Белая птица Харкадара (fb2) 31 страница

После алкогольных заездов доктора Курпатова, кто не помнит – моего соседа, когда он обвинял кофеварку в скотоложестве, откровения Ичила меня не сильно напрягали.

— Этот только еду делает. Я с другими поговорю, может, что полезное найду…

— Э-э-э, угомонись, окаянный! Вон мяса себе наколдовал, садись, рубай.

Я уже понял, что полезное он имел в виду. Не хватало еще подорваться прямо здесь. А в мозгу у меня возникла мысля, и я её думал.

— Эй, Ичил! Ты где? Иди сюда.

Ичил оторвался от еды и, вытирая руки об полы кафтана, подошел ко мне.

— Дай мне понюхать тот мох, что ты жжешь, когда камлаешь.

Я понял свою ошибку с компьютером. Я делал совершенно наоборот, против того, что надо было делать. Рассредоточиться, а не сосредоточиться, так же, как надо расфокусировать зрение, для того, чтобы рассмотреть стереокартинку из двух фотографий. За щепотку мха подарил, наконец, Ичилу зажигалку. Последнюю. Запалили, я начал вдыхать мерзкий дым, меня сразу повело от легкого прихода. Уже не обращая внимания на то, что я сам начал уподобляться шаману, сел возле компьютера, напялил "наушники" и тут же погрузился в виртуальную реальность. Это были не наушники из бакелита, это оказался мнемотранслятор из эбонита.

Я вышел из диалога с машиной не знаю через сколько времени. Чувствовал себя так, будто на мне черти ездили. Пришлось распластаться в кресле и отдохнуть. Ичил приволок какие-то капли. Лавровишня, наверное, от нервов. Разбодяжил напитком из другого аппарата, дал мне выпить.

— Пей. Это помогает после камлания. Я с другим аппаратом говорил. Он напитки делает. Вот сделал и своего добавил. Он силу дает. Ты зачем так долго камлал? Так нельзя.

— Магеллан, что ты делал? — спросила обеспокоенная моим истерзанным видом Сайнара.

— С машиной разговаривал, которая помогает управлять всей этой большой ярангой, — это я типа пошутил.

Но Сайнара моих шуток не поняла, а просто села за стол и напялила на себя эти недонаушники. Женщины – они практичные, да. Не загромождают голову философическими концепциями. Минут через двадцать она стянула с головы транслятор, откинулась на спинку кресла. Устало провела ладонью по лбу и спросила:

— Магеллан, ты мне говорил слово "синтезатор"? Напомни мне, что это такое.

Я сначала подумал, что она имеет в виду синтезатор "Роланд", поэтому и ответил:

— Это такой музыкальный инструмент. Музыку синтезирует.

— Этот, — она ткнула пальцем в стол, — говорит, что синтезатор делает еду и одежду!

— А, одежду. Ну, значит, он и делает одежду. Синтезирует. То есть, не сеет, не пашет, не шьет из ткани, а сразу делает.

— Как это сразу? Что значит "сразу"?

— Какая тебе разница? Главное – делает.

— Ладно, — Сайнара снова напялила "наушники" и погрузилась в нирвану.

Ей понадобилось ещё двадцать минут, чтобы разобраться в том, что нужно было ей. И никакой мох не потребовался, мне прям завидно стало. Тут ломаешься, ломаешься, ночей не спишь не покладая рук, а некоторым всё даётся сразу и без напряжения. Это возбуждало в голове кое-какие подозрения.

Сайнара развила бурную деятельность. Хозяюшка. Первым делом пообщалась с пищевым комбайном, накрыла нам полноценный стол, с первым, вторым и компотом. Комбайнерша, блин. Да не какие-то питательные брикеты, а вполне себе нормальную пищу: плов, колбаски, отварное мясо и прочее. Когда мы поели, она смела все остатки в корзину, утилизатор, что ли, потому что все объедки, тарелки и стаканы исчезли в ней навсегда. Затем она умелась в другое помещение, где стояли какие-то иные агрегаты, уже размером с платяной шкаф. Оттуда доносились разные звуки типа "динь-донн", и довольное бормотание. Что-то там падало на пол со смачными шлепками. Через некоторое время мимо нас прошла Сайнара, толкая перед собой тележку, нагруженную грудой тряпья. Понятно. Тут, похоже, проблема "нечего надеть, потому что в шкаф не влезает" отсутствовала, как класс. Из наших апартаментов через некоторое время донеслось:

— Магеллан! Иди сюда!

Я поплёлся смотреть, что ж там не так. Сайнара, оказывается, нахапала одёжек и теперь не знает, что делать с нижним бельём, и, в частности с бюстгальтером. Я помог поправить ей всю эту женскую сбрую, потом мы отвлеклись немного на снимание, потом на душ, потом снова на одевание. Наконец, окончательно разобрались с комбинезонами, липучками и карманами. Никаких сверхсложных нарядов цеховая портняжная машина не давала. Только необходимый минимум: спецовки, ботинки и всё такое. Для выхода в свет имелись кое-какие шмотки степного крестьянско-купеческого образца. Видать местной публике приходилось вращаться и в таких кругах. Но всё это добро было удобным и практичным. Мне вообще-то хотелось откинуться и поразмыслить, что я нарыл в компьютере, но Сайнара решила иначе. Надо вас, дескать, приодеть, а то ходите тут, оборванцы.

Вот Сайнара-то, а? Вот тебе и тихоня. Нет, я, конечно, знаю, что она девушка любознательная, но чтобы вот так, на раз-два разобраться с космической техникой! Это, видать, тяжкое наследие продажной девки импереальзьма – генетики. Кнопки на оборудовании – это для недоразвитых дикарей, вроде меня и Ичила. Для развитых дикарей – прямое мысленное управление. Что предполагается для недоразвитых цивилизованных людей, я даже боюсь представить, не говоря уже о развитых цивилизованных людях. Меня это серьёзно напрягало, потому как Сайнара никак не хотела понять, что надо заниматься системой, а не тряпками со жратвой и ванной с шампунями. Прямой пример того, к чему приводят Скатерть-самобранка, Вечный Халат и Сапоги-скороходы, полученные на халяву в условиях отсутствия этических ограничений. Прямой путь к деградации. Надо будет провести с ней воспитательную работу. Сказочку, например, рассказать, про Золотую Рыбку.

Я отказался переодеваться. Меня вполне устраивали мой полукафтан, кожаные штаны и мягкие сапожки. Ичил тоже помялся, но потом согласился приобрести комбинезон. Просто из интереса. Свои шаманские одежды, обвешанные шнурочками, косточками и прочими фенечками он отдавать категорически не захотел. Сайнара не понимала, почему мы отказываемся от такого количества добра! Да еще и забесплатного.

— Ты, зайка, куда насинтезировала эту кучу барахла? — спросил я её. — Кто это все будет таскать на себе?

У неё, видимо, угар уже прошел, и она рассмотрела этот Эверест тряпок и ботинок. Но сдаваться не хотела.

— Погрузим в машину! У нас же есть повозка, которая возит по воздуху. На ней и повезем.

— Куда повезем? Кому повезем? Для чего?

Наверное, это всё-таки необходимый этап в жизни человечества. Сайнара не дура, поддавшись первому порыву, нахапала пока дают. Сейчас она очнулась и начала понимать, что всё это ей, действительно, не нужно.

— Ладно. Уговорил.

С видимым сожалением она оставила себе минимум и ещё чуть-чуть, упаковала в баул, который тут же и наколдовала. В основном трусы и бюстгальтеры. Этого-то точно в степи нет. Прихватила тройку махровых полотенец. На этом споры между материализмом и эмпириокритицизмом закончились. Я тоже не остался в стороне. Трусов и маек у меня сейчас нет и взять негде. Пришлось воспользоваться. Сайнаре и Ичилу сказал:

— Давай, в химчистку – наши кожаные вещи, иначе после стирки мы их не разогнем. А остальное постираем и погладим. И завтра тронемся в путь. Нас ждут великие дела.

После этого я объявил технологический перерыв, пока мозги на месте. Мне нужно было отдохнуть от этого шквала информации, уложить его в голове. Вычленить главное, забыть ненужное. Это сооружение – не более и не менее, чем ремонтный завод пришельцев. Для обслуживания, модернизации, среднего и капитального ремонтов всевозможной техники. Я между делом по диагонали пробежался по ТТД всевозможных механизмов и даже изучил инструкцию по эксплуатации той стильной машинки, на которой мы летали. Она оказалась типа разъездной скорой помощи, а есть еще целый букет всяческих машин. На рембазе находятся два эвакуатора, для того, чтобы таскать тяжелую технику на ремонт. Такие летающие краны, а площадка у них своя, и ворота. Только всё это хозяйство в стороне, я там подозреваю, что выходят они к лесу задом, а лицом – в совершенно другое ущелье. Где-то в недрах скалы скрыто еще одно помещение, где есть молекулярный сборщик с узлом проектирования и управления. Такой аппарат предназначался для изготовления нестандартных деталей и всякой мелочи. Очень нужная в хозяйстве вещь, но оставлю её на потом. Но не всё я узнал. Кое-какие связи в базах данных вели в никуда. То есть, на месте какой-то информации зияли черные дыры. И не поймёшь, то ли нет связи с чем-то, то ли информация потёрта. Во-вторых, я понял, что ничего, как и прежде, из ничего не бывает. Синтезаторы подключены к системе энергоснабжения и жрут от неё вполне прилично. Во-вторых, к ним подводится труба из газового хранилища, и, в-третьих, в них ещё вставляются сменные картриджи с порошочком. Наверное, катализаторы и всякие микроэлементы. Так что скатерть самобранка не получается. Конечно же, это не полевой синтезатор "Мидас", который из опилок клепает золотые монеты с профилем Пица Шестого, а нечто более приземлённое. Мобильные варианты хавали любую органику, но на выходе ничего, кроме пищевых брикетов не предлагали. Кстати о брикетах. Вполне себе сбалансированный комбикорм, с полным комплектом жиров, белков и углеводов, биологически активных веществ и витаминов.

Короче, после всего того, что я сегодня увидел, испортило мне настроение весьма изрядно. Кнопок нет на оборудовании, предназначенном для старшего начсостава. Для технарей – пожалуйста, кнопочки, компьютеры, экраны. Но и это не всё. Начальник ничего не делает, только руководит. Всей технической частью заняты технари и инженера. Многое объясняет. Расисты они, эти пришельцы. Сплошной апартеид и угнетение. Хотя чего это я разволновался? Мне с ними детей не крестить. Пусть живут, как хотят. А мы тут мимо проходили. И сейчас уйдем. Заварю только все входы-выходы нахрен, во избежание соблазна. Становиться наркоманом ради каких-то сомнительного достоинства знаний? Нафига нам синтезаторы? Жили без них столько лет, и ещё столько же проживем. Жаль, оружия не нашлось. Они пацифисты что ли, или чувствовали себя настолько в безопасности, что не держали никакого оружия? Дурдом.

Я окончательно распсиховался, и начал подгонять Ичила и Сайнару. Стыдно признаться, но больше всего взбесило меня то, что Сайнара с лёгкостью управилась с этим оборудованием, а мы, мужики, через пень-колоду. Ситуация выходит из-под контроля, вот что. Я пнул стул и спустился на технический этаж. Зашел в систему и приказал ремботам заварить все двери аварийного выхода. Да потолще материал, потолще! Поднялся наверх и погнал на выход свою братию. Нефик здесь делать. Одно расстройство. Из полезного я прихватил только мощный фонарь, и комплект кой-каких необходимых и понятных инструментов, типа пассатижей и отверток. Главное, что удалось удачно прихватизировать – так это набор ключей от каких-то помещений. Ремонтникам по долгу службы разрешалось ходить везде, поэтому доступ и был соответствующий. Сайнара с Ичилом взвалили свои манатки на горбы, и мы потопали к лифту.

Без всяких виражей и фигур высшего пилотажа мы по-деловому попилили к Ыныыр Хая, а именно к той её вершине, где антенны. Полетели и я начал искать место парковки. Навигационная система не работает, поэтому пришлось постараться визуально. Хорошо, что никто её не прятал, эту посадочную площадку. Я приземлился вручную, прямо к воротам, которые, разумеется, не открылись. Сайнара вышла из аппарата, как принцесса, Ичил просто вывалился. Мы вывалили на площадку свои мешки, рюкзаки и баулы, я хлопнул дверцей багажника. Паскудная машина, засвистела громче, обдав меня потоком горячего воздуха, отстранилась и боком скользнула в обрыв. Выровнялась и подалась вдаль, забирая явно в сторону Урун Хая. Я не успел даже клювом щелкнуть, как мы остались без средств передвижения. Вот сцуко! Я молча матерился. Все прахом! Все чудесные планы использования цивилизованного транспорта – коту под хвост.

Я подошел к воротам, пнул их. Они гулко задребезжали, но открываться не захотели. Глянул вверх, глянул с обрыва, метров шестьсот до земли. Голова даже закружилась. Мда. И ни спуститься, ни подняться. Мы уподобились отцу Федору, только ливерной колбасы в руках не хватает. Впрочем, ни Сайнара, ни Ичил таки сложных аллюзий не понимают. Они мрачно смотрят на склоны гор и чувствуют себя явно неуютно. С непривычки, видимо. Да еще и злятся на меня, что оторвал их от такого количества полезных вещей. А наверху прохладно, ветерок бодрит, свежо здесь, на высоте.

Но надо что-то делать. Я еще раз постучал по воротам, поискал хоть какие-нибудь признаки замков или устройств ручного открывания. Нет ничего. Ичил очнулся от обид и тоже решил помочь мне в поисках. Мы обшарили каждый квадратный сантиметр не только самих ворот, но и стен, и пола. Ни-че-го. Я вспомнил про свой кинжал. Вроде он какой-то особенный, железо строгает. Достал его и с размаху воткнул в ворота. Тонкий, миллиметров трех, металл проткнул насквозь. Что ж, еще один акт вандализма ничего нового к нашей карме не добавит. Я начал пилить ворота, металл поддавался в общем-то хорошо, если не считать толстых горизонтальных прутков, которыми был армированы двери. В целом эту процедуру можно сравнить с открыванием банки с тушенкой при помощи пряжки от солдатского ремня. Можно, но крайне неудобно. Кое-как мы провертели окно в Европу, в которое смогли протиснуться. И протиснулись, порвав свою одежду. Следом затянули свои манатки. Шайтан побери всю автоматику мира, электропривод и м… чудаков, которые их конструируют. Ветер гудел в дыре, которую мы провертели, полотнища ворот противно дребезжали. Я включил фонарь. Внутри ангара ничего не нашлось, ни аэросаней, ни гравилётов, ни простого самолёта. Я пошарил лучом по стенам и нашел дверь. Не лифт, а аварийную лестницу. Шестьсот метров, это примерно как с Останкинской вышки вниз спускаться. Хорошо, что не подниматься.

— Ну, друзья, — подбодрил я спутников, — вперед и с песней.

Мы пошли, без песни, а так. Поскрипывали ступеньки, было слышно дыхание Ичила и Сайнары, шарканье подошв. Мрачная процессия. Я светил по сторонам, рассматривал пейзажи. Ничего жизнеутверждающего – кабельросты, забитые пыльной паутиной и кабелями, ржавые поручни и ступени. Через положенное время, когда терпение начало истощаться, мы достигли цивилизации. Технический этаж – стойки с безжизненной аппаратурой, холод, мрак и запустение. Та же фигня – нет липиздричества. Надо тащиться в подвал, чинить источники питания. На одном из этажей, похоже, с такой же, как и на ремзаводе, кают-компанией Сайнара сказала, что она дальше не пойдет. Я злорадно ухмыльнулся. Конечно, баул-то с тряпьем неподъемный, я вообще удивлён, что она его со скалы не выкинула. Но извивы тонкой женской психики нам, грубым мужланам, недоступны. Я сказал Ичилу, чтобы он посидел с Сайнарой. Я и сам справлюсь с силовой установкой. Они попадали на пол, а я пополз вниз.

Внизу ничего нового я не нашел. Не считая того, что нулевой уровень был весь разгромлен. При свете фонаря мало что видно, и поэтому я пошел искать вход на уровень минус один, где должна быть энергетика. По-моему, отдельные фрагменты базы строились по типовым проектам, которые потом сводили до кучи методом простого сопряжения. Электростанция нашлась там, где ей и положено было быть, то есть шесть пролётов вниз. Когда всё заработало и свет воссиял, я подался исследовать, что же полезного можно поиметь на сей раз.

Первым делом я осмотрел нулевой этаж. Душераздирающее зрелище. Тяжкое зрелище. Наше вскрытие входа на посадочной площадке теперь варварством назвать можно было только с точки зрения милицейского протокола, которое там бы квалифицировалось, как "детские шалости". Вандалы разгромили всё, что можно было разгромить, сломать, выворотить, сплющить, разбить. Нет даже признаков того, что отсюда что-то вывезли. Тупая бессмысленная ненависть. То, что тупая – это было понятно из того, что часть дверей в смежные помещения была выломана, часть просто погнуты, а часть, скрытая в переходах – нет. Но это все лирика. Я прошелся к выходу, или входу, как кому нравится. Двери вынесены, а снаружи всё завалено мелким щебнем вперемешку с валунами. Да, мы бы никогда не нашли этот вход, даже если бы прошли прямо над ним. Ну и трупы, кости, черепа, сгнившие остатки одежды, ржавые сабли. Все как всегда – кругом смерть и насилие, насилие и секс. Нет, это из другой оперы, из "Мира животных". Я развернулся и пошел искать лифт. Пешком я находился на неделю вперед.

Дверь лифта на этом ярусе тоже покорёжена. Пришлось спускаться вниз и оттуда уже ехать на поиски кают-компании. Благолепие открывшийся картины меня поразило. Ичил сидит, Сайнара сидит и оба молчат. Надулись на меня, как мышь на крупу. Свет горит, мусор не убран, следов поспешной прежних обитателей эвакуации не видно. Ну и ладно.

— И что сидим? — вопрошаю я сычей.

— А что делать? — равнодушным тоном спрашивает Сайнара, — мы не знаем, зачем ты нас сюда привёз.

Вот как. Они – это уже "мы". Кооперация с целью поднять бунт на корабле. Здесь надо разделять и властвовать, иначе они от депрессняка хрен знает до чего договорятся.

— Ичил! Ты хотел силу? У тебя её вагон и еще чуть-чуть. Что сидишь, ничего не делаешь? Иди на первый этаж и посмотри, что за скелеты там в шкафах. Доложишь. И поживее, расселся как король на именинах!

— Сайнара! Что за помойка вокруг? Почему ты не войдешь в систему и не прикажешь навести здесь порядок? Сидите, как в штаны насрали, и не шевелитесь. Что, я за тебя прибираться буду? У меня своей работы навалом!

Нехотя, через силу зашевелились. Я пошел смотреть оборудование, что там работает, а что нет. Энергией мы себя вроде обеспечили, надо теперь обеспечить связью, раз транспорт так бездарно про… воронили.

В кабинет начальника я не пойду. Нет у меня желания ломать голову телепатическим контактом. На втором ярусе нашелся пункт управления, несколько иной, нежели на рембазе. Стены обвешаны экранами и панелями с какой-то феерической информацией. Чертежи, схемы, карты с наложенными слоями каких-то данных. Красота, начинаю вникать. Мнемосхема самой базы узнаваема и легко читается. А вот схема организации связи сияет красным и желтым кадмиевым светом. Да, бормочу, багровый и белый отброшен и скомкан[34]. Всего одна зеленая ниточка, как раз к рембазе, там, говорят, электроэнергию намедни дали. Начинаю двигать курсор, пытаясь понять всплывающие надписи, всё-таки я связист, а не начальник автоколонны, мне сейчас проще. Нашел тестовые программы, начал запускать. Всё везде хорошо, кроме одного подозрительного места. Один передатчик не хочет работать. Придётся лезть на крышу. По дороге завернул в кают-компанию, посмотреть, как там дела.

Видимо, моё нервическое настроение передалось всем. Сайнара уже подключилась к консоли системы жизнеобеспечения и гоняет в хвост и в гриву местную технику. По полу не елозят пылесосы и мойщики, а само напольное покрытие ходит ходуном и поглощает вековую пыль. Я подошел к Сайнаре и приобнял её.

— Ты, дорогая, уже освоилась, я вижу? — спросил я её.

— А что там осваиваться. Служанками я и дома командовала. А здесь ещё проще. Только глупые они. Надо следить.

— Хорошо. Ты приготовь обед, я сейчас ещё кое-что сделаю, вернусь, перекусим. А где Ичил?

— Ичил еще не возвращался. Иди, работай. Потом всё расскажешь, что в этом доме делают.

На нужном мне уровне нашелся аппаратный зал, с уже работающим оборудованием. Наружу вела дверь. Я прошел на площадку с антеннами и восхитился. Удивительное зрелище Большой Степи. Отсюда, из поднебесья, я понимал всю суету нашей эпохи. Нет ничего – есть только небо, ветер и необъятные просторы. Сиреневая бездна пропасти тянула к себе мой взор, не долечил меня Курпатов. Хотелось распахнуть руки и полететь. Однако надо осмотреть, что здесь к чему. Нашелся перебитый, упавшим с вершины скалы камнем, кабель. Пришлось отвлечься от красот и ехать на самый низ, рыться в пыльных остатках кладовок в поисках замены. Хорошо, что громили аппаратуру и мало-мальски крупные вещи, а такие мелочи, как кабеля не порубили на куски. И то хорошо. Поднялся наверх, заменил кабель, очистил от мелких камней направляющие, по которым эта жуткая конструкция елозила.

Когда я вернулся в операторскую, то видно было, что обстановка радикальным образом переменилась. Заработали ещё пять панелей, типа ЦУП, ни дать, ни взять. Всё в работе, лишь по одному из экранов по левой стороне ползут красные строчки, все реже и реже, и, наконец, меняются на зелёные. Это я, оказывается, отремонтировал спутниковую связь.

У начальника связистов кабинет, всем кабинетам апартамент. С приемной. Даже горшки с засохшими цветами стоят. Но главные красоты оказались внутри. Во-первых, посреди кабинета стоит столик. Над столиком – маленький, диаметром сантиметров двадцати в диаметре глобус парит безо всякой подвески над серебристым массивным основанием со сферической выемкой в центре. Да ещё глобус медленно вращается. На нём – россыпи разноцветных точек – красных, синих, желтых, зелёных. Стильная вещь. Надо будет себе такой дома поставить. Действующая модель. В натуральную величину[35]. В смысле глобус в натуральную величину, а не планета. Хм. Три континента, много морей и океанов. Россыпи островов, наверное, с пальмами и голыми туземцами. Я хотел потрогать глобус руками, но наткнулся на невидимую преграду. Пошарил по ней, а это оказалось – кто бы мог подумать, особая проекционная система с тактильным управлением. Я завис за ней надолго. Можно было выбирать участок поверхности, увеличивать, уменьшать, получать справку по каждому из объектов. Но без моего словаря никак. Информации – вагон, но её надо осваивать и осваивать. Надо будет переступить через себя и еще раз нюхнуть мха Ичилового. Хоть от него и мерзкий отходняк, но зато всё сразу становится ясным.

Я устал и проголодался. Отправился в кают-компанию перекусить и отдохнуть. И вообще, от работы кони дохнут. Я немного удовлетворил своё шило в заднице и теперь, с чувством глубокого удовлетворения готов предаться неге и безделью.

Сайнара как раз к моему появлению собиралась меня идти искать. Ичил в мрачном виде, нахохлившись сидел на полу и что-то бурчал. Я забрался в душ, смыл с себя всю плесень, пыли прах, растерся жестким полотенцем и готов был уже съесть кусок мяса, грамм на триста. С устатку принял соточку на грудь, вкусил от щедрот местной машинерии. Подобрел, ободряюще похлопал Сайнару по руке.

— Ну, рассказывайте, как вы тут без меня прозябали, — начал я допрос.

Ичил ответил:

— Внизу всех убили. Давно.

Зная, что такое "давно", я даже не поинтересовался, когда. Другой вопрос, одновременно ли убили все друг друга, в пустыне и здесь. Или же разгромили базы по частям, а потом остатки недобитых пришельцев гоняли по степи. Впрочем, и это неважно. Что-то мои мысли не в ту сторону думают.

— Ты себе чего-нибудь полезного нашел? — спросил я Ичила.

— Нет там ничего. Все, что было, давно сгнило.

— Ну ничего, мы здесь еще пару дней пороемся, посмотрим по закуткам, может что найдём. Только сейчас отдохнём, я запарился лазить по лабиринтам. Сайнара, ты как?

— Нормально. Здесь синтезаторы получше, чем там.

Я разул глаза и увидел, что моя принцесса наряжена совсем иначе, нежели раньше.

— Ты выглядишь восхитительно, ми коразон. Тебе так замечательно идут эти одежды!

— Ты не обзывайся. Коразон – это еще что такое?

— Возлюбленная моя.

— Ну ладно. Тут всё хорошо.

— Пошли, отдохнем от трудов праведных и после посмотрим, что нам оставили в наследство предки. Ичил, у тебя твой мох остался еще?

— Осталось чуть-чуть. Ты камлать будешь? С машиной разговаривать?

— Да. Пока иначе не удаётся. Только Сайнара может разговаривать с ними просто так. А ты сходи, прими душ, да возьми себе чистую одежду. От тебя могилой несёт

— Хорошо. Отдохнем и поработаем.

ГЛАВА 32

После сиесты мы подались на этаж управления, поближе к руководству. Когда мы вломились в кабинет, то первым делом Сайнара увидела вращающийся глобус:

— Ах, какая прелесть, — застонала она, — что это такое, Магеллан?

— Это глобус, дорогая, ты, главное? не отвлекайся, давай займёмся делом.

Может удастся узнать что-нибудь насчёт каких-нибудь полезных штучек-дрючек. Только вот беда, наши с Сайнарой представления о полезном принципиально различались. Впрочем, с Ичилом тоже. Поэтому хочешь – не хочешь, а придется глотать этот мерзкий дым и ложиться под паровоз. И доктора Курпатова здесь нет, чтобы потом меня лечить от наркомании, своими оригинальными методиками. Ну ладно. Последний раз. Этот комплекс оказался комитетом по геодезии, картографии, навигации и разведке. Всё в одном флаконе. Очень пользительная, как оказалось, штука. И ништяки в нем имелись. Раньше, по крайней мере, имелись. Я прочитал кое-какие инструкции, хотя понятие "прочитал" здесь неуместно. Проникся, это будет вернее. Теперь пошариться по закромам и у нас будет много-много нужных в хозявстве вещей, некоторыми из которых я смогу попользоваться. Снял транслятор и начал запивать сеанс связи Ичиловыми снадобьями. Ну и мерзость. За что я страдаю, ума не приложу. Не иначе, мне грехи юности судьба припоминает, а именно девственность моей одноклассницы Маринки.

Следом за мной было рыпнулась Сайнара смотреть в неведомое, но я её приостановил:

— Дорогая, я не думаю, что это нужно делать сейчас. Некоторые знания могут нанести вред твоему психическому здоровью. Футуршок хочешь получить? — попытался я её напугать страшным словом.

Напрасно я её пел о полосе нейтральной, лучше бы я ей сказал, что у меня не стоит, и вечерней радости не будет. Меньше шипения было бы. И вообще, от таких взглядов скисает молоко. Через минуту она сдернула наушники и посмотрела на меня выпученными глазами:

— Там! Там…

— Что там? — спросил я, подозревая, что она увидела космическое пространство. — Я тебя предупреждал, что многие знания – многие печали. Ты мне не верила.

Её неукротимый характер – вот её беда. Она сама не знает, что хочет, точнее, она по своей молодости хочет всё, не понимая, что всё – это не совсем то, что нужно юной девушке. Я вздохнул. В голову прокралась крамольная мысль: "Родила бы поскорее, угомонилась бы". Тьфу-тьфу-тьфу три раза.

— Что ты там такого увидела, дорогая, — я налил ей водички попить, чтобы она успокоилась.

— Эта штука говорит, что можно разговаривать на далёком расстоянии. Как мы так можем кричать, чтобы разговаривать через всю Степь? Как мы можем видеть, то что совсем далеко? Так не бывает! Это… эта… врет она, вот что! Фу, пахай![36] Так не бывает! Здесь написана чушь! Не может летать вокруг земного шара эта штука, земля плоская и стоит на спине черепахи!

Бабы, они дуры, это однозначно. Моя третья жена сама в этом сознавалась. Так что я оттащил Сайнару от аппарата и попытался угомонить.

— Что ты так распереживалась? Ну, врет, так не обращай внимания. Этот агрегат тебя же не заставляет кричать? Нет? Тогда пошли, посмотрим, какие обновки можно из синтезатора получить.

Тряпки – лучший способ отвлечь девушку от грустных мыслей. Второй способ – это разные баночки, а третий – это бижутерия. Всё учтено могучим ураганом. Мы отправились на инспекцию, а я всё думал, как бы мне посидеть и разобраться с тем, что тут есть, без этих охов и ахов за спиной. Ичил как-то притих, что-то думает о своем, шаманском. Тоже вывалит сейчас претензии, и потом расхлёбывай. Да-а-а. И что я с ними таскаюсь, как с писаной торбой? Наверное это всё из-за того что я добрый и бесконфликтный.

— Тряпки я уже смотрела! Ты не уходи от ответа!

— Дорогая, я тебе объясню потом. Если я сейчас буду заниматься вашим обучением, то мы вообще ничего не успеем в этой жизни. Прими лучше всё как есть, без размышлений о том, что может быть или не может. И о том, что можно разговаривать на расстоянии, и о том, что земля круглая, а небо – это не стеклянный купол, а всего лишь атмосфера, которая состоит из воздуха. А звезды – это не гвозди в куполе, а маленькие солнца. И еще то, что вокруг земли летают спутники, о которых писал дядя твоего деда. В общем так, или вы просто молчите в тряпочку или идите нахрен, достали уже меня.

Дата добавления: 2015-08-28