Энциклопедия в двух томах 35 страница

Мифология монов и кхмеров отражена в величественных храмах, реликвариях-ступах, пагодах, монастырях. В первые века н. э. изобразительные каноны Эйсора (Шивы), Нореая (Вишну) и других индуистских божеств в пластике монов и кхмеров были индуистскими. Наиболее ранние статуи будд относятся к стилю Амаравати (2—4 вв. н. э.). Храмовая архитектура Ангкора была посвящена индуистским и буддийским божествам, а также мифологизированной личности короля-девараджи. Помимо их изображений на барельефах Ангкора мы находим образы Реам Кера — героя индийского эпоса Рамаяны в камбоджийской версии. Герои этого эпоса — популярные персонажи в театре актёра и в кхмерском театре теней.

Лит.: Dam Во, Les populations montagnardes du Sud-Indochinois, Lyon, 1950; Obayashi T., Anthropogonic myths of the Wa in Northern Indo-China, «Hitotsubashi Journal of Social Studies», 1966, v. 3, № 1; Poree-Masperо E., Kron Pali et rites de la maison, «Anthropos», 1961, Bd 56, № 5—6; ее же, Йtude sur les rites agraires des cambodgiens, t. 1—2, P.—La Haye, 1962—64; Schebesta P., Die Negrito Asiens, Bd 2, W., 1957.

Я. В. Чеснов.

МОНТУ (mntw), в египетской мифологии бог войны. Священное животное М.— сокол. Изображался в виде человека с головой сокола, увенчанной короной с двумя голубыми перьями и солнечным диском. Один из основных атрибутов М.— копьё. Считалось, что М. дарует фараону победу

над врагами. Отождествлённый с Ра и Тором в имени Монту-Ра-Гарахути, М. борется с врагами солнца. В «Текстах пирамид» сокол-M. возносит умершего царя на небо. Жёнами М. считались богини Рат-тауи и Тененет (Чененет). Культ М. был сосредоточен в Фивах, Гермонтисе, Медамуде, Тоде. При царях XI династии (21 в. до н. э.) М. считался одним из главных богов пантеона (теофорное имя царей этой династии Ментухотеп означает «Монту доволен»). С воцарением XII династии образ М. слился с Амоном в имени Амон-Ра-Монту. Впоследствии культ Амона почти полностью вытеснил культ М., который сохранился только в Медамуде, где отмечался праздник в честь М.

Р. Р.

Монту. Бронза. 7—6 вв. до н. э. Париж, Лувр.

МОПС (Мпψпт), в греческой мифологии два прорицателя: 1) лапиф из Фессалии (Strab. IX 5, 22), сын Ампика и нимфы Хлориды, получивший пророческий дар от Аполлона (вариант: Аполлон — отец М.). Принимал участие в калидонской охоте (Ovid. Met. VIII 316; Hyg. Fab. 173), в борьбе лапифов с кентаврами (Ovid. Met. XII 456), как прорицатель сопровождал аргонавтов (Pind. Pyth. IV 190). M. умер от укуса змеи в Ливии (Hyg. Fab. 14), где почитался как герой и имел свой оракул (Tzetz. Schol. Lycophr. 881). Эпоним фессалийского города Мопсион; 2) сын Манто, отцом М. считался критянин Ракий (Paus. VII 3, 2; IX 33, 1) (вариант: Аполлон, Apollod. epit. VI 3—4). M. почитали как героя, и он имел свой оракул в окрестностях Колофона и в городе Малл (Киликия), основанном им вместе с Амфилохом Младшим; они сражались друг с другом за обладание этим городом и оба погибли (Apollod. epit. VI 19; Strab. XIV 5, 16). По одному из вариантов мифа, М. состязался с прорицателем Калхантом, который, потерпев поражение, умер от огорчения (Apollod. epit. VI 3—4; Strab. XIV 1, 27 co ссылкой на Гесиода).

М. Б.

МОРИМО («дух предка»), Mуримо, Модимо, Молимо, Млимо, в мифологии народов суто-чвана (Лесото) первопредок, первый человек. Согласно мифу, М. вышел из пещеры вместе с первыми людьми и животными. По другому мифу, М. живёт в земле. Он заставил все племена выйти из тростникового болота. Каждое племя получило свой тотем. В версиях, записанных позднее, М. под влиянием христианских представлений выступает как небесное божество. М. аналогичен Мукуру (у гереро) и Ункулункулу (у зулу).

Е. К.

МОРОЗ, Морозко, персонаж славянского сказочного и обрядового фольклора; культ М. косвенно отражён во всех славянских традициях (главным образом в пословицах и поговорках). У восточных славян представлен сказочный образ М.— богатыря, кузнеца, который сковывает воду «железными» морозами (калинниками, по народной этимологии связанными с «калить»); сходные представления отражены в чешских и сербо-хорватских фразеологических оборотах и обычаях, связанных с кузнецами. Возможно, что сказочный образ М. (Трескуна, Студенца), в русской сказке идущего с Солнцем и Ветром и угрожающего заморозить встретившегося им мужика, может быть сопоставлен с образом М., живущего в ледяной избушке и одаривающего (в функции сказочного помощника) пришедшего к нему.

Обрядовые представления, лежащие в основе этих образов, сохранялись у восточных славян в ритуале кормления М. накануне Рождества и в Велик день. В каждой семье старший должен был выйти на порог или высунуться в волоковое окно с печи и предложить М. ложку киселя или кутьи со словами: «Мороз, Мороз! приходи кисель есть; Мороз, Мороз! не бей наш овёс!»; затем следовало перечисление растений и злаков, которые М. не должен был побить (ср. обычай кормления дедов-покойников и сочетание Дед-M.). В восточнославянской низшей мифологии М.— старичок низенького роста, с длинной седой бородой, бегающий по полям и стуком вызывающий трескучие морозы; от удара М. по углу избы трескается бревно.

Русские народные поверья о М. получили поэтическую обработку у Н. А. Некрасова. Дальнейшая трансформация обрядов, связанных с М., в городской среде вызвана влиянием западноевропейских рождественских обычаев: Дед-М.— рождественский дед; ср. Санта-Клаус, Пэр-Ноэль и т. п.

В. И., В. Т.

МОРФЕЙ (Мпсцеэт), в греческой мифологии крылатое божество, один из сыновей Гипноса (сна). Принимая разные человеческие формы (греч. morphe, «форма»), он является людям во сне. Овидий, рисуя пещеру Гипсона в Киммерийской земле, среди сонма сыновей этого бога выделяет трёх: М., подражающего людям, и его братьев, подражающих животным и явлениям природы (Ovid. Met. XI 633—649).

А. Т.-Г.

Морфей. Статуя Ж. Гудона. Мрамор. 1769. Париж, Лувр.

МОСТ. В мифопоэтической традиции выступает прежде всего как образ связи между разными точками сакрального пространства. В этом смысле М. изофункционален пути, точнее,— наиболее сложной его части. М. мыслится обычно как некая импровизация ещё неизвестного, не гарантированного пути. М. строится как бы на глазах путника, в самый актуальный момент путешествия и на самом опасном месте, где путь прерван, где угроза со стороны злых сил наиболее очевидна, подобно перекрёстку, развилке дорог (ср. мотив чудовища, хищного зверя, злого духа, дурного человека и др. у входа на М. и обычай отмечать начало и конец М. украшением, шестом, символическим знаком, зооморфным образом типа сторожевых львов, грифонов и т. п.). Постройка М. сопровождалась особым ритуалом. По-видимому, не случайно строители М.— «мостовщики» в ряде традиций образуют особую не только профессиональную, но и конфессиональную группу, входящую в жреческий корпус (очевидно, таким был статус «мостовщиков» у древних пруссов; значение термина Великий понтифик (лат. Pontifex Maxcimus) в Риме некоторые исследователи объясняют как «делатель моста»). Связь постройки М. с ритуалом может быть реконструирована по фольклорным текстам, ещё сохранившим связь с обрядом. В частности, для архаичной славянской традиции восстанавливается текст, ядром которого является мотив мощения М. (или мостов), после чего следует объяснение цели этого мощения (в конечном счёте — максимальное благо: богатство, потомство, скот, безопасность и т. п.). (Например: «Мостите вы мосты! — На что мостить мосты...?», точные параллели известны и в других славянских традициях.) Существенно, что эти тексты о М. входят в состав колядок и исполнялись на рубеже старого и нового года. Наведение М. открывает путь из старого пространства и времени к новому, из одного цикла в другой, как бы из одной жизни в другую, новую. В этой же функции выступает и древо мировое, воздвигаемое также на стыке старого и нового года. В этом контексте, в частности, получают своё объяснение фольклорные мотивы строительства М. в канун нового года, чудесного золотого М. с деревом (или деревьями) и птицами, который строится за одну ночь, превращения дерева в М., связь М. со змеем и с соловьем-разбойником (ср. мотив чудовища у переправы), «яворовых людей» (в польской и белорусской колядке), строящих мост, гадания у М. (в русских сказках — узнавание судьбы под М.) и т. д. Характерно, что по М. проходит (или проходит первым) именно герой, нередко победитель чудовища. Сам М. поражает иногда своими размерами, значением, бывает золотым, яворовым, стеклянным и т. д., иногда он направлен не по горизонтали, а по вертикали и соединяет землю с небом (частный случай — трактовка радуги как небесного М.), человека с богом, низ с верхом. В этом контексте образ жреца (особенно часто в шаманских традициях), воздвигающего мировое (шаманское) дерево (шест, столб и т. п.) и путешествующего по нему на небо, к богам и духам верхнего мира, совпадает с мифологизированным образом строителя М., устанавливающего с его помощью такую же связь (ср. миф о М. богов у индейцев Северной Америки). Вертикальный М. соединяет землю не только с верхним, но и с нижним миром (ср. «дерево нижнего мира» или перевёрнутое дерево в шаманских и некоторых других традициях). У М. в нижний мир нередко также стоит страж (иногда зооморфный), пропускающий умерщих (или живых, отважившихся посетить царство смерти) за определённую мзду или при условии решения некой загадки, успешного прохождения через какое-либо испытание. Впрочем, образ М. вниз принадлежит к числу нечастых. Чаще встречается образ М., по которому души умерших попадают в рай (само направление такого М. не всегда выявлено). Наиболее известный образец подобного М.— иранский Чинват.

Лит.: Потебня Б. Б., Объяснения малорусских и сродных народных песен, [т. 1—2], Варшава, 1883; Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки, Л., 1946 (4 — Переправа; 7 — У огненной реки); Иванов В. В., Топоров В. Н., Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период), М„ 1965, с. 165—68; Guйnon R., Le symbolisme du pont, в сб.: Symboles fondamentaux de la science sacrйe, P., 1962; Mole M., Culte, mythe et cosmologie dans l'Iran ancien, P., 1963.

B. H. Топоров.

МОСЬ, мош, в мифологии обских угров одна из двух фратрий (родовых объединений) наряду с Пор. Предками М. считались добрые духи Мис (в другом варианте, первые М., как и Мис,— дети Калташ-эквы). С фратрией М. связаны гусь, лягушка, лошадь как священные животные (ср. атрибутику Мир-суснэ-хума), а также созвездие Плеяд («женщины дома Мось-человека»). Напротив, от участия в медвежьих ритуалах М. были в значительной мере отстранены: согласно мифу, М.— человек, принявший участие в медвежьем празднике, был унесён менквами (с которыми отождествлялись люди Пор) в лес на пляску семи медведей и еле вырвался из их когтей. Исследователи предполагают, что фратрия М. восходит к неаборигенному, южному компоненту, носителю культа предков, в составе обских угров.

Е. Х.

МОУ-НЯМЫ (нганасанск. «земля-мать»), в самодийской мифологии (у нганасан) родительница и покровительница всего живого, наиболее почитаемое из женских божеств — матерей природы. Обычно представляется в виде огромного существа, на котором обитают все люди и животные, подобно насекомым в шкуре зверя; шкура М.-н. (трава, мох) «линяет» (обновляется) каждую весну. Согласно одному из космогонических мифов, вначале эта шкура была покрыта льдом; дети М.-н., зооморфные духи дямада, послали птичку ущипнуть её и обратить её внимание на то, как им холодно и неудобно жить. М.-н. сблизилась с «солнцем-матерью» Коу-нямы — лёд растаял и установился современный климат. Согласно другим мифологическим представлениям, М.-н. — демиург, совместно с «сиротой-богом» Дёйба-нгуо (по некоторым данным, её братом или мужем) или «огнём-матерью» Туй-нямы устраивающий землю (убирает глину под воду, создаёт лес, помещает в реки рыбу и т. д.). М.-н. — подательница глаз, она даёт их ещё при зачатии, а затем они обрастают плотью (ср. обязательный для нганасан ритуал вырезания глаз у убитого на охоте животного и предания их земле; считалось, что это позволяет М.-н. использовать глаза повторно). С представлением о земле как о живом существе, способном чувствовать боль, связаны запреты колоть её ножом, забивать в неё колья и т. д. К М.-н. обращались с просьбами об удачном промысле на диких оленей, о благополучном исходе родов; при этом совершались жертвоприношения: землю «кормили» кровью и некоторыми органами жертвенных животных, совершались особые обряды с идолами (койка), представлявшими М.-н. В ряде отношений образ М.-н. сходен со старухой-покровительницей в мифологиях других самодийских народностей [ср. Ылэнта-кота у селькупов, Я-небя (Я-мюня) у ненцев, Дя-меню'о у энцев] и, вероятно, отражает прасамодийские представления, модифицированные в духе характерных для ряда субарктических мифологий анимизма и культа матерей природы.

Е. А. Хелимский.

МОХИНИ (др.-инд. mohini, «сводящая с ума», «чаровница»), в индуистской мифологии одна из аватар Вишну, воплотившегося в прекрасную женщину. Согласно пуранической легенде (Бхаг.-пур. VIII 8—9; Вишнупур. I 9 и др.), Вишну принял вид М. во время пахтанья океана богами и асурами, когда асуры овладели появившейся из океана чашей с амритой и начали спорить, кому из них должно принадлежать право первого глотка. Пленённые красотой М., асуры предоставили ей решение спора, обязавшись беспрекословно повиноваться. М. распорядилась, чтобы первыми отведали амриты боги, а затем, обманув асуров, тщетно ожидавших своей очереди, исчезла вместе с чашей. Другая легенда рассказывает, что красота М. настолько восхитила Шиву, что он упросил Вишну вновь принять эту форму. Охваченный вожделением, Шива обнял М.-Вишну, и в результате на свет появилось божество, названное по имени обоих богов — Вишну (Хари) и Шивы (Хары) — Харихарой.

П. Г.

МУЗЫ, мусы (Мпхубй, «мыслящие»), аониды, аонийские сестры, парнасиды, касталиды, ипокрениды, пиэриды (прозвища от мест обитания М.), в греческой мифологии дочери Зевса и Мнемосины. М.— богини поэзии, искусств и наук, девять сестёр, рождённых в Пиэрии и носящих имя «олимпийские» (Hes. Theog. 52—54, 915—917; Hymn. Hom. III 429 след.). Их имена: Каллиопа, Клио, Мельпомена, Эвтерпа, Эрато, Терпсихора, Талия, Полигимния, Урания; все они, за исключением Урании («небесная») и Клио («дарующая славу»), указывают на связь с пением, танцем, музыкой, наслаждением. Эти олимпийские М. восходят к архаическим М.— хтоническим существам. По сообщению Павсания, первыми, кто почтил М. и принёс им жертвы на Геликоне, были не поэты и певцы, а страшные великаны алоады — От и Эфиальт. Они ввели культ М. и дали им имена, считая, что М. только три: Мелета («опытность»), Мнема («память»), Аойда («песня»). С течением времени из Македонии прибыл Пиэр (по имени которого была названа гора), он установил число М. (девять) и дал им имена. Поэт Мимнерм утверждал, что были старшие М.— дочери Урана (неба) и Геи (земли) и младшие — дочери Зевса (Paus. IX 29 1 — 5).

Музы. Слева — Муза с лирой на горе Геликон. Фрагменты росписи белофонного лекифа «художника Ахилла». Ок. 440 до н. э. Частное собрание.

Каллиопа, Терпсихора, Мельпомена, Талия, Клио. Римские мраморные копии. С греческих оригиналов 3—2 вв. до н. э. Ленинград, Эрмитаж.

О хтоническом прошлом М. свидетельствует также то потомство, которое М., будучи дочерьми земли Геи, рождали и от Зевса, и от Аполлона. От Зевса и Каллиопы [(Strab. X 3, 19), по другой версии,— от Талии и Аполлона (Apollod. I 3, 4)] родились корибанты. Детьми зооморфического Зевса-коршуна и Талии были сицилийские палики. От брака Мельпомены и речного бога Ахелоя рождаются сирены — миксантропические чудовищные существа, своим пением привлекающие путников и пожирающие их (Apollod. I 3, 4). Архаические М. назывались «бурные», «неистовые» (греч. thoyrides, одного корня с лат. furia), как об этом сообщает Гесихий (v. thoyrides). M. именовали кормилицами Диониса (Eustath. 1816, 4) и спутницами его странствий (Diod. IV 4), подобно менадам. М. и менады иногда ставятся в один ряд (напр., царь Ликург был наказан Дионисом за преследование менад и М., Soph. Antig. 962 след.). В геликонской надписи сопоставляются Терпсихора и Дионис Бромий, ей присущи дар вдохновения и плющ, ему — умение чаровать и флейта. Орфей, установивший мистерии Диониса, сын Каллиопы и Эагра (Apollod. I 3, 2 — 3). Певец Лин, сын Каллиопы (или Урании) и Амфимара, сына Посейдона. Бурных и экстатических М. возглавлял Дионис Мусагет — «водитель М.». Диониса Мельпомена (CIA III 274) почитали в Ахарнах (Paus. I 31, 6), он, подобно Аполлону, вёл за собой хороводы (I 2, 5). М. жестоки и сурово наказывают каждого, кто осмелится с ними соперничать. Они ослепили и лишили дара пения и игры на кифаре Фамирида (Apollod. I 3, 3).

Олимпийские М. классической мифологии — дочери Зевса, они обитают на Геликоне, воспевая все поколения богов — Гею, Кроноса, Океана, Ночь, Гелиоса, самого Зевса и его потомство, т. е. они связывают прошлое и настоящее. Им ведомо прошлое, настоящее и будущее. Они покровители певцов и музыкантов, передают им свой дар. Они наставляют и утешают людей, наделяют их убедительным словом, воспевают законы и славят добрые нравы богов. Классические М. неотделимы от упорядоченности и гармонии олимпийского мира (Hes. Theog. 1 — 103).

Функции M. постепенно разграничивались по мере дифференциации искусств, и в эллинистическую эпоху М. превратились в символические образы: Эрато — М. лирической поэзии с лирой в руках, Эвтерпа с флейтой сопровождает лирическую песнь, Каллиопа — М. эпической поэзии и знания со свитком и палочкой для письма, Клио — М. истории с теми же атрибутами, Мельпомена — М. трагедии с трагической маской и венком из плюща, Полигимния — М. серьёзной гимнической поэзии, Терпсихора — М. танца с лирой и плектром, Талия — М. комедии с комической маской, Урания — М. астрономии с небесным сводом и циркулем. Выступают М. обычно под водительством бога искусств Аполлона, получившего имя Мусагет (I 2, 5).

Лит.: Лосев А. Ф., Олимпийская мифология в ее социально-историческом развитии, «Ученые записки Московского городского педагогического института им. Ленина», 1953, т. 72, в. 3, с. 37 — 40; его же, Античная мифология в ее историческом развитии, М., 1957, с. 306—13; Boyance P., Le culte des muses chez les philosophes grecs, P., 1937; Curtius E. R., Die Musen, в его кн.: Europдische Literatur und lateinisches Mittelalter, 2 Aufl., Bonn, [1954], S. 235 — 52; Otto W. E., Die Musen und der gцttliche Ursprung des Singens und Sagens, [Dьsseldorf — Kцln, 1955].

А. Ф. Лосев.

Три музы. Рельеф из сокровищницы Лето в Мантинее скульпторов Кефисодота Младшего и Тимарха. Мрамор. 330— 320 до н. э. Афины. Национальный музей.

Мельпомена, Эрато и Полигимния. Картина Э. Лесюера. 1640-е годы. Париж, Лувр.

МУКАСА, в мифологии ганда божество. В одних мифах М.— сын божества Ванема, в других — сын Мусиси, старший брат бога войны Кибука. Мать М. (Намбуби) дала новорождённому имя Селванга. Когда его отняли от груди, он отказывался от обычной пищи, ел только сердце и печень животных и пил их кровь. Ребёнком он скрылся из дома. Впоследствии его обнаружили на острове Бубембе (на озере Виктория) сидящим под большим деревом на берегу и назвали его М. («человек с острова Букаса»), решив, что он с острова Букаса. Человек по имени Семагумба унёс М. и поместил его на скале. Люди не пускали М. в свой дом, полагая, что он — дух, и ему построили возле этой скалы хижину, а заботился о нём Семагумба. М. отказывался от еды, которую ему предлагали. Но однажды, когда убили быка, М. потребовал его кровь, печень и сердце. Люди решили, что он — бог, и обращались к нему за советами. Семагумба стал главным жрецом M., a Гугу и Себадиде — его помощниками. Всех последующих жрецов М. называли их именами. М. прожил на острове много лет (по некоторым версиям, — 14 поколений) вместе с тремя жёнами — Налванга, Найембе и Наку (Налванга — главная жена М. — питон; пришла с острова Банга; её основная функция — давать детей бесплодным женщинам). Согласно одному варианту, М. умер и похоронен на острове в лесу, возле посвященного ему храма; по другому,— М. скрылся так же внезапно, как и появился.

Связь М. с озером (его появление на озёрном острове; власть М. над бурями на озере, зависимость от него размножения рыб, хорошего улова и т. п., весло как священный символ М. в храмах) позволяет предположить, что первоначально он был божеством озера. Эти представления перекрещиваются с более архаичными представлениями о боге-питоне, хозяине озера Селванга. В дальнейшем, очевидно, М. стали ассоциировать с плодородием и плодовитостью вообще: от М. ожидали хорошего урожая, приплода скота, рождения детей. М. считался покровителем царской власти.

Е. С. Котляр.

МУКУРУ («очень, очень старый», «прапредок»), у гереро мифический первопредок, культурный герой, демиург. Согласно мифам, первые люди — М. и его жена — вместе с крупным рогатым скотом вышли из священного дерева Омумборомбонга. В некоторых вариантах М. не отождествлялся с первыми людьми, он повелел людям и животным выйти из дерева, а птицам и рыбам из горы. М. ввёл жертвоприношения, табу, обрезание, церемонии инициации, передал своим потомкам священную утварь. М. аналогичны Ункулункулу и Моримо.

Е. К.

МУЛА ДЖАДИ (санскр. через язык кави «начало становления»), в мифологии батаков (остров Суматра, Западная Индонезия) бог-создатель. М. Д. извечен и правит тремя мирами: верхним на небесах, разделённым на 7 слоев, срединным на земле и нижним подземно-морским. По одному из мифов, М. Д. триедин в ипостасях, соответствующих трём мирам: Туан Буби на Болон — правитель и сущность верхнего мира, монстрообразный Раджа Пинангкабо, свисающий в деревянной клетке с ветвей мирового древа — для срединного мира и змееобразный Нага Падоха (также Пане на Болон) — повелитель подземелья. Божественная триада Батара Гуру, Мангалабулан и Сорипада тоже считается эманацией М. Д. Противоречивое единство трёх миров воплощено в образе мирового древа и собственно М. Д. Один из титулов М. Д.— Асиаси («милосердный»), иногда рассматриваемый в качестве отдельного бога, пятого после триады и М. Д. Действует М. Д. по поручению божественной триады и подчинён ей [см. Батара Гуру (1)]. М. Д. восседает на вершине седьмого неба под царством мёртвых душ (Бегу). Перед его домом стоит дерево Джамбубарус, на листьях которого написана судьба будущих людей, вручаемая двумя женщинами душам (тонди), отправляющимся на землю. М. Д. сотворил мир при помощи птиц: ласточек-посланцев, курицы, снёсшей яйца в ветвях мирового древа, из которых вылупились жёны божественной триады (по другим версиям, вместо курицы — бабочками др. По некоторым мифам, М. Д. выступает и как создатель людей, по другим,— эту функцию выполняют его внучки Сидеак Паруджар, Мангалабулан.

М. А. Членов.

МУЛУA CATЕHE, в мифологии вемале (Восточная Индонезия) богиня смерти, одна из триады божественных дев (М. С, Хаинувеле, Рабие). Согласно мифу, М. С. была сотворена богом Тувале вместе с первыми людьми из цветка банана и стала их повелительницей. В отмщение за убийство Хаинувеле М. С. осудила людей, заставив их пройти к ней сквозь девятиступенчатый спиралевидный лабиринт, символизирующий у многих народов смерть. В конце его прикосновением одной из рук убитой М. С. превращала тех, кто прошёл через препятствие, в смертных. Не прошедших через лабиринт она превратила в зверей и духов. Суд М. С, по представлениям вемале,— последнее звено в цепи мифических событий, завершившее установление существующего миропорядка. После суда М. С. уходит от людей и становится повелительницей мёртвых на горе Салахуа на юго-западе Серама. Каждый раз, когда душа умершего добирается до М. С, повелительница мёртвых рождает новое дитя. Суд М. С. воспроизводился в инициационных обрядах тайного союза Вапулане на Сераме.

М. Ч.

МУЛУНГУ, Млунгу, Мурунгу, Мрунгу, Умлунгу, Мвунгу, Муунгу, Мунгу, первопредок и громовник в мифах бантуязычных народов Восточной Африки, живущих в Мозамбике, Малави, Танзании, Кении (яо, ньяса, макуа, ньянджа, чвабо, сена, шамбала, зарамо, гого, нгони, суахили, камба, гирьяма и др.), а также в мифах амбо (Намибия) и некоторых народов Заира.

Распространение имени М. связано, по мнению ряда исследователей, с увеличением контактов между этими народами, расширением зоны употребления языка суахили. Имя М. вытесняло имена прежних богов в мифологиях этих народов или сосуществовало с ними в качестве «хвалебного». Вероятно, первичным было представление о М. как о первопредке. Характеру предка соответствует и созидательная деятельность М. (ср. Мукуру, Ункулункулу). Согласно мифологическим представлениям макуа, М.— демиург: вызывает из отверстий в земле сначала людей, а потом другие создания. В мифах камба М. спустил одну человеческую пару из туч на скалу, где ещё остались их следы. Другая пара вышла из термитника (местожительство предков).

В мифах сена (западные ньянджа) и ньяса в большей степени акцентируется связь М. с дождём. М. живёт в небе, иногда спускается на землю. О дожде говорят — «М. идёт», о громе — «М. гремит». Такая трактовка образа М. объясняется влиянием мифологических представлений народов соседних регионов — ила и вемба, главное божество которых Леза — громовник. Наделению М. функциями, обычными для Леза, способствовало то, что М. как обожествлённый предок связывается с дождём (предок-дождедатель).

Лит.: Dammann Е., Erwдgungen zur Bezeichnung des Hцchsten Wesens in einigen Ban-tusprachen, «Anthropos», 1962; v. 57, № 3—6; Meinhоf С, Grьndzьge einer vergleichenden Grammatik der Bantusprachen, 2 Aufl., Hamb., 1948; Schцnenberger P., Names for «God» Known and used by the Wanyamwezi, «Anthropos», 1961, t. 56, № 5 — 6; Werner Б., Myths and legends of the Bantu, L., 1933.

E. С. Котляр.

МУЛЬКВИСИН, сусин, в корейской мифологии общее название водяных духов. Считалось, что душа утопленника становилась М. В разных местах Кореи приносились жертвы духам четырёх морей — Тонхэсину (духу восточного моря) в Яньяне, Сохэсину (духу западного моря) в Пхунчхоне, Намхэсину (духу южного моря) в Наджу и Пукхэсину (духу северного моря) в Кёнсоне. Кроме того, весной и осенью во избежание наводнений и для спокойствия в стране совершались жертвоприношения духам семи водоёмов (Чхильдоксин) в виде пятицветных ритуальных денег, которые бросали в реки и бухты.

Л. К.

МУЛЯНЬ (кит. транскрипция санскр. имени Маудгальяяна, монг. Молон-тойна), один из десяти первых учеников Шакьямуни, почитание которого было широко распространено в Китае и частично в Монголии. В Китае распространилась легенда о М., зафиксированная впервые в 9 в. и потом ставшая основой многих литературных произведений. Источником легенды служит «Сутра об Улламбане» (сохранилась только в китайском переводе), где описывается жертвоприношение М. для спасения матери от мук преисподней, предпринятое по совету Будды. По китайской легенде, М. был сыном родителей, принявших обет не убивать ничего живого. Отец после смерти переродился в небожителя, а мать ела мясо и, нарушив этим обет, стала обитательницей преисподней, где подвергалась различным казням. Когда М., став учеником Будды, погрузился в медитацию, он узнал, что среди праведников на небесах есть только его отец. В поисках матери М. проходит по небесам, а потом по преисподней, где и обнаруживает её. За её грехи пища и питьё превращаются у неё в огонь. М. обращается с молением к Будде, и тот советует М. сделать необходимые приношения, после чего мать М., избавившись от части грехов, выходит из преисподней и превращается в собаку в столице Магадхи — городе Жилище царя (Раджагриха). Потом М. усердным чтением сутр добивается снятия с матери и остальных грехов, после чего она снова принимает облик женщины. Кроме Китая, легенда о М. нашла распространение также в Монголии, где он под именем Молон-тойна стал героем сказаний. Публичное чтение сказаний о М. приурочивалось к 15-му дню 7-й луны по китайскому лунному календарю, который посвящался молениям об освобождении от грехов усопших предков. В пантеоне Ваджраяны М. располагался в верхнем ряду по правую руку от Будды четвёртым, восседающим на красном лотосе в облике шрамана, левая рука которого сжимает угол монашеского одеяния. В китайское предание о М. включены некоторые факты из биографии реального исторического деятеля китайского буддизма 7 в. Фу Ло-бу, монашеское имя которого было Мулянь. Лит.: Мотидзуки Синко, Буккё дай-дзитэн (Большой буддийский словарь), Токио, 1963, с. 4732—33; Werner E. Th., A dictionary of Chinese mythology, Shanghai, 1932, p. 309—10; Тайсё синею дайдзокё. (Заново составленная Трипитака), т. 16, № 685; Дуньхуан бяньвэнь цзи (Собрание дуньхуанских бяньвэней), Пекин, 1957, с. 701—760; Чжао Цзин-шэнь, Мулянь гуши-ды яньбянь (Эволюция сюжета о Муляне), в его кн.: Иньцзы цзи, Шанхай, 1946; Канаока Сёко, Пари дзохон Мокурэн Хэнбун сансю (Три списка «Бяньвэнь о Муляне» Парижского собрания), «Окураяма гакуин киё», 1959, в. 3; Wаley, Arthur. Ballads and stories from Tun-huang. An antology, L., 1960, p. 216—35.

Л. Н. Меньшиков.

МУММУ (аккад., этимология имени неясна; в греческой передаче Mумис, «воплощающий благоразумие и принципы порядка»?), в аккадской мифологии (поэма «Энума элиш») советник божества-прародителя Апсу (шумер. Абзу), олицетворённой первозданной стихии. Эйя (шумер. Энки), убив М., берёт себе его ауру — «лучи сияния» и присваивает тем самым его сущность и имя (М.— эпитет Эйи, а затем Мардука, когда тот воспринял от Эйи функцию бога-созидателя),

В. А.

МУНКАР И НАКИР (Munkar wa-Nakir), в мусульманской мифологии малайка (ангелы), которые допрашивают и наказывают мёртвых в могилах. Верующих они оставляют в покое до воскрешения, а неверных избивают столько времени, сколько пожелает аллах. Имена М. и Н. появляются только в предании. В Коране мотив наказания в могилах излагается без указания имён ангелов: «Если бы ты видел, как завершают жизнь тех, которые не веровали, ангелы — они бьют их по лицу и по спинам: «Вкусите наказание пожара!» (8:52; ср. также 6:93; 47:29 и др.).

Дата добавления: 2015-08-28