Пару дней ничего не происходило. В итоге Дженсен устал жить ожиданием, устал прокручивать в голове только одну единственную мысль, и решил, что Джаред просто ошибся. Это успокоило и стало много легче.
А однажды вечером во время ужина Джаред вдруг дернулся, звякнул тарелкой, вскочил со стула – совсем как в те времена, когда мучился тошнотой, но побежал не прочь, а ураганом обогнул стол, схватил Дженсена за руку, и все так же молча, прижал к своему животу, заставил скользнуть пальцами под резинку пижамных штанов.
Странная была картина. И Дженсен, наверное, успел бы ей удивиться, если бы под пальцами не дрогнуло живое.
Джаред сместил его руку чуть в сторону, стараясь успеть уловить еще одно движение, переместившееся левее, и не разжимая хвата, спросил:
- Ну?
- Это он? - от волнения сердце прыгало у горла.
- Да. Неужели совсем не почувствовал?
- Немного. - Дженсен только сейчас додумался положить зажатую все это время в другой руке вилку на стол. - Совсем немного, но было.
- Он маленький еще совсем, - попробовал оправдать несмелые «приветы» ребенка Джаред. – Крошечный. Вот ему и сложно пока достучаться.
Широко улыбаясь, он так и держал руку Дженсена у себя на животе, и немало этому не смущался, забывшись.
- Правда, это здорово?
У Дженсена как-то внезапно кончились слова, рука словно приклеилась к чужому телу – не хотелось ее убирать. Он понимал, что надо что-то сказать, но не мог. Сидел и заморожено хлопал глазами. Под собственной ладонью только что ощущалось непостижимое, а теплая и чуть влажная рука Джареда поверх его собственной успокаивала.
- Почему он опять притих? Почему больше не шевелится?
- Да нет, шевелится. Он там почти постоянно только это и делает. Просто мы пока не все чувствуем. Он там, как в космосе – в свободном полете.
- Ага, и в скафандре, - сыронизировал Дженсен и пошевелил онемевшими пальцами.
- Кретин, - рассмеялся Джаред и неловко выпустил руку. – Не издевайся!
Остаток вечера они провели на диване перед телевизором, Джаред, поставив одну подушку вертикально, а вторую подоткнув под спину, дремал, Дженсен бездумно щелкал пультом, сменяя каналы и выключив при этом звук. Просто наблюдал за скачущими, как саранча, картинками, и никак не мог избавиться от тревожно-счастливого иррационального чувства. Он, отправлявший своих героев множество раз на необитаемые планеты, выдумывавший им новые миры, сейчас никак не мог найти объяснение происшедшему.
В момент, когда на экране какой-то совсем трехнутый на всю голову мужик практически голыми руками ловил за острый хвост акулу, Джаред проснулся. Хватанул ртом воздух, бережным движением огладил живот, поспешно вытянул согнутую ногу, потом снова согнул, сомкнул пальцы на лодыжке.
- Где больно? – забеспокоился Дженсен, и придвинулся ближе.
- Нигде. Просто ногу свело. Бывает.
Он поерзал, угнездился поудобнее прямо под боком у Дженсена, и уставился в экран, силясь понять, что там происходит и почему нет звука.
- Кто-то обещал вместе посмотреть спортивный канал.
- Прости, уснул.
Джаред потянулся за пультом – смотреть на картинку без звука желания не было никакого.
- Слушай, хотел спросить. Это так странно, наверное, когда он это делает. Как ты себя теперь при этом ощущаешь?
Джаред подумал пару секунд, и почему-то грустно улыбнувшись, сказал:
- Я до сих пор не могу привыкнуть. И чувствую себя... ну очень по-бабски, что ли. Но им, девчонкам, наверное, тогда было в разы проще, они же девчонки, им положено и можно: рыдать, истерить, разговаривать с животом. А тут… все так необычно, будто бы я уже не я. Не знаю, что на это ответить.
- Ты разговариваешь с животом?
Джаред опешил. Вот те на! Недавно самолично над этим постебался, а сейчас сам попался в свою же ловушку.
- Я? Н-нет! – Джаред подскочил на подушках и выронил пульт на ковер. – Это к слову. Слушай, я балбес, не рассказал тебе о прочитанном. Прости!..
*
Внутри поселилось новое горячее чувство переполненности. Джареда хотелось отблагодарить. С детской наивностью и дурацким пафосом взять отдать весь мир, бросить к ногам, чтоб он делал с ним все, что захочет. Но Дженсен, к сожалению, такими масштабными сбережениями не владел, да и Джаред такой подарок, скорее всего, не принял бы.
Просто хотелось оградить его от дурного, сделать так, чтобы он ни в чем не нуждался, чтобы ему было хорошо.
Ко времени вспомнилось - они с Джаредом из-за его внезапно начавшейся тошноты так и не попали на игру. Это стоило исправить.
- Прости, не могу, - сходу отказался Джаред, и тем самым разбил вдребезги все заранее выстроенные планы.
- Почему? Плохое самочувствие?
Джаред отрицательно качнул головой, и как-то неловко склонившись, осмотрел себя. Эклз вслед за ним поступил так же – окинул взглядом с ног до головы: Джаред, как Джаред, привычный и знакомый – в длинной свободной футболке и мягких спортивных штанах, спущенных почти на самые бедра.
- Не понимаю. Тогда почему нет? – так и не смог он понять причину.
Тот вздохнул и ответил через силу:
- Мне не в чем. Джинсы совсем перестали застегиваться, я в них не влезаю. А если очень-очень постараться – жмет и больно. Такие пытки вряд ли полезны ребенку.
И только сейчас Дженсен понял, что уже который день видит его исключительно в одном и том же. Как же он сам раньше не сообразил?
- Почему ты молчал? – искренне удивился Дженсен. – Ты все время собирался в этом ходить?
- Оно вполне годится, - развел руками Джаред, не желая признавать обратное.
- Ни черта оно не годится. Клиника должна была обеспечить тебя всем необходимым, с какой стати они тебя так прокатили?
- В этом нет их вины. Они предлагают весь необходимый комплект еще в самом начале. Просто плата, как и за проживание в пансионате вычитается из гонорара. А у меня ведь, и правда, есть пока вот это. Ну зачем мне их шмотки, в самом-то деле, которые потом никогда не понадобятся? - выдавил жалкую улыбку Джаред.
- Так! – с деланным недовольством вздохнул Дженсен. Боже, ну достался же такой дурень! И вот как ему доверили ребенка? – С тобою все ясно. Поэтому, давай-ка шевели задом, и мы едем в магазин.
Джаред замотал головой, красноречиво хмуря брови, и всем своим видом показывая, что никуда он не поедет. Наверняка сейчас выдаст уже известную песню, что ему просто не в чем выходить на улицу.
- Если джинсы не налезают, поедем прям так – плевать. Там переоденешься. И не надо на меня так молчать, горе ты ходячее! Не думал, что ты совсем такой безголовый.
- Мне нормально в этом.
- Вот в этом? – уточнил Дженсен с нажимом. – Конечно, ты никуда не сможешь выйти – выглядишь, как сбежавший с пижамной вечеринки. Но тебе же все равно необходимо будет куда-то выезжать – в клинику на анализы, хотя бы. Будешь ездить так?
- Рубашки на мне застегиваются, - упрямо прогундосил Джаред, но как-то совсем неуверенно и невнятно.
Ну что с ним делать?
- Так это пока. Но и они потом не сойдутся, и ты перестанешь в них помещаться. Хочешь ходить здесь голым? – попробовал отшутиться Дженсен, и кажется, прогадал. По отношению к Джареду этот прием оказался совершенно тщетным, а вот у Дженсена предательски перехватило горло.
- Дженсен, у меня сейчас нет лишних денег на одежду. Тем более, [i]такую[/i] одежду – она вдвое дороже обычной.
- Ты не будешь ничего платить. И вычитать из твоего гонорара эту сумму я тоже не собираюсь.
Джаред колебался.
- Я же не кольцо с бриллиантом собираюсь тебе покупать! Всего лишь какая-то пара шмоток. И вообще, не для тебя стараюсь. Если я скажу, что для меня принципиально, чтобы в моем ребенке с утробы воспитывали хороший вкус, и к одежде в том числе, это изменит ситуацию?
Отыскать поблизости нужный магазин оказалось очень и очень непросто. Видимо, необходимость в них была минимальной – И-Программа обеспечивала своих клиентов сама, сотрудничая с проверенными и постоянными оптовыми поставщиками, а те, кто услугами Программы не пользовался, был в меньшинстве. Решением проблемы мог бы стать интернет-магазин, но там срок доставки колебался от трех до пяти дней, а Дженсен не хотел тянуть.
Магазин удалось отыскать на другом конце города, при этом исколесив чертову уйму улиц. От жары и тряски Джареда снова укачало, пришлось делать передышку, и идти покупать позеленевшему и притихшему парню минералку, потому что сам выходить он отказался.
Из прочих магазин выделялся сразу – особенными манекенами в витрине, вывеской, а внутри разноцветными шариками и веселой расцветкой стен.
Едва они зашли в стеклянные двери, к ним подскочила мило улыбающаяся блондинка с огромными синими глазами.
- Добро пожаловать! – сияя, будто подсвечиваясь изнутри лампочкой, проговорила она. – Вижу, у вас очень радостный повод заглянуть к нам в магазин! Поздравляю!
Джаред топтался сзади, и жался к Дженсену плечом.
- Спасибо. Нам нужна одежда. Для него, - уточнил Эклз, кивнув в сторону Джареда, будто это было не очевидно. – Чтобы малышу ничего не давило и было свободно. Старая уже не подходит. Можете что-нибудь нам предложить?
- Я поняла. Конечно! У нас огромный выбор всего необходимого, - снова засветилась девушка. – Сейчас мы обязательно что-нибудь вам подберем. Какой у вашего супруга срок?
Джаред позади как-то странно и натужно крякнул, будто ему пережали горло, и двинул Дженсена локтем в бок. За что тут же был приобнят за талию и обезоружен.
- Восемнадцать с половиной недель, - с достоинством сообщил Дженсен, повернул голову, и ткнулся носом Джареду в шею.
Тот вспыхнул, напрягся и попробовал вывернуться из сильных рук.
Девушка хихикнула, умиляясь трогательной возне семейной парочки. Совсем не удивительно, некоторые отцы просто не могут сдерживать нежные порывы даже на людях, в то время как их вторые половины страшно смущаются и совсем не одобряют милований у всех на виду. Видимо, эти двое были именно такими. Тут было все понятно без слов: тот, что постарше и чуть пониже – трясся над своим сокровищем, как над редчайшим и бесценным реликтом, второй, который с ребенком - всем своим видом показывал, что желает быть самостоятельной единицей и не нуждается в излишних сантиментах.
Обычное дело.
- Какой стиль предпочитаете? – уточнила блондинка, когда будущие папаши прекратили возиться, и вокруг них снова воцарилась семейная идиллия.
- Обычный, повседневный, - массируя Джареду поясницу, ответил Дженсен.
Если уж «играть роль», то на все сто, что б не придрались. Тем более, сам Джаред уже присмирел, и сопротивления больше не оказывал.
- Джинсы – несколько пар, рубашки, футболки. Что у вас еще есть?
Вот тут девица села на своего конька, и забегав по торговому залу, начала тараторить:
- Костюмы: деловые, свадебные, черные, белые, серые, льняные, из чистой шерсти, шелковые. Комбинезоны, шорты, рубашки, безрукавки, водолазки, поло, свитера, верхняя одежда. Все предусматривает «интересное положение» папочки. Удобно, качественно, ничего не стягивает и не жмет. На спинке есть вот такая сборка, легко растягивается, когда животик увеличивается.
При чем каждую вещь она снимала с вешалки, и непременно прикладывала к Джареду.
В итоге было решено, что деловые костюмы ему просто ни к чему, свадебные – тем более, комбинезоны делают его похожим на сына фермера – не хватает только огромной соломенной шляпы, а от веселых шортов с пальмами и солнышками Джаред откачнулся, как от атомной бомбы.
Устав от экспериментов, остановились на проверенном и самом простом – все на тех же джинсах и рубашках.
- Главное, что б было удобно.
- У нас все удобное, сэр!
- Тогда подберите нам еще что-нибудь легкое спортивное, - попросил Дженсен, - и несколько пижам, тоже, чтобы не пережимало нигде. И, пожалуй, пару теплых пуловеров – на всякий случай.
- Да-да, конечно! – не без облегчения вздохнула девушка. И обратилась к Джареду: – Я сейчас принесу вам подходящие модели для примерки. Только уточню ваш рост и размер. Пойдемте за мной.
- Ты надо мною издеваешься? – скривился Джаред, обернувшись на Дженсена. – За что ты мне таким образом мстишь?
- Заткнись, и просто получай удовольствие, - подтолкнул к девушке-консультанту его Эклз, а сам уселся на ярко оранжевый пуфик рядом с примерочными, выжидая.
Джареду снова пришлось проявлять спартанскую выдержку, пока девчонка крутилась подле, стоять ровно, пока ему вымеряли длину ног, поднимать руки, чтобы позволить обхватить сантиметром талию.
В конце концов, ему вручили целый ворох одежды, и отправили за ширму. Дженсен углядел отдел с обувью, и настоял еще и на кроссовках (на какой-то специальной и удобной подошве).
- В поясе есть эластичная резинка, а при помощи пуговиц и петель можно корректировать размер, - давала советы девушка, стоя рядом с примерочной, и выглядела страшно счастливой, будто это у нее ожидается прибавление. - Если вы с чем-то не разберетесь, зовите меня – я помогу!
Ответом была лишь возмущенно шевельнувшаяся ткань. Ну и еще странное «ой», сопровождающееся глухим испуганным стуком – кажется, Джаред чем-то треснулся о стену кабинки.
Когда с примеркой было покончено, парень за кассой сложил все покупки по пакетам, протянул Дженсену пластиковую карточку вместе с чеком, и бодро сказал:
- Спасибо за покупку. Здорового вам малыша! – а потом доверительно добавил: - Вы такая красивая пара, мы будем с удовольствием ждать вас снова, когда у вас будет ожидаться очередное пополнение в семействе.
Джаред сгреб все пакеты в охапку, и дунул к выходу с такой скоростью, словно магазин грозился вот-вот взлететь на воздух.
- Это называется «пара шмоток»? – негодовал он, закидывая все барахло на заднее сиденье автомобиля.
- Пусть будет, - на лице у Дженсена была написана крайняя степень удовлетворенности. – Ты чем-то остался недоволен?
- Да! Мы не купили носки для беременных, - зло заметил Джаред. – Теперь считай, весь поход в магазин насмарку – я не переживу их отсутствие. Зачем ты вообще все это устроил?
- Что именно? – невинно качнул ресницами Дженсен, сделав вид, что без понятия, о чем идет речь.
- Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь про что я. Зачем было устраивать эту комедию?
- Ты же сам все видел, она приняла нас за пару - сюда другие не приходят. Надо было подыграть девчонке. А что лучше было бы сказать: нет, мисс, вы ошиблись, знакомьтесь, это мой Репродуктивный Инкубатор J19-782, он идиот, потому что не приобрел заранее все необходимое, и вот мы перлись через весь город, и наконец-то вас нашли?
- По крайней мере, это было бы честно. А ты строил из себя шута.
- Она не догадалась, кстати. Значит, хорошо «строил».
- На актерский поступать не пробовал? Вдруг сделал бы себе умопомрачительную карьеру?
- Спасибо. Мне и так неплохо. Писатель тоже в какой-то мере актер, и тоже примеряет на себя сотни чужих жизней. Ну что, ты теперь, кажется, при полном параде и уже точно не увильнешь от моего предложения. Прошвырнемся до «Стейплс-центра»?
- Не стыдно тебе будет со мной таким на людях появляться?
- Садись в машину! – скомандовал Дженсен.
*
Новая одежда пришлась очень кстати и ко времени, потому что теперь живот рос буквально по дням, набухал с чудовищной скоростью, и очертания его делались все заметнее.
От этого Джаред мучился страшными болями в спине, его скручивало буквально до слез, он маялся, терпел, но Дженсен читал все по бесцветному измученному взгляду и неловким движениям.
Доктор посоветовал специальные упражнения – пришлось заказать диск с целым комплексом оных.
Теперь половину дня Джаред проводил на полу в гостиной перед телевизором, пробуя повторить то, что предлагали с экрана.
Дженсен чувствовал себя прескверно и начинал серьезно опасаться за здоровье Джареда и свое собственное. Потому что, не ровен час, все это доведет до греха.
Совершенно невыносимо было наблюдать, как Джаред, расположившись на ковре, стоит на четвереньках, как мягко прогибает поясницу, тем самым, выставляя аппетитный туго обтянутый тканью штанов зад, крутит бедрами, затем наоборот – выгибает спину колесом, плавно, как кошка. Футболка оттопыривалась, оголяя тело, а между разведенными ногами виднелся покачивающийся, уже достаточно округлившийся живот, будто тянущий всем своим весом вниз.
Хотелось дикого, ужасного: подобраться со спины, обнять за бедра, сдернуть резко - чтобы порвались с треском - эти мешающие штаны, заставить прогнуться посильнее, уложив грудью на мягкий ковер, и, черт побери, вставить. Вставить до конца, глубоко, отсчитывая пальцами на спине острые выступающие позвонки, услышать хриплые стоны. Хотелось целовать, катать по полу, очерчивать все выпуклости, изучать все впадинки на теле, забрать себе – всего. Чтобы было уже правильно, чтобы знать, что они оба – его. Безраздельно.
Джареду же эти муки были, видимо, неведомы, он продолжал бессчетное количество раз повторять свои упражнения. Закрыв глаза, он не видел ничего, и просто слушал: четкий размеренный, как удары метронома, голос с экрана. Тренер просил расслабиться, дышать и концентрироваться на работе мышц.
А Дженсен, на ходу раскрывая ширинку, едва успевал добраться до ванной, чтобы помочь себе рукой, выворачивался наизнанку, изливался досуха, а потом долго смывал с рук скверный гадкий ужас, вытекающий из самого нутра вместе со спермой.
* * *
Сделать заключение о том, что ничего такого особого с ним не происходит, Джаред опрометчиво поспешил.
Еще как происходило!
Во-первых, все от корней волос до кончиков ногтей чудовищно болело. Иногда настолько, что темнело в глазах, и он рисковал свалиться где-нибудь замертво. Редкие дни хорошего самочувствия были практически на вес золота и казались благословением свыше.
Сразу вспоминался тот период, когда детское мягкое и гладкое тело стремительно становилось нескладным узловатым подростковым. Оно менялось, вытягивалось в длину, кости росли слишком быстро, а мышцы тянулись с тупой болью и едва не рвались.
Казалось, что теперь тело тоже трансформируется, становится чужим, словно в чертовом низкопробном ужастике – нечто проникшее внутрь ничего не оставит в нем прежним.
Джаред был готов дать руку на отсечение, что сначала его перекроят изнутри, а только потом снаружи, сделают неузнаваемым даже для самого себя. И однажды, подойдя к зеркалу, он поймет, что больше себе не принадлежит.
Во-вторых, постоянно хотелось какой-то гадости. Просто до кровавых кругов перед глазами - тот странный случай, когда не покидает чувство, что если он не получит желаемое, то пойдет убивать за кусок ванильного кекса, намазанного горчицей.
Сон тоже особого удовольствия не приносил – вдруг делалось то слишком жарко, то холодно, судорогами схватывало ноги, а страшные сны заставляли вскакивать посреди ночи, обливаясь липким холодным потом. По утрам тряслись руки, не слушались ноги.
Маленькое невидимое существо оказалось коварным и способным менять мир вокруг себя.
Но это все можно было как-то пережить. Настоящий ужас начался тогда, когда вкус еды внезапно потерялся, сменился постоянно преследующим омерзением. Даже вода, казалось, теперь приобрела гадкий привкус, от которого пробирало до кишок. Сладкое становилось горьким, горькое кислым, а кислое безвкусным, вид еды отталкивающим, а запах – противным.
Его выворачивало всем до последнего, стоило съесть хоть малость, а когда становилось нечем – тошнило желчью.
Врачи смотрели на него, как на подопытную мышь, вытягивали по целому шприцу крови, их касания заставляли постоянно чувствовать боль, будто напоминая, что самое основное еще впереди.
Былые краски, вкусы и интересы потеряли свою привлекательность. Не хотелось есть, спать, да и такая жить тоже не особо привлекала. Иногда ночью, закрывая глаза, он не был уверен, будет ли в силах открыть их поутру.
Но справиться было необходимо. Нужно только перетерпеть.
Джаред уже привык и убедил себя мыслью, что внутри обосновалось не иначе, как жаждущее его смерти маленькое чудовище. Вот назло ему-то он и выплывет. Хотя бы потому, что этого малыша нужно тащить за собою – живого и невредимого.
Все изменилось внезапно, свалилось, как гром среди ясного неба, застав Джареда абсолютно неподготовленным, испугало не на шутку.
Мир обретал забытые цвета, возвращал себе вкусы, и сбавлял угрожающие жизни обороты.
В тот вечер он, развалившись на диване, читал черновик будущей книги Дженсена, когда что-то внутри будто перекатилось из одного угла в другой. Едва заметно, но ощутимо – странной щекоткой внизу.
Абсолютно незнакомые ощущения прежде.
Он отложил стопку бумаг, и поспешно задрав рубашку, уставился на открывшуюся полоску живота - до этого момента он, будучи как-то почти неразличимым, стал в разы заметнее. Злополучный холмик дрогнул, и с одной стороны внезапно выдался вперед, выгнулся живой неровностью, а потом так же неожиданно исчез.
Черт!
Джаред положил ладонь на то самое место, где только что шевельнулось, огладил и замер.
- Дерешься? – сам не ожидая, зачем-то спросил он вслух.
Там ответили не сразу, будто раздумывая – стоит ли. Но вскоре из нутра отозвались новой щекоткой и совсем тихим ленивым копошением, извиняясь.
Губы сами собою растянулись в улыбке, затопило тревожным удивлением. Джаред пытался выровнять дыхание, и просто переступить через это острое, ни с чем не сравнимое удовольствие, на которое лично он не имел никакого права.
Но не мог.
- Ну, привет, мелкий, - не убирая руки и не отрывая взгляда, сказал он.
И тем самым нарушил правило, идущее первым пунктом в контракте: «не обращаться к плоду никак и никогда, реагировать только на явно угрожающие здоровью изменения и реакции в организме».
Но контракт существовал где-то далеко, за границами его персонального мира, выстраиваясь сухими черными буквами на бумаге.
А здесь… теперь Джаред точно знал – он есть.
Сложнее всего было решить – сообщать ли об этом Дженсену. Первый порыв был очень странный и неправильный – ничего не говорить вообще, промолчать, оставив необычное чудо только себе, не делить ни с кем.
И сразу же пришло отвращение к самому себе. Не просто же так Дженсен Эклз (как оказалось, талантливый писатель, неглупый собеседник и просто приятный человек) притащил его сюда, и стоически терпит день за днем эту обузу, взгроможденную на свои плечи.
Пришлось все рассказать, превозмогая страх того, что после этого сказка рассыплется, чудо, освобожденное от хрусткой блестящей бумаги, извлеченное из яркой коробки перестанет быть чудом.
Пока ладони осторожно ездили по бокам и животу, Джаред сорвано дышал Дженсену в ухо – потому что тот слишком уж близко придвинулся. Он изо всех сил пытался включить воображение, представить вокруг пальмы, пенистые волны и белоснежный песок, взрывающиеся звезды и атаку инопланетян на землю - все что угодно, только бы отвлечься от осознания того, что чужие руки щупают тело.
Не получалось.
Чужие руки щупали тело, отчаянно искали родное, принадлежащее только ему.
Но Джаред зря волновался и переживал – чудо никуда не делось, оно было здесь, совсем рядом. С ним, с каждым днем все чаще давая о себе знать, иногда легонько касалось изнутри, иногда билось в стенки живота и кувыркалось, иногда делало больно, а иногда очень хорошо.
Впервые за долгое время Джаред даже оставаясь один, не чувствовал себя одиноким. Наоборот, хотелось укрыться от посторонних глаз, и просто быть.
Каждую ночь, ложась спать, Джаред запрещал себе думать о нем, и все равно желал ему спокойной ночи. Читал ему книжки – про себя, правда, но с полной уверенностью, что он все слышит.
- Почитать тебе папину книжку? – на полном серьезе интересовался он. – Когда-нибудь он, конечно, сам будет читать тебе их. Вслух. Ну или сам научишься, и будешь им гордиться. А пока это буду делать я.
Джареду отчего-то казалось, что малыш, непременно, засыпает вместе с ним, и просыпается тоже. Поэтому на ночь ему можно рассказать сказку или почитать, а утром накормить до отвала. Он думал обо всем этом, и становилось уже не так тяжело и больно.
Хотелось придумать ему имя, чтобы тот привыкал и чувствовал себя спокойно и защищено. Но это было совсем нельзя.
Во-первых, он не знал – кто это. Конечно, можно было подобрать имя, годящееся и для мальчика, и для девочки. Но это было не его право.
Во-вторых, возникала необходимость каждое мгновение быть на чеку, говорить и трогать осторожно, остерегаться чужих глаз. Если кто-нибудь узнает, если Дженсен услышит… Нарушение контракта вряд ли сыграет Джареду на руку. Внутри предмет заключения этого самого контракта. «Предмет», и не более. И это, конечно же, правильно!
Только вот «предмет» делал все, чтобы им не являться.
6.
Джаред вечно куда-то пропадал, как кролик из шляпы фокусника, и так же неожиданно появлялся. Это несколько напрягало: то он был, и вдруг его уже нет.
- Ты меня избегаешь? – однажды поинтересовался Дженсен, не выдержав.
- Нет. Просто… хочется покоя.
Возможно. Вряд ли Джаред стал бы врать. Наверное, для него это был такой период, когда не хочется с кем-то встречаться взглядами, сталкиваться локтями, вести беседы, думать, что ответить.
И Дженсен не настаивал на своем обществе. Хотя, чего уж… хотелось до чертиков. Ему теперь стало казаться, что с его организмом тоже произошло что-то необъяснимое – он отчетливее стал улавливать запахи, слышать самые тихие шаги, высматривать едва различимые фигуры.
Джаред как-то по-особенному совершенно одурманивающе пах – чем-то остро-сладким, стоило ему пройти мимо или просто появиться поблизости, тело отзывалось вполне предсказуемо: пересыхало во рту, плыла картинка перед глазами. Дженсен научился различать шаги Джареда, даже если тот старался ступать очень-очень тихо (тем более, последнее время у него все хуже и хуже это получалось). Раз за разом он выискивал его фигуру среди неподвижных теней, чтобы огладить взглядом ставшие привычными изгибы. Все это начинало походить на какое-то наваждение, и дело здесь было не только в крошечном существе, которое так трогательно оберегал Джаред.
Он его действительно, оберегал. Старался не показывать, вести себя отрешенно, сдержанно, но лишь по одному взгляду можно было это разгадать. Стоило речи зайти о ребенке, Джаред менялся, теплел глазами.
Он был странный, этот все еще незнакомый и неузнанный до конца мальчишка, подцепил на себя, как рыбу на крючок, просочился под кожу как вирус, и теперь всякий раз Дженсена лихорадило, стоило подумать о нем или увидеть.
У Данниль были международные показы, отбор моделей на всех концах света, благодарности от модельеров и приглашения на закрытые вечеринки. Она летала, ездила, пропадала днями, неделями, возвращалась и неслась в офис – это был ее привычный излюбленный ритм, менять его в ее планы не входило.
Иногда она появлялась на день-два, заезжала, меняла один чемодан на другой, и исчезала снова.
Нельзя сказать, что такой ее распорядок жизни кого-то напрягал в этом доме. Уверившись окончательно, что хозяйка тут бывает не так уж и часто, Джаред осмелел, сделался спокойным и безмятежно радовался жизни. А это было очень кстати, в его-то положении!
Он не сидел постоянно в своей комнате, крутился возле Дженсена, возился на кухне, делая себе огромную башню сэндвичей, потом набирал еще целую уйму еды и шел к бассейну, читать очередную книжку. Прочитывал одну, и легко и свободно несся в кабинет за новой, не боясь, что получит выговор.
А одним из вечеров Дженсен нашел Джареда на кухне, рывшимся среди жестяных банок, стоящих на самой высокой полке – и чтобы их достать, ему даже не требовалось приподниматься на носки.
На плите, гремя крышкой и пыхтя кружевным паром, гордо стояла пузатая кастрюля, из шкафчиков были извлечены на свет тарелки, пара мисок, еще всякая утварь и баночки с приправами.
- Что это ты тут творишь? – не без опасения поинтересовался Дженсен.
- Ужин творю, - признался Джаред, и, отыскав необходимую банку, с грохотом закрыл дверцу шкафчика.
Поняв, что та закрылась слишком шумно, втянул голову в плечи, свел брови в жалобной извиняющейся гримасе.
- То есть, тебе прискучила моя стряпня?
- Заметь, я этого не говорил. Это ты сам выдумал. – Джаред увлеченно оценивал длину и толщину макаронины, вытащенной из банки. - Просто… просто мне захотелось. Могу я сам что-то сделать и помочь? Почему такие тонкие спагетти, кстати?
- Капеллини, - поправил Дженсен.
Джаред демонстративно бросил макаронину обратно в банку:
- А спагетти?
- Кончились, наверное. Я не проверял в последнее время. Если тебе принципиально, могу сгонять в супермаркет, делов-то.
- Нет, не надо. Буду готовить эти.
- Так, - осмотрел поле деятельности Дженсен. – А на кухню ты, конечно, к себе никого не пускаешь? Ну, в качестве помощника.
Почуяв неладное, Джаред уточнил с очаровательной непосредственностью:
- А что ты можешь предложить в качестве помощи?
- Себя.
Джаред сделал вид, что раздумывает.
- Я могу быть су-шефом.
- Но руковожу процессом здесь я!
- Как скажешь.
- Обещаешь, что не будешь лезть с советами и вносить коррективы? – не унимался Джаред, бросая быстрые легкие взгляды на Дженсена.
- Не буду, - сдаваясь, вскинул ладони тот.
- Тогда ладно.
Что-то громыхнуло, оба от неожиданности вздрогнули, и обернулись. Вода кипела так яростно, что крышка скакала, как полоумная, а вода выплескивалась наружу.
- Ты макароны забрасывать будешь или так и оставишь воду выкипать? – сощурился Дженсен, стараясь не выдать улыбку. – И надень фартук. Живот ошпаришь!
Джаред угрожающе замахнулся банкой, которую держал в руках.
А через несколько минут все было подготовлено. Джаред – в фартуке (выглядя в нем одновременно нелепо и завораживающе) – крутился на кухне, практически вальсируя по ее периметру – от шкафчиков к холодильнику, от холодильника к раковине и столу, подбирал самый острый нож, готовил дуршлаг, выкладывал продукты. Дабы выбрать сковороду, он выдвинул самый нижний ящик, и стоя в весьма пикантной позе, долго рассматривал представленный ассортимент.
А Дженсен как-то внезапно потерял весь интерес к приготовлению пищи, и только гулко сглатывал, размышляя, что если так пойдет и дальше, помощник из него получится фиговый.
И как в воду глядел, потому что в следующий же миг задел солонку, та покатилась кубарем, жалобно звякнула соскочившей крышечкой, рассыпала по столу белую острую крупу.
Дженсен выругался сквозь зубы, неловко начал сгребать соль в подставленную ладонь.
- Стой, стой! – подскочил к нему Джаред, осуждающе пихнул локтем в бок. – Ты что делаешь, так нельзя. Просыпанная соль к неприятностям. Надо сделать так, дай-ка, - подцепил в щепотку крупинки, швырнул через плечо.
- Ты что, еще и суеверный? Во всякую чертовщину веришь? – присвистнул Дженсен, ссыпая соль в раковину.
- Нет конечно, - Джаред отряхнул руки, по скулам у него растеклась слабенькая краска. – Ну просто, считается, что помогает, нечисть всякую отгоняет. Она к тебе уже со спины подкрадывается, а ты ее солью. Глупости, знаю, но, зачем нам неприятности, верно?
Они помолчали, смели остатки соли со стола, и вернулись к ужину. Джаред начал перечислять:
- Так, нам нужна ветчина, лук, помидоры, перец, грибы, яйца…
- Яйца? – откручивая крышку от бутылки с оливковым маслом, удивился Дженсен. – Чувак, что это такое вообще будет? Ты уверен, что мы готовим ужин, а не ядерную смесь.
Джаред стучал ножом по доске, ловко расправляясь с продуктами.
- Уверен. По-хорошему, вместо ветчины сюда бы копченую колбасу.
- Только не говори мне, что ты так питался раньше, пока не переехал сюда. Может, обжарим каперсы, бросим несколько оливок в макароны, и получим быстрый и приличный ужин, м?
- А этот «не приличный»?
- Извини, но сочетание всех этих ингредиентов в одной тарелке заставляет мой желудок испугано сжиматься.
- Скажи спасибо, что я не делаю пивной суп с хлебом, сыром и сметаной!
