*
Утро началось внезапно, беспрепятственно заползло через незашторенное окно, медовым светом разлилось по соседней подушке. По пустой подушке.
Комната была не его, и кровать чужая. Дженсен не сразу понял, где он, а когда картинки в памяти совместились в нужном порядке, подскочил на мятых простынях, ища Джареда.
Ну, в конце концов, не сбежал же он, как засмущавшаяся девчонка, из своей же комнаты, только чтобы избежать утренней неловкой встречи?
Нет, не сбежал. В ванной с шумом лилась вода. Дженсен выдохнул. Повертелся с бока на бок, с хрустом потянулся.
Вода выключилась, дверь открылась.
- Ну ты и здоров дрыхнуть, - сказал Джаред, кутаясь в халат. – Десять утра!
- Десять? – протерев глаза кулаком, переспросил Дженсен. – Так рано? Мне нужно кофе. Много!
- Ничего себе рано. Ты с таким распорядком дня что-то дальше делать думаешь? К нему, вообще-то, придется еще и ночью вставать.
- Ну вот тогда и подумаем на этот счет. А сейчас я имею право на отдых и восполнение сил. После вчерашнего. Кстати, и с чего ты решил, что это хуже, чем стоять на карачках в обнимку с унитазом? По-моему, это явный плюс твоего состояния.
- Ох, не напоминай, - попросил жалобно Джаред, присаживаясь на кровать.
- Так как твои «проблемы», требующие определенного решения? Помощь еще нужна?
- Знаешь, - потупился Джаред. – Спасибо тебе, в смысле, не только за вчерашнее, за все. Но, наверное, больше этого не нужно. Мне лучше справляться самому. Давай обойдемся без «актов милосердия».
Дженсен хмыкнул, спустил босые ноги с кровати и придвинулся ближе.
- Не понравилось?
- Не в этом дело. Просто ты не должен.
- Верно, – он положил ладонь Джареду на колено, погладил. - Не должен. И, наверное, не стал бы, если бы не хотел. Понимаешь?
Дженсен наверняка мог бы выстроить ладную красивую речь с признанием в любви, воспеванием этого прекрасного чувства, но где-то внутри кружило невыносимо острое болезненное ощущение, что ничего такого Джареду от него не нужно. Да и сказать все это вслух было непросто.
- Послушай, все кончится скоро – ты останешься с ним, а я от вас уйду. Зачем нам это все? – путано принялся объяснять Джаред, рассматривая рисунок на шторах. - С каждым разом оно будет все страннее и страннее, непонятнее, сильнее, глубже. Что-то другое, не как помощь.
- Ты этого боишься? – догадался Дженсен. - Слушай, я понимаю тебя, я сам никого никогда не пускал в свою жизнь надолго и по-настоящему. Так проще. Но однажды наступает момент, когда этого становится мало. Я не могу тебя заставить, я могу тебе всего лишь сказать и показать. А ты можешь не поверить. Или наоборот, поверить. Не уходи от нас. Оставайся.
- В качестве кого? Няньки? Третьего лишнего? Дженсен, ты женат. И твоя жена меня ненавидит.
- Не преувеличивай. У Данниль, конечно, тот еще характер, но ненавидеть это слишком. Кроме того, нас с ней почти ничего не связывает. Ну, как супругов.
- Ребенок вас связывает.
- С тобой он нас тоже связывает. И куда крепче.
- Верно. Временно. Я буду нужен тебе до поры, до времени. Тебе это ново, я, вроде как, пока одно целое с твоим сыном. Но, что потом? Посмотри кто ты, и кто я. Уверен, если бы мы когда-нибудь и где-нибудь пересеклись раньше, ты бы на меня даже внимания не обратил. Не порть себе жизнь из-за меня, Дженсен, не надо. Тебя не поймут. Сейчас у тебя есть все: карьера, слава, нормальная семья – как положено. Но будешь ли ты счастлив, когда ничего этого не останется, когда тебя скинут на землю?
- Вот за славу я точно не держусь. Ты что, обо мне печешься? Ну конечно, разве может быть иначе, это же ты - Джаред. Только я взрослый мальчик, могу сам отвечать за свои поступки, - он обнял Джареда за затылок, притянул поближе, скользнул губами по уголку его рта, не поцеловал, просто коснулся. – У тебя поразительное свойство, Джей – вопреки своим собственным нуждам и желаниям защищать, поддерживать и заботиться о близких тебе людях. Это нормально. Но у меня тоже есть обычная человеческая потребность оберегать и защищать того, кто мне дорог. А ты сейчас заключаешь в себе сразу двух человек, которые для меня особо важны в этой жизни. Поэтому, ты можешь брыкаться, изворачиваться, но я тебя так просто не отпущу, по крайней мере, пока не родится ребенок. Я буду делать все возможное, чтобы изменить нашу жизнь в лучшую сторону. Правда, даже не думай, я не буду возиться с тобою, как с маленьким, да ты в этом и не нуждаешься. Ты совершил такой поступок, для которого нужна смелость. За это тобою можно гордиться. И я тобою горжусь.
- Я совершил глупый поступок. Думаю, мною бы никто не гордился. Наоборот, осудили.
- Нет. Ты сделал важный выбор, ты вопреки всему остался человеком. И ты не сдался, ты готов бороться. Так давай будем бороться вместе. Просто, не прячься от меня, ладно? А еще, обещай мне, что когда все закончится, ты продолжишь учиться, Джаред.
Джаред молчал, сжав зубы.
- Ты заслуживаешь этого. Разве не ты мне говорил, что мечтаешь идти вперед, не останавливаться на одном месте?
- Я подумаю.
- Еще давно хотел спросить кое-что.
- Спрашивай, чего уж. Думаю, теперь что-либо утаивать бессмысленно, - усмехнулся Джаред, и развел руками.
- У тебя есть кто-нибудь?
- Что? – не понял сразу Джаред.
- Ну, есть кто-нибудь – парень, девчонка? Ждет тебя там кто-то, к кому ты собираешься вернуться после?
Джаред схватил ртом воздуха, потому что его стало резко не хватать легким.
- Н-нет.
Дженсен выдохнул и улыбнулся, искренне и широко.
- А кстати, у тебя кровать намного удобнее моей. Я так хорошо выспался. Поделишься ею?
*
Дженсену иногда казалось, что это какой-то, мать его, медовый месяц, высасывающий все мозги, отбирающий способность думать, когда все внимание разум и тело концентрируют только на одном человеке, на том, кто рядом, которого хочется постоянно касаться, целовать, в которого хочется нырять, тонуть в нем. Это какое-то возрождение и агония одновременно.
И дело было вовсе не в сексе.
Он приходил к Джареду ночами, забирался в кровать и оставался там до утра. Если не было изматывающей организм нужды, то они даже не трахались, просто лежали. Джаред временами слишком уставал, поэтому в моменты, когда удавалось уснуть, дрых, как убитый.
А Дженсену просто нравилось быть рядом, притираться грудью к широкой родной спине, слушать мерное сопение, впитывать тепло.
Иногда Джаред ворчал и театрально вздыхал, пихая Дженсена локтем в бок, как бы пытаясь вытолкать из кровати. Но только для виду.
- Не буди, - бормотал он, когда Дженсен тянулся к животу. - Я только его укачал – не унимался пол ночи. Даже догадываюсь, от кого он перенял эту привычку по наследству. А мне потом снова три часа умащиваться. Думаешь, так легко? Попробовал бы сам, я бы тогда посмотрел на тебя.
И правда, с каждым днем Джареду становилось все сложнее нормально и удобно улечься на кровати. На спине лежать было невозможно, приходилось вертеться с бока на бок, но и так было сложно – живот тянул вниз, упирался в матрас, укладывать его приходилось отдельно, будто ребенок уже был сам по себе. Поэтому, Джаред подтыкал под него скрученное одеяло, и остаток ночи бояться двинуться с места. А так хотелось иногда поворочаться, размять затекшее тело.
- Я не буду вас трогать, - обещал Дженсен. – Просто я соскучился.
- Мы не виделись несколько часов, - веско замечал Джаред, а сам придвигался ближе.
- Все равно соскучился. Не могу без тебя уснуть. Без вас двоих не могу.
В каждом вздохе, в каждом легком касании было столько интимности, сколько иной раз невозможно получить от секса. Просто было ощущение, что все именно так, как должно быть.
Особенно невероятно и удивительно было, когда под руками шевелилось живое. От этих ленивых или наоборот яростных толчков сердце гнало по венам кровь вдвое быстрее.
Можно было трогать не спрашивая. Джаред привык, и теперь сам подставлялся под касания и ласки.
Малыш ворочался часто и ощутимо, не нужно было выжидать или выпрашивать, стоило просто приложить ладонь, и в большинстве случаев вслед за этим следовал приличной силы пинок, будто желая дать «пять».
Хоть Джаред и жаловался, что маленькие ножки безжалостно заезжают ему под ребра и по желудку или печени – это запредельно больно, но сам менялся в лице и млел, стоило только мелкому начать возиться.
