Конкорд и Бостон, 31 октября, 1902

Бэйли нарезает круги по пустому полю, перед тем как убеждает себя, что цирка нет. Нет вообще ничего, нет даже склоненной травинки, подтвердившей бы, что на этом месте что-то было.

Он садится на землю, обхватив голову руками, и чувствует себя потерянным, несмотря на то, что на этих полях он играет с младенчества.

Он вспоминает, что Поппета упоминала поезд.

Поезду придется пройти через Бостон, чтобы поехать дальше.

Как только эта мысль приходит ему в голову, Бэйли вскакивает на ноги и несется сломя голову к станции. Не видно никаких поездов, когда он, задыхаясь, прибегает туда, страдая от ударов сумкой по спине. Он надеялся, что цирковой поезд (он не был до конца уверен, что таковой существует), будет ждать там.

Но вместо этого на станции пусто; только две фигуры сидят на одной из скамеек на платформе - мужчина и женщина в черных плащах.

У Бэйли занимает некоторое время, чтобы понять, что на них надеты красные шарфы.

— С Вами все в порядке? — спрашивает женщина, когда он забегает на платформу. Бэйли не может распознать ее акцент.

— Вы ждете цирковой поезд? — спрашивает Бэйли, отдышавшись.

— Именно, — говорит мужчина с таким же мелодичным акцентом. — Он уехал, надеюсь, Вы заметили.

— Закрылся раньше, чем всегда, но в этом нет ничего необычного, — добавляет женщина.

— Вы знаете Поппету или Виджета? — спрашивает Бэйли.

— Кого? — задает вопрос мужчина. Женщина наклоняет голову, словно не уловила суть вопроса.

— Они близнецы, делают представление с котятами, — объясняет Бэйли. — Они мои друзья.

— Близнецы! — восклицает женщина. — И их удивительные кошки! Как вы подружились?

— Длинная история, — говорит Бэйли.

— Тогда Вы должны рассказать ее нам, пока мы ждем, — говорит она с улыбкой. — Вы ведь уезжаете из Бостона, да?

— Не знаю, — говорит Бэйли. — Я хотел уехать с цирком.

— Именно этим мы и занимаемся, — говорит мужчина. — Но мы не можем следовать за цирком, пока не узнаем, куда он уехал. А это займет около дня.

— Я надеюсь, он появится где-то в доступном месте, — говорит женщина.

— Откуда вы узнаете, где именно он появился? — спрашивает Бэйли недоверчиво.

— У нас, сновидцев, есть свои методы, — говорит улыбаясь женщина. — Нам нужно еще немного подождать, так что у нас достаточно времени, чтобы обменяться историями.

Мужчину зовут Виктор, а его сестру - Лорена. Это, как они сами назвали, их обширные цирковые каникулы - следовать повсюду за Le Cirque des Reves, куда они могут добраться. Обычно они ездят только по Европе, но в этот раз решили следовать за ним и на другую сторону Атлантики. В прошлый раз они были в Канаде.

Бэйли рассказал им укороченную версию своего знакомства с Поппетой и Виджетом, умолчав о некоторых важных деталях.

Когда становится ближе к рассвету, к ним присоединяется еще один сновидец - женщина по имени Элизабет, она остановилась в местной гостинице и сейчас тоже направляется в Бостон, поскольку цирк уехал. Её приветствуют очень тепло, как старого друга, несмотря на то, что Лорена говорит, что они познакомились лишь несколько дней назад. Пока они ждут поезд, Элизабет достает спицы, и моток красной шерсти.

Лорена представляет ей Бэйли как молодого сновидца.

— Вообще-то я не сновидец, — говорит Бэйли. Он все еще не уверен, что этот термин понял правильно.

Элизабет окидывает его над вязанием прищуренным взглядом, который напоминает ему сурового учителя, несмотря на то, что он гораздо выше нее. Она наклоняется к нему с заговорщицким видом.

— Вы восхищаетесь Le Cirque des Reves? — спрашивает она его.

— Да, — говорит он без колебания.

— Больше, чем что-либо еще в этом мире? — добавляет она.

— Да, — говорит Бэйли. Он не может сдержать улыбку, несмотря на ее серьезный тон, и нервничает так, что сердце выпрыгивает из груди.

— Тогда Вы - сновидец, — произносит Элизабет. — И неважно во что Вы одеты.

Они рассказывают ему истории о цирке и других сновидцах. О том, как существует подобное общество, которое отслеживает передвижения цирка и о том, как они сообщают об этом другим сновидцам, чтобы те могли ездить от одного места назначения до другого. Виктор и Лорена ездят за цирком, когда им позволяет их свободное время, в то время как Элизабет совершает подобные экскурсии лишь когда цирк находится поблизости от Нью-Йорка, а эта поезда оказалась для нее более обширной; хотя в городе есть неформальный клуб сновидцев, который время от времени проводит собрания, чтобы оставаться в курсе событий, пока цирк в отъезде.

Поезд прибывает вскоре после того, как солнце окончательно всходит и истории в пути до Бостона продолжаются, пока Элизабет вяжет, а Лорена поддерживает рукой свою клонящуюся в сон голову.

— Где Вы остановитесь в городе? — спрашивает Элизабет.

Бэйли не думал об этом в то время, когда принимал решение о данном шаге, стараясь не беспокоиться о том, что может произойти, когда они приедут в Бостон.

— Я не совсем уверен, — говорит Бэйли. — Я, наверное, останусь на станции пока не узнаю, куда идти дальше.

— Бессмысленно, — говорит Виктор. — Вам следует остаться с нами. Мы занимаем почти целый этаж в Паркер Хаус. Вы можете занять комнату Августа, он вчера вернулся в Нью-Йорк, а я так и не удосужился предупредить управляющего, что у нас освободилась комната.

Бэйли пытается протестовать, но Лорена останавливает его.

— Он ужасно упрямый, — шепчет она. — Он не примет отказа, если что-то уже вбил себе в голову.

И действительно, Бэйли посадили в их экипаж сразу, как только они сошли с поезда. Его сумку забрали вместе с багажом Элизабет, когда они зашли в отель.

— Что-то не так? — спрашивает Лорена, когда он открыто разглядывает роскошный вестибюль.

— Я чувствую себя, как та девочка из сказки, у которой не было обуви, а потом она как-то оказалась на балу в замке, — шепчет Бэйли и она смеется так громко, что несколько человек оборачиваются и смотрят на них.

Бэйли проводили в комнату, которая по размеру составляет почти половину его родного дома, но он не может уснуть, несмотря на плотные шторы, закрывающие солнечный свет. Он меряет шагами комнату до тех пор, пока не начинает беспокоиться о том, что может испортить ковер; потом он садится на подоконник, чтобы понаблюдать за проходящими внизу людьми.

Он испытывает облегчение, когда в полдень раздается стук в дверь.

— Вы знаете, где уже находится цирк? — спрашивает он, до того, как Виктор успевает сказать хоть слово.

— Пока нет, мой милый мальчик, — говорит он. — Мы иногда заранее знаем, куда он отправляется, но не в последнее время. Полагаю, мы узнаем об этом в конце дня и, если нам повезет, мы уедем утром. У тебя есть костюм?

— С собой нет, — говорит Бэйли, вспоминая, что костюм упакован дома в сундуке и доставался из него лишь по особенным случаям. Он догадывается, что из костюма он скорее всего уже вырос, да и трудно вспомнить, когда он последний раз его надевал.

— Тогда нам следует достать тебе костюм, — говорит Виктор, как будто это так же просто, как достать газету.

Они встречаются с Лореной в вестибюле, и они таскают его по городу, выполняя ряд поручений, включая остановку у портного, чтобы купить костюм.

— Нет, нет, — говорит Лорена, когда они рассматривают образцы. — Это совершенно не подходит для его кожи. Ему нужен серый. Красивый глубокий серый.

После длительных обмеров и примерок, Бэйли становится обладателем темно- серого костюма, лучше которого никогда в жизни у него не было, лучше даже, чем был у его отца. Невзирая на его протесты, Виктор также покупает ему блестящие ботинки и новую шляпу.

Отражение в зеркале так отличается от привычного Бэйли, что он еще долго не может поверить, что видит именно себя.

Они возвращаются в свои комнаты в Паркер Хаус со множеством пакетов, хотя времени остается совсем мало, чтобы отдохнуть, перед тем как придет Элизабет и они спустятся к ужину.

К удивлению Бэйли почти с десяток других сновидцев ждут всех внизу в ресторане, кто-то следует за цирком, кто-то остается в Бостоне. Его беспокойство на счет причудливости ресторана уменьшается неформальным и оживленным видом собравшихся. Они одеты исключительно в черное, белое и серое с яркими вкраплениями красного на галстуках или носовых платках.

Когда Лорена замечает, что на Бэйли нет ничего красного, она незаметно срывает розу с ближайшей клумбы и вставляет ему в петлицу.

Во время каждой подачи блюд рассказываются нескончаемые истории о цирке, упоминаются шатры, в которых Бэйли никогда не бывал, и страны, о которых он даже никогда не слышал. Бэйли в основном слушает, все еще поражаясь, что он находится среди людей, которые любят цирк также сильно, как и он.

— Вы... Вы думаете, что с цирком что-то не так, — спрашивает тихо Бэйли, когда разговоры за столом делятся на отдельные беседы. — В последнее время, я имею в виду?

Виктор и Лорена переглядываются, слово прикидывают, кто должен отвечать, но первой заговаривает Элизабет.

— Он не какой с тех пор, как скончался герр Тиссен, — говорит она. Виктор внезапно хмурится, в то время как Лорена утвердительно кивает.

— Кто такой герр Тиссен? — спрашивает Бэйли. Они втроем смотрят на него, удивляясь его невежеству.

— Фредрик Тиссен был самым первым сновидцем, основателем, — говорит Элизабет. — Он был часовым мастером. Это он создал те часы у ворот.

— Часы были сделаны кем-то за пределами цирка? Правда? — спрашивает Бэйли.

Он никогда и не подумал бы спрашивать об этом Поппету или Виджета. Он был уверен, что эта вещь тоже была рождена в цирке. Элизабет кивает.

— Он так же был и писателем, — говорит Виктор. — Именно так мы и познакомились много лет назад. Прочитали заметку, которую он написал о цирке, и отправили ему письмо, получили ответ и так завертелось. Это было еще до того, как мы стали называться сновидцами.

— Он смастерил для меня часы, которые выглядят как Карусель, — говорит печально Лорена. — С маленькими человечками, которые петляют сквозь облака и серебряные шестеренки. Замечательная вещь, хотелось бы носить ее с собой. Хотя приятно иметь дома какое-то напоминание о цирке.

— Я слышала, у него был тайный роман с фокусницей, — замечает Элизабет, улыбаясь сквозь бокал вина.

— Слухи и вздор, — усмехается Виктор.

— Он всегда с любовью отзывался о ней в своих заметках, — говорит Лорена, как будто рассматривая такую возможность.

— А как же можно ее не любить? — спрашивает Виктор. Лорена оборачивается на него с любопытством. — Она очень талантлива, — бормочет он, а Бэйли замечает, что Элизабет старается сдержать смех.

— А без Герр Тиссена цирк уже не такой? — спрашивает Бэйли, гадая, связано ли это как-то с тем, о чем рассказывала ему Поппета.

— Для нас, конечно, цирк без него уже не тот, — говорит Лорена. Она задумывается ненадолго прежде, чем продолжить. — Цирк кажется немного другим. Ничего конкретного, лишь что-то...

— Что-то не так, — вставляет Виктор. — Как часы, которые идут неправильно.

— Когда он умер? — спрашивает Бэйли. Он не может заставить себя спросить - как.

— Год назад, ровно в этот день, — говорит Виктор.

— О, а я и не поняла этого, — говорит Лорена.

— Тост в честь герр Тиссена, — произносит Виктор, достаточно громко, чтобы услышал весь стол, и поднимает свой бокал. Бокалы вокруг стола взмывают вверх, как и бокал Бэйли.

За десертом продолжают рассказывать истории о герр Тиссене, отвлекаясь лишь на обсуждение вопроса, почему торт называют пирогом, если это на самом деле торт. После чашки кофе Виктор извиняется и уходит, отказываясь участвовать в обсуждении темы про торт.

Когда он возвращается за стол, в руке у него телеграмма.

— Мы отправляемся в Нью-Йорк, друзья мои.

Дата добавления: 2015-10-02