Демпси и Рихтгофен 1 страница

Найти что-то съестное в магазине Бреслау после продолжительной осады – задача чуть ли не невыполнимая. Поэтому американец с немцем прошли достаточно продолжительный путь в поисках еды. Зайдя в пару магазинов, на полупустых полках, они видели лишь упаковки соли и сахара. Есть соль с сахаром можно было, но вряд ли это помогло им насытиться. В одном магазине им попались макароны и мука. Демпси посоветовавшись с Рихтгофеном, решил не тратить время на демонстрацию своих навыков в кулинарии. Нужно было найти что-нибудь более готовое к приему внутрь. Консервы вполне могли сгодиться.

Стараясь идти как можно незаметнее по улице, они проверили порядка пяти продовольственных магазинов, но так ничего и не находили, кроме соли, приправ и огромных крыс. «Если так и будет продолжаться, Док, то придется пожарить этих зверушек на вертеле» - шутил Демпси.

Голод был просто невыносим. Ни Рихтгофену, ни Демпси не доводилось испытывать его так, как испытывали они его сейчас. Ни тот, ни другой не могли вспомнить, когда ели последний раз.

- Проклятье! - Демпси, видя пустые полки в очередном магазине, становился злее, - знаешь, Док, может с того момента, как мы что-то кушали, прошло уже несколько месяцев.

- Несколько месяцев точно не прошло, - отвечал ему Рихтгофен с хладнокровием и какой-то (Демпси долго не мог вспомнить это слово) отстраненностью от реальности.

- Откуда тебе знать?

- Человеческий организм просто не в состоянии продержаться без пищи столь продолжительный срок. 30 дней – примерно столько среднестатистический человек продержится, ничем не питаясь. И это максимум. Причем имеют место быть различные условия – благоприятная температура, отсутствие физических нагрузок. Человек не должен быть лишен воды. Немаловажную роль играет и психологический настрой.

- Чепуха, Док. Помню, как-то в казарме у нас появился один парень. Вернулся он с каких-то островов. Черт знает, откуда именно. Знаю лишь, что воевал он там с япошками, - Демпси сделал паузу, заметив, что начал говорить слишком уж громко, потом продолжил полушепотом, - знаешь, о чем он нам рассказал, Док. Всю ночь после отбоя говорил, что попал в плен к этим желтозадым. Закрыли они его в какой-то деревянной клетке и бросили в лесу. Два с половиной месяца этот парень сидел там. Постоянные дожди спасали его от жажды, но жрать-то нечего. Подробностей не помню, но вроде он говорил, что прогрыз деревянную решетку зубами. Представь, Док, прогрызть вот такую деревяшку, - и Демпси образовав двумя руками круг, попытался показать Рихтгофену толщину деревяшки, - грыз два с половиной месяца, а потом в один прекрасный день вылез из этой клетки. Протопал пехом миль двадцать и потом набрел на лагерь наших. Те его сначала чуть не пристрелили – до такой степени он их испугал. Обросший и грязный как дьявол. Рассказывал, что в одного съел похлебку, сваренную для всей роты. Вот такие они, настоящие янки. Нигде не пропадут. Ну, что на это скажешь, Док?

Лицо у Рихтгофена было таким же отстраненным, но Демпси, заметил легкую улыбку.

- Док?

- Скажу, что лишь, что этому молодому человеку, стоило бы серьезно подумать о писательской карьере. Из него получился бы прекрасный сказочник. Собой он с успехом воплощает, барона Мюнхгаузена. Знаете такого?

- Конечно, знаю (хотя Рихтгофен с уверенность сказал бы, что его американский друг впервые слышит это имя), - Демпси вспыхнул, забыв, что говорить, следовало полушепотом, - думаете, он все это сочинил? Думаете, это лишь выдумка, которой он хотел нас позабавить?

- Ну не все конечно, - с иронией возразил Рихтгофен, - я не стану подвергать сомнению факт, того что американский солдат попал в плен к японцам. США ведет войну с Японией, как мне известно, поэтому ничего невероятного здесь нет. То, что японцы (или желтозадые как вы их назвали) заперли его в клетке и бросили умирать мучительной смертью в лесу, тоже вполне вероятно. Я не психолог, поэтому не стану выяснять, для чего они поступили именно так, а не просто пристрелили его. Люди бывают разные. Я даже не стану спорить с вами о перегрызенной деревянной решетке. Повторяю, люди бывают разные. Как в плане психологии, так и в плане физиологии. У вашего друга могли быть очень крепкие зубы. А имея такие, вполне можно перегрызть дерево. И не важно, какой оно толщины. Крепкие ноги – наверно то, что помогло ему пройти двадцать миль и найти лагерь своих. Какого объема кастрюля, в которой варят похлебку на всю роту в вашей армии, мне неведомо. Поэтому не исключаю, что этот парень съел все ее содержимое. Единственное в чем я осмеюсь усомниться – два с половиной месяца без пищи. Демпси, я точно уверен, что два с половиной месяца просидеть он там не мог.

- Слушай, Док, я сразу вижу, когда мне врут. Взглянув в глаза того парня, я увидел – он говорит правду.

- Оставайтесь, при своем мнении, Демпси, а я предпочту остаться при своем. И мое мнение – два с половиной месяца – это не тот срок, который человек продержится без пищи. Повторяю – 30 дней, не больше – вот настолько всех хватает.

Демпси хотел было еще что-то возразить, но увидел здание с наполовину отвалившейся вывеской «Das Kaufhaus». Он указал на него Рихтгофену. Тот впрочем, заметил эту вывеску раньше американца. Они осторожно начали переходить улицу в направлении новой надежды их желудков.

- Говори, дальше свои умные словечки, Док, - Демпси навострил свой «MP-38» - неизвестно что могло ожидать их внутри, - может, я и чересчур наивен, но видел медали на груди этого парня. Парни с такими медалями сочинять сказок не будут.

- Знаете, Демпси, - они подходили к входу магазина, и Рихтгофен пропустил американца вперед, как более опытного бойца, - когда сидишь в лесу, в деревянной клетке, время может идти немного иначе. Как этот парень определил, что прошло два с половиной месяца? Может он пробыл там всего неделю, но показалось ему что дольше.

- Он делал зарубки на решетке, Тупица! – Демпси почувствовал, что больше не хочет говорить с доктором. По крайней мере, на эту тему, - один день – один зарубок.

Он хотел сначала заглянуть внутрь магазина через окно, но окон было немного, и те завалены обломками. Что ж придется сразу через дверь. А может послать вперед этого высокомерного интеллектуала? А если не согласится, то дуло к виску. Если магазин кишит этими тварями, то пусть он с ними поумничает насчет физиологии человека.

Демпси представил эту сцену, и ему стало почему-то смешно. С улыбкой на лице, он отворил стеклянную дверь с табличкой «Geoffnet» и вошел внутрь. Рихтгофен, сначала подумал, остаться на улице и подождать американца здесь, но все-таки последовал следом.

Внутри было темно. Все же небольшие просветы в заваленных окнах помогали различить общую обстановку. «Здорово этому магазину досталось» - подумал Демпси, увидев полнейший хаос, царивший здесь. На полу вперемешку с продукцией, лежали люстры, вывески отделов и куски штукатурки.

Он различил на одной из вывесок надпись «Milch», затем увидел на полках бутылки молока и пакеты сметаны. Открыв одну бутылку и распечатав пакет, он бросил их с отвращением на пол – черви, вряд ли могли быть признаком свежести продуктов.

- Ищем дальше, Док, - он произнес это еле слышно, но Рихтгофен услышал.

Они осмотрели полмагазина, но консервы им так и не попадались.

- Знаете, что я подумал, Демпси, - начал Рихтгофен, но какой-то звук прервал его.

Похоже, было, как будто что-то стеклянное ударилось об пол. Прислушавшись, они больше ничего не услышали. «Может быть, крысы» - подумал Демпси, но пистолет-пулемет сжал крепче.

- Что ты подумал, Док? – он постарался сказать это как можно хладнокровнее, но голос дрожал. Не нравилось ему бродить здесь, в полутьме. Найти бы эти консервы и смыться поскорее.

- Даже если тот, парень о котором вы говорили, и продержался там, в клетке два с половиной месяца («что ж он не уймется» - подумал Демпси), то считать, что он голодал не совсем верно.

- Не понял, - удивился Демпси, и не заметил, как сказал это совсем не шепотом.

Они проходили мимо куриных яиц и подсолнечного масла. Демпси не любил яйца, но если они так и не найдут консервы, то придется довольствоваться и ими.

- Ну, дерево, вполне можно считать за еду. Если он грыз свою клетку все это время, то, получается, был не совсем голодным.

Демпси обернулся и посмотрел на улыбающегося доктора. «Шутник, черт тебя дери!»

- Ну что ж, Док. Дерева вокруг достаточно, так что с голоду мы с тобой точно не умрем, верно?

Он увидел интересную по форме пачку. Открыл ее. Квадратное печенье засохло так, что зубы сломать ими – проще простого. «Та деревянная клетка в лесу, наверняка была мягче. Однако печенье – это уже что-то. Поддержать их немного в воде – станут съедобными». Он положил пачку обратно. «На обратном пути захвачу вас, а пока – консервы. Консервы – наша основная задача».

- Как думаешь, Док, тебя надолго бы хватило без кормежки?

- На неделю, пожалуй, я мог бы рассчитывать, - Рихтгофен ответил сразу, не задумываясь, как будто ждал этого вопроса, - знаете некоторые люди, лишившись, пищи, просто сходят с ума. Пару дней им хватает для этого. Они могут быть физически здоровыми еще долго, но какой от этого прок?

Они шли вдоль полок с чаем и кофе. Услышав слова доктора, Демпси вдруг пришла в голову страшная мысль. Он уже собирался развернуться и задать Рихтгофену один вопрос, взглянув тому в глаза. Но тут случилось нечто неожиданное.

За углом они наткнулись на человека. Хоть оба они шли, казалось бы, готовые встретить кого-то, увидев этого человека, от неожиданности оба вскрикнули. Демпси и Рихтгофен не исключали возможности, что какая-нибудь тварь кинется на них из темного угла. Но увидеть человека, молча целящегося в них из винтовки, было не пределах их ожиданий.

Вскрикнув, они тут же направили на него дула своих оружий. Несколько секунд они молча стояли, нацелившись на человека. Человек этот же видимо присмотревшись к Демпси и Рихтгофену, опустил винтовку и громким, дружелюбным голосом что-то произнес. «Русский» - подумал Демпси, услышав голос человека. «Русский» - подумал Рихтгофен, различивший в потемках мундир стоявшего перед ними.

Вчетвером

Николай говорил, по-английски. Не в совершенстве, с чудовищным акцентом, но тех слов, что он успел выучить в своем университете, вполне хватило, чтобы рассказать Демпси о том, что случилось с ним.

Демпси русского не знал. Не знал его и Рихтгофен. Поэтому, когда человек, напугавший их сильнее всех монстров, начал о чем-то расспрашивать на своем родном языке, они, пожимая плечами, переглядывались друг с другом.

Увидев пакет Николая, Демпси нагло полез в него руками. Нащупав банку, он выпучил глаза и улыбнулся Рихтгофену.

- Да!!! – он вытащил тушенку и показал ее своему спутнику, - вот она, гребанная жрачка. Твою-ж-мать, это же говядина. Корова нарисована. О чем это может говорить, Док?

Док предпочел отмолчаться. Он внимательно разглядывал Николая.

- Это говорит, о том, что наедимся мы с тобой наконец-то! Нажремся до отвала, Док!

Демпси от счастья совсем позабыл об осторожности. Он орал на весь магазин, вытаскивая из пакета Николая очередную консервную банку, и хвастаясь ей перед Рихтгофеном, как будто это он сам убил корову или насобирал бобов на поле. Последнюю фразу он произнес по-английски, и Николай услышал знакомые слова. «Американец, или англичанин».

- Там еще много осталось, - начал он нерешительно по-английски, сомневаясь в правильности сказанного, - я не стал брать много, потому что боялся, что это нас задержит.

Демпси замолк, услышав родной язык. «Ну, наконец-то. Хоть будет с кем поболтать, а то этот немец мне порядком надоел».

- Ты сказал «нас». Ты не один? Где остальные?

- Нас двое. Мой товарищ ждет меня на улице.

- Странно, приятель. Мы никого не видели, когда заходили.

- Мне кажется, вы вошли с другого входа.

- Знаешь английский? Неплохо, - Демпси с нетерпением хотелось расспросить Николая, - в курсе, что произошло в городе? Где все остальные?

- Вы – вторые кого я встретил, после Такео, - Николай начал собирать консервы с пола, - я в сознании не больше шести часов. Очнулся – а вокруг пусто. Сам хотел бы узнать, что произошло.

- «Такео» - это твой товарищ, что на улице тебя ждет?

- Да, - Николай сложил обратно в пакет все банки, и жестом попросил Демпси отдать ему последнюю, которую тот держал в руке.

«Странное имя у его товарища, - подумал американец, возвращая тушенку - впрочем, это не важно».

- Ты говоришь там еще много этого добра?

- Целая гора.

- Вот и замечательно. Мы с Доком все магазины в этом сраном городе облазили и все напрасно. Я уж думал пристрелить немца и сделать из него стейк, - Демпси подмигнул Николаю, показывая, что шутит, - пойдем, покажешь, где эта гора. Ох, и набью же я себе брюхо.

- Не советовал бы я вам, товарищ переедать, - Николай закинул винтовку за спину, - это может плохо сказаться на вашем здоровье.

- Ага, - Демпси усмехнулся и повторил движение Николая, - с полным животом далеко не убежишь. Спорить не стану. Ты это, обращайся ко мне на «ты». Так как-то покомфортнее что ли, - и тут Демпси осознал, что до сих пор не познакомился с русским, - я кстати, Демпси. Танк Демпси.. Сослуживцы именно так меня и знают. Для ребят, с которыми я вырос в своем городке в Кентукки я – Танк Оторви-и-Выкинь. Для старших по званию я – сержант Демпси. Ну а для всех хороших женщин (а знает их, меня немало, поверь, приятель) – я Красавчик Демпси. Ты же можешь называть меня Танк, или просто Демпси. Я как-то не прихотлив в этом плане.

Он протянул свою широкую ладонь Николаю.

- Рад знакомству, Танк, - красноармеец улыбнулся и пожал руку американцу своей, не менее широкой кистью, - Николай Белинский, боец 1-го Украинского фронта.

- Познакомься с моим другом, - Демпси обернулся к Рихтгофену, - с Доком. Док немного странный, но уверен, вы с ним подружитесь.

Рихтгофен, не понимавший английского, а потому и почувствовавший себя забытым, стоял в сторонке. Увидев, что к нему обращаются, он подошел к Николаю, переложил «Mauser» в левую руку и протянул правую Николаю.

- Мое имя - Эдвард Рихтгофен, - он решил, имя – единственное, что новому знакомому стоит пока знать. Впрочем, дополнительную информацию русский все равно не понял бы.

- Николай Белинский, боец 1-го Украинского фронта - повторил красноармеец с той же искренней улыбкой. Он рассмотрел погоны на плечах немца. Определить, кто тот именно по званию, он не смог бы, но понял одно – этот Рихтгофен не просто солдат, и даже не офицер. Впрочем, этому он решил не придавать большого значения, - вы не представляете как я вам рад, товарищи. Вместе, думаю, нам будет намного веселее.

- Ты чертовски прав, Николай! – Демпси вдруг почувствовал, как захотелось ему курить. «Не помешало бы, потом поискать здесь сигареты», - устроим пышную вечеринку в этом городе!

Они решили, что магазин, несмотря на плохое в нем освещение, вполне сгодится для приема пищи. Николай позвал Такео внутрь и представил его своим новым знакомым. Демпси с Рихтгофеном немало удивились, узнав, что четвертый - японец. Американец поздоровался с Такео более сдержано в эмоциях, чем с Николаем. Что касается Рихтгофена, то он поприветствовал японца, так же как и русского – немногословно, предпочтя назвать лишь свое имя.

Они открыли несколько банок тушенки и бобов, устроились в самом освещенном месте магазина и приступили к трапезе. Воды из них ни у кого не было, поэтому чтобы не есть всухомятку, Демпси притащил из спиртного отдела пару бутылок красного вина. Американец хотел развести небольшой костер, чтобы хоть немного разогреть холодную говядину, но посоветовавшись с Николаем, решил, что запах разогретого мяса может привлечь к магазину нежеланных гостей.

- Надеюсь, Док ты не вегетарианец. Иначе придется тебе довольствоваться одними бобами, - Демпси смотря на скромно накрытый стол, сиял от счастья.

- Вообще-то я действительно стараюсь не есть мясо, но боюсь от бобов, у меня будет несварение желудка, поэтому выбирать не приходится, - лицо Рихтгофена казалось теперь не таким задумчивым. Легкие проблески счастья в нем читались.

- Можем открыть для тебя рыбные консервы, Док, - Демпси уже откупоривал вино.

- О, нет, не стоит. Рыбу я вообще терпеть не могу, - немец взял в руки тушенку, - пожалуй, сегодня я попробую пересмотреть свои взгляды. Приятного аппетита, Танк! Приятного аппетита, Николай! Приятного аппетита, Такео!

Услышав свои имена, красноармеец и японец вытаращились на доктора не понимающими глазами.

- Приятного аппетита он вам желает, парни, - сказал усмехнувшийся Демпси.

Они набросились на консервы как пчелы на мед. Вскоре стало понятно, что нужно открыть еще много банок, чтобы утолить голод всех четверых. Первые минуты молчали – рты у всех были забиты едой. Ни ложек, ни вилок у них не было, поэтому есть приходилось с помощью ножей.

Первым закончил Демпси, самостоятельно съевший три банки тушенки и банку бобов. Запив это все вином, он с полупустой бутылкой развалился неподалеку, с довольным видом наблюдая за своими новыми товарищами. Вскоре к нему присоединился Николай

- Слушай, приятель, ты часом не куришь? – Демпси ковырял в зубах спичкой, - я весь магазин обыскал. Ни хрена нету.

- Курю, но ты уж извиняй, товарищ – нету у меня запасов. Сам бы не отказался сейчас затянуться.

- Ладно, потерплю немного. В этом городе все равно должна быть хоть одна сигарета. Будет еще праздник на улице Демпси, - американец развалился еще больше и начал гладить свой живот, - а ничего у нас обед, получился. Да, Николай? Не помешали бы кой-какие специи, но и без них было вкусно.

Такео уже пообедал и присоединился к беседующей парочке.

- Он говорит только на японском и русском? - спросил Демпси, указывая на присаживающегося Такео.

- Мне, по крайней мере, так он и сказал, - ответил Николай.

- Стало быть, будешь играть роль переводчика какое-то время, приятель. Потому что ни я, ни он, - Демпси указал на Рихтгофена, продолжающегося не спеша поедать консервы, - не владеем языком этих желтозадых. А общаться нам как-то нужно, верно?

Николай молча кивнул.

- Похожее положение у нас с Доком. Он вообще никакого языка не знает. Только немецкий. Чертовски кстати, что я на нем неплохо болтаю. Стало быть, и я буду переводчиком. Вздумай японцу о чем-то поболтать с Доком, то ему придется сказать об этом тебе на русском. Затем ты переведешь это мне на английский. А уж я скажу все Доку по-немецки. Вот такая вот у нас коммуникация получается, - Демпси отрыгнул и засмеялся.

Засмеялся и Николай. Такео, не понимавший о чем говорили русский с американцем, водил глазами с одного на другого. Затем тоже улыбнулся – ни из-за сказанного (ведь ничего это для него не значило), а из-за смеющегося Демпси. Американец при смехе издавал какие-то странные булькающие звуки. Такео он напомнил клоуна, что он видел в детстве на ярмарке. Демпси, увидев смотрящего на него и улыбающегося японца, резко прекратил смеяться. Он с серьезным лицом начал смотреть тому в глаза.

- Японец, Американец, Немец и Я, - Николай впервые за какое-то время почувствовал себя весело. Может и правда ситуация казалась забавной, а может начало действовать вино (или его встреча в желудке с виски и коньком), - скажи я кому из своих товарищей о таком – не поверили бы.

- А в тех товарищей, что сейчас по городу бродят – поверили бы, - Демпси оторвал свой взгляд от глаз Такео.

Николай замолк, прекратив улыбаться. Вопрос Демпси как будто вернул его на землю. Красноармеец на какое-то время и позабыл, что вынудило их забраться в этот магазин.

Рихтгофен присаживался рядом с ними. Он, закончив прием пищи, собрал пустые банки и бутылки, отнес их мусорное ведро, стоявшее в самом дальнем углу. «Что за народ! - подумал Николай, наблюдая за немцем, - полмагазина разрушено, а этот заботится, чтобы несколько бутылок не валялось, где не следует».

- Ну и? – Рихтгофен стал заметно веселее после обеда, - теперь, когда наша главная потребность утолена, каков наш следующий шаг? Что предпримет наша «пестрая» команда?

Понимал доктора лишь Демпси. К нему, в общем-то, тот и обращался. Если и американец и не вызывал у него особой расположенности, то по крайней мере не вызывал и особой ненависти.

- Чтобы придумать, что нам делать, наверное, стоит для начала кое в чем разобраться. Согласен, Док?

Док молча кивнул.

- Расспросим своих новых друзей о том, что им известно, а после расскажем свои истории, - сказал Демпси по-немецки. Он выпил остатки вина в бутылке. Потом швырнул ее через плечо, и продолжил разговор уже на английском - начнем с тебя, Николай. Давай расскажи нам все.

Николай рассказал обо все что помнил. Все, начиная с того момента, как открыл глаза и до того, как нацелился на Демпси и Рихтгофена. Затем начал рассказывать Такео. Японец поведал о том, как ему пришлось застрелить солдата, спасшего ему жизнь, о том, как жизнь ему спас Николай. Рассказал (с большим трудом) о том, как хотел добраться до танков, и почему ему пришлось отказаться от этой затеи.

Ни он, ни Николай, ни слова не упомянули о том, что видели во дворе одного из домов. Сославшись, что это не так уж и важно, оба сказали вместо этого «пока пробирались сюда, нам попадалось несколько, но мы смогли пройти незамеченными». На самом деле говорить об этом им было неприятно. Николай подумал, что, даже выпив ведро водки, он не станет ни с кем, этим делится.

Рихтгофен не красноречиво, упуская некоторые детали, рассказал, что случилось с ним. Рассказал, как просидел за углом здания, напрасно ожидая пока тот солдат, не уйдет. Рассказал, как неся сломя голову, теряя надежду на спасение, и о том, какой сильный удар у испугавшегося Демпси.

Демпси, наоборот, в своем повествовании постарался как можно красочней описать все события. Постоянно используя «Хрень», «Срань, Господня», «Дерьмо», «Подонки», «Мразь», Ублюдки» и еще некоторые слова, значение которых Николай не знал (но догадывался), он описал все с ним случившееся. Рассказал и о двух немцах, вытащивших его, их грузовика. Он лишь солгал, когда сказал, что парень, которого пришлось бросить, подвернул ногу и не мог идти дальше, а когда Демпси решил нести его на себе, «Ублюдки» добрались до него раньше. Николай не смог пересказать Такео историю американца, с таким же колоритом бранных слов, но суть до японца дошла.

Как выяснилось, никто из них не может назвать, что предшествовало их пребыванию в отключке. У всех как будто стерли память за последние дни. Никто из них не мог вспомнить, как оказался в той части города, где очнулся.

- Эти люди на улице, - начал Николай, - кто они? Они чем-то больны? Почему они нападают на здоровых?

- Этот демоны, - уверенно произнес Такео, - наказание за тот ужасы, что мы творить на война. Наказание за всех убитых. Теперь эти убитые снова живые. Живые чтобы забрать нас с собой туда, где нам место. Лишь настоящая герои останутся в живых. Герои с чистое сердце.

Николай перевел слова японца Демпси. Демпси пересказал все доктору. Минуту они молча смотрели на Такео. Потом американец разразился громким смехом:

- Да этот япошка спятил! Что за хрень ты несешь? – Демпси снова начал смотреть японцу прямо в глаза, - хотите знать, что я думаю? Русским надоело штурмовать город, и они просто скинули на него какой-то газ. Газ этот всех и отравил. А может сами немцы хотели отравить русских, но из-за несчастного случая отравили сами себя. Вот и все дела. Нечего приплетать сюда всяких «демонов».

- Я и сам так думал, - спокойно произнес Николай, - но если наша армия решила сбросить газ, почему нам этого не сообщили. Не выдали противогазов. Почему тогда мы с вами не отравились? Где остальные выжившие?

На улице темнело. Лучи становились более блеклыми, и лица собеседников расплывались в темноте.

- Может все выжившие в центре города, - продолжал Николай, - может там они отстреливают зараженных, а до сюда пока не добрались. Вот если бы найти какой что-то вроде передатчика и попробовать связаться с кем-нибудь.

- Возможно, приятель. Но полный расклад таков, - Демпси уже не смотрел на Такео – лицо того уже было плохо видно, - чем ближе с Доком мы приближались к центру города, тем больше тварей нам попадалось. Допустим там есть выжившие, но идти туда я не собираюсь. Я не трус. Яйца у меня то, что надо, но отправиться на тот свет я не тороплюсь.

- И что ты хочешь предложить?

- Ждать пока эти ребята не дойдут до нас. Укрыться в каком-нибудь бесопасненьком месте и ждать.

- В бесопасненьком месте вроде этого, - Николай повертел головой, указывая на просторы магазина.

- Думаю, особой безопасности нам тут не светит. Учитывая, что эти твари способны разобрать танк как дети разбирают конструктор. Нужно поискать другое место.

Демпси с Николаем переговаривались друг с другом и тут же переводили сказанное другим собеседникам. Танк переводил Рихтгофену, Николай – Такео.

После последних слов Демпси со стороны Рихтгофена раздался короткий смешок, перешедший затем в тихий смех. «Я впервые за все время слышу его смех», - подумал про себя американец.

- Что это вас так развеселило, доктор Рихтгофен? – поинтересовался Николай.

Но доктор продолжал смеяться, не отвечая. Смех его становился все громче и громче. Николай заулыбался, слушая как смеется, тот, кто показался ему сначала очень уж серьезным. Демпси же продолжая слушать этот какой-то неестественный для человека смех, осознавал, что доктор нравится ему все меньше и меньше.

- Ну, давай, уже, Док. Расскажи один из своих бородатых анекдотов, - американцу вдруг захотелось подойти и пнуть Рихтгофена в лицо.

Наконец Доктор замолк и начал говорить.

Он рассказал им многое. Точнее только то, что посчитал необходимым рассказать.

Эксперименты Нацистской Германии – вот причина появления в городе тех обезумевших людей. Точнее сказать, превращения нормальных в обезумевших. Рассказал, что это он запустил секретное оружие, но не по своей воле, а под дулом пистолета. Работа над оружием не была закончена, а потому и эффект от запуска привел к катастрофе.

- Какой именно катастрофе, Док, - Демпси захотелось схватить немца за ноги и вытрясти из того все его секреты, - насколько серьезна эта катастрофа?

- А что было бы в случае успешного использования оружия? – перебил его Николай, - что могло произойти, если бы вам хватило времени на его доработку?

Демпси перевел вопрос красноармейца. Рихтгофен предпочел ответить Николаю. Спокойный тон русского ему нравился больше нервных выкриков американца.

- Если бы у нас в запасе было около двух недель, то мы бы успели закончить разработку и запустили это оружие. Направили его в сторону Востока и уничтожили всех его обитателей, - доктор говорил хладнокровно, тщательно подбирая каждое слово, - потом возможно аналогично поступили бы, направив его в сторону США и Великобритании.

- Ах ты, Мразь фашистская, - Демпси понял, что доктор ему совсем не нравится, - а может тебя сейчас уничтожить?

- Подожди, Танк, - Николай рукой остановил поднимавшегося американца, - спроси лучше у него, как это оружие действует. Как оно способно уничтожить население целого государства.

- Будь вы учеными, я бы, наверное, попробовал посвятить вас в суть действия этого оружия, - ответил Рихтгофен, на переведенный вопрос, - думаю ваш интеллект просто не в состоянии, понимать такие вещи. Поэтому вряд ли стоит пытаться.

- Хочешь знать, на что мой интеллект способен? – Демпси соскочил и кинулся на доктора, но был вовремя остановлен Николаем.

- Послушайте, доктор Рихтгофен. Я бы не спрашивал, если бы не считал это важным. Мы сейчас прячемся в разрушенном магазине, от тысяч людей, хотящих лишь одного – убить нас. Если информация, которой вы с нами поделитесь, способна хоть как-то нас спасти, то прошу – постарайтесь нам рассказать простым языком. А мы будем внимательно вас слушать.

Демпси красноармеец усадил на место и заставил перевести его слова Рихтгофену.

- Что ж, попробую, - начал доктор, впечатленный спокойствием и деликатностью русского, - хотя и сомневаюсь, что это хоть чем-то может быть полезным.

Научные работы, над которыми я трудился со своими коллегами, начались еще до начала войны. Я же присоединился к проекту несколько лет назад. Не хочу хвастаться, но после того как я пришел, работа пошла более интенсивными темпами.

После Сталинграда на нас начали давить сверху, требуя закончить работу как можно быстрее. Нам обещали виллы в живописных местах, кучу денег, целые земли в качестве вознаграждения за труды. Позже нам уже угрожали расстрелом и обещанием угнать в концлагерь всех близких. Понять их конечно можно было – Красная Армия подступала все ближе и ближе. Но работать, когда от тебя каждый день требуют результатов, очень сложно. Мы торопились, но времени не хватило – начался штурм города. Военные спросили, какова вероятность того что оружие принесет плоды, в случае его запуска сейчас. Я сказал, что примерно двадцать пять процентов. Но остальные семьдесят пять могут привести к такому, что ни я, ни мои коллеги представить не могут. Поэтому рисковать не стоит. Но меня не послушали и заставили активировать оружие. Ну и вот, пожалуйста, вам плоды активации оружия.

Пси-излучения. Именно это и было основой всех наших экспериментов. Подвергая человеческий мозг этим излучениям можно добиться удивительных эффектов.

Демпси почувствовал нотки восторга в голосе доктора. Новая волна отвращения нахлынула у него к этому человеку. «Я спасал задницу ублюдку, ответственному за все здесь произошедшее. Знал бы раньше – скормил этим тварям».

Дата добавления: 2015-10-24