29 страница. – Для меня это не имеет значение

– Для меня это не имеет значение. – Она погладила его грудь. – И для тебя не должно.

– Как же раньше я никогда не догадывался, какая ты умная?

Ее смех отдался у него груди.

– Может, потому что ты был глуп.

Грег откинул голову и рассмеялся.

– Да, наверное. – Он поцеловал ее в висок. – Скорее всего… так и есть. Однако, я уже прошел через это.

Боже… он до сих пор не был уверен, что же все-таки изменилось. Вот так раз… а почему, не известно. Он чувствовал себя, словно кто-то направил его на истинный путь, но не мог вспомнить кто или где, или когда.

Его взгляд переместился к компьютеру, и он подумал о том таинственном призраке. По каким-то причинам, в его голове всплыл образ просторной, пустой комнаты на третьем этаже… и огромного мужчины, сидящего в кресле в лужице света, падающей только на его колени и голени.

И когда мужчина наклонился вперед… к свету…

Боль в голове Грега заставила его подумать, что как будто кто-то из Основного Инстинкта^[97] внедрился в его виски, принимаясь пронзать его пикой для колки льда^[98].

– Ты в порядке? – спросила Холли, приподнимаясь. – Снова голова?

Он кивнул, хотя от этого движения перед глазами все поплыло, а в животе возникло такое ощущение, будто он напился прокисшего молока.

– Угу. По-моему, мне нужны новые очки. Скорее даже бифокальные^[99]… черт.

Холли погладила его по голове, и когда он заглянул ей в глаза, мучительная боль отступила, сменившись странным чувством в груди. «Счастье?» задался он вопросом.

Ага. Должно быть оно. Потому что за всю свою сознательную жизнь он успел пройти через целый спектр эмоций… и никогда не чувствовал себя так, как сейчас. Целостным. Завершенным. Умиротворенным.

– Холли, ты гораздо лучше, чем я думал, – прошептал он, погладив ее по щеке.

Когда ее красивые глаза увлажнились, она сказала:

– А ты оказался всем, что я хотела видеть в тебе.

– Что ж, тогда разве это не представление на всю оставшуюся жизнь, а? – Он медленно поцеловал ее. – И у меня есть идеальное завершение финала.

– Правда?

Грег кивнул, затем поднес рот к ее уху и тихим шепотом произнес:

– Я люблю тебя.

Эти слова впервые сорвались с его губ… когда он действительно хотел, чтобы они прозвучали.

И стоило ей прокаркать «Я тоже тебя люблю», он поцеловал ее, а затем еще раз… и почувствовал себя так, словно был обязан этим моментом призраку.

Оказалось, его Купидон был огромной тенью с дурными наклонностями. И не существовал в «реальном» мире.

Опять же… странные вещи сводили людей вместе. И все, что имело значение – это идеальная пара, которую в итоге, показывают на Холлмарк^[100]. Имеет ли какое-то значение, что они оказались здесь? Так или иначе, не это главное.

Кроме того, теперь он мог перестать краситься.

Да, жизнь – хороша. Особенно, когда ты выключаешь свое эго… и в твоей постели оказывается правильная женщина по правильным причинам.

На этот раз он не намерен был отпускать Холли.

И собирался позаботиться о ней должным образом, именно так, как она того и заслуживала… ну, навеки привязав ее кольцом.

ГЛАВА 58

А в это время в частной клинике Братства, Хекс стояла возле Джона, пока Джейн делала ему рентген ноги. Когда снимок был готов, опытный глаз дока быстро определил, что без операции не обойтись. И даже Хекс, несмотря на свойственную ей панику, после всего через что ей пришлось пройти, смогла увидеть на снимке не ладное. Пуля застряла слишком близко к кости.

Пока Джейн звонила Элене, а затем отправилась готовиться к операции, Хекс скрестила руки на груди и принялась расхаживать взад-вперед.

Она не могла нормально дышать. И началось это еще до того, как она узнала про ногу Джона.

Когда он тихо свистнул, она лишь покачала головой и продолжила движение, нарезая круги по комнате. Оказалось, что прогулка мимо шкафчиков из нержавеющей стали со стеклянными дверцами и медикаментами внутри не особенно помогла. Сердце в груди зачастило еще быстрее, выбивая ритм Бон Джови…, обычно оно так стучит только после аэробной тренировки.

Господи, она пыталась взять себя в руки с самого начала, как только зашла в эту комнату вместе с ним. Сейчас он будет разрезан и зашит обратно?

И она, мать твою, собиралась пройти через это.

Хотя, честно говоря… если попытаться мыслить логически, то все это ерунда. Во-первых, это не ее тело сейчас лежало на столе. Во-вторых, оставить свинцовую пулю в ноге – точно не самая лучшая идея. И в-третьих, он в надежных руках, Док уже доказала, что умеет обращаться со скальпелем.

Великий рационализм. Надпочечные железы^[101] показали средний палец и начали усиленно работать.

Разве эти навязчивые страхи не смехотворны.

Второй свист был более требовательным, и она остановилась напротив Джона, подняв на него глаза. Он был сама спокойность и расслабленность. Никакой истерики, полностью собран, в общем, одна безмятежность.

«Со мной все будет в порядке», – показал он жестами. – «Джейн делала подобное уже миллион раз».

«Господи Боже, куда же делся весь этот чертов воздух в комнате», подумала Хекс.

Словно догадываясь, что начинает терять ее снова, он свистнул и, нахмурившись, протянул руку.

– Джон… – Не найдя подходящих слов, она покачала головой и снова принялась мерить комнату шагами. Она ненавидела это. Действительно ненавидела это.

Открылась дверь, и, обсуждая операцию, вошли Джейн с Эленой. Джон свистнул им и показал указательный палец, означающий, что ему нужна минутка, они кивнули и вышли.

– Черт, – воскликнула Хекс, – не тормози их. Я справлюсь.

Когда она пошла в сторону двери, намереваясь вернуть их обратно, по комнате разнесся оглушительный звук. Подумав, что Джон рухнул с каталки, она развернулась.

Нет, он просто так ударил кулаком по столу из нержавеющей стали, что оставил на нем вмятину.

«Поговори со мной», – показал он. – «Они не вернуться, пока мы не поговорим».

У нее возникло желание начать спорить, применив свой богатый словарный запас – вот только вслух сказать ей это, по-моему, не так и светит. Попытайся она это сделать, ей не удастся выдавить и слова.

Но это было до того, как он раскрыл для нее свои объятия.

Проклиная себя, она сказала:

– Я возьму себя в руки. И стараюсь делать это уже двадцать один год. Ты не поверишь, насколько крепко это засело в моей голове. На самом деле.

«Иди сюда», – произнес он губами.

– О… черт. – Уступив, она подошла и обняла его. Затем пробубнила в его шею:

– Я не слишком-то хорошо переношу всю эту медицинскую дребедень. На случай, если ты еще не заметил. Я сожалею, Джон… черт, я только и делаю, что подвожу тебя, не так ли?

Он поймал ее прежде, чем она смогла отойти. Удерживая ее взглядом, он показал:

«Сегодня ты спасла мне жизнь. Меня бы сейчас тут не было, если бы не ты метнув свой клинок. Так что ты никогда не подводила меня… или как ты там выразилась? Я не боюсь, а тебе не нужно на это смотреть… иди и подожди снаружи. Все пройдет очень быстро. Не мучай себя».

– Я не бегу, когда мне страшно. – Быстро приблизившись, так, чтобы ни у нее, ни у него не было времени задуматься, она обхватила руками его лицо и крепко поцеловала. – Но, подождать снаружи, возможно – не такая уж и плохая идея.

В конце концов, она не сможет спокойно на это смотреть, и скорее всего, вся посинев, попытается остановить дока посреди операции. Или получит сотрясение мозга, потому что как последняя идиотка рухнет без сознания на пол.

«Скорее всего – да, так будет лучше», – произнес одними губами Джон.

Сдвинувшись с места, шаг за шагом она подошла к двери и позвала Элену и Джейн. Хекс схватила док за руку, когда та проходила мимо нее.

– Пожалуйста… – Боже, что еще она могла сказать.

Джейн кивнула.

– Я справлюсь. Не волнуйся.

Хекс сделала дрожащий вздох и задалась вопросом, как, черт возьми, ей пройти через это, ожидая снаружи. Понимая, в каком направлении работал ее мозг, она будет представлять безмолвные крики Джона и Джейн, вспарывающую всю его ногу, и так будет тянуться минута за минутой…

– Хекс… не возражаешь, если я кое-что предложу? – спросила Джейн.

– Врежь мне. Серьезно, давай… вмажь мне как следует. Хороший апперкот прочистит мне мозги и поможет собраться.

Доктор покачала головой.

– Почему бы тебе не понаблюдать.

– Что?

– Останься и понаблюдай за тем, что я делаю и как, и все поймешь. У множества людей та же проблема, что и у тебя. Но страхи, это просто страхи, и чтобы это ни было – самолет, стоматолог или врач – такая «разоблачающая» терапия работает. Удали из уравнения тайну, неизвестность и все встанет на свои места. Тогда страх не сможет больше подобраться к тебе.

– Логично. А что если я потеряю сознание?

– Ты можешь сесть, если закружится голова и уйти в любой момент. Задавай вопросы и наблюдай через мое плечо, если сможешь.

Когда она глянула на Джона, его спокойный кивок укрепил ее решимость. Она осталась.

– Мне нужно переодеться в халат? – спросила она абсолютно не своим голосом.

Дерьмо, это было так по девчачьи. А что будет следующим – начнет распускать сопли над рекламой по телеку, и делать себе маникюр? И еще заведет себе чертов дневник.

– Угу, я собираюсь переодеть тебя в зеленое. Ступай за мной.

Когда они вернулись спустя пять минут, Джейн подвела ее к раковине и вручила запечатанный пакет с губкой, пропитанной бетадином^[102], и показала, как правильно ею пользоваться.

– Отлично. – Доктор выключила воду, отпуская ногой напольную педальку. – Тебе не понадобятся перчатки, потому что внутрь ты не полезешь.

– Это уж точно. Скажи, у вас есть каталка, на случай, если я отключусь?

– В углу, и не волнуйся, я умею пользоваться дефибриллятором^[103]. – Док натянула голубоватые перчатки и подошла к Джону. – Готов? Мы собираемся тебя переложить. Учитывая расположение пули, потребуется довольно сильно углубиться, и никоим гребаным образом я не хочу напугать тебя до смерти.

«Усыпи меня, Док», – показал Джон.

Шеллан Ви положила руку на плечо Джона и заглянула ему в глаза.

– Я поставлю тебя на ноги, не волнуйся.

Хекс нахмурилась, поймав себя на мысли, что восхищается этой женщиной. Быть настолько уверенной, учитывая, что поставлено на карту было довольно удивительно. Если Джейн хоть в чем-то ошибется, у Джона могут возникнуть осложнения. Но если она сделает все как надо, он будет как новенький.

«Вот это сила», подумала Хекс. Полная противоположность ей – лезвие в ее руке было совсем другим инструментом.

Не исцеляющим.

Док начала комментировать, спокойным и сильным голосом.

– В человеческой больнице потребовалось бы присутствие анестезиолога, но вы, вампиры, как правило, устойчивы к воздействию седативных веществ – оно вводит вас своего рода в глубокий сон. Не знаю почему так, зато это облегчает мне работу.

Пока она говорила, Элена помогла Джону освободиться от футболки и кожаных штанов, которые разрезала Джейн. Затем женщина прикрыла наготу светло-голубой тканью и начала ставить капельницу.

Хекс пыталась остановить свой бегающий взгляд и по большему счету провалилась. Здесь было так много «врагов»: все эти скальпели, иглы и…

– Почему? – спросила Хекс, заставляя себя поддерживать беседу. – Я, имею в виду, из-за различия между видами?

– Понятия не имею. У вас шестикамерное сердце, а у нас четырех. У вас две печени – у нас одна. Вы не можете заболеть раком или диабетом.

– Я не многое знаю про рак.

Джейн покачала головой.

– Если бы могли победить его в каждом, у кого он есть. Эта наихудшая гребаная болезнь, скажу я тебе. Проявляющаяся на клеточной мутации всего организма…

Доктор продолжала говорить, но теперь ее руки порхали над столом из нержавеющей стали, на который переложили Джона. Когда она кивнула Элене, женщина приблизилась к его голове и накрыла лицо прозрачной пластиковой маской.

Джейн подошла к капельнице со шприцем, наполненным какой-то молочной жидкостью.

– Готов, Джон? – Когда он поднял большие пальцы, она впрыснула жидкость.

Джон посмотрел на Хекс, подмигнул ей, а затем отключился.

– Первым делом – дезинфекция, – сказала Док, вскрывая упаковку и доставая из нее темно-коричневую губку. – Почему бы тебе не встать напротив меня? Это бетадин – та штука, которой мы мыли руки, только не в форме мыла.

Когда доктор провела ей вокруг раны, оставляя на коже широкие полосы, темно-коричневого оттенка, Хекс в трансе обошла вокруг ног Джона.

Теперь она оказалась в стратегически правильной позиции – рядом с оранжевым мусорным ведром. Так что, если ее начнет тошнить, ей только что и останется – быстро ломануться к нему.

– Причина, по которой необходимо удалить пулю заключается в том, что со временем возникнут осложнения. Если бы он был менее подвижным парнем, я могла бы на какое-то время оставить ее внутри. Но думаю, что всегда оставаться на сто процентов готовым к бою – для солдата самое лучше. К тому же вы очень быстро регенерируете. – Джейн бросила губку в мусорное ведро. – Основываясь на моем опыте, любое повреждение кости у вас восстановится примерно за сутки, так что к завтрашнему вечеру Джон будет уже в норме.

Хекс задавалась вопросом, осознавали ли доктор и медсестра, что пол под их ногами ходил ходуном. Потому что, создавалось такое ощущение, что они стоят на палубе какой-то адской лодки.

Быстро взглянув на профессионалок, она поняла, что волны разбивались о скалы.

– Я собираюсь сделать надрез… – Док Джейн склонилась со скальпелем к ноге Джона, –…здесь. То, что ты увидишь прямо под кожей, называется соединительнотканной тканью, которая отвечает за сохранение внутренностей. У среднестатистического человека между двумя этими слоями находятся жировые клетки, но Джон в отличной форме, поэтому под этой оболочкой у него одни только мышцы.

Хекс наклонилась, намереваясь бросить лишь краткий взгляд… оставаясь, там, где стоит.

Когда Джейн снова провела лезвием, жилистая ткань разошлась, обнажая розовые канаты мышц… и отверстие в них. Глядя на нанесенный ущерб, у Хекс зачесались руки убить лессера еще несколько раз. И Боже, Рэйдж был прав. Еще пара дюймов вверх и влево и Джон был бы…

«Да, но пуля не попала туда», отмахнулась Хекс, переместившись так, чтобы было лучше видно.

– Отсос, – произнесла Док.

Последовал шипящий звук, и Элена опустила вниз маленькую белую трубку, очистив все от красной крови Джона.

– А сейчас я собираюсь воспользоваться пальцем для обнаружения пули… иногда, контакт человека лучшее…

Хекс наблюдала за всей операцией. От начала до конца, от первого разреза до последнего стежка, а также процедуру изъятия пули.

–… и на этом все, – подытожила Джейн сорок пять минут спустя.

Пока Элена забинтовывала ногу Джона, а доктор набирала что-то в шприц, чтобы ввести его в вену, Хекс подняла пулю с подноса и внимательно ее осмотрела. Маленькая. Чертовски маленькая. И такая разрушительная.

– Не плохая работа, Док, – хрипло проговорила она, сунув пулю в карман.

– Позволь мне привести его в чувство, чтобы ты смогла заглянуть ему в глаза и убедиться, что с ним все в порядке.

– Ты умеешь читать мысли?

Поднявшиеся на нее глаза доктора светились древностью.

– Нет, просто большой опыт работы с семьями и близкими. Тебе необходимо увидеть глаза прежде, чем вздохнуть с облегчением. И он почувствует то же самое, когда посмотрит в твое лицо.

Джон очнулся восемь минут спустя. Она засекла время, сверяясь с настенными часами.

Когда его веки приподнялись, она была рядом и держала его за руку.

– Эй… ты вернулся.

Он был еще заторможенным, что в полнее ожидаемо. Но ярко голубой взгляд был именно таким, как и всегда, и то, как он сжал ее руку не оставило никаких сомнений – он вернулся, готовый к мести.

Дыхание Хекс, которое она неосознанно задержала, медленно покинуло ее легкие, облегчение подняло настроение, словно сердце посадили на ракету, запустили на луну. Джейн оказалась права, что посоветовала ей остаться. Стоило Хекс пройти через увиденное, услышанное и усвоенное, паника отступила, превратившись в тихий легко контролируемый гул. И это оказалось захватывающе, каким образом было устроено тело.

«Все в порядке?» – спросил губами Джон.

– Ага, Док извлекла пулю…

Джон покачал головой.

«Ты? В порядке?»

«Боже… – подумала она. – Идеальный мужчина».

– Да, – хрипло ответила она. – Да, я в порядке… и спасибо, что спросил.

Глядя на него, она поняла, что не позволит себе слишком много думать о том, что спасла ему жизнь.

Боже, она всегда знала, что превосходно владела ножом. Но никогда не думала, что этот навык окажется таким значимым, как в тот момент на этой дрянной ферме.

Еще бы одно мгновенье и… Джона уже нет. Ни для кого, ни для чего.

Навечно.

Сама мысль об этом вернула панику с новой силой, ладони вспотели, сердце не столько билось, сколько трепыхало в груди. Она знала, что они разойдутся, когда с этим делом будет покончено… но, это, похоже, не имело никакого значения, когда она представила мир, в котором он не дышал или смеялся, или сражался, или делился добротой с окружающими.

«Что?» – спросил он губами.

Она покачала головой.

– Ничего.

Наглая ложь.

Это было все.

ГЛАВА 59

Чтобы отвезти женщину в ее родовое поместье они воспользовались каретой, оставленной на конюшне. Тормент взял на себя управление поводьями, в то время как Дариус остался с женщиной в карете, желая обеспечить ей комфорт, понимая, что предложить ей особо нечего. Поездка была долгой, и цокот копыт, доносящийся спереди сильный скрип скамьи, и хлыст хомута были столько громкими, что исключали всякую возможность завязать беседу.

Хотя Дариус прекрасно понимал, что даже будь их транспортное средство тихо, как сам шепот и спокоен, как вода в кубке, их драгоценный груз не проронил бы ни слова. Она отказывалась от питья и еды, и ничего не делала, кроме как сидела, сосредоточившись на пейзаже, пока они проносились через фермерские угодья, деревушку и лес.

Пока они держали курс в южном направлении, Дариусу пришло в голову, что симпат, должно быть, внушил ей, будто она каким-то образом привязана к месту, где ее держали в первый раз сразу после похищения, и предполагала, что этот парный экипаж доставит ее в тот каменный особняк… в противном случае, она бы рискнула дематериализоваться за пределы досягаемости.

Как не прискорбно, но о таком исчезновении на данный момент нужды беспокоиться не было, потому, как она была слишком слаба… хотя, ему следовало бы быть начеку. Учитывая ее мученическое выражение терпения, он имел четкое представление, что она чувствовала себя заключенной, не смотря на обретенную свободу.

Возникло искушение послать Тормента вперед, с известием для ее мамэн и отца о хорошей вести, что она спасена, но Дариус сдержался. Многое могло произойти в течение поездки, и ему было необходимо, чтобы Тормент управлял лошадьми, пока он присматривает за женщиной. С учетом потенциальной угрозы со стороны людей, лессеров и симпатов, они с Тором держали свое оружие наготове, но, тем не менее, Дариус не отказался бы от подкрепления. Если бы только был способ связаться с другими Братьями и позвать их…

Уже близилось к рассвету, когда истощенные лошади ввезли их в деревню, на пути к дому женщины.

Словно узнав место, где они находились, она подняла голову, ее губы зашевелились, а глаза расширились, наполнившись слезами.

Наклонившись и протянув к ней ладони, Дариус сказал:

– Успокойся… это должно быть…

Когда ее взгляд переместился на него, он увидел немой крик, сдерживаемый в ее душе. «Только не это», произнесла она одними губами.

А затем дематериализовалась прямо из кареты.

Дариус выругался и ударил кулаком о боковую панель кареты. Когда Тормент остановил лошадей, он выскочил наружу…

Она не могла далеко уйти.

Ее белая ночная сорочка мелькнула в поле с левой стороны, и он последовал за ней, появившись прямо позади нее, когда она побежала. Обессилившая, и шатающаяся походка была отчаянной из-за нанесенного ей вреда, и он позволил ей бежать так долго, сколько она могла.

Позже он задумается о том, что это было, когда достаточно убедится, в какой безумный порыв женщина втянула их обоих. Она не могла отправиться домой. И не из-за того, через что ей пришлось пройти… а из-за того, что она вынесла из своего испытания.

Когда женщина споткнулась и упала наземь, она ничего не сделала, чтобы защитить живот.

И, воистину, впиваясь ногтями в землю, она ползком продолжила двигаться вперед, но он больше не в силах был наблюдать за ее борьбой.

– Умерь свой пыл, – сказал он, поднимая ее с холодной травы. – Остановись сейчас же…

Она боролась с ним изо всех оставшихся сил, а затем обмякла в его объятиях. В этот краткий момент затишья между ними, ее дыхание тяжело вырывалось изо рта, а сердце колотилось так… что в лунном свете ему была видна ее трепещущаяся яремная вена, и он мог чувствовать гул в ее венах.

Несмотря на ее слабый голос, она твердо произнесла:

– Не возвращай меня обратно… не держи курс в том направлении. Не вези меня туда.

– Ты не в серьез так говоришь. – Он осторожно откинул волосы с ее лица и внезапно вспомнил, как в ее комнате обнаружил светлые прядки волос. Многое изменилось с тех пор, как она в последний раз сидела перед зеркалом и готовила себя ко сну в своем родовом поместье. – Тебе слишком многое пришлось пережить, чтобы ясно мыслить. Ты нуждаешься в отдыхе…

– Если вернешь меня обратно, то я снова сбегу. Не заставляй моего отца проходить через это.

– Ты должна вернуться домой…

– У меня нет дома. Больше нет и никогда не будет.

– Никто не узнает, что произошло. Это был не вампир, что помогло бы, поэтому никто никогда…

– Я ношу дитя симпата. – Ее взгляд стал холодным и жестким. – Моя жажда наступила в ту самую ночь, он услужил мне, и с тех пор у меня не было кровотечений, по женской части. Я ношу ребенка.

Выдох Дариуса громко прозвучал в тишине, вырвавшись облачком теплого дыхания в морозном воздухе. Что ж, это все меняло. Если вынашиваемое в ее чреве дитя появится на этот свет, была вероятность, что он мог сойти за вампира, но полукровки такого рода были непредсказуемы. Невозможно было определить равновесие генов, в какую чашу весов обеих сущностей они склонится.

Но, возможно, это был способ уговорить ее семью…

Женщина схватилась за лацканы его жесткого плаща.

– Оставь меня на солнце. Оставь меня умирать, я хочу этого. Я бы перерезала себе горло, если б могла, но у меня не хватит на это сил.

Дариус оглянулся на ожидавшего в экипаже Тормента. Махнув парню рукой, чтобы тот подошел, Дариус сказал женщине:

– Позволь мне переговорить с твоим отцом. Позволь подготовить почву.

– Он никогда не простит меня.

– В этом нет твоей вины.

– Вина не затруднительное положение, а результат, – мрачно ответила она.

Когда Тормент дематериализовался и принял форму перед ними, Дариус поднялся на ноги.

– Верни ее обратно в экипаж и езжайте к тому лагерю под деревьями. Я к ее отцу.

Тормент наклонился, неловко сгребая женщину в свои объятия и выпрямился. В крепких, но бережных руках парня, дочь Сампсона вернулась к тому вялому состоянию, которое у нее было в течение всей поездки домой: ее глаза были открытыми, но пустыми, голова откинута в сторону.

– Присмотри за ней, – сказал Дариус, поправив свободную ночную рубашку женщины плотнее к ее телу. – Я скоро вернусь.

– Не беспокойся, – ответил Тормент, шагая по траве.

Дариус мгновение смотрел им вслед, а затем растворился в ветре, снова принимая форму перед домом ее семьи. Он направился прямо к входной двери и привел в действие массивный дверной молоточек в виде львиной головы.

Когда дворецкий широко распахнул дверь, стало очевидно, что в особняке стряслось что-то ужасное. Он был бледным, как туман, руки дрожали.

– Господин! О, будьте благословенны, входите.

Дариус нахмурился, переступая через порог.

– Независимо от того, что…

Из кабинета вышел хозяин дома… а следом за ним симпат, сын которого был виновником сей трагедий.

– Что ты здесь делаешь? – потребовал Дариус у пожирателя грехов.

– Мой сын мертв. Ты убил его.

Дариус обнажил один из черных клинков, размещенных в нагрудных ножнах.

– Так и есть.

Симпат кивнул, не проявив, казалось ни малейшего беспокойства. Проклятая рептилия. Неужели они лишены даже родительских чувств?

– А девушка, – спросил пожиратель грехов. – Что с ней?

Дариус быстро представил в своей голове образ цветущей яблони. Симпаты могли считывать не только эмоции, а он обладал знаниями, которыми не намерен был делиться.

Он посмотрел на Сампсона, который, казалось, постарел на тысячу лет и без предисловий сказал:

– Она жива. Твоя кровная дочь… жива и в порядке.

Симпат направился к двери, его длинные одежды волочились по мраморному полу.

– Тогда мы имеем следующее. Мой сын мертв, и его род прерван.

Когда Сампсон закрыл лицо руками, Дариус последовал за пожирателем грехов, схватил его за руку и вытащил на улицу.

– Ты не должен был показываться здесь. Эта семья и так достаточно настрадалась.

– О, но я должен был. – Симпат улыбнулся. – Потери нужно переносить одинаково. Конечно, бьющееся сердце воина должно уважать эту истину.

– Ты ублюдок.

Пожиратель грехов поддался вперед.

– Предпочел бы, чтобы она у меня покончила с собой? Был другой путь, которым я и пошел.

– Она не заслужила подобного. Также как и остальные члены ее семьи.

– О, разве? Вполне возможно, что мой сын взял то, что она сама предложила…

Дариус обеими руками схватил симпата и развернув его, впечатал в одну из массивных колонн, поддерживающих здоровенный вес особняка.

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас.

Пожиратель грехов снова улыбнулся.

– Мог бы? Сомневаюсь. Твоя честь не позволит тебе убить невинного, а я ничего плохого не сделал.

После этого пожиратель грехов материализовался из захвата Дариуса и принял форму на лужайке.

– Желаю этой женщине целую вечность страданий. Чтобы она жила долго и несла свое бремя без изящества. А сейчас я должен идти, чтобы позаботиться о теле своего мальчика.

Симпат исчез, как будто его никогда и не было… и тем не менее свидетельство его действий Дариус мог видеть через открытую дверь: хозяин огромного имения рыдал на плече у своего слуги, ища утешения друг у друга.

Дариус прошел через арку главного входа, и звук его шагов заставил главу семьи поднять голову.

Сампсон отстранился от своего верного доджена и не пытаясь скрыть выступивших слез своего горя, подошел к нему.

Прежде чем Дариус смог заговорить, мужчина сказал:

– Я заплачу вам.

Дариус нахмурился.

– За что?

– Чтобы… увезти ее от сюда и позаботиться о том, чтобы у нее был кров над головой. – Хозяин повернулся к слуге. – Ступай, возьми из казны и…

Дариус сделал шаг вперед, схватил Сампсона за плечо и сжал его.

– Что вы такое говорите? Она жива. Ваша дочь жива и хорошо будет себя чувствовать под этой крышей и в этих стенах. Вы ее отец.

– Уходите и заберите ее с собой. Прошу вас. Ее мамэн… не переживет этого. Позвольте мне обеспечить…

– Ты кара, – выплюнул Дариус. – Кара и позор своего рода.

– Нет, – возразил мужчина. – Она. Отныне и навеки.

На мгновенье, Дариус был ошеломлен в повисшей тишине. Прекрасно зная об унижениях со стороны глимеры, и будучи подвергнутым им сам, он все равно был потрясен.

– У вас с симпатом много общего.

– Как смеете вы…

– Ни у одного из вас нет сердца, чтобы оплакивать свое дитя.

Дариус направился к двери и не остановился, даже когда мужчина крикнул ему вслед:

– Деньги! Позвольте мне обеспечить вас деньгами!

Дариус не настолько доверял себе, чтобы ответить и дематериализовался назад к лесистой долине у реки, на которой он находился несколько минут назад. Принимая форму у кареты, его сердце пылало огнем. Сам, будучи тем, от которого отреклись, он прекрасно осознавал всю трудность нахождения безродным и отвергнутым от всего мира. И это все без дополнительного бремени женщины, которое она, в буквальном смысле, носила в своем чреве.

Несмотря на то, что солнце вот-вот угрожало появиться из-за горизонта, ему необходимо было время, чтобы успокоиться и сформулировать, что сказать…

Из-за драпировки окна кареты прозвучал женский голос:

– Он сказал тебе забрать меня отсюда, не так ли?

Воистину, Дариус осознал, что нет таких выражений, в которых он мог бы представить все в лучшем свете.

Он положил свою руку на холодную деревянную дверь кареты.

– Я позабочусь о тебе. Я буду обеспечивать и защищать тебя.

Дата добавления: 2015-11-04