На нем иногда шевелилась натянутая ткань футболки, а если ее задрать, были видны очертания крошечных пяточек, которые забавно было щекотать, потому что они тут же исчезали, но выскакивали с другого бока.
Вечерами после ужина ребенок начинал буянить в двойном размере, в ход шли пинки ногами, бокс, удары по жизненно важным органам. Приходилось гладить – долго, упорно.
- Разговаривай с ним, пусть привыкает к твоему голосу, - с какой-то едва различимой грустью просил Джаред. – Тебе ему потом сказки рассказывать. Он должен узнавать голос.
Про привычку была чистая правда, казалось, на голос Джареда и его прикосновения мелкий реагировал куда охотнее. Джареду удавалось его успокаивать и забалтывать с большим успехом, чем Дженсену. Несмотря на эти недели, проведенные бок о бок, Джаред знал ребенка куда лучше.
- Что это было? – взволновано поинтересовался однажды Дженсен, почувствовав ладонью вздрагивающий живот. – Судорога?
- Нет. Просто икает.
- Икает? Это не опасно?
- Нет. У него бывает иногда.
Стало жалко бедняжку.
- Может, его по спинке постучать? – предложил Дженсен.
- Лучше погладить. Давай, погладь. Он перестает обычно, если погладить.
Мгновение спустя Дженсен уже осторожно водил вкруговую по животу, но тот продолжал строптиво дергаться, и кажется, еще сильнее, чем обычно.
А когда сам устав от бесконечной вибрации, Джаред пододвинул руку Дженсена, и положил свою большую ладонь на живот, проведя вдоль пару раз – все прекратилось.
Было обидно.
- На тебя он реагирует куда охотнее, чем на меня. Впору ревновать.
Джаред в ответ только укоризненно качал головой.
- Ты же понимаешь, что это глупо.
Детскую почти закончили и теперь она, нарядная и вся воздушная, как кружевное облако, ждала своего нового жителя с распростертыми объятиями.
Заглянувший пару раз в комнату Джаред осмотрелся, оценил и остался доволен. Пока все до единого здесь было в сонном покое и замерло в трепетном ожидании, но очень скоро комната оживет, станет шумной.
А пока сосредоточение жизни переместилось в гостевое крыло. Дженсену нравилось оставаться с Джаредом, а Джаред был не против.
Дженсен дописывал книгу, стремительными шагами двигался к финалу, работа шла быстрее, когда бок грел своим жарким телом Джаред. Иногда он так и засыпал под стук клавиш, примостив голову Дженсену на плечо, пока тот работал.
Дни как-то слишком быстро летели, складываясь в недели.
- Послушай, я тут узнал некоторую инфу, касаемо контракта, - поделился с Джаредом однажды утром Дженсен. - Официально после рождения малыша все встает на свои места, и ты обратно получаешь свои права, больше никаких номеров, только имя. Конечно, если снова не подпишешься на участие в И-Программе. Они, безусловно, попытаются тебя уговорить остаться, но я думаю, у тебя нет планов на дальнейшее сотрудничество, да? А это значит, что ты будешь свободен – это удача, что ты не в обязательной базе, иначе было бы намного сложнее вырваться.
- К чему ты ведешь?
- К тому, что ты почти свободен. Никто не посмеет диктовать тебе условия. Со своей стороны все прописанное в контракте ты выполнишь, а что будет потом – их уже это касаться не будет. Заберу вас двоих из клиники и привезу сюда. И контрактные деньги ты получишь, если тебе очень принципиален этот вопрос.
Джаред ничего не ответил. Сидел задумавшись над чем-то, потом поднялся, пошлепал прочь от кровати.
- Джей! – возмутился Дженсен молчанию на его слова.
Стоило Дженсену заговорить об этом и всякий раз Джаред либо соскакивал с темы разговора, либо просто замолкал, а иногда сбегал, как сейчас.
- Что? Я в туалет. У меня частая потребность.
Пока Джаред со своей «частой потребностью» заперся в ванной, на тумбочке заурчал мобильник Дженсена.
Он не имел обыкновения таскать дурацкую трубку с собой повсюду, особенно в комнату к Джареду, но вчера ночью захватил с собою.
Должны были звонить из издательства.
На последнюю изданную книгу, которая с успехом разошлась здесь, поступил заказ от английского дочернего издательства. Они обещали шумную рекламную компанию, пресс-конференцию и автограф-сессию, очень хотели видеть автора у себя в Лондоне, и вообще выражали свое восхищение писателем Эклзом.
Это было почти год назад. Джареда тогда и в помине не было. Дженсену задумка понравилась – увидеть свою книгу на прилавках книжных магазинов еще где-то, помимо своей страны. И он подписал контракт на участие в рекламной акции. Со всем, что происходило в жизни Дженсена в последние месяцы, про книгу он благополучно забыл, к тому же, свой новый, почти дописанный роман он намеревался отдать в другое издательство. Но, так или иначе, по всем договоренностям до начала рекламной акции и официального выхода книги в Англии оставалось еще полтора месяца. Джареду, максимум, оставалось недели три-четыре. Страшно не хотелось потом уезжать от карапуза, но время на решение основных вопросов у него оставалось. Дженсен был спокоен.
До вчерашнего дня. Пока не позвонили из издательства и не сообщили, что чопорные англичане по каким-то причинам сместили дату выхода книги на ближайшие дни.
Дженсен чертыхнулся – прямо в трубку. И почти послал их прямым текстом.
Все, что сказали ему в издательстве, означало одно: необходимо оставлять Джареда здесь одного и улетать, трясясь в самолете чертову тучу часов. Это было невозможно. Невозможно с позиции обычного нормального человека, но в той области жизни, к которой относилась профессия и контракты, понятия «обычный человек» не существовало.
Это были партнеры, Дженсен с ними работал. Объяснить им, что здесь его ждет парень на сносях, было делом запредельной сложности – потому что это просто бред.
Из издательства обещались позвонить сегодня и доложить – получилось ли у них уладить возникшую проблему или нет, дадут ли Дженсену возможность не ехать или нет.
Поэтому сейчас, когда Джаред вышел из ванной, Дженсен орал в трубку, а когда заметил Джареда на пороге, нажал отбой и бросил телефон на подушку.
- Ты чего? – перепугано вытаращился на него Джаред, придерживая живот. – Кто это был? Это из клиники? Они что-то сказали? Про ребенка или про меня?
- Нет. Из издательства. У тебя свой контракт, а у меня свой - с ними, от которого не откажешься. Они перенесли презентацию книги, на которой мне нужно присутствовать. В Лондоне.
- В смысле?
- Мне нужно улетать. Завтра утром.
Джаред сначала позеленел, потом побелел, потом по щекам поплыли розовые пятна.
- Но завтра у меня последний осмотр в клинике. Доктор должен назначить дату для операции.
- Я знаю.
- Ты не поедешь со мной? – заметно погрустнел Джаред.
- Я не могу. Джаред, я бы рад отменить, я вообще не хочу от тебя ни на шаг отходить, я даже не знаю, как быть и с кем тебя оставить… но мне надо там быть.
Джаред так и стоял на пороге между комнатой и ванной, рассматривал пол у себя под ногами.
- Слушай, это всего лишь осмотр. Доктор просто назовет число. Ты же не собираешься рожать в эти несколько дней, правда? - больше для успокоения самого себя, сказал Дженсен. – Я бы взял тебя с собой, Джей, честно – в любой другой ситуации это бы даже не обсуждалось. Но сейчас лететь столько часов? Это опасно в твоем положении. Уж лучше ты сходишь к доктору без меня, как раньше, чем все начнется в самолете и закончится неизвестно чем. Ты согласен?
Джаред неохотно кивнул.
- Нос выше держи, - потянулся к нему Дженсен, но Джаред качнулся в сторону, и тот ткнулся губами в шею, куда-то за ухо. – Привезти тебе шоколадный Биг Бен? Я вернусь через несколько дней. Разберусь с презентацией книги, улажу еще кое-какие небольшие дела, и приеду. Это быстро. Только вот как тебя оставлять, не хочу, чтобы ты был совсем один.
- Ты забыл, что для таких, как я есть пансионаты? – невесело тряхнул челкой Джаред.
- Даже не выдумывай! Я тебя туда не сдам. Ладно, придумаем что-нибудь. А сейчас я на кухню, за завтраком.
- Иди, я приду.
*
То, что Джареда не придется оставлять в доме одного, Дженсен понял, выйдя в гостиную.
- Вот черт, - в кресле, закинув ногу на ногу, сидела Данниль и листала какой-то журнал. – Что-то мне подсказывает, что ты не просто так рано утром выходишь из гостевого крыла почти без одежды.
Какое-то время они смотрели друг на друга.
- Только не начинай снова.
- Не буду, - Данниль закрыла журнал, кинула его на столик и встала.
- Отлично выглядишь. Хорошо отдохнула?
- По-разному. Ты тоже выглядишь неплохо, по крайней мере, я забыла, когда в последний раз я видела тебя таким. В студенческие годы, наверное. Так он все еще тут?
- Ты же сама знаешь ответ.
Она кивнула.
- Верно. И почему я не удивлена?
Дженсен ее замечание вниманием не удостоил, зато сообщил:
- Кстати, это мальчик.
Данниль какое-то время молчала, смотрела сквозь супруга.
- Поздравляю. Рада за тебя, Эклз, - сказала она наконец, и добавила: - Странно, а вот я ничего не чувствую. Я должна что-то при этом ощущать, да? – повела она плечами. – Это несправедливо!
Она качнулась, и Дженсену пришлось сделать шаг к ней навстречу, чтобы подхватить.
- Знаешь, почему живу агентством? - спросила она глухо, уткнувшись носом ему в плечо. – Потому что я сама создала его. С нуля. Вложила все свои силы, время, часть себя самой. Оно мое и больше ничье. Ничего на этом свете мне уже не может быть ближе. Только оно.
- Да, я помню, - сказал Дженсен, погладив ее по волосам, - ты с самого детства ненавидела сказки, потому что…
- Потому что у меня нет воображения, и я не могу представить того, чего на самом деле нет.
- Послушай, Дани, - Дженсен чуть сжал ее плечи, чтобы она отвлеклась от своих мыслей, - ты всегда принимала правильные решения. У тебя всегда отлично это получалось. Я очень тебя прошу, прими и сейчас правильное решение. Я верю в тебя, ты же у меня всегда была умницей, правда?
За спиной у Дженсена как-то сорвано кашлянули, и он поспешно обернулся.
- Джаред, – сказал он, поворачиваясь к возникшему в дверях парню. – Видишь, все решилось, ты можешь остаться с Данниль. Если хочешь, она завтра отвезет тебя в клинику.
Джаред шарахнулся, как от огня, сделав шаг назад, и отрицательно мотнул головой.
- Не надо! Они пришлют за мной машину. Доеду сам!
- Ну серьезно, вы ведь не поубиваете друг друга за эти несколько дней?
- Еще чего, - подчеркнуто равнодушно отозвалась Данниль. – Предпочитаю иметь безупречную репутацию без судимости. Пойду разберу чемодан.
Джаред стоял, потерянно хлопая глазами.
- Хочешь, я буду слать тебе кучу СМСок и и ММСок, хотя и ненавижу их набирать? – предложил Дженсен, чтобы хоть как-то приободрить Джареда. – Несколько дней, Джаред. И больше меня с этим издательством ничего не будет связывать.
10.
Перелет был долгим и утомительным, а до этого несколько дней скучной пресс-конференции, автограф-сессии, всполохов многочисленных фотовспышек и заученных ответов на вопросы журналистов и читателей.
Хуже всего было то, что Джаред не ответил ни на одно СМС, а когда Дженсен ему позвонил, никто не взял трубку. Что Джаред обиделся, было понятно сразу, но на всякий случай все-таки перезвонил Данниль, чтобы спросить у нее, все ли хорошо с Джаредом.
Он бы, конечно, с радостью вернулся обратно досрочно, послав все к черту, но сейчас это было невозможно – нужно было покончить с долгами издательству раз и навсегда, и разорвать с ним все связи. Приходилось себя утешать, что за пару дней ничего не случится.
Данниль была вся в своих заботах, но успокоила Дженсена коротким и сухим «все хорошо». Очень хотелось верить, что «все хорошо» не означало, что Джаред на операционном столе.
- Он жив и не рожает, если ты об этом, - уточнила она, поняв, что просто так от нее не отстанут.
А на вопрос, почему Джаред не отвечает на звонки, уже не сдержалась.
- Мальчики, решайте свои любовные дела без меня, хорошо? – ответила она, давая понять, что принимать участие в разруливании африканских страстей не имеет никакого желания.
Едва покинув аэропорт, Дженсен запрыгнул в такси, и все это время сгорал от нетерпения поскорее оказаться дома. Там, где его ждут. Батарейка в телефоне от беспрерывных попыток дозвониться Джареду, села. Похоже, тот обиделся основательно. Предстояло искупать свою вину и растапливать лед. Джаред заставил его поволноваться, но обиды не было - Дженсен сам понимал, что поступил отвратительно – уехать в такой момент. Зато теперь его ничто не связывало с издательством, он был свободен. По крайней мере, одну окову он с себя скинул.
Жизнь штормило.
Там, вдали от дома, пришло осознание, что медлить больше нельзя. Если Дженсен оставит все, как есть, то потеряет самое дорогое, что приобрел за это время. За месяцы нахождения рядом с Джаредом он ясно понял, что прожитая им ранее жизнь была лишь иллюзией, проекцией, она создавала видимость жизненных вибраций, а на самом деле, представляла собою черную душащую пустоту: видимость дома, видимость семьи, видимость славы и успеха. Все обманка, а вот Джаред был живой и настоящий.
Когда-то Дженсену хотелось стать успешным, чего-то достичь – доказать самому себе, что он может. Он стал – для окружающих, но вот для себя так и остался обычным человеком, который не добился ровным счетом ничего. Мир был чужим, жизнь, как написанная незнакомцем пьеса. Панцирем цинизма обрасти получалось скверно, собственное «я» поднимало голову в самый неподходящий момент. А может, это было и к лучшему? Зачерствей он окончательно, то рядом сейчас бы не было ни Джареда, ни малыша.
Перевернуть страницу и переписать – вот чего хотелось больше всего. Самое время было вытряхнуть из головы всю неожиданно свалившуюся на него романтику – Джаред как-то удивительно затуманивал мозги, и начать рассуждать здраво, четко выстраивая планы действий, ведущие к желанным переменам.
Согласие Данниль на развод означало бы мирный тихий и скорый процесс без сложностей, без испытательного срока, без раздела имущества и без долгих тяжб – в виду имеющейся ситуации это был бы идеальный вариант, надо ведь что-то предлагать Джареду. Но Данниль, судя по всему, был важнее статус, подписывать бумаги она не желала. Поэтому еще до отъезда Дженсен позвонил своему адвокату и попросил снова начать процесс. Если так, пусть она получает повестку в суд...
А если продать дом – им троим: себе, Джареду и малышу подыскать что-то поспокойнее, поуютнее, то деньгами можно откупиться от Данниль. Она в них не нуждается, но и отказываться не станет.
Может ли Джаред ему отказать стать семьей? Может. И это останавливало с самого начала. Нет неблагодарней занятия, чем пытаться заставить себя полюбить, чем предлагать другому то, что ему не нужно – Дженсен это отлично знал. Когда-то он наивно думал, что дружба может заменить любовь. Ошибся. Но в любом случае, он никогда не узнает, если не попытается. Да и Джареда необходимо защищать, неизвестно какие на него планы у И-Программы.
Приехав, первым делом он прошел в гостевое, уже ставшее родным, крыло. Постучал, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Комната была пуста, кровать аккуратно заправлена, подушка поставлена так, будто все вокруг было вакантно и снова ожидало нового жильца.
А вот Данниль была в своей комнате - выгружала из шкафов одежду, бросая ее в чемоданы.
- Где он? – сходу спросил Дженсен.
- Твой мальчишка? – уточнила Данниль, поправляя прическу. – Его забрали. В клинику.
- Когда? Что-то случилось? Почему мне никто ничего не сообщил? Что с ним?
- Он в порядке. Но они решили, что ему разумнее остаться там. Они говорили про особый уход в последние недели и еще про что-то – я не запомнила. Доктор звонил, спрашивал моего согласия.
- И ты его дала?
- Да.
- Почему ты их не остановила? – отчаянно злым шепотом спросил Дженсен, и двинулся на супругу. - Ты хоть знаешь, что они могут с ним сделать теперь?
- Думаю, ничего ужасного они ему не сделают, - с сомнением в голосе ответила она.
- Я спрашивал тебя о нем, почему ты ничего мне не сказала? Почему они вообще решали эти вопросы с тобой, а не со мной? Ты за все время появилась в клинике пару раз, и то ради подписи в контракте.
- Ты был недоступен в этот момент. Чтобы изменилось, скажи я тебе по телефону все, как есть? Посмотри на себя, ты совсем голову потерял из-за этого сопляка. Я знаю, как бы было: ты бы поставил всех на уши, начал психовать и дергаться, завалил бы всю презентацию. Зачем, если ему ничего не угрожало? Ко всему прочему, это твой мальчишка, не мой. Он на меня вообще смотреть боялся, будто я горгона какая-то. Пусть уж лучше за ним присмотрят врачи, чем ты будешь винить меня, случись что-то с ним и с ребенком. Они оставили адрес. Похоже, это не клиника, а пансионат. Он там отдохнет, наберется сил.
- Ты просто ничего не знаешь.
Дженсен решительно развернулся.
- Подожди, - остановила его Данниль и выдвинула ящик тумбочки, вытащив оттуда бликующий на свету файл с бумагами. – Прежде чем ты сломя голову, понесешься вызволять свою принцессу из башни, забери кое-что. Я приняла решение.
По первой странице Дженсен узнал бумаги на развод.
Данниль не стала давить злые слезы, не стала заламывать руки и плеваться ядом, а сказала серьезно с чуточкой сожаления:
- Страшно представить, как будут негодовать твои родители.
- Ничего, с ними я разберусь – это мое дело. И спасибо. Поверь, это к лучшему, мы мешали друг другу. Думаю, теперь твоя жизнь наладится.
- Твоя тоже. Хотя, о чем это я? Твоя вроде как уже. Будешь ближайшее время затариваться детским питанием и подгузниками. Ужас! – передернула плечами Данниль и закатила глаза под лоб, но сказала без злобы, скорее с театральной наигранностью. - Спасибо, что дал мне понять чего я не хочу. Но я ведь могу дарить ему подарки? На дни рождения, например. Если твой благоверный, конечно, не будет против.
*
Доктору Моргану Дженсен звонить не стал – времени на это не было, да и возможности. Первым делом нужно было как можно скорее забрать Джареда из места, в которое тот угодил по его вине.
Пансионат легко узнался по знакомым зловеще-больничным очертаниям, а нужную палату найти не составило труда.
За администраторской стойкой дежурила милая и немного заторможенная девица, вместо медицинской энциклопедии листала журнал с прическами. Дженсен посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, улыбнулся, и честно сказал, что ему нужно и кого он ищет.
Девушка смотрела, как кролик на удава, едва не свесив язык на плечо. Противиться не стала, охрану вызвать не пригрозила. Бросая кокетливые взгляды на посетителя, легко указала в сторону лифтов с металлическими дверьми, и подсказала, какой этаж необходим. Видимо, посчитала, что он всего лишь хочет посмотреть на своего РИ – обычное дело.
РИ, чьи номера начинались на J, размещались на десятом этаже, а череда белых дверей хоть и выглядела лабиринтом, но у каждой в висящем рядом отсеке был помещен планшет с медицинской картой, на которой указывался идентификационный номер.
Дверь оказалась незапертой и открылась бесшумно. Видимо, пациенты отсюда не сбегали. А зря.
Коридор хоть и представлялся обычным холлом гостиницы – ковры, растения в углах, занавески на окнах, палата внутри оказалась полной противоположностью, и на гостиничный номер не походила ни разу.
Не очень большая комнатка с двумя дверями – одна входная, вторая, судя по всему, в ванную, голые стены без картин, окно закрыто полосатыми жалюзями, шкаф в стене, не очень широкая, приставленная к стенке кровать, рядом тумбочка. Ничего лишнего. С другого края гудящий аппарат, выплевывающий длинную бумажную ленту, высокий штатив с крючком для капельницы.
Джаред лежал на боку, зарывшись лицом в подушку, с кровати прямо на пол свешивалась безвольная рука с пристегнутой трубкой.
На посетителя он не отреагировал. То ли спал, то ли был без сознания.
Внутри неприятно кольнул страх.
- Джей, проснись! – Дженсен присел рядом с кроватью, взял его за плечи, отнял от подушки, легонько потряс. – Ну же! Не спи, Джаред. Открой глаза, пожалуйста. Это я, слышишь?
Похлопал его по щекам. Где-то рядом на мониторе запищало сильнее, и Джаред наконец разомкнул припухшие веки, поглядел с удивлением, не сразу понял, что это не сон.
- Жив?
- Пока н-не знаю, - пробуя управлять одеревеневшим языком и едва ворочая сухими потрескавшимися губами, ответил Джаред.
- Куда они тебя упекли, чертовы мясники? Это их хваленый санаторий? Как тюрьма, только хуже. Давай, вставай.
- Зачем?
- Поедем домой. Думаешь, я оставлю тебя в этом стремном месте?
Дженсен отлепил от кожи широкий пластырь, осторожно вынул иголку, попробовал усадить Джареда на кровать.
Тот был в обычной больничной пижаме и халате, но переодевать его времени не было. Да и черт бы с ней, с одеждой.
- Я не поеду, - вдруг заупрямился мальчишка. – Ты бросил меня, оставил. Они все правильно сделали, забрали, как ненужный экземпляр. Я знаю, я идиот, люблю вас. Двоих. Не знаю, как так вышло, но оно случилось. Я сомневался, считал, что это из-за ребенка, но нет, думаю о тебе постоянно… Только у нас ничего не выйдет. Оставь меня тут, так будет лучше. Вам, мне, всем. Я так решил. У тебя семья, у тебя налаженная жизнь. Ты не откажешься от нее из-за меня, я дурак, что поверил, будто откажешься. Найди себе того, кто будет подходить тебе больше, не ждать от тебя чего-то. Мне будет сложно. Потом. Но я как-нибудь справлюсь. Наверное.
Джаред был совсем какой-то не свой, чужой, сонный, как кукла. Искал слова по минуте, чтобы выстроить их в предложение. И не удивительно, что нес такую ересь.
- Ты решил? А меня ты спросил? – продолжая отстегивать какие-то присоски и развязывать эластичные ремни, спросил Дженсен. – Что, предлагаешь мне найти очередные «взаимовыгодные» отношения? Ну уж нет. Джаред, я тебя не бросал. Я поехал ради нас – чтобы поставить на прошлом точку раз и навсегда, чтобы не быть издательству должным. И я уже все изменил, меняю. Пожалуйста, дай мне время и возможность это показать. Прости меня, критина, что я так долго тянул. Давно нужно было расставить все точки над «i», развестись, по-человечески, сделать тебе предложение. Но я все ждал и гадал – а не пошлешь ли ты меня. Знаешь ли, тяжело осознавать, что втюрился, как идиот-школьник. Особенно, когда давал зарок – ни-ни никогда. Джей, скажи мне, что ты сам хочешь сделать, когда все закончится: отправиться с ним и со мной домой или уехать, начать строить свою собственную, загаданную жизнь? Просто ответить. Я развожусь с Данниль – и доведу это до конца, даже если ты мне откажешь.
- Разводишься? – глаза Джареда удивленно распахнулись. - А как же ребенок?
- Он мой. Останется со мною. На него она претендовать точно не станет. Я думаю, когда-нибудь она придет к тому, чтобы тоже стать матерью, но не сейчас, и не со мной. Так что? Я просто должен знать, будет ли у нашего сына второй папа или после его рождения я буду учиться жить без тебя.
- Как идиот-школьник, говоришь?
- Он самый. Ну? Или тебе кольцо непременно нужно? – хитро улыбнулся Дженсен, спеша уже побыстрее увезти отсюда Джареда. – Прости, не успел заехать в магазин. Очень спешил. Но я наверстаю упущенное, обещаю. Тебе бриллиант во сколько карат хочется?
- Комедиант и придурок, - укоризненно покачал головой Джаред.
- Джаред, поехали домой. Я соскучился, часы считал, думал, меня ждут, скучают. А ты… справится он. А о нем ты подумал? – погладил бок Дженсен. – Ты ведь ему тоже родной и близкий.
- Я не смог отказаться, - Джаред лениво потерся носом о его щеку, как дикий, но прирученный зверек. - Они ничего не объяснили, просто сказали, что таковы правила, и забрали. Я даже позвонить тебе не смог – телефон остался дома. Говорили, осталось доходить 10, максимум 12 дней, и все. Его вытащат, и отдадут родителям – то есть вам, и мне больше не будет нужды с тобой пересекаться. А деньги мне передаст их работник, в банке.
- Ты кому веришь – им или мне? Я же сказал, его никто у тебя не отнимет. Зачем ты их вообще слушаешь?
Дженсен прикусил губу – будь он рядом, он, конечно, не позволил бы ничего этого сделать, не позволил бы говорить Джареду таких слов.
- Ладно, давай вставай, пока сюда кто-нибудь не нагрянул из местных «надзирателей». Самое основное и долгожданное Джаред уже сказал - пусть в полусне, но теперь Дженсен был уверен точно. Можно было с чистой совестью сворачивать горы!
К счастью, Падалеки не сопротивлялся, послушно побрел к выходу, поддерживаемый за талию Дженсеном.
Путь от коридора к лифту занял минут десять. Быстро идти не получалось. Джаред был бел, как обсыпанный мукой, трогал живот и охал. Хорошо, что никого по пути не встретилось. Коридор спал, ровно, наверное, как и те, кто находились по другую сторону дверей.
- Что здесь вообще за хрень такая? Чем они тебя накачали?
- Не знаю. Говорили, что витамины…
Через девушку за стойкой они проходить не стали, испытывать Фортуну дважды было ни к чему. Под лестницей удачно красовалась двухстворчатая дверь с мигающей над ней табличкой «запасной выход».
Пробираться среди мусорных контейнеров и темных мешков с отходами приятного было мало. Джаред побелел еще больше, скрючился, упираясь ладонями в колени, сухо закашлялся – тошнить было нечем.
- Ты только что меня похитил, – впервые за все время более или менее внятно произнес он, и даже попробовал улыбнуться, вытирая рот.
- Ты думал, что я и правда тебя тут оставлю?
- А если они…
- Ничего они мне не сделают. Ты мой. Вы оба мои.
- Дженс, ты псих.
- Ага, и мне не стыдно, - Дженсен положил руку ему на затылок, подтянул к себе, мазнул губами по мочке уха, соскользнул на шею. Джаред, казалось, весь, словно губка, пропитался запахом лекарств. Ничего, дома отмоется. - Люблю тебя, параноик. Вас двоих. Пошли уже.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |