Он галантно склонил голову в знак приветствия гостей и неуклюже пожал девушкам руки, обхватив обеими ладонями:
— Самшат.
— Надежда.
— Очень рад. Самшат.
— Евгения.
— Очень рад.
— Моя мама, Ассария Нураи, — представил востроглазую, пышную женщину, одетую на западный манер: элегантно и со вкусом. Она оглядела девушек, застывших с натянутыми до ушей добродушными улыбками, пристальным, оценивающим взглядом. Нашла их если не годными, то приемлемыми и, раздвинув губы в снисходительной улыбке, жестом пригласила за стол. Слуги, мужчины в длинных просторных рубашках, распахнули перед гостями двери в столовую.
Надя и Женя осторожно переглянулись:
— Прием у Маргарет Теттчер, — тихо шепнула Женя и получила подтверждающий кивок подруги. Хамат, все это время стоящий рядом тихо и смирно, улыбнулся, склонив голову.
Девушки, стараясь сохранить лица и не выдать неловкости, чинно прошли за хозяевами в столовую, еще более помпезную, чем гостиная. У Евгении сложилось впечатление, что она попала в какую-то сказку, но действительно не может же быть реальной подобная обстановка, где дышать-то страшно, до того богато, пышно и изыскано и куда ни глянь – предметы искусства, шедевры, от стульев явно старинной ручной работы до набора столового серебра. А накрытый стол - просто нечто ирреальное.
— Сказка, — подтверждая ее мысль, тихонько шепнула Надежда.
— Сирия сказочная страна, — согласился Хамат, помогая девушке сесть, потом Жене, а сам сел меж ними к неудовольствию обоих. Напротив него разместилась Ассария, разделив молодых. Таким образом, каждая из девушек не могла незаметно перекинуться с подругой ни взглядом, ни словом.
Ужин был на славу: шаурма, ничем не напоминающая ту ерунду, что продают под этим же названием дома, шашлык, кебаб, лепешки с белой подливой, гора засахаренных фруктов, инжир, финики, виноград. От всех яств шел удивительный запах, а уж вкус был и вовсе – незабываем.
Поразило одно: Самшат и Ассария ели руками, вернее рукой.
У каждого свои странности, — переглянулись девушки и больше не глазели на них. Зато женщина, прикончив шашлык, который Хамат назвал – шакап, начала поглядывать на девушек, выспрашивать их о жизни.
— Госпожа Ассария спрашивает вас о ваших родителях, кто они? — качнулся к ней Хамат.
— Хорошие люди. Папа водитель, мама педагог.
Хамат перевел. Женщина выслушала его с задумчивым видом и вновь спросила, через переводчика.
— Чем вы занимаетесь?
— Журналистка. Работаю в маленькой газетке и пишу о прелестях резиновых сапог в период половодья, — задала работы парню, уверенная, что он не сможет перевести, но тот смог.
Женщина, судя по лицу, ничего не поняла и снова спросила:
— Почему вы не замужем? — вопрос явно развеселил парня.
Он смотрел в глаза Жене, не скрывая улыбки. Ей очень захотелось шокировать и его, и любопытную мадам, ляпнув, что-нибудь типа: я неформалка. Но она сдержалась, помня о том, что поставит в неловкое положение прежде всего Сусанну, а потом своим ходом по горам, пустыням и оливковым рощам пойдет домой. С Надей, которая предостерегающе посмотрела на нее, напоминая, что желает провести тихие и во всех отношениях приятные дни, и раньше времени с райским житьем расставаться не намерена.
— Не всем везет, как Сусанне, — выдала учтиво.
Женщина, получив перевод, с самым серьезным видом согласно кивнула, и переключила внимание на Надежду. На этот раз переводить вопросы и ответы стал Самшат. Хамат же не спускал взгляда с Жени, внимательно и слишком пристально разглядывая, как она держит вилку, берет фужер, поворачивает голову. Его внимание раздражало и волновало. Хотелось рявкнуть и одновременно промолчать. Последнее было вернее, и она молчала, делая вид, что ей нет дела до парня и его интереса, чтоб не дать озабоченному повод радоваться, что его внимание к ее персоне заметили.
Ассария что-то сказала слуге у дверей и вскоре гостям принесли десерт. В маленькой креманке, под крышечкой, украшенной финифтью, была розовое желе – у Жени. У Надежды желтое.
— Это варенье варила лично для вас бабушка Мириам. Она варила его в знак уважения к вам, самым близким подругам жены ее внука, — тихо сказал Хамат, склоняясь над девушкой. — Попробуйте, не обижайте отказом.
Женя терпеть не могла варенье, напичканная им в детстве по самую макушку, но выбора не было, и она взяла маленькую ложечку, зачерпнула сладость и под внимательным взглядом Хамата и семейства Бен-Хаджар съела. На удивление, варенье не было приторным и имело специфический, очень приятный вкус.
— М-м, — промычала и смело почерпнула еще ложку. Ассария довольно улыбнулась и закивала. ‘Что только не сделаешь, чтоб произвести хорошее впечатление на хозяев’, — подумала Евгения и смело съела еще пару ложек. Ассария расплылась в улыбке и захлопала в ладоши. Сусанна тоже не сдержала улыбки, то ли поддерживая свекровь, то ли благодаря подругу. Самшат рассмеялся, хитро поглядывая на Хамата. Тот отчего-то выглядел не менее довольным, чем остальные, если не более. Он повернулся к девушке и, положив руку на спинку ее стула, протянул виноградину:
— Съешь. Виноград оттенит вкус варенья.
Женю, то ли от его голоса, то ли от странного взгляда парня, бросило в жар. Она смотрела в карие глаза и понимала, что должна отказаться и напомнить ему о приличиях, но вместо этого позволила ему положить себе в рот виноградину.
— Кхе-кхе!! — раскашлялась Надежда, возмущено глядя на подругу, но та не видела ее, смотрела на Хамата и видела удивительные по красоте глаза, уникальные черты лица, губы, что запрет для нее и влечение, пальцы, что казались красивей всех рук, что она видела, нежней, чем можно было себе представить. Ей хотелось прикоснуться к ним губами, ощутить мягкость кожи, впитать ее аромат, прижать его ладонь к своей щеке, почувствовав ее тепло....
Надя громко брякнула прибором о тарелку, и Женя, наконец, очнулась. Вспомнила где она и кто. Ей стало стыдно и странно: что произошло, что с ней вообще происходит? Она потерла виски, старательно пряча взгляд от всех присутствующих, закрываясь от Хамата, слишком близкого, слишком желанного и волнительного.
Так и просидела до конца ужина, старательно разглядывая тарелки, отвечая невпопад и титаническими усилиями держа себя в руках. Хамат повернулся к Наде, переключив свое внимание на нее, чтоб не смущать Женю, но и это не спасало девушку от влечения. Она поглядывала на его широкие плечи и мысленно прижималась к его спине, обнимая за них, вслушиваясь в дыхание и стук его сердца.
Чушь, чушь, чушь!! — твердила себе, лихорадочно соображая, что с ней могло случиться, откуда столь сильное, дикое влечение к парню? И подумалось: афродезиаки! Благовония, что дымят по углам комнаты! Они воздействуют на рецепторы и возбуждают сильное желание. Она сама лично брала интервью у директора одной фирмы по изготовлению парфюмерных масел, которые вызывают влечение. И если в Россию подобная новизна пришла недавно и бытует на уровне суеверий и бабкиных сказок, то на Востоке - Родине благовоний и тонких знатоков любви, испокон веку применяют и травы, и масла, и запахи, чтоб усилить страсть и привлечь предмет своего желания.
‘Только этого мне и не хватало’, — уныло подумала Женя и вздрогнула всем телом, почувствовав, как ладонь Хамата легла ей на спину, а дыхание парня коснулось щеки. ‘Что ж ты опять ко мне повернулся’! — подумала чуть не плача: ‘ну подожди, очнусь, я тебе такой эксперимент устрою, что ты у меня вообще ориентацию сменишь’!
— Тебе нехорошо? — Спросил он, с тревогой заглядывая ей в глаза.
И надо бы сказать ему грубо и доходчиво, да слова теряются от его близости.
— Да, — только и выдавила с трудом.
— Вы устали: перелет, дорога, хлопоты, новые впечатления. Отдыхайте, —улыбнулся Самшат и что-то тихо сказал матери. Женщина прищурила глаз на Женю и, улыбнувшись, встала.
— Ужин окончен, — объявил Хамат, шепнув девушке в ухо. Та глухо застонав, поспешно встала, мечтая вытолкать неповоротливую мадам из столовой как можно быстрей, чтоб убежать и самой, скрыться в своих покоях, встать под холодный душ, который наверняка приведет ее в чувство, и вернет разум на место.
Как только Ассария скрылась за дверьми, Женя с натянутой улыбкой раскланялась с присутствующими и, сославшись на дикую головную боль, рванула вон из столовой.
— Женька, ты что делаешь?! Что за эротические сцены?! С ума сошла, подруга?! Нет, я тебя не узнаю, может, удар солнечный хватил?! — ворвалась в ванную комнату Надя, когда Женя немного пришла в себя от холодной воды. Она выключила кран и, накинув халат, села на пуф, глядя на подругу исподлобья:
— Не ори, я не меньше тебя в шоке… и в панике!
Надя прислонилась к стене, озабоченно разглядывая мокрую, подавленную подругу:
— Что случилось-то?
— Не знаю, Надя.
— И не догадываешься?
— Мне кажется, меня или опоили или что-то в этом роде.
— А что в этом роде может быть? — растерялась Надя.
— Ароматерапия.
— Аромотерапия? О-о! — вздохнула. — Благовоний они, конечно, не пожалели, даже в горле першило. Как и специй в пищу сыпнули. У меня все внутри горело. Думаешь, в этом дело?
— А в чем еще? — пожала плечами. — Я похожа на Сусанну? Могу на араба клюнуть? В принципе, воспылать в одночасье дикой африканской страстью к мужчине, которого знаю меньше суток?
— Нет, в этом-то и странность, — согласилась. — Тебе же всегда светленькие нравились и чтоб в теле, крепкие, а этот совсем не в твоем вкусе… Ну, вы дали эротических впечатлений, мама не горюй!
— Слушай, давай уедем, а? — скривилась Женя.
— Успеем. Давай сначала разберемся и воздадим по заслугам, если правда, что недоброе в голове Хамата.
— Думаешь, сможем?
— Не дуры же? Авось.
— По мне – дуры, раз сюда приехали. А ведь не хотела я ехать, нутром чуяла неприятности…
— Выглядела ты далеко не расстроенной, — хмыкнула Надя. — А уехать не проблема, но билеты на восемнадцатое, не забывай. Здесь, конечно, неоднозначно, но Сусанка под боком и охрана. Завтра с ней поговорим, о своих подозрениях доложим, и пусть она гонит этого Хамата на все четыре стороны. Обойдемся без переводчика.
— Не пойдет она против Самшата.
— Мы пойдем. Скажем, слуга твой к нам пристает. Выгонит, куда денется, или уберет с глаз, в крайнем случае.
— Лучше уехать, — упрямо заявила Женя.
Надя вздохнув, села на край ванны:
— Спору нет, для ‘сейчас’ – да, но ведь будет завтра, а оно не сегодня. Во-первых. Во-вторых: чего вдруг мы побежим из-за какого-то гурмана сексуальных наслаждений? Мало ли озабоченных? От всех бегать, нервы и отпуск себе портить? Али мы не умницы-разумницы, не справимся? И не такие экземпляров охлаждали да в стойло ставили, и этого поставим. А в-третьих: головой думай – уехать? Куда? Билеты пока сдашь да новые возьмешь – с ума спрыгнешь. А жить где, пока суть да дело? В гостинице? Кто пустит? И как ты себя представляешь одну в незнакомом городе? Здесь один ненормальный, там миллион. Аэропорт вспомни, взгляды местных ловеласов. Там нас неприятности хлеще будут ждать.