Дженсен надул щеки, зажал ладонью себе рот, и очень живо изобразил, будто собирается искать, куда бы стошнить.
- Я тебя ненавижу! – расхохотался Джаред и погрозил ножом. - Сейчас вылетишь с кухни!
- Старик, да я вообще уже пожалел, что остался.
- Ты же еще не пробовал, - обиженно протянул Джаред, и выпятил нижнюю губу. – Вот, теперь надо обжарить, - он положил нож, облизнул палец, и протянул Дженсену миску с нарезанными овощами и ветчиной. – У нас в семье еще и не такое готовили. Я, конечно, не особо выдающийся кулинар, но, надеюсь, не совсем пропащий.
Пока Дженсен помешивал лопаткой шкварчащую массу в глубокой сковороде, радуясь тому, что Джаред впервые за все время приоткрыл крошечную створку в свою жизнь, упомянув про семью, Джаред с видом самого занятого человека на свете, направился к холодильнику, но на полпути болезненно сморщился, схватился за бок и согнулся пополам.
Дженсена нервно качнуло в сторону, он моментально забыл про содержимое сковородки, бросил масляную лопатку, и в два смазанных широких шага преодолел расстояние между ним и Джаредом.
- Эй, что случилось? – склонился над ним, взял за плечо.
Джаред хрипло отдышался и ответил:
- Все ок. Просто он мне сейчас чуть пупок не развязал. Нехило врезал. И откуда такая сила, мелкий же совсем?
- Очень больно?
- Да нет, терпимо. Неожиданно просто – запрещенный прием. Я, в принципе, уже привык, что он там кувыркается, танцует или играет с моими внутренностями, но вот когда лупит внезапно и с замахом по жизненно важным органам – приятного мало.
- Черт, не пугай меня так. Чувствую себя уже полнейшим идиотом. Каждый раз, когда с вами что-то такое происходит, у меня едва сердце не останавливается.
Дженсен помог Джареду разогнуться, осторожно подтолкнул в сторону, так, что тот уперся спиной в ребро холодильника, притерся близко-близко, но не очень-то получалось – живот мешал. Поэтому, в следующее мгновение просто вскинул руки, и притянул за шею ближе к себе, заставил склониться, ласково тронул губами острый угол подбородка, стремительно поднялся выше – ко рту, язык быстро, не оставляя времени опомниться, мазнул вдоль, раздвигая, раскрывая. Джаред ответил не сразу, но губами заинтересованно шевельнул.
Дженсен жадно огладил бок, живот, скользнул рукой под смешно оттопыривающийся фартук, нащупал мягкую свободную резинку штанов – пальцы обожгло жаром, упругая ягодица идеально легла в ладонь.
Джаред сорвано дышал Дженсену в рот, выдыхал сухие стоны, но перехватил запястье и отстранился только тогда, когда пальцы, рисующие на коже неведомые узоры, с копчика спустились ниже - забрались между ягодиц, туда, где было еще жарче.
- Дженс, это вряд ли то, что нужно нам всем, - глаза у него сделались, как у брошенной сломанной куклы. - Я и так делаю слишком многое неправильно.
- Что именно, Джаред?
- Все.
Потом он повел носом и ахнул:
- У нас что-то горит. Твою же мать, у нас горит ужин!
Дженсен обернулся и затейливо заматерился – горел не только ужин, полыхающий огнем в сковороде, на очень некстати оставленном рядом полотенце плясали языки пламени, тлела деревянная лопатка.
- Что ты стоишь? – взвился Джаред, подтягивая съехавший пояс штанов. – Мы же сейчас тут сгорим на хер!
Пришлось обоим нестись со всех ног, сдергивать сковороду с огня, поспешно тушить пострадавшие вещи. Джареда к пламени Дженсен, конечно не подпустил, хоть тот и порывался – потолкались плечами, в итоге, ему досталась роль попроще, он разгонял дым, отчаянно размахивая руками и обгоревшим полотенцем, открывал окна.
Можно считать, ужин удался на славу!
После того, как гарь выветрилась, а глаза перестали слезиться, Джаред настоял на том, чтобы довести начатое до конца. Лучше бы он, конечно, имел в виду нечто другое, но Джаред все-таки имел в виду именно ужин – пришлось выбирать обугленные кусочки, сливать воду с изрядно разварившихся макарон.
Надо признать, блюдо оказалось странным, но не столь ужасным, как казалось на первый взгляд. Ну, да, подгоревшим немного, конечно, но вполне съедобным, и даже вкусным.
Причину мини-пожара оба предпочли не вспоминать, будто не было ничего. Они ужинали молча. Дженсен гонял по тарелке кусок гриба, и наблюдал из-под опущенных ресниц, как Джаред накручивает на вилку длинные нити макарон - они упрямо соскальзывали, путались, он снова их цеплял, и все повторялось снова.
Может, завтра станет лучше?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |