Вторая исключительная особенность морфов стала результатом развития высшей нервной деятельности. Если первобытные люди овладели огнем, начали использовать различные предметы в качестве примитивных орудий труда, чем положили начало цивилизации, то Ц’Осты научились внедряться в другие организмы, управлять их рефлексами, использовать окружающие формы жизни для собственных нужд.
Однако у этой способности существовало серьезное ограничение. По словам Фаша, чем сложнее нервная система подконтрольного организма, тем больше усилий требуется морфу для управления другим существом. Поэтому Ц’Осты редко и неохотно идут на «слияние». Они предпочитают использовать собственное тело, видоизменять его в соответствии с потребностями, «играть генами», добиваясь поразительных результатов.
Денис тогда не поверил Фашу, спросил:
– Если морфы – существа неуязвимые и агрессивные по природе, то почему они не правят галактикой?
– Причина в армахонтах, – ответил ему Фаш. – Они создали для Ц’Остов иную систему ценностей.
– Перевоспитали их?! Зачем?
– Морфы – идеальные существа. Они способны работать в открытом космосе, в зонах реакторов, везде, где есть риск. Но перевоспитать их, уничтожить заложенные эволюцией инстинкты – невозможно.
– Ты же сказал…
– Я сказал, что армахонтам удалось направить дух агрессии Ц’Остов в русло соревнования. Они поселили морфов в контролируемой среде обитания, на борту станций Н-болг, и создали для них особую иерархию. Теперь Ц’Осты «сражаются» между собой не за жизнь, а за статус. Их схватки проходят без жертв. Мерилом всех ценностей стали ресурсы. Морф, сумевший сэкономить энергию, оптимизировать какой-либо процесс, продвигается по иерархической лестнице. Это сложная система. Мы, хонди, ее не понимаем, но факт в том, что она работает до сих пор!
– И это единственная причина, по которой армахонты рискнули расселить столь опасных существ по всей галактике? – удивился Денис.
– Нет, – ответил Фаш. – Говорят, между морфами и армахонтами в древности была заключена сделка.
– Какая? – заинтересовался Денис.
– Ц’Осты захотели покинуть свою планету, что неудивительно. Армахонты им помогли. В обмен они получили загадочный ген, который поначалу служил основой их долголетия. Но это слухи. Правды уже не знает никто.
– Да, я слышал о «гене морфов», – кивнул Денис. – Говорят, он дает бессмертие? Фаш, а что же будет, когда станции Н-болг окончательно обветшают и начнут разрушаться?
– Тогда, чтобы выжить, морфы вернутся к своей истинной природе. И я не хотел бы застать такие времена.
* * *
Денис вернулся к фаттаху.
Мимо разрушенной станции медленно проплывали обломки. Среди них он заметил два крупных фрагмента хондийских крейсеров.
На борту еще теплилась жизнь. Некоторые отсеки сохранили атмосферу.
Поблизости, среди сияния защитных полей, на фоне разрушений появлялись все новые и новые Ц’Осты. Они явно к чему-то готовились, и Денис решил понаблюдать за ними. Возвращаться на борт истребителя не хотелось. Он боялся возвращения галлюцинаций. Все пережитое пока не находило здравого объяснения, не укладывалось в рассудке.
Морфов уже собралось с полсотни, не меньше. Они принимали различные, удобные для работы формы, некоторые вообще сливались с поврежденными устройствами, становились незаметными, но им на смену прибывали все новые и новые обитатели Н-болга.
Что они задумали?
Один из фрагментов хондийского крейсера внезапно изменил траекторию. Включились системы насильственной стыковки. Обломок подтянуло к соседнему вакуумному доку. Раздался удар. По уцелевшим конструкциям пробежала ощутимая вибрация.
Морфы ринулись к обломку хондийского крейсера. Они проникли внутрь, вскрыв обшивку, исчезли из поля зрения.
Спасательная операция?
Как оказалось – нет.
Выживших хонди согнали в предстартовый накопитель. Одна из стен конструкции отсутствовала, герметизацию обеспечивало силовое поле, и Денис отлично видел происходящее.
Морфы вели себя странно. Они по очереди подходили к разумным особям и словно исчезали, а спустя некоторое время появлялись вновь. Неужели это и есть «слияние»?!
Точно!
Хонди погибали. Они падали словно подкошенные, стоило морфу отделиться от тела жертвы.
Зачем? В чем смысл?
Через пару минут стало понятно. Кроме разумных особей, Ц’Осты пленили сотни полторы рабочих. Те толпились в стороне, не проявляя никакого интереса к происходящему, пока один из морфов, завершив слияние, не направился к ним.
Рабочие встрепенулись. Ц’Ост явно передавал им инструкции, используя повелевающий язык запахов, – Денис достаточно насмотрелся подобных сцен и понимал суть происходящего процесса.
Рабочие бросились выполнять приказы. От обломка хондийского крейсера быстро протянули питающие пуповины, по ним из хранилищ корабля подали биомассу, и соседний вакуумный док начал обрастать плотью, затем поверх нее появились хитиновые пластины, они быстро окрепли, сформировали герметичную постройку, и тогда морфы отключили защитное поле, экономя энергию.
«Вот это скорость!» – удивился Денис. Похоже, морфы усовершенствовали хондийскую биотехнологию.
В течение часа разрушенный вакуумный док превратился в инкубатор. Обломок корабля прочно сросся со станцией, а силовые захваты Н-болга уже подтягивали новые фрагменты хондийских кораблей – морфы не теряли ни минуты, они определились с целями, доступными для ремонта материалами, технологиями, намереваясь превратить станцию в гибридное сооружение.
Денис отчетливо понимал две вещи. Во-первых, морфы справятся с задачей, теперь это уже не вызывало сомнений. Во-вторых, здесь и сейчас он видел ростки новой, еще более беспощадной войны. Хонди не простят гибели своих разумных особей.
Теперь Рубеж потонет в крови. С одной стороны – империя эшрангов, с другой – миры разумных насекомых.
Очередной фрагмент хондийского корабля жестко состыковался со станцией.
Морфы ринулись внутрь.
«Они не остановятся на достигнутом, – подумал Денис, глядя, как очередную партию пленных хонди загоняют в кокон силового пузыря. – Ц’Осты начнут собственное завоевание, и вряд ли в обозримом космосе найдется сила, способная противостоять им».
* * *
Обреченный космос…
Егор очнулся, его сознание вынырнуло из черного омута к свету, к жизни, к первому судорожному вдоху, к ощущению покалывания в онемевшем теле.
Он дышал сипло и часто.
Его разум побывал за десятки световых лет отсюда, он прожил несколько минут боя, вмешался в ход событий и, кажется, изменил ход истории, подключившись к нервной системе фаттаха через гиперкосмос.
Медленно возвращалась способность воспринимать реальный окружающий мир.
Запахи. Звуки. Андроид. Фляга с водой, коснувшаяся губ.
Он сделал жадный, судорожный глоток, попытался что-то сказать, но искусственный интеллект остановил его – молчи, не трать силы.
– Я наблюдал. – Он заставил Егора проглотить две капсулы с хондийскими препаратами. – На этот раз сделал запись с твоего модуля технологической телепатии. Вот так, хорошо. Пока не вставай.
– Темпоралы… – выдавил Бестужев.
– Схема активации Аллеи мне ясна. Есть данные по сигнатурам, очередности «включения» темпоралов, степени их активности.
– Портал? – слабым голосом спросил Егор.
– Да. Думаю, что внепространственная связь – наиболее простая функция Аллеи.
– Мы сможем пройти?
– Пока не знаю. Для связи достаточно модулирующего излучения твоих имплантов. Но для перемещения физических объектов потребуется больше энергии.
– У нас есть микроядерные батареи, – сипло, едва слышно произнес Егор. – Еще хондийские биореакторы. Их смогу вырастить.
