Неровный шум абхазской границы за стеной мини-вэна прорезал визгливый крик водителя:

— Террористы! В моей машине! Держите пацана!

Сердце застучало так громко, что Женька испугалась, не слышны ли его удары снаружи? Боль уступила место отчаянию.

Это был конец!

Все подвиги оказались напрасными. Вокруг автомобиля затопала тяжелая обувь доброго десятка человек. Зазвучала чужая резкая речь. Боров под Женькиным креслом испуганно зарычал.

Дверь мини-вэна с глухим рокотом отъехала в сторону. Секунда, две, три… Вошедший резко откинул плед с Женькиного лица. Она открыла глаза и… увидела усы.

Именно такими усами, по ее мнению, должен был обладать легендарный поручик Ржевский — пышными, золотистыми, с залихватски подкрученными кончиками.

— Ну что, кошечка, добро пожаловать к людям ветра! — сказали усы, улыбаясь. — Тимка, заскакивай в машину. И паникера своего сюда тащи. Едем!

Погружаясь в сон, Женя знала, что терпеть ей осталось совсем недолго. Каким-то чудом они победили — добрались до крыланов. Значит, ничего плохого уже не случится.

Не успел Чухонь сделать и пяти шагов по блуждающему коридору, как услышал серию негромких хлопков. Прямо у него под носом из стены вынырнула семейка синегрибов.

— Эй, пропащий, ты куда? — спросил один.

— Ой-йо-й! — запищал другой. — А кто это сырость тут разводит? И без тебя воды хватает!

Грибы встали тесным рядком и, покачиваясь на бледных ножках, точно компания подвыпивших чесальщиков, затянули скрипучими голосами:

— Не пла-а-ачь! Еще одна осталась ночь у нас с тобой!

Вперед вырвался солист, заламывая блестящую шляпку и голося:

— Еще один раз прокричу тебе: ты мой!

Чухонь попытался пнуть распоясавшихся певцов, но промазал. Они проворно исчезли в стене, чтобы тут же появиться на противоположной стороне коридора.

— Возмутительно! — заверещали грибы. — Мы обратимся в Комитет по охране интересов подземных жителей! Нет, лучше в Европейский суд по защите прав флоры и фауны! И тебя посадят в колодец! К крысам!

— Да что ему крысы! Одну уже ухайдокал, а потом бросил под завалом. Даже спасти не попытался!

— Нехороооооший маааальчик!

— Заткнитесь! — заорал Чухонь и тут же услышал за спиной звук осыпающегося песка.

Из земляного склона высунулся нос. Большой крысиный нос, перемазанный коричневой глиной. Он шевельнулся, принюхиваясь, и из-под завала донесся глухой стон.

Чухонь замер, не веря ни ушам, ни глазам. Жива! После того как на нее рухнуло несколько тонн земли! Невероятно! Он бросился назад и начал осторожно откапывать голову зверя. Через пять минут крыса страдальчески смотрела на него выпуклыми глазами. Прямо, как шерстокан, когда у того случалось несварение желудка и приходилось часами сидеть рядом, прикладывая к серебристому пузу нагретые от буржуйки камни.

— Ничего, ничего! — попытался утешить ее Чухонь. — Я сейчас. Слышишь? Потерпи немного…

Главным даром людей нор была способность рыть подземные переходы голыми руками. Без помощи лопат и зубил. Их огромные кисти в считанные секунды словно обрастали грубой чешуей, становясь похожими на ковши экскаватора. На время работы член Братства впадал в транс и копал с невероятной не только для обычного человека, но и для самой современной техники скоростью. Конечно, крысюки давно уже помогали себе строить тоннели тротиловыми шашками и буровыми машинами, но, если рядом не оказывалось ни того, ни другого, они прекрасно обходились руками-ковшами.

— Раз-два! Раз-два! Навались! — гудели неугомонные грибы, наблюдая за вгрызающимся в завал Чухонем.

— Да замолчите вы, наконец! — взорвался он.

Назойливые помощники не давали ему взять правильный ритм и тормозили работу.

— Неблагодарный ты человек! Мы тут торчим с тобой, время теряем, помочь пытаемся. Знаешь, почему рабы на галерах гребли быстро и в унисон? Потому что надсмотрщик ходил по палубе с плеткой и считал. Хотя откуда тебе знать, темнота некультурная! Кроме Армагедариума, не читал, поди, ничего…

Но Чухонь их не слушал. Окутанный коконом пыли, он ритмично разгребал землю, постепенно освобождая придавленную крысу. Вот уже показались передние лапы, грязный бок, и через полчаса зверюга была свободна. Еле двигаясь, мохнатая громадина подползла к измученному Чухоню и уткнулась влажным носом ему в плечо. Слабо улыбнувшись в ответ, он погладил ее широкий, покрытый жесткой шерстью лоб.

— Кажется, это любовь! — тут же прокомментировали синегрибы.

— Эй-эй, глянь, что у этой малышки с ухом! — подал голос кто-то из гущи глянцевых шляпок.

Чухонь уже и сам почувствовал на руке что-то теплое и липкое.

— Кровь!

Правая часть морды зверя была разодрана до кости. Лепесток уха беспомощно висел, наверное, сломанный рухнувшей сверху металлической балкой. Нужно было срочно промыть рану и перевязать. Только чем? У членов Братства любые повреждения обычно заживали в считаные часы, но как с такими неприятностями справлялась гигантская крыса, Чухонь не знал.

Дата добавления: 2015-08-28