Евгений Евгеньевич Сухов 6 страница

Глава 23

— Ответь мне, Коля, это все правда, что о тебе говорят? — с ужасом в глазах поинтересовалась Надя.— О чем ты?— Ну, будто бы ты убил несколько человек в «Фиалке».— Какая глупость! Чего только не набрешут завистники! Сама подумай: если бы такое и вправду произошло и если бы все об этом узнали, я бы уже давно сидел в тюрьме!— Но ведь трупы не обнаружены. Эти люди просто пропали! А милиция нежелает возбуждать уголовное дело, потому что у тебя там якобы сильные покровители. Так многие считают, Коля!— Глупости! — жестко возразил Колян. — Никакие покровители не помогут, когда дело касается таких крутых парней. Ты же знаешь, что в городе они имели большой вес. С другой стороны, если даже с ними и случилась неприятность, то не стоит особенно убиваться: они были страшными людьми, на их руках немало крови.— Боже мой, как ты рассуждаешь, Николай! Ты ведь раньше не был таким.— Как знать! Может, и не был, — охотно согласился Колян. — Жизнь заставила.— Поклянись, что ты не имеешь к этому никакого отношения!Николай неохотно оторвался от спагетти, вытер салфеткой испачканные кетчупом губы и хмуро проговорил:— Послушай, детка, когда ты заткнешься? Мне осточертели твои вопросы. Если ты будешь пилить меня каждый вечер, у меня появится несварение желудка. И потом, кто ты такая, чтобы я давал тебе какие-то клятвы? Прокурор? А может быть, судья? Ты моя жена и должна мыслить так же, как и я! — Николай умело намотал спагетти на вилку. — Я тебя обуваю, одеваю, кормлю, наконец! Ты ни в чем не нуждаешься, так чего тебе еще от меня нужно?— Мне неприятно, когда на меня как-то по-особенному смотрят. Как будто боятся!—Тебе люди просто завидуют. Не каждый имеет даже сотую часть того, что имеешь ты!— Раньше все было по-другому. Я могла подойти к соседям, поговорить с ними, а теперь все смотрят на меня настороженно или замолкают при моем приближении.— Может быть, оно и к лучшему. Я знаю твою чрезмерную болтливость. Ты способна ляпнуть чего не следует, а мне потом расхлебывать. С сегодняшнего дня ты будешь ходить не одна. Тебя всюду будет сопровождать мой человек. Мой бизнес расширяется, и, следовательно, у меня появляется все больше завистников и врагов — могучее дерево всегда видно издалека!.— Ты что, решил посадить меня на цепь? Значит, теперь за мной будет по пятам ходить твой человек, даже если я захочу сбегать в булочную?Спагетти показались Коляну горьковатыми — наверное, кетчуп виноват! Он отодвинул от себя блюдо.— Именно так, детка. А если вздумаешь артачиться и показывать свой характер, то я размажу остатки твоих мозгов по этой стене. Ты меня хорошо поняла, надеюсь?Николай не наорал на Надежду, как это случалось, когда он бывал не в настроении, не стукнул с размаху кулаком по столу, не швырнул в стену тарелку с остатками спагетти. Все было по-другому, и оттого угроза показалась особенно сильной. Только сейчас Надежда обратила внимание на то, какими блеклыми стали у Николая глаза: вместо густой синевы — бесцветные стекляшки. Да, он способен на все.— Ты меня хорошо поняла? — с угрозой повторил он свой вопрос.— Да, — прошептала Надежда.— А теперь убери все это, — бросил Колян на стол вилку. — Я сыт сегодняшним обедом по горло.Он поднялся, шумно двинув стулом, и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни.Отношения с Надеждой у Николая в последнее время разладились. Трудно было разобраться, кто в этом виноват. Возможно, он сам, потому что жизнь его резко изменилась, но, возможно, и она, потому что перестала быть той девушкой, какой Колян знал ее три-четыре года назад — открытой, раскованной хохотуньей, одновременно покладистой и отходчивой. Лицо жены приобрело какое-то загадочное выражение, словно у Джоконды. Это выражение не портило ее, — наоборот, придавало лицу какой-то неповторимый шарм. Но от этого ему было не легче.Своей женой Радченко дорожил. Скорее всего это была любовь. К тому же секс с Надеждой был для него верхом блаженства — он не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. Иногда ему казалось, будто Надежда вообще состоит из сплошных достоинств. Она прекрасно готовила. Для нее не составляло труда приготовить что-нибудь из французской, итальянской или, скажем, китайской кухни. Надежда со знанием дела подбирала гардероб мужа и к малейшему пятнышку на его одежде относилась как к личному врагу. Дочь стараниями Надежда выглядела как куклаБарби, выставленная в витрине дорогого магазина Сам Николай был обласкан и любим.Прежде чем завоевать Надежду, Николаю в свое время пришлось наделать немало глупостей, среди которых были и долгие ожидания у подъезда, и бесконечные стычки с ее кавалерами, и многое другое, куда менее безобидное. Сейчас, оглядываясь на прошлое, Колян не понимал себя прежнего и считал, что можно было бы найти более краткий путь к своей мечте. Заловить бы Надежду где-нибудь в темном скверике и под восторженные крики приятелей затащить ее в кусты. А потом девушка никуда бы от него не делась — сама побежала бы под венец… И чего он сюсюкался!Николай посмотрел на часы — в пять часов вечера должен был позвонить Хорек. Оставалось две минуты. Николай открыл свежую газету, полистал. О некоторых событиях последних дней не было сказано ни слова — пять обезображенных трупов, найденных на окраине города, остались за пределами «Криминальной хроники». Не обязательно было обладать даром ясновидца, чтобы понять — в сокрытии информации не последнюю роль сыграло всесильное ведомство майора Громовского.Прозвенел звонок. Николай поднял трубку.— Слушаю.— Колян, это я.— Ты все приготовил, что я тебе сказал?— Все.— Про кейс не забыл?В трубке послышался дробный смешок Хорька;— Как же можно!— Поднимайтесь!Через несколько минут в квартиру позвонили. Радченко включил телекамеру и увидел, что у двери стоят Угрюмый и двое братьев-близнецов Спиридоновых.Оба под два метра ростом, мастера спорта по классической борьбе, Спиридоновы напоминали крепостную стену, которую невозможно прошибить никакими ядрами. С такими ребятами Николай чувствовал себя уверенно — даже если они будут стоять истуканами, то все равно нагонят страху.Николай нажал на пульт охранной системы — изображение исчезло, и в следующую секунду тяжелая дверь плавно распахнулась. Никто из людей Коляна никогда не переступал порога его квартиры — всякий раз они терпеливо дожидались босса в дверях, поглядывая по сторонам, словно опасались неведомых врагов.Николай вышел из квартиры. Он уже давно не спрашивал, своих людей, все ли в порядке, — парни здорово повысили свой профессиональный уровень и, прежде чем подняться к нему на этаж, добросовестно осматривали все лестницы, не забывая при этом заглядывать за батареи — в последнее время у киллеров вошло в моду оставлять в этих укромных местах неприятные сюрпризы в виде тротиловых шашек.Как всегда, первым из подъезда вышел Угрюмый. Следом, вразвалочку, шел Валька Спиридонов, отличавшийся от своего брата более светлым чубом; замыкал шествие охраны Спиридонов Олег. Зыркнув по сторонам настороженным взглядом, Угрюмый убедился, что двор чист, если не считать старушки с сумкой в руках, семенившей к соседнему подъезду. Даже при самом богатом воображении трудно было представить, что она способна извлечь из ветхой сумки автомат «Агран» и полоснуть длинной очередью по вышедшим людям.— Выходи, Колян, все в порядке, — негромко произнес Угрюмый.Николай шел к машине чуть ли не бегом. Упрямая статистика доказывала, что именно этот отрезок пути от выхода из здания до машины является наиболее опасным, и поэтому он не позволял себе расслабиться и пуститься в разговоры со своими телохранителями. Смерти как таковой Колян не боялся, но было бы очень обидно умереть в момент своего столь стремительного взлета.—Поехали! — скомандовал Колян, утонув в мягком кресле «мерседеса».Впрочем, дорога была недолгой. Уже через пятнадцать минут они выехали на окраину города, застроенную деревянными, почти деревенскими, домами. Создавалось впечатление, будто «мерседес», подобно машине времени, перенес их в XIX век, и лишь электрические фонари на почерневших столбах да антенны на крышах свидетельствовали о том, что время не потекло вспять.В деревянный домик на окраине поселка Николай Радченко вошел один. За столом сидели четверо мужчин. Они явно скучали. На пустом столе вместо традиционных бутылки и закуски странно выглядели букетик высохших ромашек и с краю — одинокий граненый стакан.Самый старший из сидевших, мужчина лет сорока пяти с сильной проседью, увидев вошедшего Коляна, внимательно посмотрел на часы и объявил:— А ты, Николай, пунктуален, как швейцарские часы. Но почему ты один? Разве тебе не передали, что ты можешь взять с собой троих телохранителей?Николай придвинул к себе свободный стул, уверенно сел и положил на стол кейс. к—Что вы можете со мной сделать, даже если я пришел один?Николай явно издевался. Его слова и усмешка не могли не задеть присутствующих. Разговор начинался тяжело.— Странный базар пошел. Ну ничего, попробую ответить… А сам ты как думаешь — что мы можем сделать с человеком, который решил отнять у нас наши заработки?В эту минуту в комнату просунулась чья-то рыжая голова и утвердительно кивнула. Напряженное лило седого слегка разгладилось, он улыбнулся:— Я повидал на своем веку предостаточно людей, но тебя понять, Колян, я не могу. Мне представляется, что ты или отчаянный смельчак, или безнадежный глупец. Ты совершил ошибку, заявившись один, а следовательно, по нашим правилам, мы можем поступать с тобой, как нам заблагорассудится. Например, можем подвесить тебя к потолку за яйца, можем разрубить тебя на куски. Признаюсь тебе откровенно, первый вариант мне нравится больше.— Похоже, ты ничего не понял, Лука, — спокойно отреагировал Колян. — Я не привык вести долгие разговоры. Если я говорю: «Уходите все, потому что пришел я!» — значит, так и нужно поступать. Причем незамедлительно.— Интересно, почему тебя так боятся? — бесхитростно осклабился Лука. — На зверя ты, в общем, не похож, базар ведешь солидно, пальцами перед носом не размахиваешь. Я бы даже сказал, что ты производишь впечатление интеллигентного человека. Правда, что ты на мента учился?-Да.— Большой из тебя рвач получился бы, если бы ты доучился до конца. Хотя как знать, — погорел бы, попал бы на зону, так тебе пришлось бы там крылышками похлопать. Удивляюсь, как ты Прохора нагрел. Он ведь был тертый калач!..Трое молодых парней, сидевших по обе стороны от Луки, пялились на нового «хозяина», города с нескрываемым интересом. По их лицам было заметно, что они думали увидеть чуть ли не оборотня, у которого на голове рога, а на пальцах — когти. Поняв, что Колян слеплен, как и все остальные, из мяса и костей, они испытали легкое разочарование.— Мы с тобой очень непохожи, и знаешь почему?— Почему же? — усмехнулся Лука.— Ты тут говорил, что предпочитаешь подвешивать врагов к потолку за яйца, я же обычно рублю их на куски! Загляни сюда, — распахнул Колян кейс.В кейсе лежали высохшие кисти человеческих рук. Николай впился взглядом в лицо Луки, но тот лишь слегка поморщился.— Знаешь, кому принадлежат эти грабли? Прохору! — объявил Колян. — Значит, он недостаточно был терт, если решил оставить мне на память свои лапы. А может, ты сомневаешься? Наколочку — перстень с короной — не узнаешь на правом пальчике?Глаза седого невольно остановились на короне. Теперь он убедился в том, что руки и впрямь принадлежали Прохору: Лука помнил слегка кривоватый крайний зубец на короне. Такая татуировка была чем-то вроде приветствия ворам, и наколоть ее имел право только очень авторитетный человек. Сколько раз он видел эту корону, прежде чем пожать Прохору ладонь.— Ты беспредельщик, Колян, и ответишь за свои действия сполна. Хочешь знать, что я с тобой сделаю? Я поджарю тебя на костре и буду наслаждаться запахом твоего паленого мяса.— А ты фантазер, Лука, — сказал Колян, защелкивая кейс. — Посмотри в окно.Раздался звон разбитого стекла, и в проемы окон зловеще просунулись стволы АКМ. Колян увидел самодовольную физиономию Хорька. За спиной Хорька, слегка наклонившись, стоял Угрюмый, держа в мускулистых руках ручной пулемет. С дребезжаньем разлетелись стекла в соседнем окне, забрызгав осколками дощатый пол. Кто-то деловито передернул затвор. г— Только попробуй дернуться, и пацаны вмиг разнесут твою безмозглую башку, — пояснил Колян. — Ну, теперь скажи, кто же из нас больший беспредельщик?!-Я.— То-то же! Вижу, разговор наш складывается удачно. — Колян посмотрел на телохранителей Луки. — Прикажи своим мальчикам не дергаться, а то им, неразумным, тоже наделают в башке лишних дырок.— Спокойно, чиграши, не надо обижаться на нашего друга, — процедил Лука сквозь зубы.— А теперь ответь мне на такой вопрос: кто же все- таки в городе хозяин?— Ты, — разлепил губы Лука. — Ты, конечно…Колян положил руки на кейс. Ладони у него былиширокие, с короткими толстыми пальцами, и Лука на мгновение представил, как они медленно, но верно стискивают его горло.— Тут до меня докатился слушок, что ты хочешь сделать мне подарок.— Какой же?— Видно, позабыл, — с укором произнес Николай. — Говорили, будто ты хочешь отказаться от всех своих торговых точек у вокзала в мою пользу. Правду люда говорят или все-таки брешут?— Правду, — выдавил из себя Лука, теряя голос.— О! Это поистине царский подарок, — восторженно воскликнул Николай. — Так мог поступить только настоящий друг. У тебя, кажется, остается казино? Признаюсь тебе откровенно, оно мне тоже очень нравится. Если ты считаешь меня своим другом, то непременно должен подарить его мне. А потом, сам понимаешь, в наше смутное время очень хлопотно держать такое хозяйство, как казино. Там любят собираться «денежные мешки», всякие там бандюги, а ты человек порядочный, тебе с ними не по пути. Я правильно говорю, друзья? — обернулся Колян к своим ухмыляющимся подельникам.— Верно, Николай, — мгновенно отреагировал Хорек.— Вот видишь, Лука, меня поддержали, — удовлетворенно произнес Николай. — Это ведь такая обуза — сбор денег. Ты же с сегодняшнего дня станешь совершенно свободным. Отныне у тебя не будет болеть голова о том, что завтра придет какой-нибудь гангстер и отнимет у тебя все твои накопления. Знаешь, я тебе где-то даже немного завидую.— Колян, а может, все-таки пристрелить этого хмыря? — бесхитростно поинтересовался Угрюмый.— Ну что ты, Федя! Это же негуманно! Скверно, когда люди умирают насильственной смертью… Другое дело, если наш друг сам изъявит желание уйти из жизни, — как бы в глубокой задумчивости почесал затылок Колян и неожиданно оживился: — Послушайте, друзья, у меня есть прекрасная идея! А что, если наш уважаемый Лука повесится? Как вам нравится такая затея? — Николай мрачно посмотрел на телохранителей Луки. — Если не желаете, чтобы ваши лапки пополнили мою страшную коллекцию, возьмите своего шефа под белы ручки и вденьте его в петлю! Чего вы на меня так смотрите? — удивленно спросил Колян. Неожиданно он хлопнул себя по лбу. — Ах да! Совсем запамятовал. Вам ведь веревочка нужна? Вот она… — достал Колян из кармана капроновый шнур и небрежно бросил его на стол. — Ну, ну, действуйте…Дверь в это время широко распахнулась, скрипнув петлями, и в избу один за другим ввалились дружки Радченко. Парни по-хозяйски расселись на стульях, положив автоматы на колени.— И вам не стыдно? — укоризненно посмотрел Колян на примолкших телохранителей Луки. — Посмотрите на людей, — показал он на своих сидящих бойцов, — люди пришли посмотреть представление, а вы их задерживаете! А может, вы хотите умереть с петлей на шее вместо своего хозяина?Один из телохранителей, вихрастый парень лет двадцати пяти, протянул руку к мотку веревки.— Лука… ты уж не обижайся…— Вешай, паскуда, — прохрипел Лука, — только не забудь у меня из кармана тридцать сребреников выгрести!!!Двое других телохранителей старательно прятали глаза, переминаясь с ноги на ногу.—Вспомни, сука, как я тебя на зоне прикрывал. Не будь меня рядом, так давно бы хлебал баланду в петушином закутке! — продолжал сипеть Лука.—А, вот как ты заговорил, падла! — дернулся вихрастый. — Только не надо мне капать на мозги! Не надо, я этого очень не люблю! Я сам все про себя знаю! А тебя я всегда ненавидел. Ты меня в шестерках держал, сам жопу Прохору лизал, а теперь решил авторитетом заделаться. Я тебя, гниду, собственными руками!..Вихрастый внезапно сделал неуловимое движение руками, и тугая капроновая веревка захлестнула шею Луки.— Ноги! Ноги ему держите! — командовал вихрастый.Двое других мгновенно подскочили к Луке — один здоровенными ручищами стиснул запястья жертвы, а второй обхватил ноги приговоренного.С полминуты Лука хрипел и дергался в конвульсиях, после чего язык вывалился у него изо рта, и он навсегда затих под одобрительный гул бойцов Коляна.— А вы, ребята, молодцы, — одобрительно похлопал Колян по плечу вихрастого. — Вынули душу из своего командира и глазом не моргнули. Мне такие работнички необходимы, не мне же черную работу исполнять. Но если пикнете поперек хотя бы слово, отправлю всех троих Луке вдогонку! А сейчас подвесьте Луку к потолку, да чтобы все по-настоящему было.

Глава 24

Прошли те времена, когда Колян вместе со своими приятелями развлекался стрельбой, забравшись куда-нибудь в глушь. Чаще всего расстреливались пустые бутылки из-под пива, которых за уик-энд набиралось изрядное количество. Пикнички проходили весело: девки пищали от страха и восторга и в радостном возбуждении отдавались здесь же под кустами, а парни, опьяненные похотью и собственной силой, разряжали обрезы в бутылки и в стволы вековых сосен.Романтические были времена. Чтобы провести пикник без помех, следовало сделать массу дел: упаковать оружие в чемоданы, долго трястись на рейсовом автобусе, потом топать несколько километров по лесным дорогам… Тогда они сами себе казались заговорщиками, решившими совершить государственный переворот.Сейчас все происходило намного проще. Стрельбища сделались доступными, и нужно было иметь только немного денег, чтобы пострелять из любого вида оружия, — что, впрочем, так же скучно, как собирать белые грибы в лесу, где подметены все тропинки.Но в этот раз Колян решил организовать что-то вроде встречи с прошлым — повздыхать ностальгически о тех временах, когда обыкновенный ПМ являлся величайшей редкостью.Парни решили взять с собой жен и подружек. Надька дулась и повторяла, что ей осточертела безмолвная фигура телохранителя за спиной и что она постоянно левит на себе косые взгляды и слышит неприязненный шепот соседей. Колян в ответ только усмехался и думал: «Ничего, дам ей в руки автомат Калашникова и пусть стреляет до тех пор, пока уши не заложит. Тогда ей никакой шепот будет не страшен».Когда еще не было платных стрельбищ, компания стрелков иногда ездила в сосновый бор, на берег живописного озера, поросшего белыми кувшинками. Неподалеку был домик лесника, давнего приятеля Коляна. За две бутылки водки он охотно выполнял роль сторожевого пса, предупреждая братков о всяких нежелательных гостях, и оттого компания чувствовала себя в полнейшей безопасности. Колян не без удовольствия вспоминал давних подруг, с которыми после стрельбы и купания в лесном озере они развлекались на теплом песчаном берегу.Теперь значительным человеком в бригаде становился оружейник. От его профессионализма во многом зависело не только удовольствие, полученное на стрельбище, но и исход каждой операции. Он был обязан держать оружие в боевой готовности и всегда помнить о том, что братанам придется палить в вооруженных врагов, а это как-никак не картонные мишени.За время существования бригады Коляна в ней было трое оружейников. Первый из них погорел на том, что держал пулемет за окном собственной спальни в непромокаемом мешке. Когда милиция заявилась к нему с обыском, он сбросил груду железа прямо на голову сержанту, дежурившему под его окнами.Вторым был исключенный за пьянку из военного училища парень, свихнутый на войне. В каждом кармане он носил по пистолету и совал под нос ствол даже тогда, когда следовало просто найти для «клиента» разумное слово. Поэтому братва не усмотрела ничего удивительного в том, что однажды вечером остывающий труп бывшего курсанта нашли в сквере с дырой в затылке.Третьим оружейником стал добродушный двадцатидвухлетний рыжий парень с белозубой улыбкой по кличке Карась. В его обязанности входило держать стволы в идеальном состоянии и надежно спрятанными. В случае необходимости оружие следовало доставить в указанное место в течение часа.Карась явился к озеру раньше других. Он собрал оружие, установил мишени и, стоя в сторонке, терпеливо дожидался похвалы.Колян в сопровождении братьев Спиридоновых критически рассматривал мишени, сделанные по образу и подобию врагов бригады. Такая традиция издавна существовала в бригаде, и Колян не собирался от нее отказываться. Можно было только предполагать, какая буря чувств охватывала Радченко, когда он нажимал на курок, расстреливая знакомые гнусные физиономии.Карась знал всех недоброжелателей Коляна, а потому постарался на совесть. Все мишени-портреты были выполнены в натуральную величину. Следовало отдать должное юмору местного художника (талантливому, но вконец спившемуся мастеру, готовому рисовать копии Рубенса и Рембрандта за пару бутылок водки), изобразившего врагов бригады в неприглядной наготе — с костлявыми телами и огромными гениталиями. Двух женщин-чиновниц, с которыми у Коляна имелись счеты, художник наделил огромными отвислыми грудями, кривыми ногами и кислым выражением лица. Колян хохотал до колик в животе. Он переходил от одной мишени к другой и очень напоминал мальчугана в комнате смеха, без конца твердя:— Ну ты, бля, даешь!Братья Спиридоновы оставались неулыбчивыми и следовали за боссом зловещими огромными тенями.Отсмеявшись, Николай поманил к себе пальцем Карася и, когда тот подошел, одобрительно похлопал его по плечу.— Молодец, такую выставку для меня соорудил. Давно я так не смеялся. Да, кстати, что там произошло вчера у Таежного вала?Улыбка на лице Карася мгновенно сменилась жалобной гримасой.— Понимаешь, Николай, сам не знаю, как получилось… Я смазал как положено, масла не жалел, а почему осечка вышла, я и понятия не имею.— Да? А мне сказали, что стволы ржавьем покрылись. Ну ты не переживай, — вновь похлопал Колян Карася по плечу. — Оружие — это мелочевка, с кем не бывает!.. Согласись, Карась, ведь бывают же вещи и посерьезнее, — без улыбки проговорил Радченко.— Конечно, Коля, ты уж меня прости…Атаман не стал дослушивать оправдания Карася и направился к машине, возле которой Надежда, сидя с пятилетней дочуркой на клетчатом, расстеленном на траве пледе, плела венок из цветов.Карась в присутствии Радченко всегда чувствовал себя неуютно. Так же скверно ощущают себя все парнокопытные, когда за стеной вольера раздается львиный рык. Подобное соседство не способствует продлению их жизни. Колян предельно жестоко наказывал и за менее серьезные прегрешения, а тут всего лишь пожурил. Скорее всего, он находился в. благодушном настроении, и зря про него говорят, что он робот из костей и мускулов, — что ни говори, а он пацан с пониманием.Возможно, никто не заметил бы его вчерашней оплошности, если бы Хорьку срочно не понадобились три пистолета-пулемета «Волк». В восемь часов вечера Хорек назначил стрелку Матвею, контролировавшему аэропорт — единственное место в городе, остававшееся неподконтрольным бригаде Радченко. Матвей называл свою территорию не без доли юмора «островком демократии». Будь в стволе масла поболее, не миновать бы стрельбы, а так толковище завершилось двумя осечками, которые выглядели как психологическая атака. Оруженосцы Матвея от страха нагадили в штаны — этим курьезом все и кончилось.Незадачи не произошло бы, если бы в тот вечер, когда Карась принялся за разборку оружия, к нему на дачу не заявилась бы Раиска. Эту сексапильную деваху он хотел всегда и возбуждался даже от звука ее голоса по телефону. В прошлый раз Раиска была особенно хороша — коротенькая ярко-красная юбка открывала красивые ноги, тяжелые груди, не стесненные лифчиком, соблазнительно колыхались при ходьбе.Когда Раиска легкой, беззаботной походкой перешагнула порог дачи, где Карась возился с оружием, парню стало уже не до оружейных стволов и не до оружейного масла. Его собственный «ствол» готов был прорвать плотную ткань джинсов. Раиса очень напоминала супермодель с обложки американского журнала — холодно-равнодушную, как ночная звезда, и порочную, как Венера. Именно поэтому Карасю приятно было брать ее не на широкой кровати с накрахмаленными простынями, а на сундуке в узеньком коридорчике, заставленном проржавевшими баками и кастрюлями. Почувствовав в себе его твердое горячее орудие любви, Раиска сначала слабо застонала, потом начала удивленно вскрикивать, а затем уже вопила в голос, выгибаясь всем телом навстречу его мощным толчкам. Разве мог Карась предположить, что в это самое время начнет накрапывать затяжной дождик, а любовные игрища продолжатся до вечера. Оторваться от роскошного тела Раиски не было ну никакой возможности!..А все-таки взгляд у Коляна неприятный, и неудивительно, что парней из бригады прошибает пот, когда он смотрит на них в упор. Будь Колян поскупее и не плати он таких денег, на которые можно ежедневно водить девок в кабак, так лучше уж работать хоть грузчиком, хоть дворником — по крайней мере, спокойнее.Карась с улыбкой подумал о том, что последняя ночь, проведенная им с Раиской, запомнится ей надолго. А утром они со смехом разыскивали свое нижнее белье, без конца сталкиваясь лбами под кроватью.Колян тем временем подошел к жене.— Если б ты знала, как сильно я тебя люблю! — приобнял он Надежду за плечи. — У меня, кроме тебя и дочки, никого больше нет.Надежда подняла на мужа потемневшие глаза:— Только очень странная у тебя, Коля, любовь получается. С подругами видеться не разрешаешь, к матери сходить нельзя, приставил ко мне каких-то мордоворотов… Одной побыть и то не получается.— Завистников у меня очень много, Наденька. Не хочу, чтобы они причинили боль моим близким. А так я всегда уверен, что тебя защитят.Хорек и Угрюмый приехали на пикник с подругами. Каждый из них держался королем, выпендриваясь друг перед другом, однако Коляну достаточно было недоброжелательно посмотреть в их сторону, как они мгновенно менялись в лице, даже разговор их становился тише, как будто они находились не в лесу, а в комнате, в которой спал ребенок. Нечто подобное Колян наблюдал, когда однажды гостил у деда в деревне на каникулах. Потомственный таежник, заядлый охотник, дед жил в постоянном общении с дикой природой и однажды подобрал в лесу и выходил волчонка. Собаки привыкли к выросшему зверю и охотно играли с ним, но стоило волку ощетиниться и показать желтоватые клыки, как не в меру дерзкий пес поджимал хвост и, трусливо припадая к земле, семенил прочь…Шашлыки уже подрумянились, и Карась, знавший в мясе толк, предложил снять пробу. Он был в приподнятом настроении от того, что ржавое оружие сошло ему с рук, и каждому, кто к нему подходил, со смехом рассказывал о том, что после любовных игрищ с Раиской он нашел ее трусы на абажуре. Карася очень радовало то, что вместе со всеми улыбался и Колян. Он без конца таскал дочь на руках, и у братвы от подобной сцены расползались губы в умиленных улыбках.Девицы весело щебетали между собой. Даже Надежда оживилась. Обычно лишенная общения, она словно хотела наговориться за многие дни уединения. Николай вновь подумал о том, что не променял бы эту женщину ни на какую другую. Определенно это была самая настоящая любовь — не та похоть, которой страдают подростки во время полового созревания, а самая что ни на есть настоящая любовь, когда словно срастаешься с близким человеком всем своим существом.— С кем общается Надежда? — тихо поинтересовался Колян у Федора.— Практически ни с кем, — отозвался Угрюмый. — Правда, позавчера встретила на улице какого-то парня и проговорила с ним минут пятнадцать.— Вот как? — попытался Колян спрятать приступ ревности за обыкновенным удивлением. — Нужно узнать, что это за парень.— Уже узнали, — кивнул Угрюмый. — Это ее одноклассник.Федор хотел что-то добавить, но, заметив приближавшегося Карася, умолк. Оружейник нес шашлык на большой пластмассовой тарелке. Вперемежку с помидорами и репчатым луком на шампуре красовались сочные красно-коричневые куски мяса.Почетное право первым испробовать шашлык предоставлялось, разумеется, бригадиру. Колян с аппетитом сжевал один кусок, проглотил второй и сладко зажмурился.— Баранина? — спросил он, снимая с шампура третий кусок.— Она самая, — с улыбкой подтвердил Карась. — Я понимаю в этом толк. Сначала нужно очистить мясо ото всех жилок. Потом оно должно простоять целую ночь в маринаде. А маринад надо делать так…— Оставь нас, Карась, — неожиданно жестко перебил его Николай, давая понять, что не намерен беседовать о кулинарных изысках.Карась пристыжено отошел, сутулясь и проклиная себя за болтливость.— И как же вы узнали?— Очень просто, — ядовито усмехнулся Угрюмый. — Поймали пацана поздним вечером на улице, подвесили за ноги, ну он и раскололся…Федор помялся, как бы заранее прося извинения у Коляна, а потом продолжил:— У них в школе был непродолжительный роман…— Ясно. Значит, за Надькой ухаживал. Хмырь!— Ничего серьезного, — вставил Федор, — они только несколько раз в кино вместе сходили… Ну, перезванивались иногда…— Теперь-то ему нужно другое от нее!.. Сделай так, чтобы он больше не подходил к моей жене. Никогда! Надеюсь, ты меня хорошо понял?Уголки губ Угрюмого резко опустились. Требовать пояснений не полагалось.— Разумеется, Колян.Послышались одиночные выстрелы. В пятнадцати метрах девчонки увлеченно палили из пистолетов по бутылкам. Раздался звон разбитого стекла.— Попала! Попала!Николай узнал восторженный голос жены. Надежда смеялась, как пятилетний ребенок.Сзади неслышно подошел один из братьев Спиридоновых, Валька. Братья были так похожи друг на друга, что Колян однажды в шутку предложил одному из них перекрасить волосы и таким образом покончить с путаницей. И уже на следующий день один из братьев превратился в блондина.— Николай, я все сделал, как ты сказал.— Вот и отлично, — оживился Колян. — Эй, Карась, с шашлыками закончил?— Все, последняя партия, — радостно сообщил оружейник, снимая с углей подрумянившееся мясо. — Вот так, на тарелочку… Теперь все. Аллее!— Пойдем с нами, Карась, побалуемся автоматами, пока наши девушки здесь пистолетиками развлекаются. Ты, кажется, предпочитаешь «узи»?— Да. Очень удобная штука, за полсекунды целую толпу положить можно.— А ты практичный, Карась.— Есть с кого пример брать!— Да ты еще и шутник. Молодец, мне нравятся ребята с юмором, — похлопал Карася по плечу Колян. — Знаешь, у меня для тебя имеется небольшой сюрприз.Колян дружески обнял Карася за плечи, и оба двинулись в глубину леса. Братья Спиридоновы шли немного позади. Угрюмый с Хорьком отстали еще на несколько шагов.— Какой сюрприз? — голос Карася неожиданно дрогнул от смутного предчувствия беды.Колян обожал сюрпризы, только вот все они были недобрыми — этакий злодейский факир, у которого в репертуаре сплошь номера с печальным финалом.— Что ты вдруг так напрягся? — с наигранной лаской поинтересовался Николай. — Расслабься! А ты ведь хитрец, — ласково погрозил он Карасю пальцем, — ты ведь и сам обожаешь сюрпризы.Метрах в тридцати маячили две фигуры с укороченными АКМ — это пехота оберегала развлечения бригадира. Незаметно за разговором вышли на поляну с мишенями.— Не понимаю, о чем ты, Колян?— О чем, говоришь? — Радченко убрал с плеча Карася руку. Походило на то, что дружеские объятия закончились. — Да о твоих стволах, которые дали осечку. А ты, видно, и вправду большой шутник. Неужели ты думал, что я смогу позабыть об этом? А может, ты думал, что раз накормил меня шашлыками, так я о них и не вспомню? Валек, дай-ка мне ствол.Крашеный блондин протянул Коляну «узи». Николай дернул затвор и одобрительно качнул головой.— Та-ак, патрон уже сидит. Здесь полный магазин, это хорошо. Ну, чего застыл? — остановил Колян жесткий взгляд на Карасе. — Иди к мишеням. Там твое место.— Колян, да ты что… да я ведь…— Ты не дрейфь, Карась, глупости все это. Наши автоматы ведь не стреляют. Помнишь, вчера выехали на стрелку и у Хорька осечка была? Так вот и сейчас ничего не получится. Ну чего ты застыл? Топай к мишеням. Быстрее! — скомандовал Колян и направил короткий ствол прямо в лицо Карасю.— Колян, ты чего это?.. Колян, да свои же, — пятясь, бормотал Карась.— Иди, иди! Твои автоматы все равно не стреляют. Так что не волнуйся!..Кто-то рядом заржал. Колян скосил глаза — это был Хорек. Он с готовностью откликался на всякую потеху, особенно на «шутки» бригадира. Чуть в стороне стояли близнецы Спиридоновы. Даже на их вечно сумрачных лицах появилось выражение злорадного удовольствия от придуманного шефом зловещего аттракциона.Колян держал «узи» на вытянутой руке. Сильная рука не дрожала, а Карась отступал все дальше.— Достаточно, — сказал Николай, качнув стволом. — Вот здесь твое место… Между покойным Лукой и Матвеем, — показал атаман стволом на две соседние мишени— Колян, ты бы не…Карась не договорил — пороховые газы яростно выплюнули из дула короткую очередь.Бригадир не спеша подошел к лежащему навзничь убитому, брезгливо поморщился, взглянув на искаженное болью лицо, и процедил:— Никогда не любил покойников. Закопайте его, да поглубже. А мне нужно идти, дочка дожидается. Я обещал насобирать ей земляники.Колян швырнул пропахший пороховой гарью «узи» на землю и добавил:— А осечки-то, оказывается, не всегда бывают. Вот она какая, жизнь: строишь планы, о чем-то думаешь, загадываешь, а смерть ходит где-то рядом. Что-то не везет нам с этими оружейниками. А мишени он смастерил неплохие. Постреляйте, ребята, не портить же себе праздник.

Дата добавления: 2015-08-28