– Источники питания нужно разместить в аурах. Но произойдет ли перемещение в пространстве или во времени?
– Мы попытаемся, – хрипло выдавил Егор. – Микроядерную батарею можно забросить к основанию темпорала, как камень.
Андроид взглянул в сторону Аллеи, согласно кивнул:
– Да, я смогу это сделать. Но куда нас переместит и… переместит ли вообще?
– Придется рискнуть. Помоги встать.
– Тебе нужен отдых, Егор. Я займусь расчетами, все подготовлю.
Бестужев пошатнулся, едва устоял на ногах.
Перед глазами все плыло. Образы смешивались, наслаивались друг на друга. Он видел чудовищные события. Вмешался в них.
– Мы должны найти армахонтов. Только они теперь могут все исправить. – Егор развернулся и медленно побрел к шлюзу хондийского корабля.
Глава 4
Пандора. Окрестности Аллеи Темпоралов.
Дата – не определена…
Пыль скрипела на зубах. Егор Бестужев лежал лицом вниз на струящемся песчаном склоне. Приклад оружия больно упирался в ребра. Где мы? Он перекатился на спину, звериным чутьем понимая: рядом кто-то есть. Оглушенный, дезориентированный сдвигом времени, он не видел опасности, но чувствовал ее.
Пискнул анализатор атмосферы. Можно дышать.
Огнем полыхал каждый нерв. У выносливости есть предел. Но нет предела у надежды.
Невдалеке промелькнула тень. Смутный силуэт странного существа, приземистого, отдаленно похожего на краба, испуганно метнулся прочь. Егор даже не успел толком понять, реально ли оно.
Бледные отсветы медленно угасали, нарезая мглу на слоистые полосы.
«Неужели опять ничего не получилось? – Он с трудом, по крупицам собирал осколки мироощущения. – Мы на Пандоре? Но в какой эпохе?»
Последние сполохи искажений растаяли, и тут же со всех сторон ринулась оранжевая мгла.
Егор с трудом привстал. Движения вялы, слабость безмерна, но надо встать, осмотреться, ведь мир, потонувший в нескончаемой пылевой буре, не упустит шанса отомстить тем, кто его погубил.
Включение кибернетического расширителя сознания похоже на вспышку.
Текущая дата?
Цифры – словно удар ножом в сердце.
Третья, уже совершенно отчаянная попытка пройти через Аллею Темпоралов, изменить предначертанный ход событий, привела нас к концу времен?!
– Егорка? Ты как? Живой? – Визгливый звук сервомоторов прозвучал как пароль.
– Нормально… – Его надорванный хрип подхватил и унес бесноватый ветер.
Андроид появился в поле зрения, встал на колени и принялся раскапывать песок.
– Контейнер не могу найти.
– Тут он. – Дрожащие пальцы Бестужева дотянулись до продолговатого пластикового ящика со снаряжением.
Он закашлялся. Мысли – как каша.
Вокруг величественно и холодно полыхают темпоралы, и с каждой новой попыткой ауры все ближе, теснее.
– Опять впустую. – Андроид раскопал снаряжение, открыл замки кофра. Он двигался медленно и был похож на мумию. Одежда, которую удалось для него найти, давно износилась. Сервомоторные узлы теперь просто обмотаны ветхой тканью, чтобы хоть как-то предохранить их от пыли.
Бестужев поправил дыхательную маску и лежал, не шевелясь, собираясь с силами, чтобы встать и идти. Жить дальше…
– Снова – пятнадцать лет. В будущее, – бубнил андроид, копаясь в снаряжении. – Не пойму, где мы допускаем ошибку! – с досадой добавил он.
Егор осматривался. Растительности нет. Вокруг лишь темпоралы да заплутавший между ними ветер.
Раз от раза обстановка все хуже. И нет способа вернуться назад, начать все сначала. Видимо, историю невозможно переиначить.
– Знаешь, Егорка, я тут подумал, – андроид наконец нашел упаковку с хондийскими метаболитами, – дело не в источниках энергии. Не в их расположении и порядке активации темпоралов.
– А в чем же? – Бестужев снова закашлялся. Он чувствовал себя все хуже. Каждый сдвиг времени отнимал частицу жизни. Хондийский нерв оказался слабым звеном, но он – часть организма.
– Мы не соблюдаем какого-то ключевого условия. Нас автоматически отправляет в будущее. Третий раз. Это уже закономерность. – Андроид вскрыл упаковку, но внутри вместо концентрированных препаратов – пыль.
– Проклятье… Что же теперь делать? – на мгновение искусственный интеллект растерялся. Без метаболитов Егору не выжить!
– Что ты там возишься?
– Егор, метаболитов нет.
– Как? Дай посмотрю! Ты нормально перезагрузился? Без сбоев?
– Я в порядке. – Андроид протянул ему упаковку.
Пыль внутри. Серая пыль, безвкусная, утратившая свойства.
Бестужев молча принял новый удар. Перефокусировал сканеры имплантов. Надо добраться до транспортного корабля.
Аллея Темпоралов на месте, а вот ее окрестности сильно изменились. Исчезла старая дорога. Холмы оплыли. Растительность погибла, от нее не осталось даже праха, куда ни глянь, везде лишь мгла пылевой бури да холодное сияние.
От хондийского транспорта, служившего прибежищем, осталась лишь скорлупа обшивки.
«Ну, вот и все. Запаса метаболитов нет. Восполнить его теперь негде, а нерв уже корежит сознание, требует – дай. Сколько смогу продержаться? Сутки? Двое? А толку?» Егор прекрасно знал: организм человека не в силах выработать нужное количество уникальных химических соединений.
Андроид присел рядом.
– Справимся, Егорка. Не впервой ведь, верно?
– Где нам теперь найти хондийский корабль? – хрипло спросил Бестужев, мрачно озираясь. Вокруг – фантастический лес энергетических деревьев. Между темпоралами воет и вихрится ветер, несущий лишь пыль и песок. Да, действительно – конец времен, точнее не скажешь. Все живое погибло. Их отчаянная попытка изменить ход событий окончательно провалилась. А ведь верилось, что Аллея Темпоралов откроет путь в эпоху, когда планетой еще управляли армахонты. Теперь этой надежды больше нет…
– Егор, – искусственный интеллект помог ему встать, закинул руку Бестужева себе на плечо, – держись. Надо идти.
– Куда?
Андроид жестом указал направление.
– Там древний город. Помнишь?
– Руины, – пренебрежительно, едва слышно ответил Бестужев. С каждой минутой ему становилось все хуже. На этот раз сдвиг времени едва не убил его.
– Многое могло измениться, – упрямо ответил искусственный интеллект. – Давай же! Держись! Вот так! – он заставил Егора сделать первый шаг.
* * *
Песок скрежетал в приводах.
Мгла пожирала пространство. Мятущийся сумрак застыл причудливыми волнами искажений.
Человек и андроид медленно шли по узкой тропе между темпоралами.
Говорят, машинам неведомо отчаяние. Но это не так. Искусственный интеллект, спроектированный на далекой, потерянной в пространстве и времени планете Земля, собранный на заводах корпорации «Сибирь», прошел долгий и далеко не светлый путь саморазвития.
Он взрослел на протяжении жизни четырех поколений пандорианцев, но теперь у него не осталось никого, кроме Егорки.
Эмоции, формирующиеся в искусственных нейросетях, не позволяли принять поражение, сдаться. Они шли вразрез с холодной логикой, все чаще управляли поступками, заставляя идти, прислушиваться к слабому дыханию обессилевшего человека, питать надежды…
Внутренний мир андроида необратимо менялся.
Он мог спокойно размышлять о причинах поразившей Пандору катастрофы, пытаться разгадать тайну возникновения темпоралов, без фобий общаться с представителями иных цивилизаций, но когда дело касалось близких ему людей, рационализм машины отступал на второй план.
Близящаяся гибель планеты ничего не значила по сравнению с угасающей жизнью Егора.
В оранжевой мгле внезапно раздался отдаленный, едва слышный, протяжный, переливчатый, полный тоски клекот.
– Эшранг?! – Бестужев встрепенулся. Он тоже услышал приглушенный расстоянием звук.
– Похоже. – Андроид остановился, сканируя направление. – Егорка, там, впереди, граница темпоралов!
– Может, послышалось?
– Нет! Вот опять! Я же говорил тебе! В руинах кто-то живет!
Егор мрачно промолчал. Клекот эшранга трудно спутать с другими звуками, но даже если и так, чем нам поможет инопланетная тварь?
Андроид не разделял его пессимизма.
– Пошли, – он снова заставил Егора двигаться, машинально переставляя ноги. – Вот увидишь, мы выберемся!
Минут через тридцать они добрались до границы темпоралов и оказались между двух разноликих пространств.
За спиной осталась Аллея и окруживший ее энергетический лес, а впереди лежали руины древнего города. Возможно, он – последний островок жизни на погибающей планете?
Егор в изнеможении присел на пожухлую траву.
Здесь уже не было ветра и пыли. Теплый воздух нес запахи жилья и растений.
Вновь раздался клекот эшранга, но теперь он прозвучал отчетливо, близко.
* * *
Тревожные звуки плыли в бархатистой и теплой тиши.
Сначала раздавалось кроткое дробное пощелкивание, его сменял резкий клекот, переходящий в зов – долгий, протяжный, на сколько хватало дыхания.
И снова, спустя короткую паузу, – дробное пощелкивание клюва, гортанный клекот…
Фигура эшранга, взобравшегося на скалу, откровенно пугала. Он расправлял кожистые крылья, вытягивал шею, запрокидывал голову и, отдаваясь во власть древнего инстинкта, отчаянно звал кого-то, бросая вызов одиночеству, предопределенности, року.
Город, распластавшийся по склонам холма, внимал ему нервно и сочувственно.
Многие жители спешили закрыть окна. От безысходного крика кровь стыла в жилах, особенно у звенгов.
Вообще-то эшранг появился недавно, жил обособленно, особых хлопот не доставлял.
Фрагмент атлака, космического корабля его расы, раньше скованный полем стазиса, темнел за чертой обжитых кварталов. Обломок давней космической битвы до недавнего времени окружала роща темпоралов, но примерно месяц назад энергетические деревья начали чахнуть, угасать, а затем и вовсе исчезли.
К эшрангу отнеслись с сочувствием. Тут поневоле заголосишь, если пережил крушение, века провел под опекой систем защиты и вдруг очнулся в совершенно незнакомом мире!
Впрочем, никто по-настоящему не понимал его. Знания-то утрачены. Та галактика, которую помнил эшранг, о которой тосковал, изводясь безысходным криком, давно исчезла за вуалью забвения, канула во тьму веков.
Говорят, во всем виноваты хомо. Но и они уже стали легендой. Существует ли на самом деле прекрасный человеческий город, скрытый за периметром измененного времени, не скажут даже хонди, а ведь их генетическая память накапливает и передает знания из поколения в поколение.
Городок жил мирно. Старые распри стерло время, а для новых не находилось причин.
* * *
Дом на краю улицы выглядел старым, заброшенным, нежилым. От него осталась лишь коробка стен, окруженная невысоким, местами рухнувшим забором, да широкая терраса, обращенная в сторону оживленной улицы. Сводчатые оконные проемы сочились таинственным сумраком; во дворе и в саду разросся колючий кустарник; лианоподобные растения карабкались по замшелым трещиноватым стенам; крыша, выполненная в виде купола, когда-то щедро пропускавшая свет, теперь провалилась внутрь, и лишь несколько изогнутых балок каркаса служили опорой для огненного плюща.
Никто из жителей города не позарился на мрачную постройку. Старый дом обходили стороной, да и детям настрого запрещали играть поблизости, а все из-за сполохов бледного света, по ночам озарявшего пустые помещения.
Но недавно все изменилось. Двое хомо пришли со стороны пустошей и поселились в заброшенном доме.
Новость, конечно, взволновала всех. Многочисленные семьи звенгов – невысоких, похожих на мартышек существ, с ярко окрашенными пушистыми хвостами, – как обычно, подняли гвалт, но их никто не слушал. Хонди, реконструировавшие большую часть зданий в квартале, отнеслись к странной парочке со свойственной им сдержанностью, и лишь эшранг выразил откровенную враждебность: он пару раз прошелся по пыльной улице, изредка издавая надменный клекот, волоча по земле кожистые крылья, но хомо проигнорировали его демарш.
Цихриты – биороботы, живущие небольшими стаями, окружили здание, бесцеремонно сканируя его, обмениваясь резкими тоновыми сигналами, но что-то спугнуло их, заставило разбежаться, ища укрытия в ближайших подвалах.
Хомо вошли в дом и как будто растворились. До самого вечера оттуда не доносилось ни звука, и лишь когда в стремительно потемневших небесах вспыхнула ночная радуга, один из них показался на террасе.
Высокий, худощавый, жилистый, совершенно седой, он уселся на обломок рухнувшей колонны, положил на колени прямоугольный листок и начал водить по нему тонкой палочкой, изредка поглядывая по сторонам и цепко фиксируя окружающее внимательным взглядом.
Огненный плющ рдел в ночи.
Никто не решился подойти, за хомо наблюдали издали, с опаской.
Ночь, вопреки опасениям, прошла спокойно. Бледный свет, обычно озаряющий здание в самые глухие сонные часы, на этот раз не появился вовсе, а утром снова начались странные события.
Тот хомо, что выходил вечером на террасу, нанес визит хонди. Совершенное безрассудство! Всем известно: насекомые строго охраняют границу своих территорий. Их боевые особи не обладают разумом, они убьют любого нарушителя.
Однако случилось немыслимое. Хомо не только побывал в хондийском квартале, но и вернулся оттуда в сопровождении десятка рабочих, которые тут же приступили к реставрации здания. Они ловко карабкались по стенам, заполняя трещины полимером, обкусили разросшиеся лианы, добрались и до разрушенной крыши, восстановив ее при помощи биотехнологии. Огненный плющ, проникающий корнями к источникам воды и подземного тепла, хонди использовали как систему питания для полупрозрачных, пронизанных мельчайшими прожилками мембран, которыми заменили разбитые сегменты купола.
К вечеру восстановительные работы полностью завершились. Дом теперь выглядел еще более зловещим, чем прежде. Эшранг, взволнованный необычными событиями, весь день неодобрительно и пристально наблюдал за хондийскими рабочими.
Второй хомо так ни разу и не появился в поле зрения. Он скрывался внутри. «Наверное, самка», – рассудил эшранг.
Прошло несколько дней, и городок, потревоженный необычными событиями, успокоился. Жизнь снова вошла в привычное русло, текла сонно. Вопреки всеобщему предчувствию, беды не случилось. Хомо оказались тихой, не доставляющей неприятностей парой. Впрочем, самку никто больше не видел.
Лишь цихриты, живущие стаей, с неделю отсиживались в подвалах, впроголодь.
Хомо каждый вечер выходил на террасу, усаживался в кресло, сплетенное из пружинистых лиан, устанавливал перед собой непонятного назначения треногу, крепил на ней белый лист и водил по нему тонкой палочкой.
Постепенно к нему начали привыкать. Даже стали здороваться, проходя мимо, а он кивал в ответ, обнажая белые зубы. Звенги пугались. Хонди отвечали понятным только им скрежетом. Эшранг терялся в догадках. «Зачем он скалится? – неприязненно думал Эшор. – Почему его лицо внезапно бледнеет, а в глазах появляется холодный блеск? Он хочет меня убить, но сдерживается?»
Цихриты вообще откочевали. Они покинули давно обжитые подвалы, поселились поодаль, предпочитая терпеть лишения такому соседству.
* * *
Вечерами, незадолго до наступления темноты, солнце, всегда сияющее в зените, тускнело, и небо над городом резко меняло цвет, становилось похожим на толстое зеленоватое стекло.
Свет струился отовсюду, так продолжалось около получаса, затем вдруг резко темнело.
Эшор жил в одном из обломков атлака, на окраине, и новое соседство сильно обеспокоило его. Настроение эшранга стало изменчивым. Он больше не взбирался на скалу за городом, видимо, чего-то боялся, ждал неприятностей.
На самом деле Эшор был не так-то прост и жалок, как казалось другим. Он знавал лучшие времена, иные миры, но оказавшись тут, в ловушке, постепенно смирился. Вскоре после выхода из стазиса эшранг наведался к хонди, узнал от них историю планеты и понял: ему не выбраться. «Во Вселенной существуют явления, чья сила неодолима», – так он успокаивал себя, пока появление двух загадочных существ не разбило душевное равновесие, словно хрупкий стеклянный сосуд.
Откуда они взялись? Эшор успел хорошо изучить окрестности и знал – город окружен непроходимыми зарослями энергетических растений, среди которых невозможно выжить.
Цихриты были единственными, кто мог отыскать тайные тропы, уводящие в гибельную чащу. Раньше Эшор не задумывался, зачем одичавшие биороботы армахонтов регулярно наведываются в энергетический лес, а теперь, понаблюдав за их странной реакцией на появление людей, отправился в сырые подвалы и устроил допрос с пристрастием, благо компактные устройства, сохранившееся среди прочего оборудования на борту атлака, позволяли ему свободно общаться с живыми нейрокомпьютерами.
Полученная информация взволновала эшранга, привела его в замешательство, пробудила угасшую надежду и одновременно – встревожила.
Этим вечером, не выдержав растущего беспокойства, Эшор решил прояснить ситуацию.
На улице уже стемнело. Стальная радуга изгибалась в ночном небе от горизонта до горизонта. Бледный свет неподвижной луны рассеивал мрак. Огненная капля станции Н-болг сияла ярче, чем звезды.
Эшранг страшился встречи, но хомо теперь притягивали его словно магнит. Он медленно брел по улице, набираясь храбрости для предстоящего разговора.
* * *
Егор сидел на ступенях массивного крыльца, глядя в ночь.
Перед ним на самодельном мольберте белел лист бумаги. Сквозь оконный проем изнутри дома пробивался холодный свет.
Он уже восстановил силы, но пока не решил, что делать дальше. Дал себе передышку.
Дом они выбрали не случайно. Холодный свет, мятущийся в окнах, определил предпочтения – внутри в одной из комнат сканировался росток темпорала. Энергетическое растение по непонятной причине не образовало полноценной структуры, и искусственный интеллект предложил исследовать его, благо аура занимала всего пару квадратных метров.
«Мы найдем ошибку в расчетах и попытаемся еще раз», – упрямо думал Егор.
От мыслей его отвлек невнятный ночной шорох. Кто-то нерешительно топтался на границе света и тьмы.
– Заходи, раз пришел.
Из глубокой тени появился эшранг. Голова вскинута, клюв приоткрыт, шерстка дыбом, крылья приподняты, плотно прижаты к телу, образуя подобие рук в обрамлении обвислых складок кожи.
Несколько секунд они сверлили друг друга пристальными взглядами.
– Зачем явился? – Давняя, застарелая, тщательно подавляемая неприязнь прорвалась в голосе Егора, полыхнула и тут же угасла в тяжелом взгляде.
– Я живу неподалеку, – произнес Эшор. – С соседями принято знакомиться.
– Меня зовут Егор. – Бестужеву с невероятным трудом далась простая фраза.
– Эшор, – отрекомендовался эшранг. – Но ты ведь пришел не один? Где твоя самка, хомо? Ты ее прячешь? Так принято?
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |