По дороге из Бостона в Нью-Йорк, 31 октября 1902 г.

Большинство пассажиров уже разошлись по своим купе, чтобы лечь поспать, почитать книжку или еще как-нибудь скоротать время в дороге. Перед тем как поезд тронулся, в коридорах было полно людей, но теперь, когда они почти опустели, Поппет с Виджетом неслышно, словно кошки, пускаются в путь по вагонам.

На дверях купе висят таблички с написанными от руки именами. Близнецы останавливаются возле той, которая гласит «С. Боуэн», и Виджет подносит руку, чтобы тихонько постучать в матовое окошко.

— Войдите, — раздается голос, и Поппет, потянув за ручку, открывает дверь.

— Мы не помешаем? — спрашивает она.

— Нисколько, — откликается Селия. — Входите же.

Она захлопывает испещренную непонятными символами книгу, которую читала, и откладывает ее в сторону. Все купе напоминает библиотеку, обитые бархатом скамейки и полированные поверхности столов скрываются под стопками книг и документов. Свет, разливающийся от хрустальных светильников, подвешенных под потолком, дрожит и покачивается в такт движению.

Виджет закрывает за собой дверь и щелкает задвижкой.

— Хотите чаю? — предлагает Селия.

— Нет, спасибо, — говорит Поппет. Она бросает на Виджета испуганный взгляд, и он ободряюще кивает.

Селия смотрит то на одного, то на другого. Поппет кусает губы и не решается взглянуть ей в глаза, а Виджет стоит, прислонившись к двери.

— Выкладывайте, — говорит Селия.

— Мы… — начинает Поппет. — У нас проблема.

— Что за проблема? — спрашивает Селия, сдвигая в сторону стопки книг, чтобы освободить для них место на скамейке, но близнецы остаются стоять, где стояли.

— Я думаю, кое-что, что должно было случиться, не случилось, — говорит Поппет.

— И что бы это могло быть? — уточняет Селия.

— Наш друг Бейли должен был поехать с нами.

— Ах да, Виджет что-то говорил, — вспоминает Селия. — Судя по всему, он не поехал?

— Нет, — вздыхает Поппет. — Мы ждали его, но он не пришел. Не знаю почему. Может, он не хотел ехать, а может, не успел, ведь мы отправились раньше обычного.

— Понятно, — кивает Селия. — Думаю, решение убежать из дома и отправиться вместе с цирком дается человеку не так-то легко. Возможно, ему не хватило времени, чтобы как следует все обдумать.

— Но он должен был поехать, — уверяет ее Поппет. — Я знаю, что должен был.

— Ты что-то видела? — спрашивает Селия.

— Вроде того.

— Что значит «вроде того»? Видела или нет?

— Все словно в тумане, — объясняет Поппет. — Я уже не вижу так, как раньше. Это какие-то обрывки, лишенные смысла. Впрочем, в последний год все лишилось смысла, и ты это знаешь.

— Думаю, ты преувеличиваешь, но понимаю, что ты хочешь сказать, — говорит Селия.

— Я не преувеличиваю, — отвечает Поппет, повышая голос.

Хрустальные светильники начинают дребезжать, и Селия, закрыв глаза, делает несколько глубоких вдохов до тех пор, пока они не возвращаются к своему прежнему размеренному покачиванию.

— Поппет, я больше, чем кто бы то ни было, огорчена прошлогодними событиями. И я уже говорила, что в случившемся нет твоей вины. Никто не мог это предотвратить. Ни ты, ни я — никто. Понимаешь?

— Да, — кивает Поппет. — Только что проку в том, чтобы видеть будущее, если я ничего не могу сделать, чтобы его отменить?

— Нельзя ничего отменить, — говорит Селия. — Но можно подготовиться к тому, что должно случиться.

— Ты могла бы и отменить, — бормочет Поппет, окидывая взглядом нагромождения книг.

Селия берет девочку за подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза.

— Лишь несколько человек в этом поезде имеют хотя бы отдаленное представление о том, насколько тесно я связана с цирком, — говорит она. — И хотя вы относитесь к их числу, какими бы умными ребятами вы ни были, вам не постичь масштабов того, что здесь происходит. А если бы вы их и постигли, вас бы это только расстроило. А теперь расскажи мне, что ты вроде видела.

Поппет закрывает глаза в попытке сосредоточиться.

— Я не знаю, что это, — говорит она. — Ослепительный свет, все в огне, и Бейли рядом.

— Тебе придется постараться и вспомнить подробности, — качает головой Селия.

— Не могу, — хнычет Поппет. — Я ничего ясно не видела с тех пор, как…

— И вполне возможно, все дело в том, что с тех самых пор ты сама не хочешь ничего видеть ясно. Не могу тебя за это осудить. Но если ты хочешь, чтобы я попыталась предотвратить что бы то ни было, мне потребуется больше информации.

Она снимает с шеи часы на длинной серебряной цепочке и, взглянув на время, протягивает руку вперед. Часы покачиваются на уровне глаз Поппет.

— Прошу тебя, Поппет, — говорит Селия. — Для этого тебе не нужны звезды. Просто сосредоточься. Даже если ты очень этого боишься.

Сперва Поппет хмуро глядит на нее, но потом переводит взгляд на блестящие серебряные часы, покачивающиеся перед носом.

Она прищуривается, вглядываясь в блики на выпуклой поверхности часов, а затем ее взгляд проваливается в бесконечное пространство, за пределы поезда.

Она начинает раскачиваться из стороны в сторону, веки опускаются, и Поппет падает навзничь. Виджет подхватывает ее, прежде чем она падает на пол.

Селия помогает ему перенести Поппет на кушетку возле стола, а тем временем на одной из полок горячий чай сам собой наливается и заваривается в фарфоровой чашке с цветочками.

Перед тем как принять из рук Селии чашку, Поппет растерянно моргает, разглядывая светильники на потолке, словно видит их впервые.

— Было больно, — говорит она.

— Прости, дорогая, — вздыхает Селия. — Я думаю, что твоя способность видеть только растет, и тебе все труднее ее подавлять.

Поппет кивает, потирая виски.

— Расскажи обо всем, что ты видела, — просит Селия. — До мельчайших подробностей. Не важно, что ты считаешь это напрасным. Все равно постарайся описать.

Поппет начинает рассказывать, глядя в чашку.

— Я вижу огонь, — вспоминает она. — Сначала просто горит факел, а потом… потом огонь перекидывается дальше, и его ничто не может сдержать. Вся площадь в огне, очень шумно и жарко, и… — Поппет замолкает, смежает веки и пытается разобраться в образах, которые толпятся в ее сознании. Она открывает глаза и смотрит на Селию. — Ты тоже там. С тобой кто-то есть. Кажется, идет дождь, а потом ты исчезаешь, но при этом как бы остаешься рядом. Я не могу этого объяснить. А потом и Бейли оказывается там же. Не во время пожара, но сразу после, как мне кажется.

— Тот человек, рядом со мной, как он выглядит? — спрашивает Селия.

— Это мужчина. Высокий мужчина. В сюртуке и шляпе-котелке. Не знаю, мне трудно сказать.

Селия на мгновение закрывает лицо руками, прежде чем заговорить.

— Если это тот, о ком я думаю, то мне доподлинно известно, что в данный момент он находится в Лондоне. Возможно, то, что ты видишь, произойдет не так скоро, как тебе кажется.

— Нет-нет, скоро, очень скоро, — уверяет Поппет.

— Ты всегда с трудом определяла сроки своих видений. Ты же сама говорила, что там появляется твой друг, а перед этим жаловалась, что он с нами не поехал. Пет, возможно, до событий из твоего видения пройдет еще несколько недель, месяцев, а то и лет.

— Но нужно же что-то делать! — восклицает Поппет, грохая чашкой об стол.

Чай, собиравшийся пролиться на раскрытую книгу, останавливается на полпути, словно наткнувшись на невидимую преграду.

— Нужно быть готовыми, ты же сама говорила.

— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не позволить цирку исчезнуть в клубах дыма. Я сделаю его огнеустойчивым, насколько это возможно. Тебе довольно на первое время?

Подумав, Поппет кивает.

— Вот и хорошо, — говорит Селия. — Мы прибываем через несколько часов, так что я предлагаю вернуться к этому разговору позднее.

— Погоди, — подает голос Виджет.

Все это время он сидел на бархатной кушетке, не встревая в беседу, но теперь поворачивается к Селии.

— Перед тем, как ты выставишь нас за дверь, я хочу задать один вопрос.

— Слушаю.

— Ты сказала, что мы не в состоянии постичь масштабов того, что здесь происходит, — говорит он.

— Пожалуй, это была не самая удачная формулировка.

— Это поединок, верно? — спрашивает Виджет.

Селия смотрит на него, и на ее губах появляется печальная улыбка.

— Тебе потребовалось шестнадцать лет, чтобы сделать это открытие, — говорит она. — Я ждала от тебя большего, Видж.

— У меня давно возникли подозрения, — говорит он. — Не так-то просто разглядеть то, что ты пытаешься от нас скрыть, но в последнее время я подмечал то одно, то другое. Ты утратила бдительность.

— Поединок? — спрашивает Поппет, попеременно глядя то на брата, то на Селию.

— Нечто вроде шахматного турнира, — объясняет Виджет. Цирк — доска, на которой разыгрывается партия.

— Это не совсем так, — возражает Селия. — Все несколько сложнее, чем в шахматах.

— Мы все играем в игру? — недоумевает Поппет.

— Не мы, — качает головой Виджет. — Она и кто-то еще. А все остальные — кто мы? Пешки?

— Ты все неправильно понимаешь, — говорит Селия.

— Тогда объясни, чтобы я понял, — просит Виджет.

Вместо ответа Селия долго и пристально смотрит ему в глаза.

Какое-то время Виджет не отводит взгляд, а Поппет с любопытством глазеет на обоих. Наконец Виджет моргает, на его лице читается удивление.

Вздохнув, Селия обращается к ним.

— Если я и не была до конца честна с вами, то лишь потому, что знаю много того, что вам знать не нужно. Я прошу вас доверять мне, когда я говорю, что делаю все возможное, чтобы все исправить. Это довольно хрупкое равновесие, и оно зависит от целого ряда факторов. Самое лучшее, что мы можем сделать, это принимать все, что нам выпадает, не заботясь ни о том, что уже произошло, ни о том, что еще нас ждет. Договорились?

Виджет кивает, и Поппет неуверенно следует его примеру.

— Спасибо, — улыбается Селия. — А теперь я прошу вас отправиться к себе и немного поспать.

Ни говоря ни слова, Поппет обнимает ее на прощание и выскальзывает в коридор.

Виджет задерживается в дверях.

— Прости меня, — говорит он.

— Тебе не за что извиняться, — возражает Селия.

— Все равно прости.

Напоследок он целует ее в щеку и выходит за дверь, не дав ничего сказать в ответ.

— Что это было? — спрашивает Поппет, когда Виджет догоняет ее в коридоре.

— Она позволила мне прочитать свое прошлое, — говорит он. — Все целиком, ничего не скрыв. Раньше она никогда этого не позволяла.

Он отказывается объяснять что-либо еще, и остаток пути они проходят в молчании.

— Как ты думаешь, что нам делать? — спрашивает Поппет, когда они оказываются в купе, и рыжий котенок удобно устраивается у нее на коленях.

— Думаю, нужно ждать, — вздыхает Виджет. — Пожалуй, это все, что нам остается.

Сидя у себя в купе, Селия разрывает шелковый платок на тонкие полоски. Одну за другой она бросает их в пустую фарфоровую чашку и поджигает. Она повторяет это снова и снова, до тех пор пока ткань не перестает обугливаться и, даже будучи объятой пламенем, сохраняет свою белизну.

Дата добавления: 2015-10-02