Трудный сентябрь 15 страница

Но он понимал, что мечта эта несбыточна и работал на износ. Ну, как тут поспишь, когда нужно подбить «бабки» закончившейся боевой ночи, отпра­вить боевое донесение, прикинуть плановую таблицу для завтрашнего поле­та туда же, в Словакию. Да и караулы проверить не мешало б. Шавельский склонился над боевым донесением.

Всего в ночь на 21 сентября в Словакию самолетами 5-й авиадивизии было доставлено 18 840 кг груза - 152 ПДМ и четыре ящика ПТР[161].

Накануне очередного вылета на аэродром «Три Дуба» в 53-й авиадивизии произошли серьезные неприятности. Параллельно с боевой работой на Слова­кию 5-й корпус выполнял еще одну ответственную задачу – в интересах Карпатско-Дуклинской операции выбрасывал на парашютах грузы (продовольствие и боеприпасы) окружённому кавалерийскому корпусу. В ночь на 19 сен­тября с аэродрома подскока Рудна Мала в район Жидовске (25 км юго-запад­нее Кросно) ушло 39 кораблей.

При взлёте на задание потерпел аварию Ли-2 командира корабля И.В.Горбунова (1-й авиаполк). В самолёте командира корабля Д.С.Ташметова (ЗЗб-й авиаполк) во время выброски ящиков распустился грузовой парашют. Потоком воздуха его вытащило за борт самолёта. Парашют прихватил с собой и правого летчика Е.Ф.Кузнецова вместе с ящиком[162]. Но самая большая неприятность произошла в 1-м авиаполку: после выполнения боевого задания при посадке на своем аэродроме потерпел катастрофу экипаж А.Д.Шелемова, погибло шесть человек.

Что и говорить, «букет» чрезвычайных происшествий даже для такого хозяйства как авиадивизия, был солидным. Командир соединения не находил себе места. Василий Иванович Лабудев на руководящих должностях с первых дней войны: командир 7-го тбап, заместитель, а затем командир 53-й авиадивизии. Совсем недавно, ко дню авиации, надел генеральские погоны. Вверенными частями руководил квалифицированно, предметно вникал в боевую работу экипажей, персонально знал всех командиров кораблей, про­являл о личном составе постоянную заботу. Потерю даже одной человечес­кой жизни воспринимал с болью в сердце.

Утром, так и не сомкнув глаз, зашёл в кабинет к начальнику политотдела Сергееву.

- Иван Васильевич, что будем делать, видишь, сколько дров наломали!

- Беседами тут не отделаешься, Василий Иванович, хотя и это надо, ведь любая потеря сказывается на людях, особенно из лётного состава. Я сегод­ня поработаю в полках, а ты, если не возражаешь, поговори с Георгиевым, может быть не стоит посылать сегодня людей в Словакию.

В ночь на 21 сентября от 5-го авиакорпуса на аэродром «Три Дуба» ушло всего десять кораблей 54-й авиадивизии. Накануне штаб АДД проинформировал генерала Георгиева о том, что при работе на Словакию 4-й авиакорпус будет производить сброс на новую точку и, в связи с этим, маршрут необходимо строить, не мешая друг другу.

Это обстоятельство было учтено при подготовке к боевому вылету. В 17.00 десять самых сильных экипажей перелетели на аэродром Ясенка, приняли на борт остатки груза 1-го чиап и при полной светомаскировке в 22.18 начали взлёт. Первым ушёл командир корабля В. М.Безбоков. До линии фронта успели набрать 2500 метров, над Ясло попали под обстрел зенитной артиллерии, но снаряды рвались в стороне и несколько ниже полёта. Вероятно, облачность помешала зенитчикам быть более точными.

Высота 3200 метров. А вон справа над облаками какой-то бугор. Да это же Герлаховка, о ней столько уже услышано! Теперь доворот и можно поти­хоньку сбрасывать высоту. Вскоре местами стала просматриваться земля, штурман Николай Ходак получил возможность вести детальную ориентировку.

Минут через тридцать он заметил впереди по курсу периодические белые вспышки. Пролетели еще немного. Сомнений не было – это аэродром «Три Дуба». Мучительно долгое снижение по спирали, наконец, планирование и – по­садка. Отрулили по миганиям фонарика в сторону, остановились. Моторы ра­ботали на малом газу, так было приказано еще на постановке задачи.

- Василий, выключи свет, – приказал Безбоков, пристально всматриваясь в боковое окно. – Кто-то бежит к самолету. Точно! И с оружием!

Спустились на землю, и попали в объятия встречающих. Один из них, в кожаном пальто наскочил на штурмана Н.И.Ходака, чуть не сбив с ног, притянул к себе и поцеловал прямо в губы. «Баба!» – пронеслось в голове. Но не успел штурман опомниться, как дивчина, взвизгивая от радости, уже тискала радиста Павла Никитина.

Неизвестно сколько бы продолжались эти объятия и раздача поцелуев, но чей-то властный голос заставил людей опомниться:

- Быстро разгружать самолет!

Как только салон Ли-2 опустел, не теряя ни минуты, порулили на старт. Безбоков поставил машину строго на север, вывел моторы на полную мощность, отпустил тормоза. Набрав по спирали 1500 метров, взяли курс на Львов, Заместитель командира эскадрильи Владимир Михайлович Безбоков выполнил очередное боевое задание. Выполнил, как и прежние 250 добросовес­тно, с душой, преодолевая трудности. И не знал летчик, что через 45 дней командир авиаполка Борис Езерский, также с душой и любовью, в графе наград­ного листа «к какой награде представляется» напишет: «К званию Героя Советского Союза».

Когда пишешь о человеке, тем более о Герое Советского Союза, всегда хочется выделить из его биографии что-то особенное, характерное только для него. Есть это особенное в боевой биографии и Владимира Безбокова.

За годы Великой Отечественной войны 267 лётчиков и штурманов авиации дальнего действия стали Героями Советского Союза. Начинали войну они в разном возрасте, одним было под сорок, а другим и двадцати не исполнилось. Самым молодым из всех Героев АДД является Безбоков: ровно за неделю до начала войны ему исполнилось девятнадцать лет.

Между последним учебным в Саратовской авиашколе и первым боевым в со­ставе 7-го тбап у летчика Безбокова не было других полётов. Из учебного неба он ушел в небо войны. Как у любого боевого лётчика у Владимира Ми­хайловича есть наиболее запомнившиеся вылеты. Тогда, в далекие и труд­ные осенне-зимние месяцы 1941-го года они ударили в сердце, а память хранила до конца жизни.

Их было шестнадцать, шестнадцать дневных вылетов в окружённый Ленинград. Взлетали из-под Череповца, а сажали свои ТБ-3 прямо в городе, на аэрод­роме, который авиаторы окрестили «Гражданка». Это рядом с сельскохозяй­ственным институтом, у конечной остановки трамвая № 22.

Лётчики полка хорошо запомнили слова Члена Военного совета Ленинградского фронта А.А.Жданова: «Товарищи военные лётчики, смертность женщин и детей в Ленинграде с каждым днём увеличивается. Нужна ваша помощь! И они летали каждый день и в любую погоду. В Ленинград везли в основном продовольствие. Понимая, что в городе дорог каждый килограмм, лётчики растаривали продукты и не брали в полёт даже такую личную необходимое, как парашют. Обратными рейсами увозили женщин и детей. Чтобы согреть плохо одетую детвору, стелили в самолёте моторные чехлы. А еще вывозили коммулятивные снаряды для 76-и миллиметровых пушек, производство которых было налажено ленин­градцами.

Специфика боевой работы лётчиков АДД, в отличие от других родов авиации, редко позволяла спасать попавших в беду боевых товарищей. Во всей истории авиации дальнего действия таких случаев несколько. Один из них на счету Владимира Михайловича.

Это случилось в ночь на 17 июля 1943 года. К этому времени Безбоков стал уже опытным лётчиком. Ко­мандование авиаполка поручало ему ответственные задания, среди них – освещение цели. Вот и в эту ночь за несколько минут до старта основной группы бомбардировщиков, Безбоков поднял свою машину, загруженную светящи­мися бомбами, и взял курс в район Изюма. Задача: осветить в овраге между поселками Шевченко и Колесово опорные пункты противника, обеспечив экипажам прицельное бомбометание.

Штурман Игорь Ксенофонтов вывел самолет на цель, сбросил САБы. Яркая вспышка выхватила из темноты оборонительные сооружения врага. Задание авиаполк выполнил весьма успешно. Бомбардировщики легли на обратный курс.

И вот когда пылавший объект уже был далеко позади, в тёмном небе, слева по полету самолёта Безбокова, вспыхнул огонек. Что это? Всмотрелись и определили, что горит ТБ-3. Лётчик бросил быстрый взгляд на высотомер – там 1200 метров. Тем временем огонь переметнулся с плоскости горящей машины к фюзеляжу, затем к кабине. В свете пламени промелькнуло несколько фигурок. Горящий самолёт круто пошёл к земле. В небе вновь стало темно. Только в глазах продолжало стоять яркое рыжее пятно.

О том, как поступить, Безбоков не думал, ведь там восемь членов экипажа. Руки сами отдали штурвал, и машина стала терять высоту.

- Командир, бери на горящий на земле самолет! – подсказал штурман. Лётчик снизился, осветил фарами местность, увидел ровное поле. Сделав круг, убрал газ, выпустил щитки, закрылки, шасси. Пробежав сотню метров, машина остановилась. В кабине запахло кукурузой. Через несколько минут к бомбардировщику подошли члены сбитого экипажа во главе с командиром Ю.А.Волковым. Не теряя времени, лётчик дал газ, отпустил тормоза. Натужно ревя моторами, Ли-2 побежал по примятой в кукурузном поле до­рожке, грузно оторвался от земли, взял курс на Мичуринск. За спасение экипажа бомбардировщика А.Е.Голованов наградил командира корабля В.М.Безбокова орденом Красного Знамени.

Успешно справились с заданием по доставке грузов в Словакию в эту ночь и другие экипажи, летавшие на «Три Дуба». Настоящее мастерство и упор­ство в розыске цели проявил командир эскадрильи 7-го авиаполка Ф.Ф.Рязанов.

К району цели летели по расчёту времени, затем настроились на приводную, и дальше пошли по её сигналам. В облачности появились окна. Штурман А.А.Андреев, получив возможность сверять свои действия с наземными ориентирами, стал чаще посматривать за борт самолё­та. Вскоре показались огни аэродрома. Штурман достал ракетницу, высунул её в форточку, спустил курок.

- Земля, мы дали ракету, видите ее? – запросил по микрофону Рязанов.

- Ракету видим, идите этим курсом.

Огни аэродрома росли и ширились, уже хорошо видно как кто-то там, внизу, выбросив вперёд два пучка света, заходит на посадку.

- Командир, мы над точкой!

- Я – «первый», прошу посадку!

- Снижайтесь над нами, даю опознавательную ракету!

С потерей высоты прошли чуть дальше на юг, развернулись, с тем же углом снижения взяли направление на север, снова развернулись. Чем ниже опускалась машина, тем темнее становилось пространство вокруг самолёта. Это горы, оказавшись выше бомбардировщика, своей тёмной массой ограни­чивали обзор. Только на севере и юге было чуть посветлее.

- Единица, снижаетесь правильно, включаю старт!

Ну вот, самое трудное позади, осталась ерунда – посадка.

Также настойчиво выполнял задание экипаж командира корабля этого же авиаполка В.Н.Герасимова. Штурман Д.В.Малый как уткнулся в свои расчёты, так и не поднимал головы до основной команды: «Можно снижаться!».

Безупречно вывел свой самолёт на аэродром «Три Дуба» штурман Александр Тимохин. Ему еще не исполнилось и двадцати двух лет, воевал год с небольшим, но среди пятидесяти боевых вылетов не было ни одного невыполненного. Справился он с самолётовождением и в свой первый вылет в Словакию. Упорство проявил экипаж 336-го авиаполка командира корабля А.А.Кашьяна (штурман Н.Ф.Бугаев).

В эту ночь на воздушной трассе СССР – Словакия произошёл первый воздушный бой. Ненецкий истребитель навязал его экипажу И.Ф.Иванова (7-й авиаполк). Встреча произошла в районе Попрада, на пути к цели, в то время, когда летели над облачностью. Истребитель зашёл снизу, сзади и с дистанции 400 – 500 метров открыл огонь. Радист Е.С.Асенков и стрелок А.Х.Фадеев атаку истребителя прозевали.

Удар был метким. Иван Фёдорович Иванов получил лёгкое ранение ступни левой ноги, осколками побило приборную доску, повредило щитки, правый мотор. Лётчик Николай Хроновский перехватил управление самолётом и увёл его в облака, благо до них было несколько сот метров. Штурман И.Ф.Беленко оказал помощь командиру, восстановил ориентировку и дал курс домой. Идти на «Три Дуба» на повреждённом самолёте и с раненым командиром корабля было безумием. Посадили Ли-2 на свой аэродром благополучно.

Не выполнил задание еще один экипаж. На пути к цели на самолете М.Л.Фоменко (7-й авиаполк) началась тряска левого мотора, пришлось возвращаться. И ещё один экипаж вернулся с грузом – командира корабля М.Л.Волошина. Штурман М.П.Орлов вывел Ли-2 на «Три Дуба» в 23 часа 45 минут. Снизились до 600 метров, обнаружили четырёхугольник, посадочного «Т» аэродром не зажёг. Лётчики производить посадку не решились.

Таким образом, на аэродроме «Три Дуба» побивало восемь самолётов, они доставили пять человек и 13 тонн груза[163].

Перебазирование 1-го чиап в основном было завершено. Экипажи авиакорпуса перебросили: штаб авиаполка, технический персонал, личный состав БАО, 60 тонн авиабензина, 4 тонны авиамасла, 400 кг средств связи, 24 тонны патронов для бортового оружия, одну тонну запасных частей для самолётов Ла-5[164].

Всего в эту ночь два авиакорпуса авиации дальнего действия доставили в Словакию пять пассажиров и 31.84 тонны различных военных грузов.

Два экипажа 5-го авиакорпуса выполнили специальное задание РО 1-го Укра­инского фронта. Один Ли-2 в 23.55 с четырёхсот метров сбросил 520 кг груза на точку в районе Руска Воля (40 км северо-западнее Прешова) и в 01.10 с трёхсот метров в районе Гробков (20 юго-восточнее Прешова) двух парашютистов[165]. Ни состава экипажа, ни имен разведчиков установить не представляется возможным.

Так я написал восемь лет назад. После этого мне удалось поработать в архиве ГРУ. Теперь я могу рассказать о том, какой экипаж отвёз этих пассажиров, кто они, какое задание имели и как его выполнили.

Обычно разведотделы фронтов не фиксировали в своих документах фамилии лётчиков. Однако в оперативном деле резидентуры «Бром» они зафиксированы. Это командир корабля 1-го авиаполка Ю.М.Яблоков и его штурман К.П.Севастьянов.

На борт их самолёта Ли-2 в Львове поднялись двое – мужчина и женщина. А может быть парень и девушка, ведь им ещё не было и двадцати.

Параска Владислав Микулаш («Пего»). Чех, уроженец города Брно. В 1939 году угнан в Германию, где работал в качестве переводчика в городах Любек, Гамбург, Киль. В феврале 1944 призван в немецкую армию в качестве шофёра. Через полгода пленён. Хорошо владел чешским, польским и немецким. Ещё одной сильной стороной резидента было знание города Прешов. Здесь находились его дядя и крёстная мать. Помимио этого осталось много знакомых. С некоторыми он даже переписывался, будучи в немецкой армии.

Радистка Надежда Ивановна Богацкая («Таня») украинка. Родилась в Шайгородском районе Винницкой области. До начала войны успела закончить восемь классов. Член ВЛКСМ. В армии с 1943 года. Окончила курсы радистов в Горьком.

Разведотдел 1-го Украинского фронта поставил перед разведчиками следующие задачи. Установить дислокацию войск и состояние гарнизона в городе Прешове. Вести сисематическое наблюдение за перевозкой войск и техники по железным дорогам на участках Прешов – Бардева, Прешов – Кошице, Прешов – Новы-Сонч. Держать под контролем перевозку по шоссейным дорогам на участках Прешов – Горлице, Прешов – Вранов, Прешов – Кошице, Прешов – Попрад. При этом особое внимание обращать на танковые части. Вскрыть характер обороны противника по рубежу река Сенча на участке Прешов – Бардева и река Торыса на участке Липляны – Прешов.

Что и говорить, задание для двоих весьма сложное и объёмное. Десантировались в район, предусмотренный заданием. Отклонений экипаж не допустил, а вот само приземление для радистки закончилось неудачно. При приземлении она повредила ногу. Тем не менее, припряиав парашюты, двинулись в город. Микулашу удалось уговорить своего знакомого Шуркало приютить радистку на несколко дней в своём доме. Сам же он начал решать проблему прописки в Прешове. Однако добыть необходимые документы ему не удалось, а в гестапо парню предложили покинуть город в течение двух часов.

21 сентября резидент и радистки ушли в деревню Кисяк, в которой находился дядя Терещак. Однако в населённом пункте почти в каждом доме проживали немцы. Пришлось уходить в лес. 22 сентября обосновались в в пятнадцати километрах от села. На следующий день «Пего» направился за продуктами. Вернувшись на базу, радистку на месте не застал. Не было рации, вещей, денег и оружия. От местных жителей удалось выяснить, что накануне партизаны убили немецкого инженера, гестаповцы и жандармы устроили облаву. Резидент предположил, что радистка попала в плен. Микулаш решил выходить из тыла. 20 ноября он пересёк линию фронты и явился в РО фронта. На основе его показаний руководство разведотдела пришло к выводу, что резидент виновен в провале операции и неоправданной потере радистки. Параска Владислав Микулаш был направлен в Ченстохов в лагерь военнопленных[166].

Второйй экипаж от 111 - го авиаполка совершил полет в район Праги. Полк начал формироваться в ноябре 1943 года как специальная часть ночных охотников-блокировщиков. К боевой работе на самолетах А-20ж приступил I июля 1944 года, но особой активностью она не отличалась, лишь некоторые экипажи получали одиночные задания. Одним из них и был полет экипажа Д.Д.Евсеенко в район Бероун (20 км юго-западнее Праги) с двумя разведчиками на борту, в экипаж вхо­дили также штурман И.Г.Иванов, летчик А.А.Здоровнев, радист Б.А.Чудаков, стрелки И.А.Зарезаев и С.В. Гарнушкин.

В районе двадцати двух часов к самолету подвезли двух мужчин. Евсеенко устроил их в переднюю кабину. Сложность задания заключалась в том, что, как сказал представитель разведотдела, полет должен быть слепым, то есть условленных сигналов на точке сброса не будет. Так что штурману Иванову предстояла серьезная работа.

Взлетели по зеленой ракете. Полет протекал при ясной погоде и хорошей видимости. Ломаным маршрутом, обходя крупные населенные пункты, через три часа добрались до освещённой Праги. Оставив город справа по борту, довернули на юг и пошли на снижение. В семи километрах срверо-восточнее Бероуна в 02.05 пассажиры покинули самолет.

Проследив в пологом вираже раскрытие их парашютов и приземление, Евсеенко взял курс домой. Через 6 часов 15 минут после взлета приземлились на львовском аэродроме. Представитель РО фронта, получивший к этому времени от разведчиков радиодонесение о благополучном приземлении, поблагодарил экипаж за четкую работу. Фамилии разведчиков, их задание и результаты его выполнения остались неизвестными.

9. Бригада задерживается вновь.

В ночь на 22 сентября на Словакию вновь работали оба соединения АДД, правда, с минимальным привлечением экипажей. Причины разные: для 4-го авиакорпуса – это ограниченное наличие на аэродроме Калиновка заправочных средств, для 5-го – неподготовленность чехословацкой бригады к переброске.

В район Брезно готовилось четыре Б-25 от 335-го и десять от 14-го авиаполков. Командир последнего решил выполнять задачу двумя эскадрильями – первой и второй. Их комэсок – И.Л.Сенагина и А.А.Агибалова – он назначил лидерами.

Лидер – это тот, кто прокладывает путь остальным. Лидерство доверяют лучшим. Таким к этому времени и был в авиаполку экипаж Ивана Леонтьевича Сенагина. Именно к этому времени. Скажем, пару лет назад такое ответ­ственное задание экипажу вряд ли доверили бы. Тогда их лидировал кто-то другой, они к такой роли были просто не подготовлены.

Взять хотя бы первый боевой вылет. Уж кто-кто, а штурман Александр Захарович Носовец запомнил его на всю жизнь. Бомбардировочное задание они вы­полнили успешно, хотя над целью и попали в настоящее пекло, которое устроила им зенитная артиллерия. Отсюда, вероятно, всё и пошло. После бомбар­дирования в спешке, вместо правого разворота сделали левый. Над линией фронта попали под обстрел, и Сенагин вынужден был применять противозе­нитный манёвр. После такого «головокружения» вышли из облаков и... не смогли опознать местность. Населённый пункт, который попался на пути, на Малоярославец не походил. Внимательно присмотревшись к нему, Носовец уверенно сказал:

- Это Калуга!

- Да это Серпухов! – не менее категорично заявил правый летчик Тим­ченко.

В общем, экипаж потерял ориентировку. Сели на чужой аэродром. Носо­вец оказался прав – это была Калуга. Взлетели и уже без помех добрались домой. Штурман полка Тихон Дмитриевич Малышев отстра­нил Носовца от полётов. Было заседание комсомольского бюро, беседы с парторгом, были долгие часы переживаний и раздумий. Может, и сработала крутость Малышева, но подобного в боевой биографии Носовца больше не повторилось.

Совершенствуя штурманское дело, он очень быстро смыл «позорное пятно» потери ориентировки, и от полёта к полёту стал приобретать своё имя. С успехами штурмана повышалась и степень важности боевых заданий.

Вскоре Александра Носовца приняли кандидатом в члены ВКП (б). О том, как стал членом партии – разговор особый. В ночь на 22 августа 1943 года при нанесении бом­бардировочного удара по Беззаботинской группировке врага, которая вар­варски обстреливала Ленинград, экипажу Сенагина доверили лидировать авиаполк. Полёт был трудным по всем параметрам авиационного дела военного времени – сложная метеообстановка, сильная ПВО над целью и длительность полёта. Но главная трудность состояла в том, что цель была точечной, и немцы маскировали ее тщательнейшим образом. Многое зависело и от экипа­жа-лидера, от штурмана этого экипажа. Александр Носовец справился с этой задачей превосходно.

После изнурительного полёта наконец-то сели на своем родном аэродро­ме Остафьево. Их встретил техник Ермановский и недавно пришедший в эки­паж механик Корев. Сделав несколько замечаний по работе материальной части в полёте, побрели на командный пункт авиаполка. Переступив порог помещения, удивились: из-за стола, покрытого красной скатертью, поднялся на­чальник политотдела Петр Дмитриевич Резцов. На КП воцарилась тишина.

- Только что мы получили сведения о том, что ваш полк и все наше со­единение отлично выполнили бомбардировочный удар. Это, прежде всего зас­луга лидера. Командир дивизии объявил всему составу экипажа благодарно­сть. На это задание штурман Александр Носовец улетел кандидатом в члены ВКП (б). Пока он был в воздухе, политический отдел принял решение принять товарища Носовца в члены партии. Разрешите, товарищи, вручить ему партийный билет и пожелать дальнейших успехов в боевой работе!

В наградном листе на звание Героя Советского Союза летчика Сенагина есть интересная фраза: «В разведывательном управлении Генерального шта­ба Красной Армии хорошо известно имя лётчика Сенагина и его штурмана Носовца». И точно: для выполнения заданий этого ведомства заявка часто поступала на имя Сенагина.

Экипаж стал привлекаться к выполнению спецзаданий с осени 1943 года. Штурман прокладывал маршруты в Бело­руссию, Румынию, Польшу, Венгрию. Большой практикой стали полеты в Югославию. Со вчерашнего дня география расширилась – Носовец и Сенагив записали в своих лётных книжках данные первого полёта в Словакию. И вот второй.

Уходили первыми. Носовцу всегда нравилось, как Сенагин взлетает, и он старался не пропустить эти волнующие минуты. Вот и сейчас, не забиваясь в свою «нору», он стоял за спиной лётчика и ждал.

Сенагин вывел машину на исполнительный, закрепил её тормозами, запро­сил разрешение на взлёт. Получив, стал плавно выводить сектора газа вперёд. Вот моторы уже ревут на предельной мощности, самолёт дрожит, словно в лихорадке, а лётчик всё держит его на тормозах, собирая, слов­но в кулак, последние недостающие лошадиные силы. Наконец, когда накопившая­ся мощь уже была готова, казалось, взломать тормозное сопротивление, Сенагин, вначале плавно, а затем резко, освободил машину от сил сдержива­ния, и она рванулась вперёд. Разбег был коротким и стремительным. Самолёт уверенно оторвался от земли и устойчиво пошёл в высоту.

Носовец видел и понимал, как любит летать его командир, какое чувство радости он испытывает от каждого полёта. И он часто думал, что Сенагин в своей профессии мог бы достичь ещё больших вершин, если б привязанность к «Бахусу» была чуть-чуть поменьше.

Погода по маршруту что надо. До Тарнополя ясно, затем появились перистые облака, которые за линией фронта дошли до шестибалльного уплотнения. Это хорошо на тот случай, если произойдет нежеланная встреча с истребителем. Правда, севернее маршрута обозначилась фронтальная гроза, но она далеко. После пункта Лиско облачность вновь стала редеть, вскоре и она осталась за кормой самолёта.

- Матвеев, как там дела?

- Не спим, командир!

Хотя Александр Матвеев завалил уже три «мессера», Сенагин часто лишал его наркомовской нормы за «необнаружение», даже тогда, когда за весь по­лёт не было и признаков появления истребителей противника. Делалось это больше в шутку, чем всерьёз, но это постоянно держало стрелка в напря­жении.

До Брезно добрались без происшествий. Район сброса открыт, но на юго-западе гуляла гроза. Чувствовалось, что в скором времени она накро­ет и цель. Снизив самолёт до высоты сброса, Сенагин пердал управление правому лётчику Константину Конову. Повихляв немного из стороны в сторону, он, после окрика штурмана, быстро укротил машину и завёл её для сброса. Восьмёрка парашютов повисла над Брезно. Штурман засёк время. Было 23.30. Радист Сергей Анохин склонился у рации. Задание выполнено.

На обратном маршруте, когда Б-25 весело бежал под звездами, в кабине лётчиков появился штурман.

- Ты знаешь, Иван, всё Генка из головы не выходит, как он там?

- Ты же скоро будешь в Москве, вот и узнаешь.

- Так-то оно так, а вдруг моя поездка сорвётся?

Сенагин – молчун. Разговорить его не может даже спиртное. Видя, что разговор не получился, штурман уполз к себе, проверил курс и в мыслях вновь вернулся к неподдержанному командиром разговору.

Генка Пчелов, двенадцатилетний мальчишка, - брат командира корабля Николая Николаевича Пчелова. Когда стало известно, что их родители поги­бли, Николай взял мальца к себе в полк. По ходатайству замполита М.Д. Картавцева его усыновили. Парню срочно сшили форму, устроили в столо­вую разнорабочим. И вот беда – в ночь на 8 августа Николай Пчелов не вернулся с боевого задания. Генка совсем осиротел...

Не знал Иван Сенагин, что это его один из последних полётов на бое­вое задание. Вскоре он убыл в московский госпиталь для лечения, убыл с исключением из списков части. Не знал он и того, что через две недели командир авиаполка Зенков подпишет ему, как, между прочим, и Носовцу, наград­ной лист на звание Героя Советского Союза. На чашу весов, которая потя­нула эту высокую награду, были брошены и эти две маленькие гирьки – два полёта в Словакию.

Над цельй совсем молодой, только-только оперившийся экипаж командира корабля Мухарама Гумеровича Хасанова. Всем по двадцати одному году. Всего две недели назад Хасанов совершил свой первый самосто­ятельный вылет, пролетав долгие месяцы праваком у Ивана Константинова.

В минувшую ночь над Брезно они уже побывали. Ребята старались в меру сил и возможностей. Оба задания выполнили весьма успешно.

Второй раз привели свой бомбардировщик в Словакию и члены экипажа командира корабля Г.И.Смирнова. Георгий Смирнов – командир звена, опытный, боевой лётчик. Высокий, под­жарый, аккуратный во всём и общительный. Но горяч, особенно в полёте. Пламя его горячности обычно гасил штурман Павел Антонович Чижевский – спокойный и выдержанный в любых условиях жизни.

Зашли на цель, все в напряжении, ждут, когда штурман сбросит мешки. И вдруг:

- Командир, давай еще разок, чтобы точнее!

- Ты что, Пашка, это ж не бомбы, соберут. Бросай!

- Ты посмотри, как кучно лежит в квадрате груз, вон видишь – штук двадцать. И я хочу также уложить свой!

- Не дури, бросай!

- А теперь совсем поздно, пока мы с тобой переговаривались, цель ушла.

Делать нечего. Чертыхаясь, Смирнов заложил машине крутой вираж. Пос­ле сброса стрелок Владимир Архипов, явно поддерживая штурмана, доложил:

- Сброс на пятерку!

Ему подыграл радист Борис Погорелов:

- Прямо в центр квадрата!

Командир не растерялся:

- Вот и отдадите штурману в качестве поощрения свои законные!

Все десять экипажей 14-го авиаполка, прилетевшие в эту ночь в район Брезно, задание выполнили. Работали они над точкой компактно, всего тридца­ть минут, сбросив с высоты 400 метров 80 ПДМ общим весом IOI OOO кг.

Это был второй и последний прилёт авиаполка в Словакию. Этим вылетом также за­вершилась работа по оказанию помощи Словацкому национальному восстанию всей 5-й авиадивизии. Начальник оперативного отдела соединения И.И.Миронов отправил в корпус последнее боевое донесение по Словакии.

От 335-го авиаполка на словацкую трассу стало четыре самолета. Впереди шёл экипаж командира корабля А.И.Мельникова. До Винницы набрали 3000 метров, над Проскуровым довернули чуть влево и пошли на Самбор. Минова­ли линию фронта. Вот и река Попрад. Ее-то с нетерпением и ожидал штурман Л.Н.Туйгунов – здесь надо менять курс на 240 градусов и входить в долину. Леонид Наумович вспоминал:

«Чем ближе подходили к долине, тем зловеще надвигались на нас высокие нагромождения гор, которые казались совсем рядом, так как ночью весьма трудно визуально определить расстояние.…Лететь в горах ночью – хуже среднего, нервы напряжены до предела. Только успели пролететь мимо вер­шины, вдруг, как из-под земли, вырастают темно-чёрные каменные Малые Татры, хотя они и ниже Западных, но такие же опасные. Холодок прошёл по спине, когда взглянул на часы, которые показывали время начала снижения, а в долине сильная дымка и облачность до четырёх баллов. Вдруг совсем близко, почти на нашей высоте, слева и сзади включил фары рядом летящий самолёт. Как-то стало не по себе».

Дата добавления: 2015-10-28