Эскадры красного гиганта 12 страница

Нам трудно представить такой мир, ибо мое поколение выросло в позднесоветскую эпоху, где нравы не так уж и отличались от нынешних, рыночных. То же жвачное счастье. Та же погоня за вещами, те же трусость и торгашеский расчет, ставшие залогом жизненного успеха. С тех пор «Жигули» и Сочи в устремлениях моих сограждан лишь сменились «Мерседесом» да Канарами, не изменив глубинных, рабски-обывательских корней. И даже «романтические 60-е» не дали нам хмельного вина воинской, аристократической доблести, пьянящего чувства грандиозной мощи.

Мир героев – это поле высшего человеческого напряжения, где организмы низших обывателей сгорают, точно примитивные схемы в электромагнитной буре ядерного взрыва. Там в душах пробуждается порыв к высшему, самоотверженному, и низость становится еще более низкой. Здесь даже несмелый пойдет на подвиг лишь из одного страха прослыть трусом. Вступает в силу закон «пассионарного намагничивания», когда один герой, бросаясь вперед и играя со смертью, заражает своим примером тысячи сердец. Так, как сделал молодой Наполеон, бросившись со знаменем по узкому Аркольскому мосту под губительные залпы австрийской картечи. Древние верили, что храбрых боятся даже пули, и сотни тысяч раз человечество видело тому подтверждения. Современной науке еще предстоит найти объяснение такой мистической заговоренности.

Я знаю, что таких сверхлюдей достаточно и сегодня. Читал, как «Черные ангелы» из Питера, улыбаясь, шли с гранатами в руках по мосту в Абхазии – прямо на грузинские пулеметы. И взяли мост. Я слышал, как простые девятнадцатилетние парни, которые в обычной жизни стали бы урками или торговцами в ларьках, в Чечне бросались в стену пламени. И, прорываясь сквозь него, в одиночку уничтожали целые группы укрывшихся боевиков.

Я сам видел, как срезанный пулей человек упал на перекрестно простреливаемой улице Королева у телецентра тогда, в октябре 1993-го. Надо было вынести раненого, но страх сковывал нас, ибо лютовали ельцинские стрелки-каратели. И вдруг один парнишка, внешне такой же, как тысячи других на улицах Москвы, сбросил кожаную куртку. «В кармане адрес, если что...» – бросил он соседу и кинулся к раненому под пули. Какой-то мистический ток пронизал нас, и мы бросились следом.

Такие люди есть. Они способны стать храбрыми и честными вождями, которые поведут русских к звездным высотам. Нужно лишь государство, которым правят герои, а не денежные мешки. Государство, создающее поле пассионарного напряжения. Народ, живущий в нем, сотворит чудеса и храбрости, и техники. Став тысячекратно сильнее разнеженных и мягких «демократий» стареющего Запада.

Нам хочется, чтобы русский мир стал именно таким. А вам, читатель?

Ведь теперь вы живете в эпоху антигероев. Кого знает наша публика? Того ли парня, который вынес друга с поля боя? Нет, массы поклоняются вертящему дурацкий барабан Якубовичу, славному сыну еврейского народа, ежепятнично вопящему с экрана свои прибауточки. А выдернутые им посланцы земель русских, стоя у крутящегося барабана, подносят ему дары своих краев: кто – сома, кто – меду. Так, будто он – великий князь, святой или ордынский хан. Он славен не тем, что изобрел невиданную машину, сражался с болезнями или приращивал славу Империи. Он – всего лишь шут и фигляр. А его делают аристократом! А все это осеняют титры: «Проект Влада Листьева», очередного «сына юриста», который не стоит и мизинца того мальчишки, который вел БТР в огненном аду Грозного.

С завидным постоянством телевидение вводит нам в мозги целую шеренгу деятелей подиума. Портных, мастерящих некую «высокую моду», корчащих из себя пуп мироздания. Рядом с ними клубится мерзкий мир старых «мальчиков» и экзальтированных особ, несущих на пожухших лицах следы всех пороков. Их фамилии подчас звучат как польско-шляхетские, но мы-то знаем: их предки вышли из грязных и крикливых местечек черты оседлости. «О, счастливчик!» – вопит другой «сын юриста» по телевизору, показывая нам свою жалкую обезьянью копию с американской телевикторины.

Но народ знает их больше, чем Сергия Радонежского и фельдмаршала Шереметева, чем всех русских воинов и творцов, вместе взятых. И это – намеренное преступление, тонкое убийство ариославянской души, подмена тысячелетних ценностей позолоченной грязью. Нас делают привычными к тому, что в час кровавый и горестный, в который гибнет русская часть, заведенная в огневую ловушку с пустыми обоймами, на экране улыбающиеся бабы будут все так же расхваливать тампоны. И кривляться эстрадные шуты в женоподобных одеждах, брызжа весельем и роскошью над русской кровью.

Мы никогда не смиримся с этим лживым, лицедейским, уродливым миром. Мы готовы стереть его с лица русской земли беспощадно и навсегда. Ибо не желаем жить во вселенной уродов и неполноценных. Мы устали от мерзости и слабости. Мы жаждем власти героев и возвращения к древним ценностям, традициям, к величайшей нашей культуре.

Не говорите нам, что если не этот извращенный мир – так обязательно «стукачи», лагеря и очереди. Мир, как и Бог, триедин, и русский витязь в древних преданиях останавливался перед перепутьем из трех дорог, а не на развилке. У нас есть третий путь. К Третьему Риму. Наш разум давно вырвался из ложной дилеммы «либо казарма и парткомы, либо шоумены, мафиози и банкиры». Ведь и брежневский социализм, и западный рынок есть не что иное, как две стороны одной медали. Они оба – царство низкой материи, толпы, субпассионариев, недочеловеков и серости, ненавидящих все истинно духовное, истинно героическое, имперское. Наш путь – не влево и не вправо, а прочь, к Царству Духа и тысячелетней славы!

В Советском Союзе были только зачатки Третьего Пути. Не сумев развить и поддержать их, русские познали и познают доныне горечь национальной катастрофы.

ГЛАВА 8

Титановые «наутилусы» Империи. Начало войны в гидрокосмосе. Мистика океанских прорывов. Воздух тропиков врывается в рубочные люки

Был пасмурный декабрьский день 1969 года.

У пирса остановились несколько черных тяжелых «Чаек». Захлопали дверцы. Щурясь от летевшего мелкого снега, председатель комиссии контр-адмирал Маслов поправил фуражку и уверенно шагнул вперед. Он и свита, отдав честь флагу корабля, поднялись на его борт.

– Товарищ контр-адмирал! Подводная лодка К-222 к выходу на испытания готова. Командир подлодки, капитан первого ранга Голубков! – отрапортовал ему моложавый офицер.

– Вольно! – ответил Маслов. – Здравствуйте, Юрий Федорович! – Взгляд адмирала невольно задержался на стремительном корпусе лодки. И он невольно залюбовался ею. Шеститысячетонное, хищно вытянутое, словно у акулы, титановое тело с обтекаемой башенкой рубки. Вздымается из воды хвост руля направления, похожий на косой и длинный акулий плавник.

...Открытый люк поглощал их одного за другим, и ботинки стучали по скобам трапа. Вслед за Масловым утроба субмарины приняла контр-адмиралов Горонцова и Мормуля.

...К-222 отвалила от стенки, уходя в море, к кромке льдов. Чтобы нырнуть под них и дальше мчаться, выжимая максимум из реактора.

– С Богом, Николай Григорьевич! – шепнул Горонцов Мормулю. Тот лишь коротко кивнул в ответ. Они знали, на что идут.

Между льдом и дном было только двести метров холодной водной толщи. Лодка должна была идти на глубине «сто». Напряженно застыли на постах горизонтальные и вертикальные рулевые, щелкнуло реле «автопилота». Каперанг Голубков отрывисто отдал приказ командиру боевой части-5, кавторангу Самохину. Где-то за их спинами стержни вдвинулись в реактор...

...Чтобы не упасть назад, все на центральном посту схватились за закрепленные предметы – лодка резко набирала скорость. В уши ворвался гул обтекающей лодку воды. Он нарастал, превращаясь в самолетный надсадный рев.

Двадцать пять узлов... Тридцать... Тридцать пять... Расширенные глаза людей в рубке следили за счетчиком лага и стрелкой глубиномера. Контр-адмирал Маслов стиснул поручень. Сорок два узла! Семьдесят семь километров в час под водой! Всего лишь при 80 процентах мощности реактора.

Это был рекорд. Быстрее всех в мире. Сейчас лодка обогнала бы многие торпеды. Ни один эсминец США не в силах настичь несущуюся К-222. Спустя годы на страницах «Российской газеты» (15.03.96) Николай Мормуль, бывший главный корабельный инженер Северного флота, вспоминал: «Автомат, слава Богу, держал „златосрединную“ стометровую глубину. Но вот подошли к первой поворотной точке. Авторулевой переложил вертикальный руль всего на три градуса, а палуба над ногами накренилась так, что мы чуть не посыпались на правый борт. Схватились кто за что, лишь бы удержаться на ногах. Это был не крен поворота, это был самый настоящий авиационный вираж, и если бы руль переложили чуть больше, К-222 могла бы сорваться в „подводный штопор“ со всеми печальными последствиями такого маневра. Ведь в запасе у нас на все про все, напомню, оставалась двадцать одна секунда!

Наверное, только летчики могут представить всю опасность слепого полета на сверхмалой высоте. В случае крайней нужды на него отваживаются на считанные минуты. Мы же шли в таком режиме двенадцать часов! А ведь запас безопасности нашей глубины не превышал длины самой лодки...

...Командир корабля капитан 1 ранга Голубков любовался точной работой прибора рулевой автоматики. Пояснял председателю госкомиссии смысл пляшущих кривых на экране дисплея.

– Это все хорошо, – мудро заметил Маслов, – до первого отказа. Переходи-ка лучше на ручное управление. Так-то оно надежнее будет.

И боцман сел за манипуляторы рулей глубины. Удивительное дело: сорокадвухузловую скорость мы достигли, задействовав мощность реактора всего лишь на 80 процентов. По проекту скорость нам обещалась 38 узлов. Даже сами проектанты недоучли рациональность найденной конструкции корпуса. А она была довольно оригинальной: носовую часть лодки сделали в форме «восьмерки», то есть первый отсек располагался над вторым, в то время как на всех прочих субмаринах было принято классическое линейное расположение отсеков – «цугом», друг за другом. По бокам «восьмерки» – в «пустотах» между верхним окружьем и нижним – размещались десять контейнеров с противокорабельными ракетами «Аметист». Такая мощная лобовая часть создавала обводы, близкие к форме тела кита. А если к этому прибавить и хорошо развитое оперение из стабилизаторов и рулей, как у самолета, то станет ясно, что абсолютный рекорд скорости был достигнут не только за счет мощи турбин и особой конструкции восьмилопастных гребных винтов.

После двенадцатичасового хода на максимальных режимах всплыли, перевели дух. Поздравили экипаж с рекордным показателем, поблагодарили сдаточную команду, представителей науки, проектантов, ответственного строителя П.В. Голобова. После чего послали шифровку в адрес Л.И. Брежнева за подписями председателя комиссии и комбрига: «Докладываем! „Голубая лента“ скорости – в руках советских подводников».

Глубокой декабрьской ночью 1969 года, насыщенные небывалыми впечатлениями, мы вернулись на базу. Несмотря на поздний час, нас радостно встречало высокое начальство. Правда, вид у рекордсменки был скорее боевой, чем парадный. Потоки воды ободрали краску до голого металла. Гидродинамическим сопротивлением вырвало массивную рубочную дверь, а также многие лючки легкого корпуса. Кое-где были вмятины. Но все это ничуть не омрачало радость победы. После доклада о результатах испытаний сели за банкетный стол и пировали до утра.

Спустя несколько дней мы обновили свой рекорд: при развитии полной – стопроцентной – мощности энергоустановками обоих бортов мы достигли подводной скорости в 44 узла (80,4 км/ч). Вот уже четверть века этот рекорд является абсолютным мировым достижением. Не знаю, вписан ли он в Книгу рекордов Гиннесса, но в историю нашего подводного флота он занесен золотыми буквами».

Вот это по-русски – лихо, рискуя жизнью, не прикрываясь от опасности дверьми штабов и большими звездами на погонах!

Сей рекордный поход К-222 – лишь один из эпизодов великой борьбы за океан, которую вели наша Империя и Америка. А вернее – за его глубины. А какой это был триумф русских гения и мощи!

Сейчас, в унылой ельцинской Эрефии, где достройка одной-единственной, заложенной еще в Империи, лодки считается небывалым успехом, такое уже невозможно. Сегодня жены молодых лейтенантов Северного флота падают в голодные обмороки из-за того, что муж ушел в море, так и не дождавшись зарплаты за полгода. Сегодня мы, словно кролики, вжимаем головы в плечи, ибо свободно гуляющие по нашей земле исчадия демократии закладывают бомбы в московское метро, корежат ими автобусы и троллейбусы, поднимают на воздух дома с сотнями спящих людей.

Это сейчас. А тогда мы, дети Великой Державы, вели борьбу за Океан. К-222 стали создавать в 1959 году, всего через два года после выхода в море первой русской атомарины, «передранной» у американцев. А тут – такой рывок вперед.

К-222 делали как опытный корабль, как испытательную машину для отработки технических решений. Тех, что потом используют для творения мощного подводного флота Империи. В наших секретных документах она значилась как «проект № 661» «Анчар». (Янки прозвали ее «Папой».) Строили ее десять лет. И построили – без всяких коммерческих банков, президентских программ и валютных бирж. Корпус сработали из сверхлегкого и сверхпрочного титана.

Для этого пришлось создавать в Державе совершенно новую металлургическую отрасль – титановую. А заодно и не имеющую аналогов в мире технологию титановых сплавов.

Эту лодку проекта «661» творили в питерском ЦКБ-16, а главным конструктором был академик Николай Исанин. Вместе со своими соратниками – корабелами Н. Шульженко и В. Борисовым, П. Семеновым и В. Положенцевым, А. Антоновичем и Е. Корсуковым.

Дерзновенный замах имел и конкретную военную цель: построить для действий в Атлантике подводный рейдер, грозящий морским путям «Нового Карфагена» – США. Рейдер, способный нагнать любой корабль, расправиться с ним и стремительно уйти от погони.

Печальна судьба этой чудо-лодки. Не пойдя в серию из-за слишком большой шумности, но дав жизнь многим техническим решениям, она была в конце 1980-х отправлена на корабельное кладбище в Северодвинске. Памятником бы ее сделать – да разве достанет средств на то нынешним «вождям», которые на заморский «Мерседес» смотрят как на вершину человеческого гения?

Советский Союз породил мощнейший подводный флот, не допустив безраздельного господства США в Мировом океане. Ибо если авианосцы – один столп морской силы, то субмарины – второй.

Еще в начале века к ним относились с презрением, называя «оружием нищих» и «жестяными головастиками». Капитаны закованных в броню, ощетинившихся дальнобойными суперпушками дредноутов презрительно смотрели на неказистые посудинки. Великий провидец, фантаст Герберт Уэллс, отказывал им в праве на жизнь, считая: атаковать на слепой под водой лодке линкор – все равно что стрелять в слона из маленького револьвера, да еще и с завязанными глазами...

Немцы в Первую мировую быстро развеяли это заблуждение. «Головастики» топили закованные в толстые панцири надводные гиганты. Чуть не задушили Англию, почти перерезав доставку в нее хлеба и сырья. Люди на судах сходили с ума от постоянного ожидания торпедных атак из-под воды. Плавание в кишащих немецкими «U-ботами» водах сравнивали с вхождением в темную комнату с ядовитыми змеями. Пришлось спешно создавать противолодочную оборону, глубинные бомбы и корабли-охотники.

Еще страшнее была подводная война во Вторую мировую. Гитлеровские «корсары глубин» оперировали от Арктики до Антарктики, и последние лодки адмирала Деница сдались лишь в июле 1945-го. Японцы наносили удары в Индийском океане, топили корабли у Мадагаскара.

Они построили лодки-гиганты, несущие в герметичных ангарах легкие гидросамолеты – бомбардировщики «Сейран», – и даже раз бомбили ими США. Предполагалось, что «Сейраны» могут нести и бомбы с бактериологическим оружием, применить которое самураи так и не решались.

А немцы, создав уникальные океанские лодки VII и ХХI серий да эскадру субмарин-танкеров, проектировали уже «U-боты», с борта которых должны были стартовать крылатые ракеты «Фау-1». Лодки делали заявку на место среди стратегических видов оружия, способного бить из морей в глубь территории враждебных государств. Во Второй мировой появлялись предвестники Третьей. В 1945 году, когда почти сразу же после победного салюта началась Третья мировая, «холодная война», законодателями мод в подводном флоте были разгромленные немцы. Именно у них учились и мы, и США, и Англия.

Вступив в войну с 57 лодками, немцы до 1945-го построили 1153 «U-бота». И хотя потеряли их три четверти, однако ж сумели утопить три тысячи судов общей вместимостью 15 миллионов тонн и 200 боевых кораблей. Целые дивизии танков и самолетов до сих пор лежат в темных глубинах благодаря кригсмарине третьего рейха.

Когда нам достались трофейные немецкие субмарины, наши подводники были ошеломлены их качествами. Особенно «электролодками» ХХI серии. Обтекаемыми, бесшумными, со скоростью подводного хода в 17,5 узлов – вдвое большей, чем у наших «щук» или «катюш» или у американских лодок. С торпедными аппаратами, не дающими демаскирующих пузырей при стрельбе. С бесследными электроторпедами, наводящимися на шум винтов, с эхолотами и гидролокаторами.

Особенно поражал шнорхель – труба, позволявшая лодке идти под водой на дизелях. Горловина его обшивалась синтетическим материалом, делавшим шнорхель невидимым для радаров противника. С особой антенной, засекавшей работу вражеских РЛС.

Немцы рассчитывали построить к 1945 году 233 такие лодки (по 30 ежемесячно). Они в конце войны планировали операцию «Ганнибал» – массированную подводную войну против англо-американцев, чтобы перерезать снабжение их войск в Европе. И эта угроза, по признанию британского военно-морского теоретика, лорда Роскилла, была вполне реальной.

Как бы то ни было, но немцы стали учителями и для нас, и для США. Начиналась эра новой войны. На этот раз русским противостояла не близкая континентальная Германия, а далекий «мировой остров» – океанские Соединенные Штаты.

Противоборство началось в весьма трудном для нас положении. Наши подводники были храбры до безумия, однако вот уж три поколения их были вынуждены сражаться, в основном, в тесных «ваннах» Балтики да Черного моря. Опыта действий в океане мы не имели, а особливо – в Атлантике. Ныне – в главном театре новой войны. Да и флот наших субмарин понес тяжелые потери. Немцы-то дело свое знали.

Красноречивый факт: доставшиеся нам трофейные «U-боты» гитлеровцев служили в нашем флоте аж до середины 1950-х годов.

Мы лежали в руинах, а США процветали. У нас были миллионы вдов, сирот и калек, а они потеряли в войну всего 200 тысяч душ. И лодок у них было раз в десять более.

А уже возник блок НАТО, и откормленные западные дивизии нависли над нами, питаемые перевозками «США–Западная Европа». Америка грозила нам настоящей войной. Надо было что-то делать, надо было выходить в Атлантику. Без авианосцев, без тяжелых надводных кораблей тогда можно было рассчитывать только на лодки.

Нам пришлось сделать чудовищный рывок, чтобы догнать США. Изо всех сил создавая атомную бомбу, мы были вынуждены создавать и атомные лодки. Ибо и тут США нас опередили...

В июле 1947 года ядерный центр в Лос-Аламосе посещает группа энергичных морских офицеров США во главе с капитаном II ранга Хайменом Риковером. В беседе с отцом водородной бомбы Эдвардом Теллером он предлагает: США должны строить лодку с атомным двигателем! Теллеру сие понравилось.

Восемь долгих лет ушли на воплощение замысла Риковера, этого «робота с железными кулаками». В 1947 году он вошел в Комиссию по атомной энергии США во главе с крупнейшим воротилой еврейского бизнеса Бернардом Барухом, а в 1950-м Конгресс США решил ассигновать средства на подготовку к предсказанной Объединенным комитетом начальников штабов новой мировой войне. Дело пошло, набирая обороты.

июня 1952 года на верфи в Нью-Лондоне, штат Коннектикут, был торжественно заложен киль первой атомарины, «Наутилуса». Спустя три месяца, 17 сентября, Сталин подписывает постановление о создании в СССР атомной подлодки. Мы пошли вдогон.

января 1955 года с борта «Наутилуса» пришла радиограмма: «Идем на атомной энергии!» Началась новая эра гонки вооружений. Риковер стал национальным героем Америки.

У нас отцом атомарин стал академик Николай Никитич Исанин. И если Риковер купался в лучах славы, если его имя знал любой американец, то Исанин умер в марте 1990 года, неизвестный народу собственной страны ни при жизни, ни после смерти. Русский самоотверженный гений, 1904 года рождения, лауреат Ленинской и Государственной премий, Герой труда...

Нагонять Штаты пришлось напряженно и долго. Первая имперская атомарина К-3, «Ленинский комсомол», была заложена на Северном машиностроительном заводе в Северодвинске в 1955-м и вышла в море в 1958 году. Но американцы уже успели уйти вперед. Они готовились дать лодки типа «Джордж Вашингтон», стреляющие из-под воды баллистическими ракетами стратегического назначения. Это были лодки уже 2-го поколения – первая в США уйдет в плавание в 1961-м, в год полета Юрия Гагарина.

А мы все еще бились над первым поколением. «Ленинский комсомол» открыл серию из 13 атомарин, прозванных на Западе «Ноябрями». Потом последовали корабли проекта 668 – восемь лодок, коих за океаном величали серией «Отель». Наконец, СССР спустил на воду 29 самых совершенных своих АПЛ проекта 675 – с восемью крылатыми ракетами на борту, запускаемых из надводного положения. Эти лодки могли нести и сверхмалые субмарины-диверсанты. Служили они долго – до 1992 года.

«Вам не видать таких сражений!» То было время лихорадочной гонки. В конце 1950-х АПЛ США «Наутилус» и «Скейт» достигают Северного полюса и всплывают, проломив рубками льды. То был опасный поход: на «Наутилусе» во время подводного перехода даже вспыхнул пожар. Его удалось потушить.

У нас к полюсу в 1962 году пошла АПЛ «Ленинский комсомол», ведомая кавторангом Львом Жильцовым. Вместе с «железным Рюриком» – инженер-механиком Тимофеевым. Оба они стали Героями Союза. Потом в опасные подледные плаванья пошли другие командиры. Александр Петелин. Юрий Сысоев. Протопов. Чернавин. Славные русские имена!

То было трудное, напряженное время. В воздухе пахло ядерной войной. Тогда она была более чем возможна. Опередив нас в развитии атомных лодок, Штаты рвались в наши арктические воды. Мы бережно храним книжечку М. Кореневского «Курс норд, идем подо льдами», изданную еще в 1967-м. И вчитываемся в ее строки, ощущая пульсацию тех лет:

«...„Арктическую стратегию“, предусматривающую нанесение ударов по СССР через районы Крайнего Севера, Пентагон разрабатывает уже второе десятилетие... В течение нескольких последних лет были совершены около десятка арктических подледных походов американских атомных субмарин с чисто военными целями. Эти плавания, заявил американский адмирал Б.Х. Хоукес, открыли „совершенно новый театр для ведения стратегических операций“. „Расстояния от района Шпицбергена до важнейших русских целей, – писал журнал „Нейви“, – сравнительно невелики“. А командующий флотом США вице-адмирал Э. Гренфелл заявил: „Завоевание господства в Арктике станет одной из важнейших наших задач, и решить ее смогут только подводные лодки...“

Сталин предусмотрительно объявил русской территорией огромный полярный «клин», острие которого упиралось в полюс, а основание покоилось на северных рубежах Империи. И как это он предвидел, что в американских штабах будут вычерчивать трассы ядерных ракетных ударов из Баренцева, Карского морей, из моря Лаптевых? Надо было защитить этот клин от чужих вторжений, и задача эта пала на плечи еще совсем не океанского имперского флота.

Американцы лезли в Северный Ледовитый океан с отчаянной храбростью. Командир лодки «Скейт» Джеймс Калверт вспоминал, как случилось ему взламывать лед при всплытии, как он «невольно напряг все мускулы в ожидании сильного удара, который мог означать катастрофу», как будто «его всего выворотило» и как с кораблем «произошло что-то странное...». Ударившись о тонкий лед, «Скейт» стал вдруг проваливаться в океанскую бездну, и команде с трудом удалось остановить погружение на глубине в сорок шесть метров.

Но мы не дали американцам господствовать в нашем Заполярье. Освоили походы над бездной холодных и мрачных глубин, над пиками подводного хребта Ломоносова. Ох и тяжко это давалось! Вблизи от полюса сходят с ума магнитные компасы. И электрические, на гироскопах, тоже начинают безбожно врать. Здесь штурманам приходилось переходить на систему квазикоординат, переворачивая с ног на голову привычную географию. У полюса сам полюс для штурманов перемещался на экватор, и вместе с ним переворачивалась вся сетка меридианов и параллелей. «Квазиэкватор» же пролегает через привычный полюс.

«...Теперь атомоход отделен от поверхности земного шара могучей преградой – многометровой ледяной броней. Люди ощущают этот барьер почти физически – даже те, кто не впервые подо льдами. И каждый, кому надо пройти через центральный пост, невольно задерживает взгляд на шкале прибора, показывающего толщину льдов. И на экран подводного телевизора хочется глянуть: нет ли в черном куполе над кораблем хоть какого-нибудь просвета? Просвет – это выход на поверхность...

И Лев Жильцов думает сейчас о выходе наверх: за 83-й параллелью ему приказано всплыть. Значит, скоро надо начинать поиски.

Полынью поймает объектив телеустановки. Если при этом ледомер покажет «ноль» – значит, «телеглаз» не ошибся: над кораблем чистая вода. И все-таки хочется увидеть полынью или разводье собственным глазом. Поэтому у зенитного перископа назначается вахта...

– Беспросветно! – не то шутит, не то сердится наблюдатель. И вдруг: – Вижу полынью!

Началось трудное маневрирование. Это очень непросто – с большой глубины попасть точно в центр разводья. А ошибиться нельзя. Ювелирная точность нужна в действиях командира, горизонтальщика, трюмных машинистов, электриков для того, чтобы гигантская сигара, преодолевая инерцию большой силы (масса-то огромная!), в нужный момент замерла, переместилась чуть вперед или назад – ни на метр больше, чем требуется», – так рассказывает журналист–очевидец тех походов.

За полярной эпопеей был кругосветный поход 1966 года. И все же мы еще отставали. В 1960-м Штаты располагали тремя АПЛ с сорока восемью ракетами. У нас тогда еще не было ни одной. В 1961-м появились лодки типа «Джордж Вашингтон», которые могли поражать цели уже с дистанции в 2200 километров. Мы похвастаться подобным тогда еще не могли.

И все-таки мы не сдались. Мы строили свои планы создания мощного подводного флота. Империя решила: у нее будут подводные ракетоносцы для ударов по территории США. У нее будут не только эти «убийцы городов», но и атомные лодки – истребители вражеских АПЛ. А рядом с атомными – и дизель-электрические лодки, к каковым США относились весьма прохладно.

И мы сделали это!

Давайте отвлечемся от описания технических аспектов. Давайте попробуем осмыслить то, что было сделано русскими за сорок лет, начиная с 1945-го.

Выход подводных сил Империи в океаны, разрыв тесной оболочки Балтики и Азово-Черноморья, в которые мы были затиснуты веками! За какое-то поколение русские петры да иваны из Рязани, Мурома и Поволжья достигли тропических и арктических вод, проникли в глубины Индийского и Тихого океанов, стали твердой ногою в Атлантике!

...Хребет Рейкьянес, Лофотенская котловина, гора Ампер, Ирландский желоб. Знаете ли вы эти горы и впадины? Слышали ли о Северо-Атлантическом хребте, горной цепи Китовой или Аравийско-Индийском кряже?

Все это – на дне океанском. Выходя в мировые акватории, мы попадали в мир, лик которого, скрытый темной толщей вод, известен куда хуже, чем лунный.

Нужно было изучить его, составить точные карты. И никто ведь не делился с нами сведениями об этом. Надо было изучить тайны теплых и холодных течений, измерить магнитные склонения, изучить движения айсбергов и то, как чередуются температуры на разных глубинах, измерив их очень точно.

Так, чтобы лодки в океане не налетели на вершины подводных гор, не заблудились в пучине и могли, в случае чего, уйти под спасительный слой термоклина – в слой более холодных вод, от которого отражаются импульсы вражеских гидролокаторов.

Для этого мы вывели в мировые акватории мощный океанографический флот. С флагманом – исследовательским кораблем «Витязь». Империя познала пучины, составила их карты. Добыла вместе с тем огромный массив уникальных знаний о Мировом океане. Уходили в дальние плавания «Академик Крылов» и «Курчатов», «Пассат» и «Аэлита», «Академик Богоров» и «Тайга», немагнитная шхуна «Заря» и подлодка «Северянка»...

С 1849 по 1976 год Империя провела 7077 океанографических экспедиций. Больше всех в мире, далеко опередив США с их 2976 научными плаваниями. Мы листали океан, как древнюю, полную тайн книгу, вырывая его загадки и совершив немало открытий. Мы обнаружили и изучили хребты Ломоносова, Менделеева и Гаккеля в Ледовитом океане, мы открыли и исследовали мощные противотечения (Ломоносова и Антило-Гвианское) в экваториальной и северо-западной частях Атлантики.

Да, ради того, чтобы наши субмарины свободно плавали в Великом Океане!

Наш маринист Геннадий Лисов писал: «Если бы... вся вода в океанах вдруг испарилась, нам открылось бы поразительное зрелище. Вместо гладкостенной чаши со дном, углубляющимся от краев к середине, как мы привыкли с детства представлять море, нам представилась бы совершенно иная картина. Самые глубокие впадины... на самом деле находятся по краям „чаши“, а самые большие придонные возвышенности – в середине. Остальная часть океанического ложа усеяна бесчисленными ущельями и долинами, высокими пиками и извилистыми руслами подводных рек, гигантскими уступами... и многокилометровыми валами, окаймляющими подводные желоба. А в средней части океанов возвышаются самые грандиозные и величественные горные образования Земли – срединно-океанические хребты...

Дата добавления: 2015-08-28