В комнате глухо запел сотовый.
— Тьфу, ты, — взвыла Женя, узнав по мелодии звонивших. — Родители! Только их мне и не хватало сейчас!
— Я возьму трубку…
— Да, ладно, — отмахнулась и прошла в комнату, вытащила из-под кофты на постели телефон, бодрым голосом быстро отрапортовала маме о прекрасном отдыхе: незачем старушку волновать ее девичьими проблемами – и отключила связь.
Бросила телефон на тумбочку и объявила:
— Спать! Не хочу ничего, устала как Золушка.
— Правильно, ложись, а думать завтра будем.
— Угу, завтра я этому переводчику, — сжала кулак и … разжала: а что она переводчику сделает? Пошипит на него – позабавит? — Ненавижу! — рявкнула в сердцах и бухнулась на постель поверх покрывала. — Так надо мной еще ни разу не издевались!
— Пытка страстью, — хихикнула Надя. — Не расстраивайся подруга, все когда-нибудь, случается впервые.
— Успокоила? — вздохнула Женя, с раздражением и осуждением покосившись на девушку.
— Колыбельную спела, — хмыкнула та и выключила свет. — Спи. Прорвемся.
Глава 4
Выспалась Женя отменно. Полежала, покрутилась на мягкой постели, радуясь тому, что не нужно вскакивать как ужаленной по зову будильника, куда-то спешить, в полусонном состоянии пытаясь собраться, поесть и сообразить, что взять, куда бежать. Ежась от холода, топтаться на остановке с толпой таких же, как она, бедолаг.
Две недели! Подумать только, ее ждет еще тринадцать дней райского блаженства, — подумала, с улыбкой поглядывая сквозь шторки на край бассейна, зелень, солнечный день. И услышала шлепанье. Следом распахнулась дверь и появилась сонная Надежда в накинутом на плечи халате. Она сонно хлопнула ресницами и, бухнувшись на постель рядом с Женей, объявила, засыпая на последней фразе:
— Три часа дня. Пора вставать…
Женю подкинуло:
— Три часа?! Мы что, весь день проспали?! А ну, подъем! — растолкала Надю, усадив силой. — Тринадцать дней! Мы проспали тринадцатый день, осталось двенадцать!
— Соболезную, — кивнула Рыжова, свесив голову на грудь.
— Надя, хорош спать! Давай в ванную, в душ, по кофею и в город. Нельзя тратить время на сон, дома выспимся!
— Мудро, — согласилась та и, поднявшись с помощью подруги, зевая, пошлепала обратно к себе.
Женя приняла душ, одела легкие шортики и маечку, собрала волосы в хвост. Сменила флэш в фотоаппарате, собрала сумочку для похода по лавкам и базарчикам, а Надя все никак собраться не могла, потому что не могла проснуться. В штормовом состоянии бродила по комнатам, натыкаясь на мебель, и искала то одно, то другое. Пришлось ей помочь. Кстати, и слуга с подносом подоспел: легкий завтрак с чашкой крепкого кофе с кардамоном были как раз. Девушки устроились за столиком в саду, принялись уплетать лепешечки, фрукты, тут и Сусанна появилась в полной боевой готовности: в легком светлом то ли платье, то ли рубахе, глухой от ворота до подола, которая заканчивалась почти у щиколоток.
Надя подавилась кофе, впервые увидев подругу в столь консервативно-монашеском наряде.
— Что Восток с людьми делает? — бросила глухо, откашлявшись.
— Привет, сони! — улыбнулась Сусанна, усаживаясь к ним за столик.
— Привет, привет. Где сутану прикупила?
— Не ерничай. Обычная форма одежды.
— Да? Я думала, это обычная, — показала на свой полосатый топик, шорты и сланцы.
— Это для вас, а я женщина замужняя.
— А-а, ну тогда, конечно, — протянула Женя, хохотнув.
— Останусь холостой, — заверила Надя. — А что делать? Не люблю сутаны.
— Ну, вас, — отмахнулась Сусанна. — Жуйте резвее и поехали. Машины уже ждут. Хамат всю траву на газоне вытоптал…
— Вот на счет Хамата, — преобразилась Женя. — Просьба у меня – пошли его в даль светлую.
— Не поняла, — честно призналась женщина, изобразив попытку мыслительного процесса - насупившись.
— Мы отказываемся от услуг переводчика, — пояснила Надя. — Не нравится нам поведение вашего служащего.
— Служащего? — еще больше нахмурилась Сусанна. — Чем не нравится? Что случилось? Ночью в окно влез?
— Бог миловал, спасибо хоть до этого не дошло, — буркнула Женя.
— Что объяснять? Не хотим мы его видеть и все тут, липучий сильно. Просто отправь подальше от нас. Объяви: до свидания, и пусть гуляет.
Сусанна наморщила лоб и затосковала:
— Девочки, как вы представляете себе женщину, объявляющую мужчине: свободен?
Подруги переглянулись:
— Спокойно, — заверила Женя.
— Сусанна-а, ты в порядке? — Качнулась к ней Надежда.
— Я-то – да...
— Не-е, ты себя послушай. Как?! Женщина?! Угнетенная раса!... Да, просто, как обычно!
— Как обычно – у вас, а здесь по-другому. Это оскорбление мужчине, Самшату позор, мне неприятности. Вы на что меня толкаете?
— Хорошо, давай объявим мы, поговорим с твоим мужем, если ты такая верная чужим традициям, бессловесная, как домашнее животное.
— Сама такая! Вы что не понимаете, что находитесь в исламской стране, в Сирии, а не в России, здесь феменизм не проходит. Нет, мой муж очень либеральный человек, не деспот какой-то, но, девочки, дорогие, я же не идиотка терпение его испытывать и ставить в неловкое положение! Ха! Хамату сказать, что мы вот с утра подумали и решили…
— С вечера, — буркнула Женя и рявкнула, качнувшись к подруге. — Потому что он опоил меня! Пристает!
Сусанна нахмурилась, изучая лицо девушки, покосилась на Надю и, получив подтверждающий кивок, расстроилась.
— Женечка, Наденька, не могу я приказывать Хамату, вообще лезть к нему, в его дела. Это из ряда вон, понимаете?
— Тогда скажи мужу.
— Что сказать? Что кому-то, что-то показалось? Мы были все вместе, ели одно и тоже – как, кто и кого и за какой надобностью мог опоить?! Что и кому я должна говорить? Самшату, Хамату? Что говорить? Что у вас капризы и видения? Они посмотрят на меня как на ненормальную, и вас в эти же ряды зачислят.
— Ничего себе, видения! — возмутилась Женя и с грохотом опустила чашку на блюдце. — Ты вчера все видела сама и твой Самшат тоже!
— А что видели? — не могла понять Сусанна.
— Притворяешься? — заподозрила Надя.
— Ничуть. Да, нам стало ясно, что Хамату очень понравилась Женя, но что из того? Она красивая молодая женщина, он красивый молодой мужчина, вполне естественно увлечься друг другом. Но он не хам, не какой-то там разболтай, а очень умный, вежливый, воспитанный человек и не позволял, да и не мог в силу воспитания позволить себе грубость…
— Сусанна, я сейчас в тебя чем-нибудь запущу, — зловещим тоном предупредила Евгения.
— Короче, так, — объявила Надя, выставив руки на всякий случай, а то Жене действительно ума хватит в Сусанну чем-нибудь запустить. — Переводчик нам не нужен, а куда ты его и как уберешь, это не наше дело.
Женщина заскучала:
— Никуда, никак, — бросила со вздохом.
— Нам не нужен переводчик, на пальцах объяснимся! — разозлилась на безответность подруги Женя.
— А кто тебе сказал, что он переводчик?
— Он, — пожала плечами, подумала и качнулась к женщине, заподозрив подвох. — Обманул?
Сусанна заерзала:
— Женечка, это не мое дело. Если Хамат сказал вам, что переводчик, значит переводчик. Я не вправе вмешиваться ни словом, ни делом…
— А на самом деле он кто?
— Переводчик!
— Тьфу, — не сдержалась Надежда.
— Сусанна, послушай меня внимательно, — после долгого молчания сказала Женя. — Мне очень не нравится в кого ты превратилась. Сейчас ты похожа на рабыню, на кого угодно, но не на Сусанну Заранян, бойкую, умную женщину, самодостаточную. Но я не бессловесная игрушка, и не позволю превращать меня в подобие тебя…
— Хамат другой…
— Я не закончила! Какой ваш Хамат меня не волнует, хоть золотой, хоть серебряный. Мне такие ухажеры не нужны. И если я еще раз замечу, что-то с его стороны…
— А что с его стороны, а, Жень? — прищурилась женщина. — Нет, правда, если без эмоций и капризов – факты. Что конкретно?
Девушка задумалась:
— Смотрит.
— И дышит?
— Пыф!
— Опоил, — напомнила Надя.
— Чем, когда? Он сидел с нами, был на виду. Когда успел? Чем опоил? Тебе было плохо, отравилась? Он яд подлил?
— Не говори глупостей!
— Глупости говоришь ты, — тихо заметила Сусанна. — У вас был хлопотный день, тяжелый, а с усталости что не привидится, что не покажется. Ну, подумай, Женечка, что тебе Хамат? Отвратителен? Может, вольности себе позволил?
— Нет, — вздохнула, растерявшись. Задумалась. Понимая, что с точки зрения здравого смысла подруга права, признала. — Он мне не противен, не трогал. Нормальный парень, но… липучий.
— Не липучий, а внимательный. Вы дорогие гости в уважаемом доме. Это Восток, Женя, здесь другие взгляды на жизнь, другой менталитет. И липучих ты еще не видела, да и не придется, надеюсь, под охраной-то. Все? Недоразумение выяснено, улажено?
Женя хмуро кивнула.
— Значит, опять мальчишечка с нами тусоваться будет? — выгнула бровь Надя.
— Значит. Здесь всегда бывает так, как решает мужчина.
Подруги переглянулись, задумались о невеселой жизни. Надя подмигнула Жене:
— Ничего, ты не одна, прорвемся.
— Я и одна прорвусь, — пожала плечами Женя: подумаешь, какой-то Хамат! И вздохнула, вспомнив его глаза, лицо, губы…
Вскочила, прогоняя наваждение:
— Мы идем или нет?
— Идем, — заверила Сусанна. — Вы все взяли?
— Фотоаппарат!
— Сумка!
Всплеснули руками девушки и побежали к себе за забытыми вещами.
— А Сусанна нам не помощница, — с тоской обреченного заметила Женя, вешая на шею фотоаппарат. — Может, уедем?
Надя обняла сумку и мотнула головой:
— Глупо. По большому счету все прекрасно, а остальное давай спишем на досадные недоразумения и перестанем обращать внимание. Подумай сама, стоит ли портить себе замечательный отдых из-за странного парня? Приняли нас хорошо, обихаживают вон, на все готовое… Нет, Жень, остаемся.
— Ладно, — согласилась. — Ты права. Я просто буду игнорировать Хамата.
— Правильно. Делай вид, что его не существует в природе. Не разговаривай с ним, не смотри, не улыбайся, не приближайся, — выдала, выходя в парк.
— Угу, а как бы еще сделать, чтоб и он по той же программе следовал? — вздохнула Женя, следуя за подругой.
На аллее у главного крыльца стояло три машины, Хамат и пятеро мужчин. Их вид внушал опасение, хотя ничего, кроме строгих физиономий, солнцезащитных очков, закрывающих глаза, особенного в них вроде и не было. Однако, глядя на охрану, Жене отчего-то стало не по себе и возник вопрос: что это вдруг их с таким эскортом сопровождают? Может, у Самшата есть враги и он опасается, что гостям достанется? Или обстановка в Алеппо не спокойная?
А может, действительно права Сусанна, Женя просто непривычна к здешним традициям, обычаям и поспешно судит обо всем? И охрана для значимых персон – гостей дорогих – норма, и внимание Хамата – не патология, а знак уважения к подругам госпожи, а реакция Жени на специи всего лишь бунт организма с непривычки? Впрочем, не факт, что на них. Один взгляд на парня и ей опять стало жарко и волнительно, а сегодня она точно с благовониями не общалась и ничего кроме фруктов не ела.
— Вы всегда выезжаете с сопровождением? — спросила у подруги, напоминая себе, что Хамата не существует в природе.
— Конечно, — удивилась та вопросу.
Парень обернулся и, увидев процессию красавиц, улыбнулся приветливо, пошел навстречу, глядя на Женю.
— Добрый день. Как спалось?
Женя мило защебетала, обращаясь к Наде и обходя парня:
— Нужно будет сувениров набрать. Напомни обязательно.
— Мне самой надо, девочки просили на работе.
— Это самое простое. Безделушек на суке, то есть базарчике запросто так, оптом можно воз взять, — сказала Сусанна, мило улыбнувшись растерянному, застывшему на дороге Хамату, во все глаза разглядывающему Женю. — Добрый день.
Тот покосился на женщину и молча пошел к машине, чтоб помочь девушке открыть дверцу, но та уже нырнула в салон, потянула Надю за собой.
— Сусанна, — позвала та женщину, приглашая занять место рядом с Женей с другой стороны, и заулыбалась в лицо парню, что навис над ней с прищуром поглядывая в салон. — Извините, утомительные женские разговоры и так далее, зачем оно вам? Мы уж вместе поедем, а вы в другой машине.
Парень глянул на нее недовольно и, обойдя машину, сел на переднее сиденье.
Надя со значением глянула на приунывшую Женю и заметила странность: Хамат сел, даже не подумав открыть дверцу перед Сусанной, это сделал другой мужчина, хоть и был много дальше от машины.
— Хм.
Женя скорчила ей рожицу, приняв мычание на свой счет. Сусанна села и объявила:
— В Алеппо? Поехали.
Машины тронулись с места, зашуршали колесами по гравию.
— В Алеппо не поедем, далеко. Не успеем вернуться к ужину, — повернулся к девушкам Хамат.
— Опять ужин? — испугалась Женя.
— Вы понравились уважаемой Ассарии. Ее многое интересует из вашей жизни, но неприлично в первый же день знакомства задавать много вопросов. Гость должен отдохнуть, привыкнуть к нам, чтоб можно было пить чай на веранде и вести неспешные, откровенные беседы.
Боже упаси! — подумала девушка и уставились на Сусанну: почему она молчит?
— Мы теперь каждый день будем ужинать с мамой твоего мужа?
— Это большая честь, — бросила она с непроницаемым лицом.
— Конечно, — кивнула Надя. — Мы не против, наоборот, очень рады… А как на счет отца Самшата? Почему нас не знакомят с ним?
— Отец Самшата погиб. Убили. Давно, — ответила Сусанна скорбным голосом и отвернулась к окну. В машине стало тихо.
Женя сжала руку девушки:
— Извини, мы не знали.
Сусанна высвободила ладонь и кивнула в сторону стройных рядов оливковых деревьев, мелькающих за окном:
— Хороший фон, не находишь?
— Да.
— Впереди можно будет найти более красочные натуры для съемок, — заметил Хамат. — Завтра, если уважаемые гости встанут раньше, съездим в Алеппо. Покажем вам наш уникальный край, архитектуру. Поднимемся к Алеппоской цитадели. Она стоит на скалистом берегу и тонет в дымке. Ее построили еще в двенадцатом веке и до сих пор сохранились фрагменты древних городских стен, ворот. Удивительное по красоте место.
Женя, имея богатое воображение, уже представила себе высокие стены из грубого камня, которые от старости покрылись мхом, где-то разрушились, но по-прежнему сохранили свою величественность.
Хамат, увидев ее взгляд, улыбнулся, чуть подвинулся:
— Сходим на рынки-ханы, сходим к мечети-медресе, мечети Нур-ад-Дина, которой более восьми веков и обязательно посетим музей. Алеппо удивительный город, уникальный по своей истории и архитектуре. В нем около полутора миллионов жителей. Люди приветливы, гостеприимны и всегда рады подсказать, рассказать что угодно гостю. Потом можно посетить Латакию. Прямо из Алеппо к ней ведет единственная в мире сохранившаяся дорога, построенная еще римлянами.
— Мне бы компьютер, — протянула Женя, представляя себе уникальные кадры, которые она может сделать, но для этого нужно освободить флеш, сбросить в файл снимки.
— Ноутбук подойдет? — спросил Хамат, понимая, о чем думает девушка.
— Идеальный вариант, — с благодарностью посмотрела на него Женя и вздохнула. — Желательно с модемом, чтоб можно было файл переслать на свой адрес. А то как я первые фотографии смогу сохранить? Хотя, можно ведь сразу отпечатать? В городе есть какие-нибудь фирмы или магазины, где производят печать цифровых фотографий?
— Зачем такие сложности? — мягко улыбнулся Хамат, не спуская взгляда с лица девушки. — Сделаем дома. Сегодня же в вашей комнате будет стоять цветной принтер и ноутбук с модемом и все, что скажете.
Надя незаметно толкнула Женю.
— Думаю, обойдемся, — заявила парню.
— Да, — сообразила, очнувшаяся от своих мечтаний Женя. — Не стоит беспокоиться.
— Хлопоты о госте – приятные хлопоты, — заверил ее Хамат, недовольно покосившись на Надежду.
— Нет, правда, не стоит. У Жени флеш рассчитан на сотню кадров, а их два, хватит нам, да?
— Да, конечно, — кивнула девушка, поддерживая подругу: правильно мыслит – попроси о чем-нибудь мальчика, потом неизвестно, чем платить заставит. Вернее известно – взгляд у него недвусмысленный.
— Никаких отказов не принимается, — заявила Сусанна. — Сегодня же соорудим фотостудию дома. Ты же и меня будешь фотографировать. Я бы хотела себе на память альбом сделать, неужели откажешь?
Хамат улыбнулся Сусанне и отвернулся к окну. Женщина тут же преобразилась и принялась рассказывать подругам о всяких пустяках, шутить. Женя насторожилась, уловив в переглядах парня и подруги сообщничество и еще одно, очень ей не понравившееся – Хамат явно имел влияние на Сусанну авторитет, и так же явно, виртуозно пользовался этим.
— Хочу предупредить, чтоб потом не удивлялись: у нас не принято позировать для камер и люди не любят, когда их фотографируют без спроса. Поэтому уговор – я договорюсь сначала, а потом будут снимки. Хорошо?
— Хорошо, — легко согласилась девушка. У каждого свои странности – удивляться нечему.
По городку, маленькому, с узкими улочками и низкими строениями, скорей не прошлись, а пробежались ровным строем. Сусанну и Надежду интересовал базар, Женя же тормозила их, приостанавливаясь и фотографируя то мальчика, сидящего у низкого крылечка, грубого дома, то колоритную женщину с кумганом на плече, то старика, рисующего на ткани узор, то козленка, что тянет за собой девочка. Живые, колоритные лица завораживали Женю, к тому же ей импонировала приветливость людей, что щедро улыбались ей.
Сфотографировав смуглого до черноты седого старика-чеканщика, она совершенно случайно заметила, что смотрят-то люди не столько на нее, сколько на Хамата, что неизменно следует рядом вместе с тремя мужчинами. Улыбаются ему, просто расплываются в доброжелательности и чуть склоняются, приложив пальцы сначала ко лбу, потом к груди, тоже ему.
Чеканщик зацокал, щедро улыбаясь и размахивая руками, словно обрисовывал силуэт девушки, что-то сказал Хамату, качнувшись с явным подобострастием. Тот согласно кивнул. Старик тут же подал Жене красивый широкий браслет на руку, чуть не насильно вложив его ей в ладонь.
— Спасибо, — закивала девушка и полезла в сумочку за деньгами, но старческая рука накрыла ее.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |