если ты ради бога сделаешь мне небольшое одолжение, то, вне всякого
сомнения, завтра вместо ожидаемого тобою смертного приговора ты услышишь
приговор оправдательный".
Альдобрандино же ему на это ответил: "Добрый человек! Ты так печешься о
моем спасении, что, хотя я тебя и не знаю и не могу припомнить, чтобы
где-нибудь тебя видел, ты, должно думать, точно мне друг. По совести, я не
совершал преступления, за которое меня, как я слышал, собираются казнить,
но я совершил много других преступлений, и, может статься, за них-то я
сейчас и страдаю. Но вот, как перед богом, говорю: если он точно
умилосердился надо мной, то я готов обещать и оказать тебе не только малое,
но и великое одолжение. Проси все, что угодно, - если я выйду на волю, я
непременно и с крайним тщанием исполню все".
Тогда паломник ему сказал: "Я желаю одного: прости четырем братьям Тедальдо
то, что они тебя оговорили, будучи уверены, что ты убил их брата, и если
они попросят у тебя прощения, то будь им другом и братом".
Альдобрандино же ему на это ответил так: 'Только тот, кого оскорбили,
знает, сколь отрадна месть, и страстно желает отметить. Со всем тем -
только бы господь меня спас, а я с великой охотой прощу их, да я их уже и
простил. Словом сказать, если мне будут дарованы жизнь и свобода, я твою
просьбу исполню".
Паломник был этим удовлетворен и, не собираясь вдаваться в более подробные
объяснения, сказал лишь, чтобы тот не отчаивался, ибо не позднее
завтрашнего вечера он, мол, будет знать наверное, что все для него
кончилось благополучно.
Из тюрьмы Тедальдо прошел во дворец градоправителя и обратился к тому
дворянину, который был облечен этою властью: "Государь мой! Каждый должен
прилагать все усилия к тому, чтобы доискаться истины, особливо те, что
занимают должности, подобные вашей, цель же таковых поисков - освободить от
наказания невинных и покарать виновных. Дабы так именно и произошло, что
послужило бы к вашей чести и во осуждение того, кто заслуживает наказания,
я и пришел к вам. Вам лучше, чем кому-либо, известно, что вы предъявили
тяжкое обвинение Альдобрандино Палермини, - вы убеждены, что это он убил
Тедальдо Элизеи, и склонны его засудить. Вы напали на ложный след, - я еще
до полуночи сумею вам это доказать: я доставлю вам убийц этого юноши".
Доблестному мужу жаль было Альдобрандино; выслушав подробный рассказ
паломника и вняв его настояниям, он по его указанию велел взять под стражу
видевших в то время первый сон братьев, содержавших гостиницу, а равно и
слугу их, причем никто из них не оказал ни малейшего сопротивления. Когда
же градоправитель, дабы вытянуть из них всю правду, отдал распоряжение
пытать их, они, дабы избежать пытки, и вместе и порознь, чистосердечно
повинились в том, что убили Тедальдо Элизеи, не имея понятия, кто он таков.
Когда же их спросили, за что они его убили, они ответили, что, когда их не
было в гостинице, он приставал к жене одного из них и намеревался учинить
над нею насилие.
После допроса паломник отпросился у градоправителя и, тайно проникнув к
донне Эрмеллине, уверился, что она одна во всем доме бодрствует: она ждала
его, сгорая от нетерпения услышать добрые вести о муже и окончательно
помириться со своим любимым Тедальдо. Войдя, он с веселым видом сказал:
"Возрадуйся, владычица моей души! Завтра, вне всякого сомнения, твой
Альдобрандино цел и невредим вернется домой". И тут он для вящей
убедительности все обстоятельно ей рассказал. Даму эти два неожиданных и
необычайных происшествия, как-то: возвращение живого Тедальдо, которого она
оплакивала как мертвого, и поворот к лучшему в судьбе Альдобрандино, на
оправдание которого она теперь твердо надеялась, привели в неописуемый
восторг, - она крепко обняла и поцеловала Тедальдо, после чего они с
обоюдного согласия легли в постель и, заключив благодатный и радостный мир,
долго блаженствовали и услаждались друг дружкой. А на рассвете Тедальдо,
посвятив Эрмеллину в свои замыслы, встал и, еще раз наказав ей держать все
в строжайшей тайне, по-прежнему в странническом одеянии отправился по делам
Альдобрандино.
Когда настал день, градоправитель, рассудив, что дело ясное, нимало не
медля, выпустил на свободу Альдобрандино, а несколько дней спустя на том
самом месте, где было совершено убийство, душегубам отрубили головы.
Альдобрандино, к великой своей радости, а равно и к радости жены,
родственников и друзей, обретя свободу и отдав себе ясный отчет, что этим
он всецело обязан вмешательству паломника, предложил ему пожить у него все
то время, которое он намерен провести в этом городе. И муж и жена всячески
старались ему угодить и ублажить его, особливо жена, отлично знавшая, для
кого она так старается. Некоторое время спустя Тедальдо, решив, что пора
помирить Альдобрандино со своими братьями, которые, как он слышал, были
оскорблены оправдательным приговором и страха ради не расставались с
оружием, напомнил Альдобрандино его обещание. Альдобрандино изъявил
полнейшую готовность. Тогда паломник попросил его задать завтра пир горой,
во время которого Альдобрандино, его родственники и их жены приветили бы
четырех братьев Тедальдо и их жен, а он-де, со своей стороны,
незамедлительно пригласит их на пир и на мировую. Заручившись согласием
Альдобрандино, паломник пошел к своим братьям и после долгих необходимых
переговоров, с помощью неопровержимых доводов, без особого труда убедил их
в том, что нужно попросить у Альдобрандино прощения и вновь с ним
подружиться. Затем он пригласил их вместе с женами на завтрашний обед к
Альдобрандино, они же, поверив его честному слову, обещали прийти.
Итак, на другой день, в обеденное время, первыми пришли в дом к ожидавшему
их Альдобрандино облаченные в траур четыре брата Тедальдо и кое-кто из их
друзей, в присутствии гостей Альдобрандино побросали на пол оружие и,
попросив прощения за свой поступок, отдались в его руки. Альдобрандино
прослезился, принял их радушно и, поцеловав всех в уста, в кратких словах
объявил, что прощает нанесенное ему оскорбление. Затем явились их сестры и
жены в темных одеждах, и донна Эрмеллина и другие дамы оказали им любезный
прием.
И мужчин и дам угостили на славу, все было на этом пиру выше всяких похвал,
и, однако же, родственники Тедальдо были молчаливы и мрачны: слишком еще
свежо было воспоминание о постигшем их несчастье, и внешне эта их мрачность
выражалась в печальном цвете их одежд, каковое обстоятельство вызвало у
иных неудовольствие пиршеством, которое затеял паломник, и от паломника это
не укрылось; наконец за десертом, решив, что пора нарушить молчание, - а у
него все было рассчитано наперед, - он встал и сказал: "Чтобы пир наш стал
веселым, необходимо присутствие Тедальдо, и так как вы его не узнали, хотя
он все время здесь, среди вас, то я вам его сейчас покажу".
Сказавши это, он скинул с себя рясу и все странническое одеяние и остался в
зеленом шелковом камзоле, и тут все в крайнем изумлении на него воззрились,
долго вглядывались в его черты и все никак не могли поверить, что это он.
Тогда Тедальдо заговорил о своих родственниках, припомнил разные случаи из
их жизни, а равно и свои собственные похождения. Тогда его братья и другие
мужчины со слезами радости бросились его целовать, а за ними дамы - как
родственницы его, так равно и посторонние, за исключением донны Эрмеллины.
Альдобрандино же ей сказал: "Что такое, Эрмеллина? Почему ты не
приветствуешь Тедальдо, как другие дамы?"
Эрмеллина ответила ему во всеуслышание: "Никто из здесь присутствующих так
страстно не желал бы и не желает приветствовать его, как я, - ведь я
обязана ему больше, чем кто-либо; он возвратил мне тебя, однако ж меня
удерживают кривотолки, которые пошли по городу в те дни, когда мы
оплакивали человека, коего мы приняли за Тедальдо".
"Да будет тебе! - молвил Альдобрандино. - Стану я верить сплетникам! Я и
раньше был уверен, что это ложь, а уж теперь, после всего, что он сделал
для моего спасения, и подавно. Встань сейчас же и пойди обними его".
Эрмеллине только того и нужно было - поспешив исполнить повеление своего
супруга, она встала и, по примеру прочих поцеловав Тедальдо, радостно
приветствовала его. Великодушие Альдобрандино произвело отрадное
впечатление как на братьев Тедальдо, так равно и на всех мужчин и на всех
женщин, ибо оно рассеяло малейшее подозрение, которое заронили кое-кому в
душу ходившие по городу слухи. После того как все изъявили восторг по
случаю возвращения Тедальдо, он собственноручно сорвал с братьев черные
одежды, а с сестер и с невесток темные и велел принести им другие.
Переодевшись, гости начали петь, танцевать, веселиться, так что молчаливый
этот пир под конец сделался шумным. А ввечеру все, сколько их ни было, в
превеселом расположении духа пошли ужинать к Тедальдо, и так они
праздновали несколько дней кряду.
Флорентийцы долгое время смотрели на Тедальдо, как на чудо, как на
воскресшего из мертвых, и у многих, даже у его братьев, все еще оставались
крупицы сомнения: он ли это или же кто-либо другой? Они верили и не верили
и, может статься, долго бы еще не уверовали, когда бы не один случай,
который ясно им показал, кого тогда убили, - случай же этот состоял вот в
чем.
Как-то раз мимо дома Тедальдо проходили луниджанские солдаты и, увидев его,
крикнули: "Здравствуйте, Фацуоло!"
"Вы приняли меня за кого-то другого", - в присутствии братьев отвечал
Тедальдо.
Услышав его голос, солдаты смутились и, извинившись, сказали: "Вы и впрямь
удивительно похожи на одного нашего товарища, Фацуоло из Понтремоли, -
недели две тому назад он отбыл сюда, и мы до сих пор ничего о нем не знаем.
Впрочем, нас с самого начала смутило ваше платье, - ведь он был такой же
солдат, как и мы".
При этих словах старший брат Тедальдо приблизился к ним и спросил, как
именно был одет Фацуоло. Те ответили, - оказалось, что убитый был одет, как
описывали солдаты. Так, на основании этих и разных других примет, было
установлено, что убили Фацуоло, а не Тедальдо, и последние сомнения
касательно Тедальдо, еще остававшиеся у братьев и у всех прочих, рассеялись
окончательно. А Тедальдо, возвратившись во Флоренцию богачом, пребывал
верен своему предмету, и так как его возлюбленная больше с ним не вздорила,
то они, действуя осторожно, долго еще предавались любовным утехам. Да
поможет господь бог таковым утехам предаваться и нам!
----------------------------------------------------------------------------
1...человек по имени Тедальдо дельи Элизеи... - О Тедальдо в хрониках того
времени не сохранилось никаких упоминаний. Но семья Элизеи существовала
реально и относилась к числу древнейших и знатнейших флорентийских фамилий.
2...Альдобрандино Палермини... - представитель знатной флорентийской семьи.
3...Филиппа ди Сан Лодеччо. - То есть Филиппе из Сан Лодеччо, местечко по
дороге из Римини в Урбино.
Джованни Боккаччо: Декамерон: День третий
Ферондо выпивает сонный порошок, и его заживо хоронят; аббат, который между
тем развлекается с его женой, переносит его из склепа в темницу, и Ферондо
уверяют, что он в чистилище; воскреснув, Ферондо воспитывает сынка,
которого его супруга успела прижить с аббатом
Когда Эмилия кончила свой рассказ, не только не утомивший своей
продолжительностью, но, напротив того, показавшийся всем чересчур кратким,
если принять в рассуждение количество и разнообразие заключенных в нем
событий, королева знаком дала понять Лауретте, чего она от нее хочет, и та
начала так:
- Милейшие дамы! Мне вспомнилось одно истинное происшествие, хотя оно
вполне может показаться небывальщиной - до того оно неправдоподобно, а
пришло оно мне на память, когда я слушала, как одного человека оплакивали и
хоронили, принимая его за другого. Словом, я расскажу вам о том, как один
человек был заживо погребен, как потом многие признали его не за живого, а
за воскресшего, восставшего из гроба, да он и сам был в этом уверен, и о
том, как виновника, который подлежал суду, причислили к лику святых.
Итак, в Тоскане была и есть обитель, расположенная, как это мы часто
наблюдаем, в местах довольно пустынных, настоятелем же этой обители был
некий монах, человек во всех отношениях праведный, если не считать его
пристрастия к женскому полу. Действовал он, однако, так осторожно, что
почти никто не то что об этом не знал, но даже не подозревал, ибо строгость
и святость его жизни не вызывала сомнений. Этот-то самый аббат свел дружбу
с крестьянином-богатеем по имени Ферондо, неотесанным простофилей; дружил
же с ним аббат поначалу ради удовольствия время от времени потешаться над
его простотою, а затем, обратив внимание, что жена у него раскрасавица, так
в нее влюбился, что мысль о ней преследовала его и днем и ночью. Разведав,
однако ж, что Ферондо - дурак набитый во всех отношениях, но в любви к
своей женушке и по части ее охраны выказывает себя мудрецом из мудрецов,
впал в отчаяние. Со всем тем, будучи человеком хитроумным он сумел-таки
добиться, что Ферондо с женой кое-когда приходил к нему в сад погулять, и в
саду аббат вел с ними душеспасительные беседы о блаженстве жизни вечной и о
богоугодных делах мужей и жен древности, так что супруге Ферондо захотелось
исповедаться у аббата, на что она испросила дозволения мужа.
Итак, придя к аббату на исповедь, чем доставила ему великое удовольствие, и
сев у него ног, она начала вот с чего: "Отец мой! Если бы господь послал
мне настоящего мужа или даже не дал никакого, мне, может статься, было бы
негрудно, следуя вашим наставлениям, вступить на путь, который, как вы нам
говорили, ведет к жизни вечной. Приняв, однако ж, в соображение, что собой
представляет Ферондо и до чего он глуп, я, хоть и замужем, почитаю себя за
вдову, оттого что, пока он жив, у меня не может быть другого мужа, а он,
болван этакий, безо всякого повода бешено меня ревнует, так что у меня не
жизнь, а мука мученическая. И вот, прежде чем приступить к исповеди, я
покорнейше прошу вас преподать мне какой ни на есть совет, потому если вы
меня тут не выручите, то ни исповедь, ни добрые дела мне не помогут".
Выслушав ее, аббат взыграл духом: он решил, что судьба открывает ему путь к
исполнению самого сильного его желания. "Дочь моя! - молвил он. - Мне
думается, что для такой прелестной и тонкой женщины, как вы, придурковатый
муж - это большая обуза, тем паче что он к тому же еще и ревнив, а так как
он и глуп и ревнив, то я живо себе представляю, как вам с ним тяжело.
Коротко говоря, я могу вам преподать только один совет и предложить только
одно средство: излечить Ферондо от ревности. Как подобное снадобье
изготовляется - это мне хорошо известно, лишь бы вы сохранили в тайне все,
что я вам сейчас сообщу".
"Не сомневайтесь, отец мой, - сказала женщина, - я скорее умру, чем
проговорюсь, раз вы велите мне молчать. Но как же это сделать?"
"Если вы хотите, чтоб он выздоровел, надобно отправить его в чистилище", -
отвечал аббат.
"Как же он живой туда отправится?" - спросила женщина.
"Ему надобно умереть, и тогда он попадет в чистилище, - отвечал аббат. -
Когда же он претерпит все возможные муки и через то излечится от ревности,
то вы начнете читать особые молитвы и умолите бога, чтобы он ожил, и он
оживет".
"А мне, значит, придется побыть вдовой?" - спросила женщина.
"Придется, - отвечал аббат, - и в течение этого времени не вздумайте
выходить за другого, - богу это не угодно; ведь когда Фернандо оживет, вы
принуждены будете вернуться к нему, и тогда он станет еще пуще вас
ревновать".
"Я согласна, - объявила женщина, - лишь бы он излечился от этого наваждения
и не держал меня за семью замками. Делайте как хотите".
"Сделать-то я сделаю, - сказал тут аббат, - а вот чем вы меня вознаградите
за такую важную услугу?"
"Чем только могу, - отвечала женщина. - Но разве такая простая женщина, как
я, может достойно отблагодарить столь высокую особу?"
Аббат же ей на это ответил так: "Сударыня! Вы властны сделать для меня не
меньше, чем собираюсь сделать для вас я, ибо если я намерен предпринять
нечто такое, что обрадует вас и утешит, то и вы способны сделать нечто
такое, что будет телу моему во здравие, душе - во спасение".
"Ну, тогда я готова", - промолвила женщина.
"В таком случае, - сказал аббат, - полюбите меня и дайте мне насладиться
вами, - ведь я же вас обожаю, я сохну по вас!"
При этих словах женщина пришла в великое смятение.
"Помилуйте, отец мой, о чем вы меня просите? - воскликнула она. - А я-то
думала, что вы святой человек! Разве святые люди станут совращать женщин,
которые пришли к ним за советом?"
Аббат же ей на это ответил так: "Душенька моя! Тут ничего удивительного
нет: святость от того не умаляется, ибо она пребывает в душе, я же склоняю
вас на грех плотский. Во всяком случае, меня подвигнул на то Амур - такой
волшебной силой обладает ваша дивная красота. Смею вас уверить, что у вас
больше оснований гордиться красотой вашей, нежели у какой-либо другой
женщины: примите в соображение, что вы нравитесь святым, привыкшим
созерцать красоту небесную. Притом хотя я и аббат, но я такой же человек,
как и все прочие, и, как видите, еще не стар. Исполнить мое желание для вас
не составит труда, напротив того: вам самим надлежит стремиться к тому же,
ибо, пока Ферондо будет в чистилище, вы, наедине со мной, вкусите отраду,
какую по-настоящему должны были бы вкушать наедине с мужем. Ни одна душа
про то не узнает - все почитают меня за того, за кого и вы меня почитали до
последней минуты. Не отвергайте же милость, которую вам ниспосылает
господь, - много есть таких, которые жаждут получить то, что вы можете
получить и что вы непременно получите, если только будете благоразумны и
последуете моему совету. Помимо всего прочего, есть у меня прелестные
драгоценные вещи - я предназначаю их для вас. Итак, радость моя, сделайте
для меня то самое, что я с удовольствием сделаю для вас".
Женщина потупилась - она не знала, как ей быть: и отказать неудобно, и
согласиться совестно. Аббат же, заметив, что она колеблется, и решив, что
наполовину все же обратил ее, вновь пустился в рассуждения и не успел
договорить, как она уже прониклась его доводами и не без смущения объявила,
что готова исполнить любое его приказание, но не прежде, чем Ферондо
попадет в чистилище. Аббат же, возликовав, сказал: "Мы постараемся
отправить его туда в самое ближайшее время, но только завтра или
послезавтра пришлите его ко мне". И тут он, сунув ей в руку дивное кольцо,
отпустил ее. Женщина, придя в восторг от подарка и в чаянии будущих,
вернулась к своим подружкам, нарассказала им разных разностей о святости
аббата и пошла с ними домой.
Несколько дней спустя Ферондо пошел в монастырь. При виде его аббат решился
не откладывая отправить его в чистилище. Он отыскал у себя чудодейственного
свойства порошок, который получил на Востоке от одного владетельного князя,
утверждавшего, что его имеет обыкновение применять Магомет, когда хочет
кого-нибудь отправить в свой рай или же, напротив, вызвать его оттуда, и
что порошок этот, сколько его ни дать, без малейшего вреда так усыпляет,
что до тех пор, пока он действует, никто не подумает, что человек тот жив,
и, насыпав в стакан с еще не отстоявшимся вином столько этого порошка,
чтобы от него человек спал без просыпу трое суток, у себя в келье дал его
выпить ничего не подозревавшему Ферондо, а затем повел его к другим монахам
и стал потешаться над его дурашливостью. Малое время спустя порошок
подействовал и навел на Ферондо столь внезапный и столь крепкий сон, что
тот заснул стоя, а заснув, упал. Аббат, сделав вид, что напуган этим
обстоятельством, велел раздеть Ферондо, принести холодной воды и сбрызнуть
его, а также применить многие другие известные ему средства, помогающие от
вредных испарений желудка, равно как и при других опасных явлениях, -
применить якобы для того, чтобы привести его в чувство и вернуть к жизни,
однако, видя, что средства бессильны и что Ферондо не опоминается, пощупав
ему пульс и уверясь, что он не подает признаков жизни, все пришли к
твердому убеждению, что Ферондо умер. Послали сказать жене и родным - все
явились тотчас же, и когда жена и родственники оплакали покойного, аббат
велел положить его одетым в склеп.
Жена, воротившись домой, объявила, что нипочем не расстанется с ребенком,
который был у нее от Ферондо, и принялась воспитывать сына и вести
хозяйство, которое оставил ей муж.
Ночью аббат и один болонский монах, пользовавшийся особым доверием аббата и
как раз в это время приехавший из Болоньи, тихохонько встали, вытащили
Ферондо из склепа и положили в подземелье, куда совсем не проникал свет и
куда обыкновенно заточали провинившихся монахов. Сняв с Ферондо его платье
и надев на него одежду монашескую, они положили его на солому и оставили
здесь до тех пор, пока он не опамятуется. Болонский монах, которого аббат
научил, что должно делать, меж тем как никто в монастыре знать ничего не
знал, караулил пробуждение Ферондо. На другой день аббат, взяв с собой
нескольких монахов, пошел к жене Ферондо якобы для того, чтобы навестить
вдовицу, и, застав ее в черной одежде, убитую горем, сказал ей в утешение
несколько ласковых слов, а затем шепотом напомнил ей, что она ему обещала.
Приняв в рассуждение, что она свободна и что ни Ферондо, ни кто-либо другой
ей теперь не помеха, и увидев на руке аббата другое красивое колечко, она
ответила согласием и уговорилась с аббатом, что он препожалует к ней ночью.
И вот, как скоро настала ночь, аббат, переодевшись в платье Ферондо, вместе
с одним монахом пошел к ней и услаждался и блаженствовал с нею до самой
утрени, а потом возвратился в обитель, каковой путь он после этого
проделывал частенько и с той же целью, а те, что иной раз встречали его на
пути туда или на возвратном пути, принимали его за неприкаянный дух
Ферондо, и по сему обстоятельству суеверные сельчане напридумали тьму
всяких небылиц и пересказывали их вдове, но та отлично понимала, в чем тут
дело.
Когда Ферондо наконец очнулся и не мог понять, где он находится, к нему с
диким криком вбежал болонский монах и отхлестал его розгой.
Ферондо плакал, вопил и все спрашивал: "Где я?"
На что монах всякий раз отвечал: "В чистилище".
"Как! - воскликнул Ферондо. - Значит, я умер?"
"Конечно, умер", - подтвердил монах.
Тут Ферондо давай оплакивать самого себя, жену, сына, а затем понес дичь
несусветную.
Монах принес ему еды и питья. "А разве мертвые едят?" - спросил Ферондо.
"Едят, - отвечал монах, - я принес тебе то, что твоя бывшая жена утром
прислала в монастырь на помин твоей души, - кушай во славу божию".
"Дай бог ей здоровья! - воскликнул тут Ферондо. - Я при жизни очень ее
любил, ночь напролет, бывало, лежал с ней в обнимку и все целовал, а когда
припадала охота, то и еще кое-чем занимался". Тут у него разыгрался
аппетит, и он накинулся на еду и на питье, однако ж вино не пришлось ему по
вкусу, и он сказал: "Господь накажет ее, что она налила священнику не из
той бочки, которая около стены стоит".
Как скоро он поел, монах опять принялся за него и опять всыпал горячих.
Ферондо, вдоволь наоравшись, спросил: "За что ты меня так?"
"Господь велел пороть тебя дважды в день".
"За какой провин? - спросил Ферондо.
"За то, что ты ревновал свою жену - самую благонравную женщину во всей
округе".
"Ох! Верно ты говоришь, - молвил Ферондо, - самую благонравную и самую
утешную. Она была слаще карамели, но ведь я же не знал, что богу не угодно,
когда ревнуют, иначе я бы и ревновать не стал".
"Тебе надлежало уразуметь это, пока ты был на земле, и исправиться, -
заметил монах. - Если же ты случайно возвратишься на землю, то советую тебе
помнить, как я тут с тобой расправляюсь, и никогда больше не ревновать".
"Разве умершие возвращаются когда-нибудь на землю?" - спросил Ферондо.
"Возвращаются, если на то есть воля божья", - отвечал монах.
"Эх, если б мне только вернуться, - молвил Ферондо, - я был бы самым лучшим
мужем на свете,-пальцем бы ее не тронул, дурного слова не сказал, разве
выбранил за вино, которое она нам нынче прислала, да еще за то, что не
прислала ни одной свечки, так что мне пришлось есть впотьмах".
"Свечки-то она прислала, - возразил монах, - но они сгорели во время
обедни".
"Может, оно и так, - молвил Ферондо. - Если я вернусь, то наверняка дам ей
полную волю. Скажи мне, однако ж: кто ты, мучитель мой?"
Монах же ему на это ответил: "Я ведь тоже умер, а проживал в Сардинии, и в
былое время я одобрял моего господина за то, что он был ревнивцем, и вот
господь покарал меня так: мне вменяется в обязанность кормить тебя и поить,
а равно и отсчитывать тебе удары до тех пор, пока господь не решит твою и
мою участь".
"Здесь, кроме нас двоих, никого нет?" - осведомился Ферондо.
"Тут целые сонмы, - отвечал монах, - но только ты не можешь ни видеть, ни
слышать их, равно как и они тебя".
"А как далеко мы от родного края?" - осведомился Ферондо.
"Ой-ой-ой как далеко! - воскликнул монах. - Отсюда не видать".
"Ого! Стало быть, и впрямь далеко, - заметил Ферондо. - Эк нас с тобою
занесло, - верно уж, мы на том свете".
Так, чередуя эти и подобные им беседы с кормлением и поркой, Ферондо
продержали в темнице около десяти месяцев, в течение которых аббат весьма
часто и с большим успехом навещал красавицу и наиприятнейшим образом
проводил с нею время. Нужно же было, однако, случиться такому несчастью,
что она забеременела; быстро заметив это, она призналась аббату, и тогда
они оба решили, что нужно сей же час извлечь Ферондо из чистилища: он, мол,
к ней вернется, а она ему скажет, что беременна от него.
По распоряжению аббата болонский монах, изменив голос, возвестил
томившемуся в заточении Ферондо: "Воспрянь духом, Ферондо! Богу угодно,
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |