— Мля-я-я-я-я!
Одним словом Танцор сумел выразить, что эта ситуация вызывает не только праведное возмущение, но и раздражает не меньше шила в заднице.
— Ага, я всегда знала, что ты поймешь.
— И о чем он думал? Ты же Мега. Ты не попадешься в Коготки Росомахи!
— Знаю. Ну и как тебе это?
— Мля-я-я-я-я, — повторяет он.
Мы сочувственно смотрим друг на друга, потому что у взрослых все наперекосяк и мы никогда не станем такими же.
Вдруг он озаряется улыбкой:
— Так чего же мы ждем? Пойдем и вернем его.
С момента падения стен Дублин напоминает мне одну гигантскую съемочную площадку.
Все дело в гробовой тишине. Дублин стал городом призраком, где в руинах окапались незаконные поселенцы, а оружие всегда заряжено. Иногда я натыкаюсь на случайно попавшийся блеск глаз в просветах заколоченных окон. Если это люди, я пробую с ними заговорить. Не все идут на контакт. Немало встречается и отморозков, до которых далеко даже некоторым Невидимым.
До падения стен, когда я еще рассекала по улицам на моем курьерском велике, а ши-видящие под каблуком Ро маскировались под международную службу доставки ПСИ, город наполнял несмолкающий шумовой фон. Тяжело особенно с моим суперслухом выносить звуки заторов из машин и автобусов, перестук каблуков по асфальту или бетону, взлеты и посадки самолетов, причаливание судов в порту. Звонки телефонов сводили меня с ума. Были дни, когда все, что я слышала, это смазанное пятно смс, оповещений о и-мейлах, пеликаний, песен, игр.
Но все же, каким бы раздражающим этот фон ни был, он звучал музыкой для моих ушей, симфонией моего любимого города. Остались лишь плоские ноты марширующих солдат, монстров на вылазке и случайного жалобного предсмертного крика.
Мы с Танцором шаримся по улицам, травим друг другу стебные истории и ржем, как лошади. Всякий раз, зависая с ним, мне удается отгородиться от мирской суеты и выкинуть все дерьмовые мысли из головы.
Завернув за угол, мы натыкаемся на кучку Носорогов.
Заметив нас, один из них тут же хрюкает в радио:
— Засек ее, босс, она на пересечении Дейм и Троицкой.
Я кидаю взгляд через плечо, фиксирую все на своей мысленной сетке, хватаю Танцора, ухожу в сторону и в режиме стоп-кадра уношу оттуда наши задницы.
Немного погодя мы как две крадущиеся на кухню мышки в поисках сыра бесшумно пробираемся мимо окрестностей Дублинского Замка.
У Танцора глаза так и горят от возбуждения. Я еще никогда не переносила его стоп-кадром. Он сказал, что это самая крышесносная хренотень, которую он когда-либо делал, и не против бы повторить. Зато раньше, когда я проделывала это с Мак, ее едва не выворачивало наизнанку.
После того как я вломилась в магазин и переоделась в пантовый прикид: джинсы, кроссовки и новехонький кожаный плащ, мы останавливаемся в одной из его берлог. Я даже не знала, что у него есть взрывчатка. Чем проще план, тем лучше — меньше простора для ошибок: Пока он прикрывает меня, что-то там подрывая, я вламываюсь за своим мечом. Как только он оказывается у меня, хватаю в охапку Танцора и мы делаем ноги. Затем вечером с важным видом я иду в «Честер» и все видят, что нефиг связываться с Мегой. И до Риодана, наконец, доходит, что он мне нахрен не сдался.
— Ты была права, — подает голос Танцор, — клетки забиты Невидимыми, в ожидании своей казни.
Я хмыкаю:
— Джейни не понимал, во что ввязывается, когда забирал мой меч. Так и знала, что ему не хватит времени перебить всю добычу, накопившуюся за шесть дней. А сделать это можно только одним способом, каким могу только я — на гиперскорости.
Мы снуем позади припаркованных у тренировочного центра крытых грузовиков. Свежие туши Невидимых свалены в кузов одного из них, и все еще сочатся слизью. Это значит, что кто-то прямо сейчас орудует моим мечом, и он где-то неподалеку. Мои пальцы сводит от желания прикоснуться к нему.
Понятия не имею, куда Джейни сбрасывает тела. Просто куда-то их отвозит. Зато мне знаком его распорядок. Я долгое время была частью этого. Его парни патрулируют улицы, захватывая каждого попавшегося в их лапы Невидимого, и сажают его в железные клетки в зданиях за Дублинским Замком. Эти строения охраняются, потому что какое-то время назад одна из группировок Фейри или, быть может, работающие на них люди, попытались освободить кого-то из эльфов или же сразу всех.
Когда клетки переполнялись и у меня находилось свободное время, я вклинивалась туда, кромсала на кубики Невидимых, затем сгружала тела в грузовики и их вывозили. Получалось быстро и эффективно.
Но только потому, что я убивала в скоростном режиме. Невозможно на «Джо-скорости» войти в переполненную Невидимыми клетку, вооружившись лишь одним оружием — пусть это будет даже Меч Света. Он был бы разодран в клочья, пока еще закалывал бы первого Фейри.
Сейчас Джейни приходится по одному выковыривать каждого Невидимого из клетки, убивать его, доставать следующего, убивать и так на протяжении многих дней. Ему понадобится кто-то на полную ставку, чтобы управиться с этим. А чтобы заменить одну меня, потребуются десятки человек. И у него уже явная нехватка рук.
— Мега, я знаю, где меч, — говорит Танцор.
— Я тоже.
Когда я убиваю Невидимых, то делаю это настолько быстро, что у стоящих рядом не хватает времени среагировать. Они просто моментально становятся немножечко мертвыми. Большинство даже не успевает сообразить, что произошло.
Но когда это делает Джейни, им приходится стоять кружком, часами наблюдая, как расправляются с другими, с каждым шагом чувствуя приближение своей смерти.
Мне ненавистны Фейри. Но осознание того, что они стоят там, запертые, и наблюдают, как в паре шагов от них гибнут их сородичи, ожидая своей участи, пробуждает во мне… тошноту. Нет, это не значит, что мы должны их помиловать, они этого не заслужили, но считаю, что если уж ты собираешься кого-то убить, то сделай это максимально быстро и безболезненно, иначе ты такой же больной отморозок как и тот, кого убиваешь.
Я собираюсь вернуть меч не только ради себя самой. Он мне нужен, потому что у меня лучше получается выполнять эту работу. Джейни придется высунуть голову и увидеть правду. Это затянувшееся убийство не иначе, как полное сумасшествие.
Глаза Танцора больше не горят. Они потухни, собственно как и мои. Я решаю щегольнуть добросовестностью, как только верну себе меч.
Я останусь и убью, прекращу их страдания, быстро и гладко.
Затем мы спокойно сядем с Джейни серьезно поговорим.
Я смотрю на Танцора, он кивает.
Мы движемся в сторону воплей.
Искореженные металлические складские ворота распахнуты достаточно для проезда и разгрузки двух грузовиков, на случай необходимости. Прокрасться в здание, где Джейни убивает Невидимых, не самое трудное дельце.
А вот остаться незамеченными, если кто высунется — это уже сложнее.
Стараясь как можно ближе подобраться к входу, я по-пластунски ползу по бетонному пандусу не менее полутора метра высотой и осторожно вытягиваю шею, пытаясь осмотреться — лишь глаза и волосы виднеются над краем, пока я сканирую местность и выстраиваю координаты на своей мысленной карте. Даже эта малая часть, что мне приходится раскрыть, заставляет меня чувствовать себя излишне незащищенной. Быть рыжим — это как постоянно ходить с горящей неоновой вывеской. Светло-русый и то слился бы с фоном, каштановый — гармонично подошел бы к пасмурному рассвету, но мои волосы никогда ни с чем не сливаются, кроме тех случаев, когда выдается оказаться на фоне алеющего заката.
Танцор свинтил куда-то наверх, чтобы заложить взрывчатку. В такие моменты мне хочется раздвоиться, чтобы, не отвлекаясь от своих крутых повседневных подвигов, одновременно находиться и со своим другом. Меня хлебом не корми, дай что-нибудь подорвать. Но на данный момент моя задача — ворваться, схватить меч и смерчем отсюда унестись.
И, конечно же, я оказалась права, что он привлечет народ на расхлебывание проблемы с убоем, и приставит круглосуточную многочисленную охрану к мечу, дабы огородить его от меня.
Будто этого достаточно!
Джейни окружают два десятка вооруженных автоматами и прочими боеприпасами человек. Они стоят у входа в полной боевой готовности, следя за каждым движением. Ненавижу огнестрелку. Автоматическое оружие способно дождем поливать пулями, от которых мне вряд ли удастся удрать.
Поэтому мне нужен кто-то, кто отвлечет огонь на себя. Большая часть охраны должна будет свинтить до того, как я войду в стоп-кадр, долечу до Джейни и зигзагами вылечу оттуда, чтобы никто не смог меня укокошить.
Я смотрю вверх, изучая крыши над головой. Снайперов нет. На месте Джейни я бы как минимум шестерых выставила на крыши вести наблюдение. Но, на то я и Мега, в отличии от него.
Заглянув внутрь, я засекаю свой меч. Раньше, когда я была помладше, Ро периодически забирала его у меня. Но потом, когда завертелась вся эта канитель с Мак и полетела как дерьмо с вентилятора, я конфисковала его обратно и больше никогда не позволяла никому к нему прикасаться. После этого как-то в бою я увидела Мак, бросившую свое копье Кэт. Пиплы, в ней больше человечности, чем во мне. Никогда не делюсь своим оружием. Это моя вторая кожа. Терпеть не могу смотреть, как кто-то другой к нему прикасается, держит в руках, применяет. Это мое, а он взял его, когда не имел права. Не успокоюсь, пока не верну меч обратно.
Раздавшийся только что вопль был не столь уж и душераздирающ, потому что в настоящее время Джейни никого еще не убивал. Но, пока смотрю, ему приволакивают Носорога к передней части склада у дока, и швыряют того перед ним на колени.
Джейни замахивается, рассекает мечом воздух и голова плавно отправляется в полет.
«Ага, щаз», хмыкаю я.
Только в его мечтах. Я предвижу, что пойдет не так еще до того, как это случится:
— Святые перепончатые лапки, он собирается нырнуть уточкой, — шепотом прогнозирую я.
Носорог уворачивается, в последнюю секунду пригнув голову, и мой меч врезается в один из его желтых бивней.
Я вздыхаю. Джейни, похоже, не думал, что их клычищи способны блокировать удары по голове? Ха, они используют их и для пронзания, но чаще конечно, чтобы защитить свои черепушки и шеи.
Носорог приходит в ярость. Визжа и хрюкая, он почти вырывается. Кто-то стреляет в него, потом ребятки Джейни гурьбой наваливаются на него, повалив обратно на пол.
Джейни выдергивает меч из бивня и, когда тот поддается, он спотыкается. Где-то раздается похрюкивающий гогот Невидимого.
Джейни восстанавливает равновесие, заносит руку и рубит снова.
Я вздрагиваю.
Джейни сильный. Но Невидимые сплошь сухожилия и хрящи, обладают странной костной структурой там, где вы меньше всего ожидаете на это наткнуться и рубить их головы не так просто, как кажется.
Теперь меч на половину перерубает толщенную шею Носорога из которой хлещет зеленая слизь. Визжа как свинья, он дергает своими короткими конечностями, а сотни заключенных в клетке начинают вопить.
Джейни дорубает голову монстра, и меня едва не выворачивает. Его люди тоже не выглядят особо счастливыми. Гам стоит оглушительный. Носороги испускают один непрерывный пронзительный визг, крошечные крылатые Феи (те, что заставят вас ухахатываться до смерти!) звенят от ярости и с боем пытаются пробить свои крошечные клетки из металлической сетки создавая яркие всполохи света, скользкие многоногие огромные Невидимые извиваются между своих разношерстных товарищей, издавая при этом звук, похожий на сваливание нескольких тонн гравия на металлические листы, которые потом выдергивают из-под этой груды. Тощие, как тростинки призраки мерцают для общей кучи, испуская пронзительный вой. Звук был столь мощный, что я чувствую вибрацию бетонного дока под своими ладонями.
Джейни, наконец, добивает того Носорога, затем обращается к одному из своих людей за полотенцем, чтобы оттереть слизь и кровь. Он оглядывается на клетки и его лицо мрачнеет. У меня вырывается язвительный смешок. Без сомнения, он по-новому оценил мой сверхскоростной сервис! Это тебе не прогулка по складу, переполненному приговоренными на убой монстрами с целью их всех перебить. Но каждый, кто попадет обратно на улицы, в конечном счете, убьет десятки, может сотни даже тысячи людей, за свое бессмертное существование. Чем они собственно и занимаются. Поэтому здесь стоит вопрос: мы или они.
Я проверяю свой сотовый, сверяясь с таймером обратного отсчета. У меня семь минут до того, как Танцор установит и подорвет заряды. Мне бы хватило и одного фейерверка, но Танцор настоял на нескольких взрывах, чтобы уж наверняка разделить людей Джейни и тем самым увеличить наши шансы на удачный исход.
Я гипнотизирую свой меч. Да, у меня на нем бзик. И да, я в курсах, что это так. Но мне чхать. Есть вещи куда страшнее повернутости на оружии. Как, к примеру, Джо на Риодане. Н-да. Насколько же это должно быть улетно?
Ребятки Джейни опустошили всю клетку кроме той, где содержаться смерть-от-смеха эльфята. И теперь принялись за сверкающих маленьких гарпий, бросив клетку из мелкой сетки на пол перед Джейни. Изящный прелестный эльф кричит и сотрясает своими крохотными кулачками, пока Джейн снова и снова рубит мечом. Сцена становится еще более жуткой, когда те парни, что в непосредственной близости от эльфа, включая и доброго дядю инспектора, начинают заливаться неконтролируемым хохотом, многие из них уже складываются пополам, пока и последний не оказывается мертв.
В клетках Невидимых стоит рев и вой.
Как и все ши-видящие, я чувствую Фейри своими костями, мозгом, в этом странном горячехолодном центре своих извилин, которого лишены обычные люди.
До падения стен, когда наш мир еще не был так наводнен Фейри, мое «паучье чутье» было кристально четким маяком, предупреждая меня, если кто-то из них слишком близко подберется ко мне еще задолго до того, как может стать угрозой. Но с тех пор как пали стены и их стало так много вокруг, моя Фейри-сигнализация верещит беспрерывно, 24 часа 7 дней в неделю. Как любая другая ши-видящая, желающая остаться в здравом уме, или просто элементарно подрыхнуть, я научилась ее отключать. Если не выяснишь, как приглушить звук, элементарно сойдешь с ума. Похоже на то, как если бы внутренний звонок верещал: «Шухер, Эльф совсем рядом». И это в купе со вспышкой чистейшей ярости и призывом мочить, мочить, мочить, делать это немедленно, даже если придется рвать их голыми руками на части. И ты не в силах подавить это. Зов слишком силен. Пожилые женщины в аббатстве сравнивают это с самой страшной и свирепой вспышкой кровожадности, гормональным всплеском чистейшей убийственной ярости. Не хочу дожить до того, как начну чувствовать эти приливы. Меня и без того уже доконал пуберантный период[57].
Прямо сейчас моя Фейри-сигнализация была полностью вырублена. И даже в таком абсолютно отключенном состоянии, я чувствую это: неподалеку очень могущественный Невидимый, слишком близко, чтобы оставаться спокойной.
Надо обладать по-настоящему чудовищной силой, чтобы пробиться через выстроенную вокруг меня преграду из тишины. Включив звук на самую минимальную громкость, я пытаюсь определить кто, что и где. С таким количеством на складе Невидимых на то, чтобы выделить вновь прибывшего, уходит несколько секунд.
Вот он!
Я раскрываю свое сознание, присматриваясь к нему.
Древний. Смертоносный.
Секс. Голод. Агония. Ярость. Секс. Голод. Агония. Голод.
Я все чувствую, но не вижу.
Короткие волоски крошечными иглами встают на моем загривке.
Вдруг в мрачном, сыром предрассветном сумраке двинулась какая-то тень, оно там, на другой стороне дока, с едва угадывающимися волосами и глазами. Мы находимся прямо напротив друг друга, разделенные едва ли десятью метрами бетона между собой.
На этот раз, это не Кристиан. Это один из чистокровных Принцев Невидимых. Опять же, после обнаружения мной фаршированной между его постелью и стеной мертвой голой женщины, я не уверена, что между ними существует большая разница.
Я застыла, как та мертвая тетка Кристиана.
Он не смотрит в мою сторону. Он наблюдает за Джейни. И, кажется, даже не подозревает о моем присутствии. Я решаю убраться из его поля зрения, крадучись опуститься вниз, и свернувшись калачиком, изо всех сил сконцентрироваться, в попытке избавиться от тех эротических сцен на внутренней стенке своего черепа, которые вижу сейчас.
Голод. Жажда. Секс.
Но не могу даже шелохнуться, потому что не в состоянии оторвать от него глаз. Я слишком опасна, чтобы попасться в руки принцу, превратиться в При-йю, и стать подконтрольной. Вот такой аргумент я должна была предъявить Риодану! Без моего меча принцы могут меня захватить, превратить в одну из их безмозглых, помешанных-на-сексе рабынь и использовать как оружие против него. Бьюсь об заклад, он бы послушал, если бы я предъявила такой аргумент, но была так зла, что как-то не подумала даже об этом.
Наконец оторвав от него взгляд, я просматриваю край дока, но вижу только одного принца. А где группа поддержки? Совершенно неподвижно держу голову, кошусь только глазами, поглядывая на таймер. У меня в запасе около четырех минут, прежде чем сдетонирует первый заряд.
Как он так быстро меня нашел? Ну, пока не нашел, но видимо знал, где искать. Мы что, упустили какого-то Носорога, даже не подозревая того, и он доложил о месте моей дислокации?
Я смотрю, затаив дыхание и пытаюсь решить, пригнуться прямо сейчас или просто продолжать по-прежнему не дышать и не двигаться. Я наблюдаю за ним, пока он наблюдает за Джейни, как тот убивает еще одного Невидимого и меня вдруг осеняет: он явился сюда не за мной.
А за моим мечом.
Теперь, когда не я больше хранитель меча, у принцев, появился отличный шанс отобрать его и уничтожить. Он не упустит возможности избавиться от одного из двух существующих орудий, способных убить Фейри. У него кишка была тонка забрать меч у меня, потому что я Мега, но теперь решил, что может забрать его у инспектора, учитывая, что тот не обладает какой-то особой способностью и всего лишь на всего человек.
Самое фиговое то, что, пожалуй, он прав. Вполне возможно, принц просто просеется и схватит меч прежде, чем Джейни хоть что-то поймет. Он Темный, а значит, собственно говоря, не способен дотронуться до меча, потому что Темные Фейри не могут касаться Светлых Реликвий и наоборот, но я готова поспорить, что на этот случай у него имеется план.
Я быстрая, но не быстрее просеивания. Вот основная причина, по которой мне так отчаянно нужен мой меч. Со всеми этими просеиваниями я в глубокой жопе, и без меча — просто ходячая мертвячка.
Я перебираю всевозможные сценарии, начиная с самого худшего. Мне нравится делать это таким способом, потому что так я могу закончить на самом удачном и придерживаться его.
Первый: Принц Невидимых просеивается и всех убивает. Затем подключает к делу одну из своих При-йя-цыпочек — которую в данный момент не видно, потому что она где-то там по тихому совершает нечто реально блевотное — она поднимает меч и он просеивается вместе с ней, держащей трофей.
Второй: Принц Невидимых засекает меня, просеивается поближе и убивает меня.
Третий: Принц Невидимых засекает меня, просеивается, захватывает и превращает в При-йю. Я отказываюсь дальше развивать эту мысль.
Результат: любая версия с обнаружением меня Принцем Невидимых, заканчивается дерьмовей некуда.
Четвертый: я пригибаюсь и на карачках скрываюсь из вида. Он никогда не узнает, что я была здесь. Взрывчатка Танцора взрывается одна за другой. Я перемещаюсь стоп-кадром, пока все в непонятках, выхватываю свой меч и, демонстрируя поразительную ловкость и грацию, убиваю Принца Невидимых. Обо мне слагают сонеты.
Я улыбаюсь. Этот вариант мне нравится куда больше.
Я возвращаю внимание к сложившейся ситуации и понимаю, что реальность — нетерпеливая сука, уже приняла решение за меня. Вот так всегда. Сидишь себе, занимаешься планированием своей жизни, а потом она имеет наглость просто вырваться вперед и с тобой обязательно что-то случается, прежде чем ты сумеешь к этому подготовиться. До того как у тебя появится шанс добиться чего-то правильного!
Выбор пал на дерьмовый сценарий.
Меня засек Принц Невидимых.
ДВАДЦАТЬ ДВА
У тебя психическое расстройство,
Словно тьма — это свет...[58]
Чем сильнее я напугана, тем живее себя ощущаю.
Мне бы впору уже растечься лужицей, да вот только всплеск адреналина заставляет держаться меня на ногах.
Если Принц Невидимых в вмиг доберется до меня за те несколько шагов, что нас разделяют, то, пожалуй, я все же расплывусь, несмотря на всю мою силу воли. Никому не под силу сопротивляться Фейри из Королевских Домов. От них ни у кого нет защиты. Светлые, главным образом в виде любезности, заглушают свой смертельный эротизм среди людей. Темные же упиваются его применением на нас на полную катушку. Принцы уже сотни женщин превратили в При-йя. Никто не знает, что с ними делать. Люди не могут решить: запереть их или убить из чистого милосердия. В последний раз я слыхала, что их содержали в изолированном месте, именуемом когда-то психушкой.
Мои суперсилы против них бесполезны. Весь излучаемый ими секс, жажда и голод начисто лишают разума, оставляя лишь жгучую похоть, ради которой ты готов убивать. Я видела Мак в ее худшем состоянии, когда она была При-ей. Она единственная из всех когда-либо известных, кто сумел выкарабкаться из такого состояния ментального ступора. Эта хрень держит твое тело в клетке. Не могу придумать ничего хуже потери рассудка. Я смотрю на Джейни, отчаянно нуждаясь в своем мече. В настоящее время он использует его, чтобы покарать еще одного Невидимого, расправляясь с ним перед кричащей, рычащей, ревущей толпой. Без отвлекающего маневра Танцора у меня нет ни шанса пробраться мимо всей Гарды и того оружия. Я смотрю на таймер. Еще целых три с половиной минуты!
— Эй, чувак? — с беспечным видом обращаюсь я к Принцу Невидимых, выдергивая в это время чеку одной из модифицированных несколько месяцев назад Танцором гранат; разработав их таким образом, чтобы можно было вызвать ослепительную вспышку с задержкой взрыва. Я использую их в качестве Противо-Теневых гранат, пихая прямо в комок бессмертной плоти. Заскочив по дороге в берлогу кореша, я под завязку набила свои карманы всевозможными примочками. Другой рукой запихиваю в рот шоколадный батончик и мямлю: — Позырь-ка на это. Эта штукенция отвалилась от меча до того, как Джейни забрал его у меня. Как думаешь, че это за хрень такая?
Я высоко подбрасываю гранату, прямо над доком. Принц делает именно то, что от него и ожидалось — ловит ее. Человек распознал бы брошенный мной предмет, но готова поспорить, сейчас такого не произойдет. Так или иначе, реакция принца оказывается совсем не такой, как я ожидала. Вышел худший сценарий, когда он швырнул гранату через плечо.
То есть обратно мне!
А я как идиотка тоже ее ловлю. Я всегда считала, что в жизни существует всего два типа людей: те, кому вы когда что-то бросаете, они инстинктивно отбивают это рукой, и те, кто хватают этот предмет. Я всегда слыла хваталкой. И скорее приму оскорбление, чем умою руки. Я перехожу в стоп-кадр и оцениваю ситуацию. Джейни не в курсе, что мы здесь, потому что нас не слышно из-за создаваемого монстрами в клетках шума. Граната в моей руке взорвется через пять, четыре, три…
— Нет, ты ее возьмешь, — шиплю я и высоко подбрасываю гранату обратно принцу.
Он ловит ее, сжимает ладонь, и я вижу вспышку света в его руке. Затем он разжимает кулак и на землю осыпается горстка черного пепла. Если б я могла разглядеть выражение его лица, то стопудово, сейчас на нем играла ухмылка.
Вот черт. Из чего же он? Из гальванизированной стали[59]?
И тут я осознаю, где находится второй принц, потому что температура позади меня только что упала градусов этак на сорок. Мои волосы на затылке покрываются инеем и я начинаю дрожать.
Я в стоп-кадре делаю выпад назад, но он блокирует меня, и я врезаюсь в его ледяное сильное тело.
Черт! Черт! Черт! Я бросаюсь вперед. Он там передо мной. Я кручусь и уворачиваюсь, но все равно врезаюсь в него сбоку. Так мы и кружим/блокируем еще с десятки раз, пока мой рот набит шоколадкой. Мы передвигаемся, как в грамотно поставленном танце. Кажется, он считывает малейшие сигналы моего тела, предвидя все ходы. И это на чудовищной скорости! Все, что я могу разобрать, это копну черных длинных волос и яркую вспышку быстро меняющихся татуировок извивающихся под его смуглой кожей.
Я ныряю вниз и перекатываюсь, уворачиваясь от него, потом бросаюсь наутек, но он хватает меня сзади и резко притягивает спиной к себе. Мне жизненно необходимо отсюда убраться. Он издает звук, слышанный мной у большинства риодановских мачо на четвертом уровне, во время их занятий сексом: низкий, утробный, напряженный. И слышу себя издающую ответный звук, который даже не предполагала, что могу издавать.
Я превращаюсь в Дени-гранату, борясь всеми возможными способами. Хренушки это произойдет со мной вот так!
Я пинаюсь, лягаюсь, кусаюсь. Он не борется. Сцепив вокруг меня руки и крепко прижимая к своему телу, он ожидает, когда моя ярость трансформируется во что-то другое.
Так и происходит.
Я теряю над собой контроль.
Чувствую, как ускользает мое сознание.
Я превращаюсь в нечто, во что не хочу превращаться, и не могу это остановить! Не через подобное ли прошла Мак? Как она это выдержала? Одновременно три принца, а потом еще и Круус?
Я не хочу этого! Так не должно быть! Я должна потерять девственность как-то феерично, суперзрелищно, чувственно. А не так!
Но внутри меня все становится таким липким как богатый, теплый, бархатистый шоколадный фондю, который настолько густой, сладкий и вкусный, что хочется в него занырнуть, и пусть он накроет меня с головой, погрузит в то место, где мне не нужно будет более думать, бороться и я смогу просто жить без необходимости сражаться, в попытке оставаться на вершине, защищаться и каждый раз выходить победителем.
Я хочу раздеться здесь, прямо на улице. Хочу заняться этим во всех позах — стоя, лежа, на четвереньках и в позе наездницы. Длинные черные волосы обвиваются вокруг моей шеи, скользя как горячий шелк. Обнимающие меня руки ощущаются, как самый волшебный медленный танец, который я когда-либо могла себе вообразить — не то чтобы я вообще представляла какие-то розовые сопли, типа медляка с Танцором или кем-то еще — но мне с трудом удается нормально дышать, дыхание становится поверхностным, застревая в горле.
Он издает звук похожий на греховный перезвон попавших в шторм колокольчиков, прекрасный и хрупкий. Навязчивая мелодия, как струны задевает мои нервные окончания, превращая каждый в невесомую массу оргазмической паутины.
Я пропадаю. Я отпихиваю его. Это трудно, потому что уже растекаюсь лужицей и почти согласна на все.
— Ох, Дэни, дорогая, ты лишаешь меня всех причин дожидаться твоего взросления. И даешь тысячи на обратное.
Это Кристиан! Словами не передать как я счастлива, что это он, а не один из тех принцев! Я разворачиваюсь в его объятиях, и запрокидываю голову.
— Привет, Кристиан! — Я ослепительно улыбаюсь ему. Он сексапильнее остальных принцев. Я рада, что заполучила его. Других я тоже возьму, но его я хочу — первым.
— Я хочу вырасти, стать взрослой. Прямо сейчас. Очень хочу.
— Но. Не. Так.
Я тянусь к Кристиану и наклоняю его голову для поцелуя, но он вырывается из моих рук. Это бесит меня. Я снова хватаю его. Он толкает меня, и я спотыкаюсь.
Он залепляет мне пощечину. Смачную, прямо по роже. У меня в ушах звенит от силы его удара. Я облизываю свои губы и смотрю на него. В чем я сейчас нуждаюсь, так это точно не в боли. Я нуждаюсь в нем, чтобы облегчить свою боль. Я может и девственница, но мое тело знает, как двигаться, что делать. Это вроде как непристойно, и в то же время заводит. Секс это впечатляюще. Он каждой клеточкой заставляет чувствовать себя суперживой. Почему я раньше не знала этого? Жажду его познать. Изучить от и до, как и все, за что бы я ни бралась. Чувствую себя просто прекрасно! Будто изучаю материал о котором ничего до селе не знала, и это изменяет меня навсегда. Когда это произойдет, из девочки я превращусь в женщину. Я очарована этой идеей.
Но не готова к такому!
Я кидаюсь к нему, но не достаточно быстро.
Он снова отвешивает мне оплеуху.
— Кончай на меня так смотреть. Злись на меня. Ненавидь за то, что жажду с тобой проделать. Я просто убью тебя, если не прекратишь! Затрахаю до смерти! — шипит он.
Вдруг Принц Невидимых, тот, что был на противоположной стороне дока, стоит уже напротив меня плечом к плечу с ним. Они начинают спорить на языке Темных, и я не понимаю ни слова из того, что они там лопочут, но тон мне понятен. Второй принц до усрачки разгневан.
Сюда просеивается третий. Или второй, если считать Кристиана, как недопринца. Они так все похожи, что я задумываюсь, а не прошел ли он последние изменения за то короткое время с нашей последней встречи. Вчера, находясь совсем близко к нему, он не так пагубно на меня влиял. С ним что-то произошло за ночь? Или это потому, что тут больше одного принца и они взаимодействуют между собой? Он это серьезно про ту хрень, где сказал, что меня ждет? Мой мозг коротит. Выводя из строя все схемы.
Мне нельзя с ними тут оставаться. Со всеми моими способностями супергероя, здесь я ничто. Я такая же беспомощная и обреченная слабачка, как и любой другой человек. Я покорный агнец на заклании, готовый, ждущий, желающий принести себя в жертву. Одной частью моего мозга я понимаю, как это ужасно, но другой — и она куда больше — осознаю, что меня это заводит. Быть жертвой вечного удовольствия кажется самым совершенным состоянием существования, какое могу себе только представить.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |