Примечание к части 8 страница

Друг смотрел на меня с недоверием в глазах. Будто ожидал, что сейчас я скажу что-то, что раз и навсегда уверит его в том, что всё в порядке. А я не хотел говорить ничего подобного. Во всяком случае, я не считал его слова хорошими. Одно дело – просить о поцелуе любимого человека. И совсем другое – пытать этим друга детства. Видимо, сегодня был чертовски неудачный день, раз эти слова сорвались с его языка.

- Мне кажется, что ты должен поговорить с Рэем и извиниться. Не сейчас, - поспешно добавил я, увидев, как Майки хочет что-то возразить, - а потом, позже. – Если ты не хочешь терять друга – то просто сделаешь это, даже если сейчас тебе это не представляется возможным.

Я смотрел на его нос и руки, обхватившие колени – это всё, что я мог видеть из положения «лоб к лбу», и думал, что пора уже подниматься.

- У вас есть сухой шоколад? Я могу сделать какао. – Я отстранился от Майки и смотрел, как мой вопрос наконец-то нажимает переключатель в его голове.
- Э-э... Вроде был. Надо посмотреть.

Я медленно вставал, разминая затёкшие ноги, а в конце подал руку Майки.

- Давай, хватит уже. Напьёмся какао и пойдём гулять. Всё-таки последний день лета, а?!

Так мы и сделали. Какао я сварил сладкий, тягучий, чтобы своей терпкой сладостью он унёс неприятные ощущения сегодняшнего дня. Слишком много на меня навалилось сегодня, и я не очень-то был рад этому. Все мои внутренности требовали чего-то лёгкого, спокойного и подчинённого заученным с детства действиям. В моей голове возникла бредовая идея, и я озвучил её Майклу.

- У вас есть велосипеды? Наверняка вы с Джерардом катались хоть когда-нибудь.
- Хм-м, - задумался Майкл, - прошлым летом мы катались последний раз. С того времени, наверное, так и стоят в гараже.
- Покатаемся? – друг только улыбнулся и коротко кивнул.

Смахнув с великов пыль, подкачав шины, наскоро сбрызнув цепи смазкой и отрегулировав их под себя, мы выехали на тротуар. Время уже было вечернее, и солнце начинало окрашивать небо в розоватые тона. Сначала мы ехали медленно, привыкая к этому слегка забытому ощущению, и говорили.

- Где сегодня Джерард? – конечно, чёрт возьми, что ещё могло меня интересовать?
- Он ушёл за час до того, как пришёл Рэй, - Майкл едва заметно поморщился. – Этот тип последнее время ни черта не говорит о том, куда уходит. Меня это бесит. Раньше всё было не так. И времени мы вместе проводили намного больше. То ли девушка у него, то ли что, я не пойму. Надо будет вывести его на чистую воду.

Почему-то мне было обидно, что я не увидел Джерарда. Я так хотел передать ему книгу и увидеть его глаза в этот момент, чтобы понять – угодил или нет. Но что уж тут поделаешь?

- Ясно, - выдохнул я.
- Кстати, насчёт субботы... Прости меня, а?
- За что, Майки?
- Я такой дурак… Наверное, у меня комплекс младшего брата. Я ни в чём не могу отказать ему.
- О чём ты?
- Помнишь ту историю с девушкой, которая тебе понравилась? Как там её звали…
- Мэй.
- Точно. Джерард попросил меня об одолжении. Я должен был отвлечь тебя и увести от неё. Я и понятия не имел, как далеко он зайдёт. Прости меня. Иногда я сам не понимаю, что он делает, чем руководствуется? Это как если бы человек, с которым ты живёшь рядом всю свою жизнь, неожиданно начинает говорить с тобой на незнакомом языке и искренне удивляется, что ты ничего не понимаешь. Последнее время с нами такое случается, - Майки грустно улыбнулся.
- Я уже забыл об этом, друг. Но всё равно спасибо, что извинился.

Я снова вспомнил про тот жёсткий поцелуй в их ванной. Мурашки пробежали по коже, и я какое-то время раздумывал, стоит ли рассказать Майки об этом. «Нет, не стоит, хватит с него на сегодня» - пришёл я к такому заключению и успокоился.

- Майки, помнишь, ты обещал мне душещипательную историю про Джерарда в первый день нашего знакомства? – Майки только улыбнулся. – Это будет хорошим извинением, я не прочь послушать.
- Ладно. Думаю, ты заслуживаешь быть посвящённым в нашу тёмную историю.

Мы проехали ещё немного, пока не выехали к маленькому парку с небольшой детской площадкой. Песочница, железные лесенки, чтобы лазать, да пара качелей – вот и вся площадка. Даже лавочек вблизи не наблюдалось. Мы слезли с великов, немного размяли ноги и задницы и решили вспомнить детство, прокатившись на качелях. Майки раскачивался выше и выше, пока качели не начали подпрыгивать от тяжести двух великовозрастных болванов, и мне не пришлось уговаривать Майки притормозить.

- Мы сейчас улетим отсюда вместе с качелями, если ты не успокоишься, дурак, - почти кричал я, раскачиваясь вместе с ним, но не так рьяно и высоко.

Майки только смеялся в ответ, и его лицо было таким по-детски довольным, что я невольно улыбался ему. Кажется, его отпустило, и тот подавленный и расстроенный Майкл растворялся в окружавшем нас вечернем воздухе, прячась в тенях и шорохах. Было спокойно. Было радостно. Было хорошо, будто мы вернулись во времени лет на пять назад, и не было никаких глупых проблем, которые неожиданно сваливались на нас сейчас.

Накачавшись и, что самое странное, никуда не улетев, мы остались сидеть на качелях, рассматривая постепенно уходящую в темноту улицу, и поймали тот момент, когда зажглись фонари. Кроме нас и изредка проезжающих по дороге рядом машин, вокруг никого не было.

Майк наклонил голову и исподлобья посмотрел на меня, улыбаясь почти незаметно.

- История про Джерарда на самом деле не то, чтобы очень интересная. Раньше, в средней школе, он выглядел совсем иначе и не пользовался никакой популярностью. Учиться ему всегда было лениво и неинтересно, но если в средней школе он хоть как-то справлялся, то в старшей совсем перестал делать хоть что-то, даже появлялся на занятиях всё реже и реже. Единственное, что его всегда волновало – это рисунки. Сколько себя помню, он всегда сидел и рисовал. Будто находясь где-то в своей реальности. Конечно, мы всегда были близки, но года два назад, после одного происшествия, он стал более замкнутым и непонятным для меня. Именно тогда родители стали подолгу уезжать на съёмки, и мы были предоставлены сами себе почти постоянно, не считая ненавязчивой опеки бабушки. Она очень помогала нам первое время. А Дже, кажется, обиделся на родителей. Он до сих пор не может им простить, что быть вместе где-то для них важнее, чем быть рядом с нами. Если честно, я не думаю, что это так. Просто это он так видит, и переубедить его нет никакой возможности. Однажды мы шли вечером после занятий в клубах, это было зимой, и темнело тогда очень рано. Рэя не было с нами, он еще дольше задерживался в своём музыкальном клубе. Мы шли уже по дороге мимо соседских домов, как из-за кустов выскочил парень постарше нас и, угрожая пистолетом, потребовал отдать деньги. Мы очень испугались, вид у него был невменяемый. Вспоминая это сейчас, я думаю, что он был под дозой. Этот парень, вроде, приставил дуло к его голове, я точно уже и не помню – такие жуткие вещи стараешься забыть поскорее. Я не знаю, как описать наше состояние тогда. Казалось, мы готовы были обмочиться от малейшего резкого звука.

- Чёрт, это очень страшно, то, о чём ты говоришь, - сказал я, нахмурившись. Меня замутило. Перед глазами так и стояла эта жуткая картина – два подростка, один другого меньше, стоят почти у своего дома под дулом пистолета, и понимают, что там, за такими близкими и надёжными стенами, их никто не ждёт.

- Джер мне потом рассказывал, что больше всего в тот момент он боялся за меня и за то, что этот ублюдок обчистит дом. Он говорил: «Лучше бы я тогда просто умер, я бы не простил себе, если бы что-то случилось с тобой или с домом». После того случая в нём что-то переклинило. Нет, он вроде бы остался тем Джерардом, которого я всегда знал. Но он начал стремительно худеть, отпустил волосы, начал слегка подводить глаза. И периодически исчезать, не говоря ни слова. Когда я говорил, что очень волнуюсь, он только отшучивался и говорил, что всё хорошо и что у него должна быть личная жизнь. Мне оставалось только вздыхать и смириться, тем более, что в остальном он был, как прежде – такой же заботливый и добрый. Он всегда был лучшим братом для меня. А потом наступила весна, а за ней – лето, а Джер оказался в лузер-листах и не был допущен ни к одному экзамену. Был созван совет, и даже родителей вызывали, потому что не понятно было, что с ним делать. А родители были в Европе, так что на совет пошла бабуля, - Майки ухмыльнулся, - тогда она была очень зла на Джерарда. Посидев на совете и выслушав разные гуманные предложения, она просто сказала в конце: «Оставить его на второй год». Джерард потом неделю с ней не разговаривал, или больше. – Я улыбнулся, так это звучало забавно.
- Бабушка у вас не промах, я смотрю!
- Она замечательная! – с теплотой и нежностью сказал Майки. - На неё всегда можно положиться. Только живёт на побережье, у неё там собаки – не может надолго к нам приезжать. А мама против собак категорически... Так и живём. – Майкл вздохнул, а потом закончил:
- Зато он теперь в одном потоке с Рэем, и ещё целый год будет мозолить нам глаза. А так бы уже закончил, и кто знает, что бы взбрело ему в голову? Поедем обратно, Фрэнки? Что-то мне холодно уже.

И мы покатили обратно, молча, и не знаю, как Майки, а я упивался этим моментом, дыша вечерним остывающим воздухом, чувствуя, как футболка приятно облепляет тело на скорости. Я был молчаливо благодарен Майклу за откровенность, мне казалось, что еще какая-то часть от паззла «Джерард Уэй» сложилась у меня в голове. И они оба стали мне ещё ближе. Еще дороже.
Мы подъехали к дому, где не горели окна, а значит, Джерарда ещё не было. Я зашёл внутрь, чтобы оставить записку в той книге, что хотел подарить Джерарду. Попросив у Майка лист с карандашом, я неразборчиво, на весу накорябал несколько слов и, попрощавшись с другом до завтра, до нашего первого дня в школе, отправился домой.

***

- Джерард, я думал, ты сегодня опять за полночь объявишься, – кинул Майки брату из гостиной, где сидел и смотрел телевизор, пока тот закрывал входную дверь на ночь.
- Думать много вредно, Майки. Видишь, только-только десять, а я дома, как примерный мальчик.
- Жаль, что тебя не было тут двадцать минут назад, Фрэнки хотел передать тебе лично в руки, - Майки уже вставал с дивана, чтобы отдать брату книгу с запиской.
- Оу, он заходил сегодня? – Джерард был озадачен и немного удивлён.
- Да, он даже варил тут какао, а потом мы взяли наши старые велики и поехали кататься. Было очень круто!
- Ясно. И что же он хотел мне передать?
- Вот, – Майки отдал брату книгу и вернулся на диван к телевизору. – Он ещё какую-то записку написал, посмотри внутри.
- Барон Олшеври, «Вампиры», - прочитал Джерард вслух. – Хм, занятная книжица, я уже не раз про неё слышал, но никак не доводилось почитать.
- Что ты там бормочешь? – спросил Майки, не поворачивая головы.
- Нет, нет, ничего.
Потом Джерард открыл обложку, и за ней оказался листок с неровно написанным текстом.

«Если бы ты был вампиром, а я – нет, ты бы обратил меня? Ф.»

Хорошо, что Майкл не видел сейчас своего брата. Он бы очень удивился, застав его стоящим неподвижно и глупо улыбающимся открытой книге.

__________
<Эйк, за бету главы - спасибо!!!>

Глава 8.

Сегодня вечером мама все-таки добралась до меня с расспросами о вечеринке. Все последние дни я старался забыть часть событий того развеселого вечера, но каждый раз находилось что-то извне, что, так или иначе, раз за разом напоминало мне обо всем произошедшем снова и снова. Мне казалось, что я запомнил все свои мельчайшие ощущения и мысли, каждую фразу и взгляд, хотя всё шло к тому, что после такого количества выпитого я вообще не должен был вспомнить и половины. Ну почему, почему мой мозг так глупо устроен? Я ведь худший во всем, что касается запоминания! Я путаю даты дней рождения самых близких людей, номера телефонов у меня перемешиваются до совершенно неузнаваемого вида... Иногда я прекрасно помню лицо и даже цвет глаз человека, увиденного лишь однажды. Но стоит мне задуматься о его имени, как я попадаю в западню своей странной памяти, понимая, что на ум не приходит ровным счетом ничего.

После того, как я рассказал маме основные веселые события моей первой вечеринки, опуская некоторые детали, о которых упоминать не хотелось, я заметил, что мама стала задумчивой, будто хотела о чем-то поговорить, но никак не могла понять, так ли это необходимо.

- Что-то не так, мам?
- Нет, Фрэнки, все в порядке. Странная просто вышла история с этой девушкой на вечеринке.
- О чём ты?
- Выглядит так, будто Джерард специально положил глаз на девушку, которая понравилась тебе.

Я не рассказал маме о том, что произошло между нами в ванной у Уэев, ограничившись только описанием того, как мы с Майки ввалились в комнату и как застали там Джерарда и Мэй. А после плавно перешел на то, как меня силой заставляли пол ночи играть в приставку в виде наказания (почаще бы так наказывали, а?). Поэтому внутри у меня все вопило: "Ну конечно нарочно, мама, этот тип - тот еще засранец!" Но вслух я сказал только:

- Не вижу в этом никакого смысла.
- Я тоже. Но мне все это напомнило одну старую историю, - она улыбнулась. - Если честно, это выглядит слишком невозможно, но я почему-то не удивлюсь, если твои друзья и те мальчики - одни и те же люди.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - Я смотрел на маму настороженно, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, мне было жутко любопытно, что за историю она вспомнила. А с другой - подсознательно хотелось, чтобы она прекратила. Я поднял бровь, всем своим видом показывая, что весь превратился в слух.
- Это была весна, ты еще учился в первом классе. - Мама мягко улыбалась, смотря куда-то мимо меня. Кажется, для неё эти воспоминания были приятны. - Тебе впервые понравилась девочка, и я гордилась твоим выбором - она была такой миленькой! Помнишь, мы часто ходили по выходным через парк после супермаркета. Ты там с ней познакомился... Как же её звали?
- Мари, - мрачно ответил я. Несмотря на то, что должен был забыть все это за давностью лет - я не забывал. Слишком ярко все было тогда. И слишком сильно разочарование, которое я испытал. Наверное, потому что это было впервые.
- Точно, Фрэнки! Не думала, что ты помнишь.

"Хотел бы я забыть, но ни черта не получается", - грустно подумал я, почесав затылок и слегка откидываясь на подушку, упиравшуюся в спинку кровати. Хотя, конечно, сейчас не помнится все так детально... Скорее - это обрывки образов, переделанных воображением в идеальные, отдельные мысли, яркие, но короткие, ноты чувств и эмоций, что двигали восьмилетним мальчиком. Как хорошо, что память стирает хотя бы подробности наших фиаско и потерь. Иначе люди бы, наверное, просто не вынесли гнёта своей памяти.

- Мама, эту историю я помню, но очень приблизительно, - слукавил я. - Так при чем тут мои друзья?
- В тот день, когда ты убежал из парка, - я невольно поморщился, сдерживая неприятные воспоминания, потому что до сих пор не знал, правильно ли я сделал, или дал слабину? - с Мари играли мальчики. Помнишь их?
- Довольно смутно, - сказал я честно.
- Один из них был чуть старше, а другой - в очках. Я потом подошла к маме Мари, она разговаривала с их бабушкой. Приятная такая женщина. Как же её звали... Элен? Нет... Елена! Точно! - мама была так довольна собой, что вытащила из памяти эту информацию. Я же, наоборот, все больше начинал волноваться.
- Мальчиков звали Джерард и Майкл. Я даже немного говорила с ними. Майкл выглядел так угловато, а Джерард невероятно обаятельно улыбался. И, как сказала тогда их бабушка, они приехали из Ньюарка на выходные.

Я чувствовал, как сердце колотится о ребра, и не понимал - неужели маме не громко? Она сидела так близко на моей кровати. Для меня это было слишком громко, оглушительно. Неужели мы уже встречались, хоть и мельком? Какова вероятность, что дети, встретившиеся случайно и при таких обстоятельствах, увидятся и даже станут друзьями через столько лет, да еще и в другом городе? По мне, это было практически невозможно. Но мы, кажется, сделали это? Я решил расспросить ребят обо всем и послушать, что они скажут... Было очень любопытно. И очень странно. На секунду я почувствовал себя втянутым в какую-то дурацкую игру, чёртовых правил которой просто не знал.

«Хватит. Хватит! Пошли вон», - сказал я своим мыслям. Пора ложиться и пытаться уснуть. «Завтра будет ещё тот развесёлый день», - шептало моё шестое чувство на ушко, сворачиваясь на левом плече. Почему-то всегда ощущал своё предчувствие где-то слева, странно, да?

- Пригласи своих друзей на ужин как-нибудь, Фрэнки. Я буду рада с ними познакомиться не только с твоих слов, - мама улыбнулась, выходя из комнаты. – Спокойной ночи!

Мама уже закрыла дверь и поднялась к себе, а я выключил свет и, лёжа под окном без штор, смотрел на тёмное небо. Оно было прекрасно. Оно затягивало. Тёмные мягкие тучи висели так низко, что, казалось, ещё немного – и они упадут сверху на город, и мы все потеряемся или захлебнёмся в этом тумане. Ни одной звезды, никакого света не исходило из них. Только темнота. И спокойствие. Непонятно, что будет завтра. Но сегодня эти тучи были просто одеялом, укрывшим всех нас, и ничем больше.
Пришла запоздалая мысль о том, зачем я написал ту странную записку Джерарду? Я сам не понимал, зачем писал это. Это было дурацким секундным порывом. Спроси он меня, я бы и сам не ответил, что имел в виду. Но я бы очень хотел увидеть, как он выглядел, когда читал её. Мне бы это о многом сказало.

***

- Хэй, Майки! Привет! Как тебе погодка? – спросил я друга, прячась рядом с ним под козырёк нашего крыльца и раскрывая зонт.
- Да охрененная погода, разве нет? Она будто бы говорит всем: «Идите к чёрту со своей школой!» - Майкл улыбается, натягивая на встрёпанные волосы и без того уже мокрый капюшон. – Ты не проспал. Это так дико, после стольких лет жизни под одной крышей с Джерардом. Начинаешь думать, что вести себя по утрам как он – это нормально для всех людей.
- А что он делает? – не смог сдержать я глупого любопытства. Да и к тому же… реально интересно!
- Швыряется будильниками и посылает к чёрту. Он никогда не встаёт раньше десяти. Точнее, когда-то вставал, конечно. Но это было так давно, что я уже совершенно забыл – каково это.

Я улыбнулся. То утро, которое я встретил с ним после вечеринки, было милым. Хотя, это было уже совсем не утро, может, в этом всё дело? Представив сонного и неадекватного Джерарда, с заспанным лицом и кругами под глазами, запускающего будильником в Майки и сыпля проклятиями, забирающегося под одеяло с головой, я начал понимающе хихикать.

- Нет, брат, это ни фига не смешно. Это страшно. Он ведь и убить может. Чертовски меткий, когда не целится. Я уже приловчился, закрываю дверь ровно тогда, чтобы в меня не прилетело чем-нибудь тяжёлым.
- Зачем же ты его будишь, если это всё равно бесполезно? – не понял я.

Майки повернулся ко мне, и его глаза от удивления стали больше очков, а брови совершили путешествие на самый верх лба.

- Чувак, он же мой брат! Это моя обязанность. Если я не попытаюсь его разбудить – то кто еще будет заниматься этим? Так я даю ему понять, что, чёрт возьми, жизнь не останавливается, что у нас есть дела, что нужно двигаться. А то иногда создаётся впечатление, что он совершенно забывает об этом. Будто бы теряет себя, теряет смысл всего. И собирается находиться у себя за закрытой дверью, пока голод или ещё что не выгонит его из убежища.
- Да уж, весело у вас. – Мы шлёпали по лужам, которые текли, пузырились, расходились кругами и жили какой-то своей непонятной никому жизнью. Где-то впереди, через несколько улиц и три поворота, нас ждала старшая школа, привычная для Майкла и непонятная и полная опасностей для меня. Сверху поливало уже не так рьяно, как десять минут назад, но всё так же противно и беспросветно. Думаю, за ночь тучам надоело баюкать этот безразличный ко всему город, и они решили вылить на него всю свою влагу.

На торжественной церемонии, посвящённой началу нового учебного года, мы мельком видели Рэя. Он кивнул мне издалека и пошёл куда-то с другими ребятами, наверное, одногруппниками. Всё-таки он учился на год старше и был в выпускном потоке вместе с Джерардом.

Я посмотрел на Майки вопросительно. Он только помотал головой из стороны в сторону.

- Некогда было, - бросил он сухо. – Не по телефону же извиняться. Это глупо.
- Попробуешь сегодня?
- Не знаю, - замялся Майки. Отчасти, я понимал его. Очень уж неловко всё вчера получилось, и даже просто начать говорить про такое – уже подвиг. Да и Рэй выглядел обиженным. К такому подойти и извиниться – не так-то просто. – Попробую, если будет случай.

Я кивнул, и мы пошли смотреть списки. Сказать по правде, когда рядом с тобой есть человек, на чьё крепкое дружеское плечо всегда можно опереться, не чувствуешь этой концентрированной агрессивности к себе. И тебе уже не кажется, что все смотрят только на тебя и замышляют пакость. Что все знают, что ты новенький, и показывают пальцем в спину. Всё становится проще и понятнее, и я был очень благодарен Майклу за это. Просто за то, что не кинул, что согласился пойти вместе и был рядом везде, куда бы я не пошёл. Я чувствовал себя намного увереннее из-за этого.

У стенда со списками учеников мы, в толпе таких же подростков, стали искать наши фамилии, распределённые по группам. Столбцов было много, буквы то и дело разбегались у меня перед глазами, и я постоянно терял начало нужной строчки. Совсем отчаявшись, я решил и в этом положиться на Майки, он был повыше и читал очень внимательно и спокойно.

- Фрэнки, ты нереально везучая задница! – сказал он наконец, уводя меня из толпы. – Мы на самом деле оказались в одной группе. Это был шанс один к трёмстам, я не понимаю, как тебе это удаётся, - Майки заставил меня улыбнуться, и вдруг, острая мысль пробила мне память – я хотел поговорить с ним насчёт той истории из своего детства. Я не должен был это забыть.
- Это не я, - сказал я уверенно. – Иногда у меня создаётся впечатление, что кто-то расставляет передо мной шахматные фигуры в самом странном, на первый взгляд, порядке. Но потом, когда я начинаю ходить, и понимаю, что сейчас играю конём, получается, что этот хаос был выставлен на самых благоприятных для моего хода клетках. И мне это не нравится.
- Да брось ты! По-моему, это дар. И им надо пользоваться, – Майки хитро подмигнул мне, увлекая на третий этаж по лестнице мимо незнакомых ребят и девчонок, мимо дверей в кабинеты и окон на улицу, залитых дорожками воды. Я шёл за другом, не чувствуя сопротивления, и не опасаясь тычков в спину – тут у меня всё только начиналось. И это было… обнадёживающе?
- Как только пойму, как этим пользоваться – так сразу и начну, - пробубнил я себе под нос.

Когда мы подошли к кабинету нашей группы, там уже почти все места были заняты. Ребята переговаривались между собой, смеялись и что-то обсуждали небольшими компаниями. На нас почти никто не обратил внимания. Мы протиснулись между рядов к столам, за которыми никто не сидел. Один из них оказался у окна, а другой рядом, посередине. Майкл великодушно уступил мне место у окна. Я не успел разложить вещи, как в кабинет зашёл мужчина лет сорока, с бумагами в руках и очень непроницаемым лицом. Этот мужчина был высок, у меня создалось впечатление, что в нем метра два, не меньше. «Вот это дылда», - не промолчало моё эго. Оно тоже было бы не против быть повыше, но что уж тут поделаешь?

- Я мистер Карго Блом, ваш куратор и старший преподаватель. Со мной вам предстоит общаться весь год, по результатам которого вы перейдёте на выпускной поток. Поэтому прошу вас постараться, оставление на второй год – не новая для нас практика, - на этом месте Майки многозначительно посмотрел на меня и повёл бровями вверх-вниз, «смотри, друг, мой брат вошёл в анналы школы». Я только усмехнулся в ответ.

- Давайте пройдёмся по списку и познакомимся, – он начал называть имена, и как-то очень быстро дошёл до меня, я даже не успел толком подготовиться.
- Айеро, Фрэнк. – Тишина. – Айеро, есть тут такой? – Майки пришлось толкнуть меня, чтобы я очнулся.
- Эээ, да, простите! Это я. Здравствуйте.
- Ты новенький?
- Эм, да. Переводом из Бельвиля по случаю переезда.
- Ясно. Больше не спи в аудитории, пожалуйста. Это может плохо кончиться, – мистер Блом смотрел на меня своими серыми глазами, и его лицо всё так же ничего не выражало. – Добро пожаловать в школу Питера Мартинса*, надеюсь, мы с тобой поладим, - и он продолжил зачитывать следующие фамилии своим сухим безразличным голосом. «Странный тип», - только и мог я подумать.

После знакомства и нескольких нудных вводных лекций мы оказались свободны. Я был очень рад, тело, отвыкшее от долгого сидения, ныло, рука, отвыкшая писать, скрючилась, и пальцы не хотели разгибаться. Я мечтал выйти на улицу, пусть даже под дождь, и чувствовать себя живым. Пусть мокрым, пусть холодным, но живым. Это сидение и писание всегда меня угнетало. Возможно, если бы не твёрдое намерение не расстраивать маму, я бы сам намного чаще проводил свои дни в стиле Джерарда Уэя. Но я не мог себе этого позволить. Не мог и всё тут.

Когда Майки ушёл вниз за ланчем для нас, в коридоре, совершенно неожиданно, я столкнулся с Рэем. Он был очень серьёзным и собранным, я не привык видеть этого добродушного чувака с причёской хиппующего ангела таким, это было неправильно.

- Привет, Фрэнк, - сказал он, подходя сзади и хлопая меня по плечу.
- Рэй, здорово! Как тебе сегодня на улице?
- Меня мама подбросила перед работой, так что нормально, - безразлично ответил он. Будто его задули, как свечу. Фитиль всё ещё дымил, воск до сих пор обжигал пальцы, но света и тепла, которые он всегда щедро распространял вокруг себя, не было. Видеть его таким было чертовски обидно. Нужно было что-то делать.
- Придёшь завтра вечером ко мне, поиграем? Я придумал, что взять для новых каверов, да и старые надо прилизать.
- Завтра не смогу, прости, Фрэнки, - он грустно опустил голову. – Давай в четверг? Мне пора идти. – И, не говоря больше ни слова, он развернулся и пошёл к лестнице.
- Что он сказал? – Майкл налетел на меня сзади, пока я смотрел на удаляющегося Рэя.
- На самом деле, почти ничего. Он очень переживает, Майки. Поговори уже с ним.
- Я и так знаю! – одёрнул меня друг. – Хватит напоминать об этом. Мне не становится легче, если слышать о своей глупости по много раз в день.
- Учёл. Пошли, поедим уже? Вроде дождь закончился.
- Тогда на балкон. Там много места, а сейчас, наверное, вообще будет пусто.

Мы вышли на общий балкон, который был чем-то средним между площадкой для отдыха и открытой оранжереей с выходами на третьем этаже. Тут стояли лавочки, а между ними – декоративные деревья в вазонах. Сейчас всё было мокрое, пустое и серое. С листьев невысоких деревьев падали тяжелые капли, оставшиеся после дождя, и шлёпались на каменный пол. Воздух был напитан влагой под завязку, но с неба больше не лило, и было тепло. Смахнув рукой воду с лавочки, Майки постелил свою ветровку и жестом пригласил садиться. Мы начали есть сэндвичи, которые он принёс из столовой, и запивать их колой.

- Мы договорились в четверг поиграть у меня в берлоге. Может, присоединишься? - сказал я, посмотрев на Майки, сосредоточенно жевавшего свой ланч.
- Посмотрим.

Я перестал настаивать. В конце концов, я не могу исправить чужие ошибки. Это неблагодарный и, по сути, никому не нужный труд. Если начать этим заниматься, останешься ещё в большем убытке, чем был до этого, и заведёшь себе кучу недовольных друзей. Пусть сами разбираются.

- Пошли сегодня к нам? – Майки смотрел на меня вопросительно, вытирая ладонью губы от крошек. – Может, и Джера застанем.
На секунду острая спица мысли снова пронзила мой мозг – «не забыть спросить про историю из детства».
- Конечно, пошли. Дома всё равно труба – делать нечего.

Уже идя по улице к дому Уэев, вдалеке мы увидели Джерарда. Он был не один. И этот факт стал для меня неожиданностью. Джерард шёл с девушкой, и рука его нахально лежала на её заднице. Видимо, они недавно вышли из дома и отправились по одним им понятным делам. Почему-то эта картина вызвала во мне волну раздражения, особенно вид того, как беззаботно он болтает с ней, склоняясь к её щеке и касаясь волос своими... Я хотел перестать смотреть на эту парочку, удаляющуюся от нас, и не мог себя заставить отвести глаза. Так, наверное, часто бывает – бессознательно продлеваешь себе отрицательные эмоции, ища в них хоть что-то положительное.

Майки, увидев их, сказал только: «Значит, Джерарда мы не застанем», - и впустил меня внутрь. Есть не хотелось, и мы сразу поднялись наверх, чтобы завалиться к Майклу в комнату.

- Подожди, я руки помою, - сказал он, открывая дверь в ванную.
- Я тогда тоже помою, уговорил, - улыбнулся я и протиснулся за ним.
- А-а-а! – заорал вдруг Майкл. – Фрэнки, дай бумагу!
- Какую?
- Туалетную, болван! Этот придурок оставил презерватив прямо у раковины. Ему конец. Я говорил, что когда-нибудь убью его?
- Не слышал.
- Так вот, слушай! – Майки вырвал из моих рук бумагу, которую я отмотал от рулона, и убрал нечто, лежащее на раковине, и что я успел разглядеть только мельком, в урну. – Когда-нибудь я пристукну этого придурка! Он вообще ни о ком не думает, кроме себя!

Меня обуревали странные эмоции. Я вдруг представил, что Джерард, возможно, минут десять назад занимался сексом прямо на этом месте. И слово-то какое дикое. Но Джерард. Который. Занимался. Сексом. Это была новая информация для мозга, раньше я и не думал о таком… А сейчас фантазия встрепенулась, и уши отчего-то запылали красным от картинок, проносящихся перед глазами.

- Ты чего застыл? Руки будешь мыть или уже передумал? – Майки протиснулся мимо меня к выходу, и я получил раковину в своё распоряжение. Кое-как отогнав эти откровенные видения, я смог таки вымыть руки и вышел следом.

Дата добавления: 2015-10-24