Белая птица Харкадара (fb2) 16 страница

ГЛАВА 18

После того, как часть людей, во главе с Данияром, ускакала в Хотон-Урях, Талгат осмотрел место возле кострища. По следам выходило, что в отряде Мангута оказалось двенадцать человек вместо десяти. Ещё кто-то прискакал к ним позже, и они ушли к Пяти Пальцам. Возможно этот, тринадцатый, сообщил какую-то весть, что так внезапно Мангут выложил знаки, дал дым и ушел, не дождавшись помощи. Отряд Талгата скорой рысью пошел к Пяти Пальцам.

Что можно ожидать у столь злополучного места никто не знал. С хвостом, как железная острога, с клыками, торчащими изо рта, когтистая лапа, крюкастые когти, дымный хвост, с тройным горбом на спине – так описывали абаасы древние сказания. Почему с собой шамана не взяли? Страх потихоньку прокрадывался бойцам за спину.

Совершенно неожиданно навстречу отряду летит на взмыленной лошади человек в желтой повязке. Лицо его искажено ужасом, глаза безумны. Ни на кого не обращая внимания всадник кричит что-то нечленораздельное. Не дожидаясь команды Талгата, бандита заарканили и сбросили на землю.

— Что ты говоришь? Что случилось? Откуда ты? — начал спрашивать Талгат у пленника, но бесполезно. Он оказался безумцем. Как преступника, приговорённого к позорному умерщвлению, руки его растянули на верёвках меж двух всадников и поволокли в арьергарде. Что же такое могло случиться, что человек сошёл с ума?

Ну вот и показались пики Пяти Пальцев. Талгат дал команду рассредоточиться, стрелять только по команде. Сам же пытался рассмотреть, что творится на возвышенности. Нет, ничего не видно и не слышно. Там нет никого в живых! А абаасы спрятался среди камней и ждёт свою жертву.

Талгат достал фляжку с бузой и подбодрился. Собрал все свои силы, сжал страх в кулак и в полной тишине начал осторожно подниматься вверх по склону. Хрустят камешки под копытами и шуршит песок. Рядом с ним – его верные бойцы. Приготовили луки и сабли. Если будет бой, то он будет славным! Было бы только кому это воспевать.

Тут и окликнул бойцов мужчина. Все искали страшного шайтана и дэва, а тут простой человек. Сурово окликнул, как хозяин. Повернулся лицом к Талгату и начал что-то говорить. Понятно было только одно – он недоволен, что потревожили его покой, но приглашал подойти ближе.

— Меня зовут Магеллан из рода Белого Ворона! — представился мужчина.

Талгат опешил. Вот, нашелся Магеллан. Не такой, каким его себе представлял Талгат – косорылым и однобоким. Нет, перепуталось всё. Это абаасы косорылы. А это человек. В непонятных одеждах, на поясе драгоценный кинжал, украшения из самоцветов сияют на солнце, переливаются всеми цветами радуги. Непростые, и страшно дорогие, наверное. Голова только не в шапке, а замотана странным образом, но не как у женщины, сразу видно, что по-мужски завязана. Талгат проехал чуть далее, и сразу заметил, что вода вернулась в источник. Люди говорили, что много лет назад, после землетрясения, источник иссяк и все ушли из этих мест. И вот, здесь появилась вода. Немного, но все равно. Полусотник окинул взглядом окрестности оазиса. В беспорядке валяются трупы желтоповязочников. Сбились в кучку какие-то люди. Невдалеке видны девушки.

— Меня зовут Талгат, — представился полусотник, — я полусотник Улахан Тойона Рода Белого Коня. Мы ищем Магеллан и абаасы.

— Я Магеллан, — подтвердил незнакомец, и добавил что-то непонятное про хомус.

Одно задание Тыгына можно считать выполненным. Талгат свистнул и напряжение спало. Абаасы здесь точно нет, бояться нечего, а мужчина опасным не выглядел. Бойцы подъехали ближе. Талгат стал рассматривать убитых. Не видно стрел и рубленых ран, только небольшие дырки в куртках и кровь. Копьём убить четверых? И одного обратить в бегство, доведя до сумасшествия? Магеллан уже не казался таким безобидным. Посмотрев, чем пленники скованы, ничего не понял. Вроде бы кандалы, но какие-то неправильные.

В это время один из них заорал, чуть не в ухо Талгату:

— Господин, господин, спаси нас. Это абаасы! Это он на нас навёл морок! Подсунул аргы, и мы не смогли устоять. Клянусь Высоким Небом Тэнгри, да пребудет с ним вечная слава! А потом убил нашего главного, просто так убил, посмотрел на него и всё, нет больше человека! Мы виноватые, пусть нас накажет Улахан Тойон, мы пойдем на майдан, на суд, убей абаасы! Он выпьет нашу душу, Тэнгри, мы виноваты, мы угнали лошадей! Пусть нас судит Урюнг Тыгын, по закону Тэнгри!

Магеллан ткнул поддых пленника тупым концом копья и грозно рыкнул. Копьё тут же отбросил в сторону, как палку. Как рядом оказалась женщина, Талгат не заметил. Но от её визгливого голоса сразу заломило в висках и заложило уши. Таких сложных ругательств полусотник не слышал даже от своих нухуров. Особенно понравились ему слова про отверстие у помеси скорпиона и шелудивой собаки, покрытое завшивевшей щетиной, из которого раньше времени появились на свет эти бандиты. Талгат причмокнул. Хорошо говорит, ни разу не запнулась.

— Ша! — прикрикнул на неё Магеллан, — успокойся.

Талгат вспомнил свои обязанности. Спросил у этой женщины:

— Ты обвиняешь этих людей?

— Да, я Дайаана, из рода Серой Куницы обвиняю этих людей в нападении на свой род, убийство, конокрадство и похищение женщин. В свидетелях у меня Алтаана, Кэскилээнэ, Ньургустаана и Сандаара из рода Серой Куницы. Они убили моего мужа, его сыновей и угнали нас и лошадей!

— Тогда я вас отвезу на суд к Улахан Тойону, будете свидетельствовать.

— Нет! Не надо нас никуда везти, — сказала старшая, — у нас свой род, мы можем сами разобраться с басматчи. Их полонил наш мужчина, пленников мы заберем в кулуты, вместо убитых мужчин рода.

— А этих кто убил? — Талгат показал на желтоповязочников.

— Магеллэн убил. Эти пришли помогать нашим пленным.

— Как он мог убить четверых, а один даже сошел с ума? Он, что, абаасы?

— Сам ты абаасы. Это наш мужчина, — Дайана повела плечом и выделила голосом, — настоящий мужчина. Мы хотим войти в его род Белого Ворона.

— Скажи, женщина, а тут приезжал отряд стражников Улахан Тойона? — Талгат не мог понять, куда исчез отряд Мангута.

— Не знаю никакого отряда. Только ночью какие-то разбойники угнали наших лошадей, а охрану убили.

— Где убитые?

— Вот там валяются, убрать ещё не успели.

Талгат подошел к двум трупам. Стрелы, которыми убили этих людей, были с оперением его полусотни. Мангута следовало наказать.

— Эй, Талгат. Цигель-цигель ай-лю-лю! — сказал Магеллан, — надо ехать, воды мало.

Талгат подошел к пленникам, посмотреть еще раз, как они скованы. Цепь, а к ней приделаны железные кольца. М-да… Непонятно. Один из бандитов что-то хотел сказать, но поперхнулся, а из-за ворота показался бронзовый жетон.

— Ну-ка, покажи! — Талгат подошел ближе, — откуда?

— Комиссар дал, — ответил пленник и опустил голову.

— Эй, кто там, — крикнул полусотник своим, — свяжите этим мудакам руки. Магелээн! Освободи их, — он хотел посмотреть, как Магеллан начнет расковывать кандалы, но ничего не понял. Две железки в руках и никакого стука. Магеллан сложил свои вещи в мешок с лямками и закинул его за плечи.

Тронулись. По дороге Магеллан напевал совершенно незнакомую мелодию, а Талгат решал вопрос, что с ним дальше делать. Вопрос решался плохо. Тыгын приказал найти Магеллана, а что потом с ним сделать не сказал. То ли доставить к Улахан Тойону, то ли прирезать. Но для начала надо было бы узнать у самого Магеллана, что он собирается делать и куда двигаться. Да и вопрос с исчезнувшим абаасы не давал Талгату покоя. Магеллан, оказывается и сам не знает, куда он едет, у Талгата спрашивает. А абаасы он убил и даже показал глаз. Удивительная вещь! Прозрачный глаз на солнце потемнел, и Талгат тайком наложил на себя знак Тэнгри. А Магеллан каков? Пятерых пленил, пятерых убил, и абаасы убил. А в руках нет ни копья, ни сабли, только кинжал и нож. Хотя пленники сказали, что он взглядом убивает, но тогда получается он сам и есть шайтан. А глаз отдал Талгату. Несуразица какая-то. От таких мыслей начинала болеть голова, а тут опять Магеллан со своими вопросами, как ребенок, что да отчего, с виду взрослый человек. Хотя Талгата терзало любопытство и хотелось потрогать разные вещи, которые были у незнакомца, но он сдерживался. Не пристало мужчине суетиться и показывать свой интерес.

Когда уже доехали до злополучного кочевья, Талгат и вовсе был зол. Хорошо, ему под горячую руку Мангут попался, трусливый пёс. Полусотник хотел того на месте запороть, но сдержался. Отдал ему пленника с бляхой и велел срочно скакать к Улахан Тойону, доложить, что нашелся Магелаан.

Посмотрев на стойбище, Талгат понял, что роду Серой Куницы настал полный и бесповоротный конец. Беременная жена убитого хозяина и малец, не вошедший в возраст, не устоят против родственников, которые непременно приедут пособолезновать вдове, и как водится, прихватят, на память об усопшем, остатки хозяйства. А женщины уже признали Магеллана своим мужчиной и выступать не будут. Магеллан же вступится за мать его женщины, и всё. Убьют его, как пить дать, убьют, а Талгату тогда точно не сносить головы. Решение пришло быстро.

Род Серой Куницы переходит в Род Белого Ворона и все вопросы сняты, особенно, если поддержать первое время Магеллана своей двадцаткой. Родня покойника посмотрит и отступится, хотя бы на первое время. Хотя род Халх, из которого хозяйка кочевья, вряд ли угомонится по-хорошему, вредные людишки. Так и сделали. Родня покойного принесла клятву Магеллану и род Серой Куницы перестал существовать.

Но Магеллан опять удивил Талгата. Во-первых, он ничегошеньки не знал про санаа сюрун, а это даже дети знают. Во-вторых, он рассердился и лечил собаку, зашивал её! Как мешок зашивал. Ну-ну. Потом посмотрим, как это, собака – друг человека. И, наконец, предложил Талгату аргы! Он, как будто не знает, что водка в степи запрещена. И сам пьёт, как воду. Из красивой прозрачной фляжки и белого мягкого стаканчика. Для Талгата, разбавил пополам, упросил выпить. Полусотник поколебался, но ради получения истины, выпил. Тыгын сказал, искать в степи Магеллана и странное. Вот тебе и Магеллан, и странное. Сколько хочешь, будет, что Тойону рассказать. А арака точно, как эликсир. Но больше Магеллан Талгату не налил. Поговорили про планы на следующий день. Как ребёнок малый, этот Магеллан, не понимает, что род его ещё слабый. Надо присмотреть, пока глупостей не натворил.

Пошел в кулутам. Подошел к одному из них, который казался посмышлёней. Взял его за кадык и прошипел ему в ухо.

— Жить хочешь, падаль?

— Хочу, господин, — прохрипел кулут.

Талгат опустил его.

— Будешь помогать господину. Осторожно будешь давать советы, как живут в степи. Со всем почтением. Запоминать всё странное. Потом расскажешь мне, или человеку, которого я пришлю. Сделаешь всё хорошо, освобожу и награжу. Если Магеллан умрёт – вас всех скормлю собакам. Понял?

— Да, господин. Помогать со всем почтением, защищать, запоминать.

— Вот и хорошо.

На следующий день был праздник. Понаехала родня, водили носами, вынюхивали, высматривали и уехали ни с чем. Мимо рта всё прошло. Род Халх, конечно, такого не оставит, но сегодня были смирные.

Когда стало ясно, что больше неприятностей для рода Белого Ворона не предвидится, Талгат засобирался в Урун Хая. Надо ехать, докладывать Тыгыну. На прощание Магеллан подарил Талгату красивую прозрачную фляжку с металлической пробкой. Отдариться было нечем, и Талгат подумал, что придётся в следующий раз везти что-нибудь дорогое.

* * *

Сайнара вышла на равнину. Надо идти вперед, догнать кочующих, там дадут лошадь и она вернётся к деду. Месть её будет ужасна! Она сама поведет своих Хаара Кыыс на род Халх и убьёт всех. Грязные ублюдки, ваша мать собака и шакал – отец! Он посмел поднять руку на человека Старшего Рода. Что-то пошатнулось в степи. А она дурочка, как не смогла рассмотреть за слащавыми улыбочками Сохгутая обыкновенной лжи? Сайнара уже устала себя бичевать, и вообще устала. Солнце поднималось всё выше, хотелось пить и есть. Она от слабости чуть не скатилась в мелкий овражек, подвернула ногу. Как всё плохо. Надо отдохнуть. Она, прихрамывая, спустилась в лощинку, нашла подходящий густой куст с хорошей тенью. Пошевелила палкой по траве, чтобы разогнать змей и прилегла. По земле было хорошо слышно, что где-то далеко скачет отряд. Степь живет своей жизнью. Сайнара заснула.

Проснулась она уже после полудня, солнце сдвинулось на ладонь от зенита. Караван, который она видела с утра уже упылил за горизонт. Но совсем далеко видно ещё один столб пыли. Это еще кто-то едет. Но её не увидят, проедут мимо. Сайнара выломала палку от куста, оторвала рукав от халата. Сделала себе бунчук и поковыляла дальше. Здесь вместо травы началась мелкая каменная крошка. Сапог порвался. Как всё плохо! Хотелось заплакать, но она, сжав зубы, шла вперед. Дедушка рассказывал, как у него убили коня. Так же он шел три дня и три ночи. У него не жизнь – а сплошные приключения. Вот и у меня теперь приключение, подбодрила она сама себя.

Её заметили, и уже видно двух всадников. Это оказались девушки из каравана. Они забрали Сайнару с собой, а караванщик даже не остановил движение, он что, не видит что ли, кого к нему везут?

— Меня зовут Магеллан, род Белого Ворона! Был ли добрым ваш путь, уважаемая? — заговорил старший кочевья.

Какой позор. Сайнара смутилась. Она так хотела вернуться домой, что забыла простые правила вежливости. А он – тот самый Магеллан, которого ищет дед и все его нухуры в степи. А он себе спокойно кочует. Надо срочно, срочно ехать к дедушке и всё рассказать!

Но тойон этого маленького рода, кажется совсем хам и чёрствый камень. Вдобавок как смотрит на неё! Бесстыдно, как тот конюх, которого пороли в Алтан Сарае. Сайнара хотела броситься на него с кулаками, он что, совсем не понимает, с кем говорит? Но Магеллан отвернулся и загудел какую-то песню, совершенно непохожую на те, которые поют акыны. Но уставшая девушка уже ничего не могла. Её уложили в кибитку и перевязали разбитые ноги. Всю рваную и окровавленную одежду пришлось выкинуть.

Пока ехали до пастбищ, Сайнара пришла в себя, и потихоньку начинала интересоваться Магелланом. Женщины ничего толкового сказать не могли. Они сторонились высокородную гостью, хоть и кормили, и поили, и одежду выдали. Простую, холщовую. Вместо удобных сапог – кожаные чувяки. Кошмар, как люди живут в такой нищете? И еда была так себе. Шурпа и лепёшки. Немного мяса. Немного кумыса.

Наконец приехали и как-то странно быстро разложили стойбище. Никто не кричал, не понукал. Развели костёр, стали готовить еду. Магеллан всех погнал мыться. Сам стирал. Только непонятно чем. Какой-то белый порошок. Потом развесил свои тряпки по кустам сушиться, совсем странные. Переоделся и ушел.

А все моются вместе, простолюдины. Весело им! И никто не постоит, не проследит, чтобы на нее, обнаженную, не смотрели. Наконец все помылись, а Алтаана позвала Сайнару в речку. Взяла с берега какие-то прозрачные бутылочки, а сама смеётся. Иди, говорит, не бойся, Магеллан дал нам гель, чтобы мыться. Вылила зеленой жидкости на голову, и начала растирать. А как пахнет хорошо, яблоками! Откуда у простого степняка такое добро? Волосы сразу вспенились, от мыла такого не бывает, а уж у внучки тойона всегда было самое лучшее мыло! Нырнули, промыли волосы. Как хорошо. А тут еще с мочалкой Ньургустаана, и давай тереть спину, все поплыло в непонятном запахе. Девчонки смеются и говорят, что тебе надо стать женщиной Магеллана, и у тебя будет одеколон! Тьфу, и как у них язык поворачивается такое говорить! Одеколон какой-то. Сайнара покраснела, а они ещё пуще смеются. Одеколон – это не то, что ты подумала! Вода в реке стала в клочьях серой пены. Как же она дошла до такого! Вымылись с гелем еще раз, как хорошо-то! Вышли на берег, сели на травку. Не всё так плохо. Ещё бы коня, и к деду уехать. Но можно подождать, может что ещё интересного у этого Магеллана есть.

— А что ты рыдала, Сайнара? — вдруг спросила Алтаана, самая молодая из всех женщин, — как ты среди степи без коня оказалась?

— Так вот и оказалась, — ответила девушка, — приключение было.

Сайнара рассказала женщинам про своё горе. О том, что её чуть не изнасиловал любимый человек, и она его убила. А ещё про то, что больше всего ранило душу – её любовь была растоптана таким грубым образом.

Кэскилээнэ на её слова сказала:

— Значит, он тебя и не любил. Когда любят – делают по-другому.

— И что, обязательно это делать?

— Дурочка. Мой муж сделал это, только я его не любила. И всем женщинам так делают, раздвинут ноги и воткнут свой сёк.

— Почему же ты идёшь с ним в кусты? — спросила Сайнара, — а потом кричишь, будто тебя режут?

— Ты что? Не знаешь что ли, что бывает, если мужчина с женщиной делает правильно? — рассмеялась Кэскилээнэ, — Магелээн это так делает. Ммммм. Вкусно! Это так сладко! Мой муж кирим делал, как жеребец. Вскочит, как на кобылу, а потом спит. А Магелээн погладит так, и в груди сразу томно становится и внизу живота жарко. А как он пахнет! У него о-дэ-колон есть. Страсть как пахнет. С ума можно сойти. Нам не даёт. Говорит, это мужской одеколон, женщинам не положено. Ещё есть и женский, уж не знаю, наверное, если помазаться, — она мечтательно закатила глаза, — все мужчины будут скакать вокруг тебя.

Сайнара была в смятении. Здесь об этом говорят совершенно не стесняясь. Хаара Кыыс, конечно же, бегали к мужчинам, но никогда вслух об этом не говорили. Вроде бы и не ходили.

— Мне одного жеребца хватило. Что-то больше не хочется, — она решила закрыть эту скользкую тему. Хотя этот гель так вкусно пахнет! Интересно, как пахнет одеколон?

— А откуда Магеллан берёт всё это добро? Я никогда такого не видела.

— А мы не знаем, — ответила за всех Дайаана, — меньше знаешь, крепче спишь, говорит Магеллан. Хотя, когда пьяный он добрый, и рассказывает странное. Говорит, в магазине купил, шел домой, поскользнулся, упал, очнулся, гипс. Всё непонятно говорит. Что за магазин такой. Что за гипс. А басматчи напоил пьяными и в хомуты заковал.

— Как это в хомут можно заковать, если хомут деревянный? — удивилась Сайнара.

— Опять непонятно. Не ковал он. И хомуты у него такие маленькие, железные. Я тебе потом покажу, — Алтаана заговорщицки подмигнула Сайнаре, — подождём, когда он пьяный напьётся, и в рюкзаке посмотрим. Это мешок такой.

Сайнара ничего не понимала. Хомуты железные, ковал – не ковал. Надо всё высмотреть и деду рассказать. Сплошные тайны. Дед хотел странного, тут целый возок странного.

Всем в стойбище заправляла старуха, с уже большим животом, ненавистного её рода Халх. Пришла к речке, зашипела на женщин. Надо идти, собирать хворост на завтра, говорят, праздник будет. Сайнара посмотрела на свои, некогда холёные руки. Ничего, надо потерпеть.

На следующий день был праздник. Магеллан говорил с духами. Вышел с капища, сказал, что всё будет хорошо. Сайнара не поверила ему. Так с духами не говорят! Он мошенник! А когда все пошли готовить барана, Магеллан с Мичилом отправились в лес. Сайнара прокралась тихонько за ними и начала подсматривать. Нечего степняку в лесу делать. Магеллан склонился над старым пнём, поставил пиалку и еще что-то, бормотал непонятные слова. Лес встрепенулся, и по краям поляны мелькнули тени. Великий Тэнгри, он разговаривал с лесом! Он или злодей или сильнейший из шаманов! И парнишку тоже в свои обряды привлекает. И Сайнара бегом побежала из леса, чуть не заблудилась, сбила ноги о пень-коренья. И ведь никто этого не знает! И никому дела нет! Надо срочно к деду ехать, рассказать ему всё!

На празднике всё было как обычно. Женщины напились бузы, а Магеллан пил араку, как воду. Ужасно, столько нормальный человек не может выпить и не умереть на месте. Сайнара решила, что пьяный Магеллан будет добрый, подошла к нему и попросила коня. Через силу попросила, не пристало внучке Старшего Рода просить, а что делать? Украсть коня? Так её ославят на всю степь, что внучка Улахан Тойона – конокрадка!

Магеллан смотрел на неё как баран. От него несло кислым перегаром, а вовсе не таинственным одеколоном.

— Уважаемый Магеллан, дай мне коня. Мне нужно ехать домой.

— Коня? Запросто! Одна ночь любви, и вон тот конь – твой.

— Что такое ночь любви?

— Это, по-вашему, пять-шесть кирим.

— Ты! Да как ты смеешь мне, внучке великого тойона, за полудохлого коня предлагать кирим! — этот мужлан совсем потерял разум от водки! Сайнара раскраснелась от возмущения.

— Давай обсудим. За один кирим можешь выбрать себе любого коня!

Сайнара аж задохнулась.

— У вас не кони, а клячи!

— Значит вопрос только в лихом скакуне. Ну, извини, тогда в следующий раз.

— Дедушка отрубит вам всем головы!

— Какие страсти. Можешь идти домой пешком. Я тебя не держу, — Магеллан развернулся и, шатаясь, отправился в свою юрту.

Какой ужас, и с таким быдлом живут женщины! Хам, он предлагал ей, девушке из Старшего Рода… он ей предлагал это! Нет, как только она попадет домой, всё расскажет деду. Он отрубит этому скотоводу голову! Нет, она сама приедет с Хаара Кыыс и они отрубят ему голову! Или она сама! Вечер был испорчен. Сайнара чуть не разрыдалась. Хоть иди пешком из этого ненавистного кочевья. За десять дней можно дойти до Урун Хая. Но тут к ней подбежала Алтаана, сказала, что Магеллан нажрался в хлам, и позвала смотреть добро из рюкзака. Девушки прокрались в юрту, Магеллан лежал на спине и носом выводил рулады. В мешке было столько всего непонятного. Она увидела хомуты и цепь, к которой приковывали басматчи, украшения невиданной красоты, и какие-то штучки, настолько незнакомые, что и назвать их не было слов. Наконец Алтаана достала бутылочку.

— Тс-с-с! Услышит – голову оторвёт.

Девушки понюхали лосьон и мазнули себя. По чуть-чуть. Как заманчиво пахнет этот одеколон.

Утро вечера мудренее. За ночь девушка остыла, а что дед ей говорил? Нельзя на людях показывать свои чувства, это слабость. А вчера она вела себя, как последняя дура. Из-за чего вспылила? Ей предложили кирим за коня? Но ведь не заламывали руки и не тащили в кусты? Магеллан просто над ней издевался. Он увидел слабость и издевался! В чем же её слабость? Почему рядом нет деда, он бы всё быстро и понятно объяснил. Ничего, она тоже умная. Как только она начинает говорить, что она из Старшего Рода, так Магеллан сразу над ней издевается! И в первый день так было, и вчера. Сайнара закусила губу. Действительно. Здесь и так все знают, кто она такая, так зачем об этом трещать, как сорока. К ней относятся хорошо и с уважением, пока она не начинает кичиться своим родом. Вот! Вот она, слабость. Значит надо обойтись без неё. Настроение у Сайнары поднялось, задачка была решена. И надо просто разузнать все тайны Магеллана. А потом посмотрим.

Магеллан с утра раздал оружие кулутам. Ночью слышали вой, где-то близко волки.

На берегу Сайнара спряталась в кустах и наблюдала, как занимается камнями и Мичилом Магеллан. Кстати, его иногда зовут Атын, почему, интересно? Кто его обозвал чужаком? На нем только трусы. И мускулатура у него хоть и не мощная, но мышцы перекатываются под кожей, а на груди… не видно, какой-то шрам. Тут сзади подкралась Алтаана.

— Что, подсматриваешь? — спросила она, — Красивый у нас мужчина.

— Смотрю, — возразила Сайнара.

— Я понимаю, — ответила Алтаана, и совершенно нелогично продолжила, — тебе надо за него замуж.

Сайнара опешила:

— С чего это вдруг? А как же вы? Вы же его женщины? Я не хочу замуж!

— Понятно. Ждешь, когда прискачет доблестный, ослепительно красивый боотур на большом белом коне, и заберёт тебя с собой.

— Ты откуда знаешь? — Сайнаре стало неловко оттого, что её мечты вовсе не тайна.

— Потому что все девушки об этом мечтают, — вздохнула Алтаана, — только всё это глупости. Всё гораздо проще. На всех девушек не хватит ни могучих боотуров, ни белых коней. Надо в своём мужчине увидеть боотура, тогда всё становится на свои места. Да и все герои любят только себя и свою славу, и никогда – свою женщину Он будет мотаться по степи, похваляясь своей силой, потом найдётся ещё более могучий боотур и твоего героя убьёт. И всё.

Сайнара не ожидала от простой степнячки таких глубоких мыслей, и говорила она, в сущности, правду. Она вспомнила, как себя вёл Сохгутай, и ведь так и было. Он ходил, выпятив грудь, и смотрел по сторонам, все ли видят его доблесть, не собирается ли кто оспорить его достоинства.

— А нам, женщинам нужно, чтобы мужчина защищал род, делал детишек и капельку любил, — у Алтааны потекли слёзы.

— Ты что? Алтаана, ты что плачешь? — забеспокоилась Сайнара.

— У нас… — Алтаана уже ревела чуть ли не в голос, — с Магелланом не будет детей.

— Почему?

— Он Старшего Рода, ты не заметила что ли?

— Э… похож, в общем-то… Только ведёт себя… А раз у вас не будет детей, что ж вы стали его женщинами?

— Он хорошо себя ведет, просто ты ещё не всё понимаешь. И что нам оставалось делать? Это ты сидишь у дедушки под боком и не видишь, как в степи с женщинами обращаются. Пока отец был жив, всё хорошо было, а как его убили – считай всё! Отдали бы в чужой род, мы бы там были хуже самого нищего пастуха, и никому не пожалуешься, и не узнаешь, от кого родила. А тут такой случай! Магеллан взял нас в свой род, не отдал никому. А потом найдёт нам мужчину или мы даже сами выберем, вот! И выйдем замуж и детей родим. И он нас любит, хоть и не побил ни разу, — Алтаана всхлипнула последний раз и утёрла слёзы, — ты-то хоть не будь дурочкой, он на тебя смотрел, как на женщину. Он тебя любить будет, я чувствую.

Сайнара не привыкла обсуждать вслух такие вещи, да и не с кем было, не считая тётки-грубиянки. Ужас, "ты, девочка, созрела, тебе замуж пора, кобылкам застаиваться вредно", и смеётся с издёвкой. И так чуть ли не каждый день, и такое ощущение, что замуж – это нечто неприличное, как в навоз вляпаться. А сама каждый вечер себе мужчину зовёт. Фу. А здесь девушки говорят обо всём таком, как о чем-то обычном, и даже хотят замуж.

— Скажешь тоже, любить, — смутилась Сайнара, — мне домой надо, а он за клячу вчера… это требовал.

Алтаана рассмеялась:

— Ничего ты не поняла. Он пьяный шутил так. Но просить всегда плохо. Не верь, не бойся, не проси, так он сам говорит. Ладно, я поговорю с ним. А ты подумай, Магеллан хороший мужчина.

Пока девушки чесали языками, Магеллан с Мичилом уже вышли из речки и куда-то собрались. Сайнара снова подошла к нему и, потупив глаза, просила лошадь. Очень скромно просила. Но Магеллан не в духе. Отказал ей. Потребовал два мешка кизяка за то, что даст на время коня. Сайнара согласилась:

— Я принимаю твой слово, Магеллан из рода белого Ворона! Коня против двух мешков кизяка! — развернулась и гордо пошла прочь. Она больше не покажет свою слабость. А сама скользнула в кусты, смотреть, какие еще тайны у него.

А тайны были. Он стал простого пастуха учить счёту. И слова какие-то говорил, про цифру ноль. А пастушок-то тупой, всё подвигами грезит. Сайнара сразу всё поняла, о чём речь. Надо всё запомнить.

Потом Сайнара пошла, подсела к женщинам, старуха зудела про то, что нынешние женщины ничего не умеют и ленивые. Вышивали. Сайнара показала новый узор, которому её научила нянька. Старуха повертела узор и что-то пробурчала одобрительное.

Утром Алтаана пришла и сказала, что Магеллан не даст лошади без кизяка. Сайнара её успокоила. Открыла ей секрет, что дед ищет Магеллана по всей степи, надо разузнать все его тайны, а только потом возвращаться. Алтаана согласилась, что тайн много, а когда самого Атына спрашивают про них, он отвечает, что это не для средних умов и возможен футуршок. Что это такое, тоже не объясняет. В общем, сплошная тайна.

— Почему его Атыном зовут?

— Так басматчи сказали, у Пяти Пальцев. Вроде он из пустыни пришел. Они его потом и абаасы называли, и шайтаном, и как только не называли. Они сейчас у нас кулуты.

Дата добавления: 2015-08-28