Викарий приводил цитаты из священной книги и произносил слова утешения. Присутствующие на похоронах внимали ему в молчании. Манго сидел рядом с отцом. Справа от него была Дебби, с другой стороны от старика - Джеки, она сидела, прижав к глазам салфетку. То и дело опускала эту салфетку, но не дольше, чем на несколько секунд. Манго посмотрел на сестру, сглатывая тупой комок раздражения. Она недавно покрасила волосы, и черные корни, которые обычно просвечивали и так раздражали его, исчезли. По крайней мере, она не всхлипывала слишком громко, так, чтобы эти всхлипы эхом отдавались по стропилам, ставя его в дурацкое положение.
Уилсоны собрались вместе в своем несчастье. Манго купил новый костюм. Ткань хорошо пахла. Шитьё оказалось превосходным, и это только упрочило его и так уже раздувшееся чувство достоинства. Его одежда была новой, и живой, и сияла процветанием и успехом в этой старой, заплесневелой и провонявшей смертью церкви. Цветы придавали колорит мрачному интерьеру, но они обречены увянуть в следующие пару дней и служат только для того, чтобы как-то расцветить эту омерзительную атмосферу. Самое красивое, что здесь было, так это окна из разноцветного стекла. Зрелище являло обычный набор классических образов - Христос-дитя, со своими отцом и матерью, Христос-юноша, иригубляет вино вместе со святыми, умирающий Христос, прибитый к распятию, истекающий кровью, которая струится из головы и груди, миф и история слились воедино, провозглашая самопожертвование и воскрешение. Сердце и легкие расплющились под весом умирающего человека, садизм римлян - вот он, явлен над головами прихожан, детально прописан в черном и белом, красном и желтом. Эти цвета преобладали. От перемещающихся на небе облаков эти образы начинали размываться. Стекло поймало солнечный свет, отфильтровало его через призму, тысячи драгоценных камней слились в разномастную груду света, и этот свет сочился и освещал летающую пыль, подсвечивал эпитафии, выведенные на серых каменных стенах. Маргарет была любимой женой Николаса Яша и любящей матерью Эмили и Патрисии Янг. Она умерла при родах в 1847 году, и хотя ее супруг и дети по ней весьма скучали, они были удовлетворены знанием того, что она сидит рядом с Богом в царстве вечного света, окруженная ангелами и святыми, вместе с их сыном Джеймсом, который умер вместе со своей матерью, нерожденный дух, он всегда будет покоиться в небесном королевстве, божественном мире, где не существует ничего, кроме любви и бесконечной радости. Манго попытался не обращать внимания на игру света на разноцветном стекле и сконцентрироваться на том, что говорит викарий. Он не хотел читать эти надгробные надписи. Они вводили его в депрессию. Он никогда раньше не видел этого викария, поскольку, в конце концов, Уилсоны были не такой уж набожной семьей, но даже если и так, все равно то, что они собрались сегодня здесь, - это правильно. Чтобы духовник, некто, кого учили совершать христианские таинства, отдал бы последний долг, отслужил бы официальный ритуал. Но Манго вдруг поймал себя на том, что ему трудно следовать словам викария. Он читан им лекцию о слепых материальных ценностях и о новом духовном порядке, о добре, и зле, и благословении, которое получаешь после долгой, тяжкой битвы. Материализм задушил гуманность, и в такие времена, как сейчас, важно помнить, что существует дух, который надо воспитывать, что смерть следует воспринимать не столько как конец, сколько как начало. Манго раздумывал, интересно, слышал ли когда-либо этот викарий про доли, и денежные обязательства, и прибыли, которые становятся явью, если человек с деловой смекалкой мудро совершает свои вложения? Викарий, очевидно, никогда не чувствовал, как новый «Ягуар», взревывая, рывком разгоняется выше отметки в сотню миль. Вот она, жизнь. Манго стал внимательно разглядывать нарисованное небо за спиной Иисуса-младенца, всех этих пастухов и прочих потенциальных мучителей животных, которые были изображены на заднем фоне, они блуждали, охраняя свой, как они надеялись, законный бизнес. Подстилки из соломы и никаких комнат на постоялом дворе, что неудивительно, ведь даже в наши дни, когда технология развивается не по дням, а по часам, когда этика материализма обрела твердую основу, тысячи людей продолжают ночевать на улицах Лондона. Манго был рад, что в это время он не оказался в Бетлсхэме, потому что тогда бы ему пришлось нажать на педаль газа, промчаться мимо какой-нибудь беременной матери, гуляющей по аллеям, и отправиться на поиски сирот, которых священники продают состоятельным людям. Потому что если у тебя стоит и ты при этом внимаешь проповеди священника, это на самом деле не проституция, ведь эти девки находятся под присмотром святых и защищены Господом. И эти девки остаются девственницами в глазах создателя. Священник что-то вещал через нос, и пастухи снова привлекли внимание Манго. Ему приходилось держать их под постоянным надзором. Никогда не поворачивайся спиной к тому, кто ебет овец. Снова исчез свет, а вместе с ним и эти образы. Снова он сидит в серой церкви. Религиозное святилище, в котором его самые сокровенные мысли больше не являются его собственностью. Папа Манго наклонился вперед, и его сын вздрогнул. Это что, инфаркт? Удар или что? Шок от постижения истины? Нет, он улыбался, этот старый пидорас. Он фактически улыбался - в самом разгаре похоронной службы. Может, и нет. Нет. Он снова сидел выпрямившись. Это все игра света. Потому что мистер Уилсон был порядочным гражданином, который, хотя и никогда не ходил в церковь, тем не менее уважал святость религии. Может, церковь давно перестала быть основой общества, но мистер Уилсон был потрясен тем, насколько сильно она в запустении. Это старое здание простояло сотни лет, и должна же у них быть своя церковь, пусть даже с крошечным числом прихожан. Рождение, свадьба и смерть стоят того, чтобы их отмечать. Это то, что должно быть сделано. И сделано должным образом. Об этом надо поговорить, а после хорошенько выпить. Разрушить несколько мозговых клеток, сделать это так, как полагается. Это то, чего хотели бы умершие. Это способ смыть прочь тоску. Свет в небе над Бетлехэмом переливался разнообразными оттенками пурпурного, и звезда, освещающее это явление, была ярко-желтой, и это было впечатляюще. Манго представил, что над ними парит космический корабль, регистрирует чудо рождения для последующего изучения. Смотровое окно сквозь время, и все, что тебе надо сделать, так это поднять голову и забыть те слова, которые выжег в твоей душе этот человек в женской одежде, стоящий на кафедре. Нет, так было бы не по правилам. Он не мог допустить таких мыслей в храме божьем, не мог смешать все это с дерьмом. Надо блюсти свои помыслы. У него хорошо шли дела в WorldView, и это потому, что он умел сосредоточить внимание, и умел слушать своих коллег, и четкие мысли и правильный язык - часть всего этого. Это правда, что некоторые из его коллег - отнюдь не ангелы, но на самом деле это не имеет значения, потому что они уверены в себе и ведут себя как полагается. Чистые цвета и свет, сочащийся через окно, центральная точка в церкви. Он должен был бы принять это место таким, какое оно есть, а не раздумывать, во сколько обошлось сюда войти, или истинна ли улыбка на лице этого сомнительно выглядящего пастуха, или на какие льготы могла бы рассчитывать Мария, будучи матерью-одиночкой... Манго устал. Хотел бы он сейчас остаться в одиночестве, иметь силы, чтоб наслаждаться солнечным светом. Просто посидеть несколько минут в тотальной тишине, выключив все телевизоры и радио, чтобы не работали никакие машины, чтобы все уснули и не совали нос в чужие дела. Чтобы никто не проповедовал, не указывал тебе, что думать и что делать. Он так толком и не услышал всей этой службы, то и дело пытался прислушиваться к словам викария, делал над собой усилие, а затем снова выключался. Переводя взгляд от разноцветного стекла к картинам и снова к стеклу. А надо было внимательно выслушать проповедь. Маленький мальчик пришел в школу, и учитель орет, что если он не будет обращать внимание на математическое уравнение па доске, дело кончится тем, что он останется тупым, и будет сидеть на пособии по безработице, и ничего не сможет сделать со своей жизнью. Но тот гроб, который выбрали Уилсоны, был самый дорогой гроб из всех предложенных, и Манго испытывал гордость за то, что расплатился за все своей кредиткой. Его старик и дядя торжественно кивай и головами и благодарили Джимми, парнишку, который вырос у них на глазах, и стал мужчиной, и сколотил себе состояние. Они гордились этим мальчишкой. Манго улыбнулся и посмотрел на движущиеся губы священника. У викария было доброе лицо, и он казался вполне искренним. Манго сделал последнее усилие и понял, что викарий рассказывает историю. Нечто личное, из его собственной жизни. Событие, которое произошло несколько дней назад. Фактически в семь утра, потому что, видишь ли, этот викарий был ранней пташкой. Каждый день начинал с чистого листа. Выгуливал свою собаку на площадке и нашел сумочку, принадлежавшую одной из его прихожанок. Пожилой леди, у которой было не очень-то много денег, которая регулярно являлась в церковь - хорошо было бы увидеть, если некоторые из тех людей, что собрались здесь сегодня, придут сюда еще раз, потому что религия играет важную роль в повседневной жизни - и он пошел домой в обход. Ему это было не трудно. Он сунул сумочку в почтовый ящик этой леди, так как не хотел ее беспокоить. Может, она все еще спала или дорожила своим одиночеством. Дернулась занавеска, и он еще сам не понял, что произошло, а уже получил приглашение на чай с печеньем, и Лабрадор Регги сидел у его ног, и его погладили по голове и дали «Диджестив». Это самая важная в жизни вещь - дружба. Все, собравшиеся здесь сегодня, должны уйти умиротворенные, ибо теперь они точно знают, это ощущение единения и общности продолжается и за могильной плитой, и в будущем мире. Это действительно самое великое блаженство. Манго согласился, но отвлекся, когда история подошла к своему счастливому завершению. Он разглядел на цветном стекле новое лицо. Рот двигался и наполнялся пульсирующим красным светом. Юные губы, залитые вином и кровью, и временами уголки их искривлялись вверх, а затем вниз. Манго узнал это лицо. Оно было в окне сотни лет, и выражение его все время менялось, облака заслонили солнце, а затем вдруг стали не такими плотными, и солнечный свет струился сквозь них. Он понял, почему в церкви так темно, почему атмосфера была такой мрачной и почему сюда решили вмонтировать эти разноцветные стекла. Потому что так тебе захочется поднять голову и посмотреть на небо, на солнце, как растения, которые всегда находят путь к источнику энергии. В WorldView планировка офиса была такой, что весь день он оставался без солнечного света, места у окон остались на долю старших, более успешных, припасены для самых лучших. Когда викарий закончил службу, похоронная процессия вышла из церкви и гурьбой отправилась на кладбище. Свежевскопанная земля казалась черной на фоне мокрой зеленой травы, тисовое дерево стояло на ветру, не шелохнувшись, и собачий лай звучал резко и нервирующе. Манго огляделся вокруг, слева от него теснились старинные надгробия, истертые и подернутые мхом, надписи смыло дождями и временем, а там, где собрались Уилсоны, надгробия являли совсем недавние даты. Манго глубоко вдохнул и узнал сочный запах почвы, внимательно рассмотрел землю, края камней и белые корни раскопаны, выставлены всем на обозрение. Он заметил червя. Толстого сочного червя, который пытался прорыть дорогу назад, под землю, торопился спастись от хищников. Говорились слова и снова лились слезы, викарий все же оказался хорошим человеком, он с уважением относился к умершим, помогал их друзьям и семьям найти в этот трудный час утешение. Когда опустили деревянный ящик, Манго почувствовал очередной прилив гордости - за качественное дерево и красивые ручки. Первая горсть земли ударилась о крышку фоба с каким-то хрустом, этот звук постепенно утих, когда собравшиеся подошли ближе, встали в очередь. Уилл стоял у ворот и наблюдал за всем действом на некотором отдалении. Он видел Манго и всех остальных Уилсонов. В своем новом костюме Манго выделялся на их фоне. Уилл не был близко знаком с умершей женщиной, но когда он был ребенком, она относилась к нему по-дружески, и этого было достаточно. Он не собирался задерживаться здесь надолго, потому что это семейное мероприятие, и он не хотел мешать Уилсонам. Уилл раздумывал, интересно, где сейчас обретается миссис Манго. Он посмотрел на часы и ушел, оставив Уилсонов наедине с их горем. - Ты будешь пить лагер или биттер, сынок? - спросил мистер Манго, когда они вернулись домой. - Меня вполне устроит лимонад, - улыбнулся Джимми. Старик выглядел внушительно. Его глаза сияли, и он по-прежнему оставался высоким. Джимми Бой смотрел, как тот наливает лимонад из двухлитровой бутылки «Ол Уайт». Качественная хреновина. Никакого отношения не имеет к современному мусору известных фирм. Его старик держался прямо, он боролся со своей печалью, которую ощущал после потери сестры. - Спасибо, папа. Манго подошел к столу, на который накрывали его сестра и кузины, и взял колбасный рулет. Он раздумывал, как это будет выглядет, когда придет время хоронить его собственных сестер. Что при этом он почувствует? Джеки станет старухой, и ее отвезут на карете в морг к мясникам, которые проткнут ее и разрежут на кусочки. Молодость уходит но капле, и ее место занимает - что бы это ни было, они впрыскивают это тебе в вены, когда ты умираешь. Они снимают верхушку черепа. Исследуют мозг маленькой девочки, она играла летом на улице, прыгала в прыгалки с Дебби. Он сейчас не может думать об этом. - Твоя тетя была хорошая женщина, - сказал дядя Кен, стоя рядом с Манго. - Да, была, Кен. Была. - Какое несчастье, что твоя мать не смогла пойти с нами в церковь. - Я знаю. Она расстроена. Это было для нее тяжелым ударом. Кен поднес свою пивную кружку ко рту и сделал три больших глотка биттера «Чизвик». Это сравнительно дорогой напиток, но Джимми оказался более чем щедр. Парень определенно, преуспел в этой жизни и был не прочь поделиться своим богатством с окружающими. Дядя Кен улыбнулся Манго и похлопал племянника по плечу своей огромной ручищей. - Ты хороший парень, Джимми. Подошла тетя Стелла. -.Я только что виделась с твоей мамой, Джимми, она уйдет через минуту. Я ей дала кое-что от головной боли. Она чувствует себя виноватой за то, что не появилась на похоронах, но я сказала ей, что не стоит переживать об этом. Это всего лишь церемония. Мы же семья. Манго улыбнулся. - Невозможно состязаться со своей семьей, - сказал Кен, обвив рукой Манго за шею. - Семейные ценности, Джимми. Следи за собой, и тогда не собьешься с пути истинного. Вот она, проблема страны. Слишком много эгоистичных ублюдков, которые думают только о себе. * Манго кивнул. Его дядя был прав. Он прикончил свой колбасный рулет и наклонился, чтобы взять пару сэндвичей с яйцом. Стелла положила голову Кену на плечо. Манго улыбнулся Кену и Стелле и сказал, что пойдет на улицу подышать свежим воздухом. Кен спросил, в порядке ли он, потому что Манго был очень тих, ты в порядке, сынок, вот только Кен приходился Джимми дядей, и он ему не сынок. С ним все хорошо. Просто грустно. Это вполне естественно. Манго вышел на улицу и сел, прислонившись спиной к стене, у двери, под наполовину отворенным окном. Кто-то включил компакт-диск. Ирен всегда говорила, что хочет, чтобы после ее похорон включили музыку. Что не хочет, чтобы люди грустили. - Ирен любила Джона Ли Хукера. Надо поставить какие-нибудь его песни вместо этой дряни. Она по его музыке с ума сходила. Она всегда не выносила Элвиса, знаешь? - Вот это странно. Я думал, что все любят Элвиса. - Только не Ирен. Больше всего она любила Джона Ли Хукера. А еще Сонни Терри и Брауни МакГи. Мадди Уотерс и Блайнд Лемон Джефферсон. Она любила блюз. - Ей что, вообще не нравился Элвис? А что насчет Джина Винсента и Джерри Ли Льюиса? - Нет. Никто из них ей не нравился. Она говорила, что это все уничтожило английскую народную музыку. Она отправилась бы в ирландский паб, если бы ей приспичило послушать народную музыку, но она предпочитала блюз. - И почему ты думаешь, что ей не нравился Элвис? Когда мы были маленькими, мы все любили Элвиса. - Он был недостаточно черным. - Элвис вообще не был черным. Он был белым парнем. Водитель грузовика, который любил свою мать и решил удивить ее, записав песню. - Я знаю, что Элвис не был черным, я говорю про его голос. Он пел как черный, но его лицо было белым. Вот поэтому он никогда и не нравился Ирен. - Но если он пел как черный, то почему она его не слушала? - Потому что он был недостаточно черным. Он копировал оригинальные голоса, а Ирен это не нравилось. Она считала, что это неправильно, что никто не будет слушать черную музыку, если ее будет исполнять белый парень. - Всем нравился Элвис. - Ирен не нравился. - Тогда всем, кроме Ирен. - Еще он не нравился Питу. Он ненавидел Элвиса. - Я этого не помню. Правда что ли? - Все дети его возраста ненавидели Элвиса. Те, которые любили панк, ненавидели Элвиса, и Rolling Stones, и Beatles. - Я понимаю насчет Rolling Stones и Beatles, но Элвис? Как они могли ненавидеть мертвого человека? - Он тогда еще не был мертв, так ведь? В любом случае, он умер не сразу. Говорили, что он стал жирным и старым и что у него с деньгами так же плохо, как и с внешним видом. - Вот ужас-то. Мне нравился Элвис. Фактически, он мне по-прежнему нравится. Я прослушал этот сборник «Двадцатка лучших», который купил вчера ночью на Рождество. Ты знаешь, я себе его никогда не представлял жирным или старым. Всегда вижу его этаким заводным парнем. Мальчишкой за рулем пикапа, которого интересуют только его собственные дела, едет и жует сэндвичи с джемом и арахисовым маслом. - Не думаю, что им было дело, когда он умер? - Кому было дело? - Панкам. - Но они умерли, не так ли? - Думаю, что да, или, по крайней мере, вот эти, с головами в ирокезах, но я имею в виду, что панки, или, на худой конец, некоторые из них вряд ли бы заморочились насчет смерти Элвиса, если бы он умер в то время, но потом он все-таки умер, и я полагаю, они про него забыли. Теперь все, что ты видишь, так это фотографии Элвиса в молодые годы. Это как с Мэрилин Монро. Стоит только им умереть, тебе хочется вспоминать только их лучшие годы, не правда ли? Никто не собирается башлять бабло за фотографию Элвиса с огромным пивным брюхом и отвисшими боками. Ты можешь пойти в «Джордж», если это то, чего тебе хочется. - А почему ты тогда думаешь, что Ирен так сильно нравился блюз? Мне всегда казалось, что это слишком медленная музыка. - Может, это было у нее в крови. Я не знаю. На вкус и цвет, знаешь ли... Такова человеческая природа. Когда я об этом думаю, то мне кажется, что для нынешнего момента такая музыка была бы слишком печальной. Манго слушал этот разговор. Он чувствовал запах сигаретного дыма и слышал известную мелодию, которую не мог опознать. Голоса затихли, и он поймал себя на том, что слушает песню. Когда песня закончилась, наступило временное затишье, а затем голоса людей заполнили повисшую паузу. Музыка заиграла снова, на этот раз тихо и почтительно. Грустная музыка, от которой все словно притихли. Ирей говорила своей семье, что когда она умрет, им следует устроить вечеринку и напиться. Именно это все и собирались сделать. - Я помню времена, когда мы были маленькими. Когда бомбили школу, Ирен испугалась и начала плакать. Она была единственной, кто плакал, и тогда мы все, остальные, стали над ней подтрунивать. Ей нравились уроки в школе. Особенно география и рисование. Голоса вернулись. - Жалко, что ее закрыли, правда? - Нет, ее не закрыли, школу потом отремонтирован!. Учителям не пришлось долго упрашивать, чтобы мы вернулись в свои классы. Они были самоотверженными. - Школу закрыли в прошлом году и перевели учеников в другие школы. Это для того, чтобы сократить расходы. - Ты помнишь, как Ирен и Тед поженились? Я никогда не забуду тот день. К концу приема, она так напилась, что ему пришлось отнести ее в такси, а потом, соответственно, еще и дотащить до двери дома. Между прочим, Ирен любила выпить. Она жила на полную катушку, правда? Всегда смеялась и радовалась жизни. Никогда не огорчалась слишком сильно. - Соль земли была Ирен. Хорошо сохранилась, хотя шестьдесят девять - это еще не старость. - По крайней мере, она прожила так долго. Некоторые и до таких лет не доживают, знаешь ли. Думаю, ей хорошо там, куда она ушла. Она была верующей. Кстати, сюда идет Тед. - Вы двое в порядке? - В порядке, Тед, нормально. А ты сам? - Держусь. Повисла тишина, и Манго замер, откинув голову, напряженно прислушиваясь к тому, что говорилось в доме. - Бедная старушка Ирен. Она была лучшей женщиной из тех, которые когда-либо ходили по этой земле. У нас было столько всего хорошего, много всего такого, о чем можно вспоминать с улыбкой. У меня осталось много воспоминаний и прочего, по Бог знает, что я буду делать теперь без нее. Не могу поверить, что она умерла. Этот как будто бы человек прожил с тобой всю твою жизнь, а теперь бросил тебя. И ничего ты с этим не можешь сделать. Мне будет очень се не хватать. Снова повисла тишина, и Манго почувствовал себя неловко. Ему хотелось отодвинуться от окна, но он не мог. Это неправильно - сидеть и подслушивать разговоры других людей. - Давай, Тед. Все в порядке. Я налью тебе еще выпить. Иди сюда, приятель. Казалось, что кто-то сделал музыку погромче. Не очень громко, но ощутимо. Манго чувствовал, как в спине отдаются вибрации. Стены квартиры были тонкими. Как и нервные окончания в его черепе. Он попытался подумать о хорошем и позитивном. Он подумал о своей машине, о власти и славе «Ягуара». Названный в честь дикой кошки, убийца, стремительный ход и гибкая форма. В первый раз он понял эту ассоциацию. Конечно, ягуар покрыт мехом и имеет собственный разум, а его «Ягуар» - это машина без разума, созданная для того, чтобы подчиняться приказам. Ягуары - шустрые животные, он смотрел по телеку программы о дикой природе, там рассказывали про все подвиды больших кошек, которые гоняются за газелями или чем там они еще питаются. - Дайте ей полчаса, и я ее разбужу, - сказал отец Манго. - Она пошла домой, чтобы еще поспать. Она просто в шоке. Мы все в шоке. Вот только она единственная, кто в таких случаях просто идёт и напивается. - Да ладно. Пусть поспит. Манго не мог опознать голос. Это был мужской голос. Это все, что он знал. Из-за музыки все слышалось нечетко. - Порой я не знаю, что делать. Потому что нашего пария больше нет, но не проходит и дня, чтобы я не думал про Пита. Где он и жив ли. Иногда я думаю, что в один прекрасный день он объявится, а в следующую минуту понимаю, что шансов нет. Она пьет все эти годы, и это не приносит ей ничего хорошего. Это ничего не решает, и на следующий день ей становится только хуже. - Может, она пила бы в любом случае. Ты ведь не знаешь. У каждого есть своя опора. Она должна как-то выбраться из этого, иначе она не справится, правда? - Я все это знаю, но она от этого становится только несчастней. Чем больше у тебя есть, тем больше ты хочешь. Молчание, и Манго подумал, что двое мужчин отошли от окна. Может, ему стоит поговорить с отцом про Пита. Самое забавное было в том, что он никогда не говорил со своим стариком на эту тему. По крайней мере, не в последние несколько лет, это уж точно. Когда, он уже и не вспомнит. Дверь распахнулась, и на улицу вышла Джеки, удивилась, что ее брат сидит там в одиночестве. Захлопнула дверь и опустилась с ним рядом. Серая, среднестатистическая женщина, немного убогий стиль одежды. Сегодня она выглядела нормально, но ей следовало бы относиться к себе с большим уважением. Она носила дешевые вещи и пользовалась дешевыми духами. Все, что касалось сестры, у Манго ассоциировалось с дешевкой. - Ты в порядке, Джимми? Ты сегодня очень тихий. Какой ты купил красивый костюм. Ирен нравились чёрные костюмы. Бедная старая Джеки. Работает в пекарне и зарабатывает три фунта в час. - Я буду скучать по Ирен. Мы встречались каждый четверг за обедом в «Булл», чтобы поболтать и выпить. По очереди покупали друг другу сэндвичи. Она все время была такой счастливой. Каждый раз, когда мне было плохо, она меня подбадривала. Просто от того факта, что она была рядом, почему-то ты чувствовал себя лучше. Казалось, что она никогда ни о чем не переживала. Не то чтобы она жила бездумно, но просто никогда не допускала, чтобы ее что-то мучило. Всегда говорила мне, что жизнь слишком коротка. Что в один прекрасный день мы все умрем. Вот теперь она умерла. Манго никогда не знал, что Ирен и Джеки были близки, хотя Джеки иногда ходила с Ирен и его мамой пропустить по рюмке. На самом деле, он многого не знал о своих сестрах. Он никогда особенно их не любил. Он оборвал себя. Не то чтобы он их вообще не любил, это нечто иное. Он их не знал. По крайней мере, не знал их взрослых. Это его вина. Они не сделали ему ничего плохого. Но он помнил, как они все говорили и говорили про Пита, когда тот пропал, как они плакали и страдали, а сам он переживал свое горе молча. К тому же они были обычные. Он ненавидел эти тонкие стены квартиры и их дешевые духи. - Тетя Ирен была одной из лучших. Странно, что всегда умирают только хорошие люди, не правда ли? Думаешь, что может быть по-другому. Это как с Питом. Он был хорошим человеком, то, что я помню о нем. Не то чтобы я думала, что он умер. Я вообще не об этом, но, короче, ты же понимаешь, о чем я, да? Я не хотела сказать, что он мертв. Я знаю, что это не так. Манго знал, о чем говорила Джеки. Да, она была права. Может, она не такая толстокожая, как ему казалось. Это только из-за того, что она работает в пекарне. Может, ей это нравится. Надо ее спросить. - Мне всегда нравилось выпекать хлеб. Тебе даже мама это скажет. Это здорово. Там ко мне хорошо относятся, и я могу ходить на работу пешком. Я знаю каждого, кто к нам приходит, мы можем переброситься шутками. Зарплата могла быть и побольше, но то же самое можно сказать про любую другую работу. По крайней мере, у меня есть работа, и эта работа получше, чем у большей части народа. Нужно уметь быть благодарным за то, что у тебя есть. Нет смысла желать того, чего, как ты знаешь, ты никогда не получишь. Но для ее брата все было не так. Для ее бедного, много работающего, загруженного брата. Он знал, что на него будут давить все больше и больше и что если в один прекрасный день он ошибется, то его выставят пинком под зад. В WorldView не существует понятия благородства. И в этом нет настоящего счастья, потому что ты хорош настолько, насколько хороша твоя последняя сделка, а еще остается баланс, и как только ты допустишь промашку, считай, ты влип в неприятности. Здесь невозможно быть в роли пассажира, и победителя ждет хорошая награда, так что падать вниз тебе вовсе не улыбается, и ты изматываешь себя все больше и больше. Каждое утро Манго приходится силой вытаскивать себя из постели, и заставлять одеваться, и ехать через самый огромный город в мире в самую огромную мультинациональную корпорацию, пусть не самую, но в его глазах это было именно так, и лучшей наградой, которую он получил (о, он так хотел схватить за грудки кого-нибудь из своих коллег и проорать ему это в лицо), лучшей наградой было то, что он смог отправить Ирен в мир иной в самом дорогом и лучшем ящике и заплатить за выпивку и поминки после похорон. В первый раз в жизни он потратил на свою семью довольно приличные деньги, и все это было ради женщины, которую на самом деле он никогда не знал, не должным образом, не так, как бедная старая Джеки, которая оказалась богаче его, в том смысле, что ходила в «Булл» вместе со своей тетей, и тетя делала ее счастливой. Манго никогда не знал, что эта пухлощекая тетушка с крашеными волосами ходила в школу, которую бомбили во время войны, и что она выросла на музыке Джона Ли Хукера, того старого блюзмена с рекламы пива. - Я не рассказывала тебе, Джимми, - говорила Джеки, повернувшись к брату, а затем уставившись ему в глаза. - Я встречаюсь с одним парнем уже три месяца, и он хочет, чтобы мы обручились. Воцарилось молчание. Честно говоря, он никогда не рассматривал глаза своей сестры, оказалось, что они ярко-синие и искрятся, как будто были сделаны из разноцветного стекла, сияют светом, который, казалось, идет прямо из недр ее черепа. Это выглядело пугающе. Ему захотелось отвернуться. Манго подумал, что надо что-то сказать, но он не знал, что именно. Почему она смотрит на него таким взглядом, как будто может прочитать все его мысли, и все же ждет его одобрения? - Что ты думаешь, Джимми? Я имею в виду, что это недолго, да-да, всего три месяца, но нам хорошо друг с другом, и он обращается со мной так, как будто я какая-то особенная, а я знаю, что я вовсе не такая. То есть я вовсе не хорошенькая и я не умна - не думаю, что уж совсем тупая, но и не сильно сообразительная. А фишка в том, что он обращается со мной так, как будто я особенная, и делает так, чтобы мне было хорошо. Мне кажется, что этого достаточно. Что ты думаешь? - Я не знаю. Манго совсем запутался. Почему она с ним так разговаривает? Почему она мешает себя с дерьмом? Почему он никогда не замечал этих синих глаз, которые светились так, что уже было неважно, какая у нес работа -за три фунта в час в булочной, какие у нес духи, какая одежда? В глубине души он считал их с Дебби полными ничтожествами, он знал, что это так и было, но это только потому, что он сам - мудила, через какое-то время после работы в WorldView ценности типа родственных связей перестают для тебя существовать. Невозможно избежать влияния мира богатых. Это та цена, которую ты должен уплатить, продавая себя, проститутка в итальянском костюме. Это не значит, что Джеки тоже нужно так думать. - То есть, да, конечно, я знаю. Подожди еще несколько месяцев и посмотри, как пойдут дела и все такое, почему бы нет? Если это то, чего ты хочешь, тогда обручайтесь, или же не теряй времени, иди и выходи за него замуж прямо сейчас. Ты не обязана меня спрашивать. Что я об этом знаю? - Просто интересно было узнать, что ты думаешь, - сказала Джеки, улыбнулась и взяла брата за руку, и Манго так удивился этому жесту, что даже не успел почувствовать неловкости. И Джеки пустилась в бесконечную историю, стала рассказывать Манго, как она познакомилась с Дэйвом, когда выезжала в Вест Энд одним вечером вместе с друзьями, и он был очень вежлив, и он ей позвонил, и они вместе сходили в кино, и он вел себя очень правильно, и они снова встретились и пошли погулять, зашли в один паб в Лэдброк Гроув, а потом ели пиццу, и он живет в Вестбурн Парке, и он механик, и может нормально себя обеспечить, и все началось именно с этого. У них все отлично, и он очень уважительно к ней относится, и он слегка напоминает ей Уилла, потому что тот вдумчивый и добрый, но не похож на пидораса или кого-то типа того, ну так что познакомишься с ним как-нибудь? Конечно, познакомлюсь, и Джеки протянула руки, и обвила их вокруг Манго, и обняла его, и он почувствовал, что в его глазах стоят слезы, но, к счастью, она этого не увидела, потому что она встала и собиралась уже идти в дом, чтобы рассказать папе про Дэйва, про которого только что рассказала Джимми, и Манго был польщен, потому что он оказался первым человеком, кто про это узнал. Или, по крайней мере, первым из двух мужчин семейства. Манго закрыл глаза и откинул голову назад. Он слегка задремал, но едва ли это можно было назвать полноценным сном, и он думал о своей сестре. Семья -это важно. Он чувствовал себя опечаленным и счастливым одновременно. Он был рад, что Джеки с ним поговорила. Пит ушел, но оставались еще Дебби и Джеки. Темнело. Интересно, подумал Манго, как долго он просидел на улице. Никто его не дергал. Он попытался рассудить логически на тему этой девчонки вчера вечером, и понять, почему он вернулся на Кингз Кросс. Гораздо легче было бы взять в руки телефон и заказать все это дело с доставкой на дом. Девочки по вызову в гораздо лучшей форме, хотя они настолько самоуверенны, что он слегка терялся от этого, но, опять же, они не настолько несговорчивы. С девочками по вызову ему было лучше, они казались ему более элитными, и все это больше похоже на бизнес, они достались ему по рекомендациям парней из WorldView. Частенько с загорелыми телами и обычно подтянутые, и он доплачивал отдельно за то, что для секса с ним они надевали определенную одежду. Они были чистые. А уличные бродяжки чем только не болели, но он поехал обратно на Кингз Кросс, потому что с этими бродяжками он ощущал собственную значимость. Его машина была лучше, чем машины всех остальных клиентов, и он мог позволить себе проявить щедрость. Он помогал им заработать на кусок хлеба, в то время как девочки по вызову зарабатывали большие деньги и, вероятно, обслуживали гораздо более важных клиентов, чем таких, как Джеймс Уилсон. Но больше никогда. Он со всем этим покончил. Он был второй в Секс-Дивизионе, но если судить строго по правилам, то он по-прежнему топчется на месте. Остальные об этом не знали, так что в действительности это ничего не значит, но в короткий момент просветления он признавал, что оказался в довольно печальной ситуации - позади Балти и Гарри. Впрочем, узнай они про это, даже бы не заморочились, это все равно несерьезно, они предпочитали посвящать свое внимание более прекрасным вещам в этой жизни. - Ты почему не идешь в дом, Джимми? - спросил папа, возвышаясь над ним. - Ты здесь простудишься. Пойдем, скушаем что-нибудь и хорошенько выпьем. Ты здесь уже вечность просидел в одиночестве. - Все нормально. Я просто задумался, вот и все. - Ты знаешь, что говорят про тех, которые слишком много думают. Это не слишком полезно для здоровья. Посмотри на меня. Ни одной мысли в жизни не подумал, и это не причинило мне никакого вреда. Они оба рассмеялись. - Иди сюда, дорогая, наполни для Джимми тарелку, хорошо? Манго смотрел, как Дебби наполняла бумажную тарелку Он почувствовал себя лучше. Одиночество сослужило ему хорошую службу. - Ну так ты слышал про парня Джеки? - спросил отец. - Звучит, как будто все в порядке. - Ты так думаешь? Хорошо. Это то, что я подумал. Поскольку она счастлива. Именно это и важно. - Рановато для помолвки, но пусть пройдет несколько месяцев, и тогда почему нет? Думаю, что иногда надо позволять себе вольности. - Я подумал ровно то же самое. Она сказала, что ты ей это и заявил. Вроде как совет. Приведи его и посмотри, что мы скажем. Если он нам понравится, если мы с ним не расправимся... Только лучшие парни подходят для моих дочерей. Манго представлял, как Дэйв и Джеки усядутся рядышком у Уилсонов на диване, свет притушен, и отблески сияют в их глазах. Команда дознавателей выпытывает про прошлое Дэйва. Его образование и сертификаты. Хорошо ли он учился в университете и служил ли он своей стране. Каким образом он будет приумножать семейное имущество и что он думает по поводу того, что лобби экологов представляет угрозу для местной охоты. Будет еще анализ крови и выяснение наследственного древа по крайней мере на двести лет назад. В конце концов Уилсоны не захотят, чтобы дурная кровь просочилась в их фамильную ветвь. У них у самих нет никаких сертификатов, медалей, имущества, и, как любые нормальные человеческие существа, они ненавидят все эти состязания с выяснением, кто каких кровей. Фактически поебать им на все на это. Но это не значит, что им не с кем размножаться. Далеко от этого. Они очень трепетно относятся к продолжению рода. По крайней мере Манго. - Хорошо иметь детей, Джимми. Вот они младенцы, и почти в мгновение ока они уже стали взрослыми, и живут отдельной жизнью, и вот уже грозятся завести своих собственных детей. Я стану дедушкой. Представь себе. Джеки выйдет замуж, и забеременеет, и будет сидеть и придумывать имена своим детям, прямо как мы в свое время с твоей мамой. Манго взгрызся в сэндвич с яйцом. Он подумал про имя Джеки Уилсон и про то, что его сестра делила это имя с известным певцом. Он раздумывал, интересно, не принимала ли Ирен в этом участия. Они были так близки, а он до сих пор этого не осознавал. У Джеки есть душа, теперь он знал это. Он полагал, что существовала связь между душой и блюзом. Надо бы спросить свою старушку. - Ты в порядке, мам? - спросил он, когда старик отправился отлить, и он заметил ее в углу комнаты. Она сидела в кресле, держа в руках стакан с кока-колой. - Конечно, я в порядке. Просто немного устала. Мы с Ирен были близки. Манго сел рядом с мамой на табуретку, которая раскачивалась на расхлябанных ножках. У мамы была бледная кожа, она старела. В лице не осталось цвета, но она все равно оставалась такой же, как раньше, крепкой женщиной. Она будет жить вечно. Он знал, что она никогда не умрет, и чувствовал печаль, представляя себя младенцем на ее руках, завернутым в белое одеяльце, которое он видел на фото. У него тогда было не слишком много волос, он был похож на мартышку. Он подумал про тех мартышек в зоопарке, как Пит тогда разозлился, когда какой-то ребенок начал дразнить их. Пит всегда был готов помочь неудачникам. Манго все больше и больше скучал по своему брату. Думаешь, что подобные вещи со временем стираются, а они не стираются. Кстати, Пит тоже был близок с тетушкой Ирен. Джимми слушал маму, а она рассказывала различные истории о его тете. Она все настаивала, что плохо себя чувствовала и именно поэтому не явилась на похороны. Это не имеет отношения к выпивке. Манго кивнул головой и сказал ей несколько ободряющих слов, а вокруг все выпивали и рассказывали истории, голоса слились в единый шумный поток, который становился все громче и громче. Он увидел, как Тед заморгал глазами, пытаясь сдержать слезы. Кузены Манго стояли все вместе, заливая лагер себе в глотки, теперь уже кое-кто позволял себе крепкие словечки, и Манго надеялся, что они помнят, где вообще находятся. Нет никаких причин начинать драку на похоронах собственной матери. Манго оставался и после одиннадцати вечера, и в то время как все вокруг уже невнятно бормотали и проливали на ковер свою выпивку, он был возмутительно трезвым. Дебби пришла поговорить с ним. Его вторая сестра не сообщила ему ничего удивительного, никакого предстоящего замужества, но пока они разговаривали, он осознал, что с ней тоже все в порядке. Он улыбнулся, и она казалась вполне счастливой, если учитывать данные обстоятельства. Он посмотрел в ее глаза, и хотя они были синие, такие же, как и у Джеки, он не увидел в этих глазах огня. Вот что с людьми делает любовь. И потому ему стало жаль Дебби. У всех должен быть тот огонь. Нечто свыше. Он подумал про того парня, за которого она собиралась выходить замуж. Это было много лет назад. Он ее сломан. Осталась неделя до свадьбы, и он все отменил. Ушел в торговый флот. Захотел посмотреть мир. Она больше никогда о нем не слышала, или, по крайней мере, это было не для ушей Манго. Ему хотелось обнять Дебби и сказать ей, что все нормально. Интересно, думал он, переживает ли она по-прежнему? Он не решался об этом спрашивать. Когда Манго уходил, он обошел всех, и его обнимали и шептались за его спиной, мужчины жали ему руки, а женщины целовали в щеку. Джеки обняла его и сказала спасибо. Он вышел на улицу и снова стал живым и свободным. Небо потяжелело, и сияние города затмило все звезды, но он чувствовал себя счастливым. Он внезапно ощутил облегчение от того, что оказался вдали ото всех, но все же был рад, что провел время с семьей и поговорил с Джеки и Дебби. Каким-то образом все получилось просто здорово. Он направился к машине, вертя ключами, щелкнул по электронному замку и пристегнул ремень. Мотор завелся с первого раза, и Манго с изумлением прислушивался к мягкому ходу «Ягуара», двигаясь на задней скорости и затем выезжая на прямую трассу. Интерьер пах чистотой, дышал жизнью, вычищенный от табачного дыма и алкоголя. Теперь он оказался совсем в другом мире. До Фулхэма было рукой подать, и он смотрел на бредущих домой пьяных, которые шли, спотыкаясь о разбитые тротуары, на кебаб-хаусы, забитые под завязку клиентами, заметил высокую женщину в черных кожаных брюках и красной куртке, она стояла на автобусной остановке. Волосы зачесаны назад, на губах -толстый слой помады в тон куртке. Эта телка - настоящая ебанашка, не стоит ей околачиваться так поздно ночью в одиночку. Он остановился и дал назад. Окно открылось автоматически. Он наклонился над пассажирским сиденьем и спросил, не подбросить ли ее. - Нет, спасибо. Он спросил, уверена ли она. Уже поздняя ночь, и Лондон полон грабителей, которые могут положить глаз па ее сумочку, и мужчин, которые захотят проследовать за ней до дома и порезать ее на ленточки. - Я сказала - нет, спасибо. Манго просто хотел помочь и сказал, что все в порядке, он просто был на похоронах, понимает ли она, что вокруг ошиваются действительно больные люди? Ей не стоит ездить на общественном транспорте, потому что это опасно, потому что в автобусах полным-полно извращенцев, у которых в карманах пальто спрятаны оголенные ножи. - Почему бы тебе не пойти на хуй? - прокричала. женщина, и лицо ее исказилось. Он был шокирован столь грубой фразой и собирался было ответить, но тут заметил в зеркале заднего вида подъезжающий автобус. «Ягуар» подался вперед, и Манго печально покачал головой. Вероятно, он просто немного наивен, потому что, в конце концов, откуда этой женщине знать, кому можно доверять, а кому нет. Откуда ей знать, что он - порядочный гражданин, что он зарабатывает приличные деньги и что он помог устроить похороны высшего класса? Откуда ей это знать? Но с выражениями эта женщина действительно переборщила, и ей не мешало бы взять урок хороших манер, хотя это на самом деле вина родителей, потому что если ребенку с малых лет прививать нормальные ценности, то дети вырастут порядочными гражданами, способными сделать свой вклад в общество. А для этой женщины теперь слишком поздно, и Манго и в самом деле не должен ее обвинять, потому что он каждый день читает газеты, а в газетах так много пишут про все эти случаи, когда люди исчезают, и когда неспровоцированно нападают на обычных мужчин и женщин, про-’ сто пытающихся жить честной жизнью, по дороге в ближайший магазин за пакетом молока, и вот человек вдруг понимает, что истекает кровью, что у него изрезано лицо, изрезано до костей. По его костюму и машине должно быть очевидно, что с ним она будет в безопасности. Питу нужно было вести себя более осмотрительно. Если бы он вел себя так же решительно, как эта женщина, то, вероятно, в этом случае он был бы по-прежнему жив. Вот она, четкая грань между доверием и простой грубостью. Лучше не испытывать судьбу, и вообще, у них был прекрасный день в зоопарке. Пит изумлялся полярным медведям. Мужчина, который стоял рядом с ними, сказал, что медведи любят путешествовать на большие расстояния. Они странствуют на тысячи миль в условиях тотального холода. Должно быть, такому гордому и мощному созданию тяжело жить, будучи заточенным в таком маленьком, искусственно созданном мире. Вернувшись домой, Манго включил телевизор и начал переключать каналы. Шел документальный фильм, который он уже видел. С экрана ревел Джонни Роттен, а затем Джо Страммер говорил что-то в камеру. Старая съемка, ведущий рассказывал историю панка. Манго подумал, интересно, а не снимался ли Пит в одной из этих массовок. Он никогда не разделял музыкальных интересов брата, к большому, на самом деле, сожалению, потому что Пит, помнится, несколько раз брал с собой на концерты Уилла. Может, он теперь не в их компании, но он все же был близок с его братом. Он так по нему скучал. Прямо как сказала Джеки. Умирают или пропадают всегда только хорошие люди. У каждого есть своя история. У этих малолеток с Кингз Кросс - своя жизнь, и Манго знал, что он плохой человек, и хотел что-то сделать, чтобы всем стало хорошо, но он не знал, что именно, и скоро естественный химический баланс пошатнется, и он станет вести себя но другому сценарию. Он заставлял себя думать, что если они когда-либо найдут кости Пита, он устроит ему самые шикарные похороны. Потратит тысячи фунтов. Люди говорят, что это бессмысленные траты - на похороны, потому что человек, который умер, уже ушел, но важно все же провести саму церемонию. Если ты не можешь все нормально устроить в этот раз, то когда еще? От этой мысли ему стало лучше, и теперь он слушал девчонку с иссиня-черными волосами и тяжелым слоем туши на ресницах, и она казалась очень молоденькой и искренней, так что он переключил телевизор на какую-то безумную историю про контрабанду кокаина в Майами, где мужчины таскали автоматы «узи» и носили косички и все женщины были блондинками и королевами красоты в крохотных бикини, что подчеркивали их превосходные фигуры и их мерцающие мертвые глаза.
