Лондон, пятница, октябрь 13, 1899

По прошествии десяти лет не было празднования юбилея Le Cirque des Reves, несмотря на ожидания и традиции, и шапито был открыт и гастролировал до достижения тринадцати лет. Некоторые говорят, что праздника не было, потому что - ну, прошел и прошел, и вспомнили о нем, лишь тогда, когда событие уже минуло.

Прием проводится в городском доме Чандреша Кристофа Лефевра в пятницу, 13 Октября, 1899. Список гостей состоит лишь из избранных; лишь члены цирка и несколько специально приглашенных гостей. Список, конечно же, не публикуют, и, несмотря на то, что некоторые полагают, что это событие влечет за собой перемены в цирке, в этом невозможно быть уверенным. Кроме того, никому и в голову не придет проводить параллели между черно-белым цирком и событием, наполненным таким количеством красок.

Все очень красочно - и дом, и гости, разодетые в радужные тона. Над светильниками в каждой из комнат усердно потрудились - в одной они зеленые с синим, в другой - красные с оранжевым. Столы, усеявшие столовую, покрыты яркими узорчатыми скатертями. Основным украшением же являются сложные цветочные композиции ярких цветов. Члены музыкального коллектива, играющие странную, но мелодичную и танцевальную музыку, одеты в костюмы из красного бархата. Даже бокалы для шампанского не прозрачные, а из темно-синего стекла, а обслуживающий персонал одет во все зеленое вместо привычного черного. Сам Чандреш нарядился в яркий фиолетовый костюм с пестрым золотистым жилетом, и на протяжении всего вечера он курит специальные сигары, которые испускают лиловый дым.

Розы различных оттенков, от натуральных до немыслимых цветов, расположены в золотом круге статуи с головой слона в прихожей, лепестки каскадом падают вниз, когда кто-нибудь под ними проходит.

Коктейли в баре разливаются в бокалы различной формы и цвета. Есть рубиново-красное вино и мутно-зеленый абсент. На стенах развешаны яркие шелковые гобелены, обернутые вокруг всего, что остается неподвижным. Свечи мерцают в витражах бра, заливая танцующим светом всю вечеринку и присутствующих.

Поппета и Виджет - самые юные гости, ровесники цирка. Их яркие рыжие волосы выпадают из всеобщего впечатления; на них надеты одинаковые наряды теплого синего цвета сумеречного неба, обрамленные розовым и желтым. Как подарок на день рождения, Чандреш дарит им двух пушистых рыжих котят с голубыми глазами и полосатыми бантами на шеях. Поппета и Виджет восхищаются ими и быстро дают им имена: Бутс* и Паво**, несмотря на то, что позже они не могут сказать, кто из котят кто и упоминают о них обобщенно, где только возможно.

Все заговорщики здесь, за исключением безвременно ушедшей Тары Бёрджес. Лейни Бёрджес, одетая в струящееся платье канареечного цвета, приходит в сопровождении мистера Итана Барриса, одетого в темно-синий костюм (все, на что он оказался способен в плане цвета), хотя галстук у него немного более яркого цвета, а в петлице приколота желтая роза.

Мистер А.Х. как всегда в привычном сером.

Госпожа Падва посещает прием, после некоторого нажима со стороны Чандреша, разодетая в великолепные золотые шелка с расшитым затейливым красным узором, и алыми перьями в белоснежных волосах. Она проводит большую часть вечера в одном из кресел у камина, наблюдая за событиями вокруг нее, вместо того, чтобы участвовать в них непосредственно самой.

Герр Тиссен здесь по особому приглашению, при условии, что он не напишет об этом ни строчки и никому об этом не расскажет. Он с радостью это обещает; в этот раз он одет во все красное с оттенками черного - полная противоположность его обычной одежды.

Основную часть вечера он проводит в компании Селии Боуэн, платье которой сменяется всеми цветами радуги, дополняя цвет одежды того, рядом с кем она находится.

Сегодня нет никаких представлений, нет и специальных приглашенных артистов, за исключением небольшого оркестра, ведь очень сложно найти и нанять кого-то незаурядного, кто бы смог произвести впечатление на цирковых. Так что вечер в основном проходит за беседами.

За ужином, который начинается ровно в полночь, каждая смена блюд подается в черно-белой гамме, но взрываются цветом, как только вилки с ложками вонзаются в блюда, обнажая слой за слоем, восхитительные вкусы. Некоторые блюда сервируются на маленьких зеркальцах, а не на тарелках, как положено.

Поппета с Виджетом подсовывают самые лакомые кусочки своим мармеладным котятам у их ног, при этом внимательно слушая балетные байки госпожи Падва. Их мать высказывается, что подобные сказки, скорее всего не очень подходят для парочки тринадцатилетних подростков, но госпожа Падва продолжает как ни в чем не бывало свои истории, замалчивая разве что самые скабрезные детали, которые Виджет без труда может прочесть в её искрящихся глазах, даже если она не произносит их вслух.

Десерт состоит, главным образом, из гигантского многослойного торта, напоминающего своей формой цирковые шатры в полоску, заполненного ярко красным малиновым кремом. К торту подается также миниатюрные шоколадные леопарды и клубника в темном и белом шоколаде.

После того, как с десерт был подъеден, Чандреш держит длинную речь, благодарит всех гостей за тринадцатую годовщину, что все эти года существования цирка были удивительными и что всего каких-то десять с небольшим лет наpад это была всего лишь идея. Он продолжает говорить какое-то время о мечтах, снах и семье, и стремление к уникальности в мире однообразия. Какая-та часть речи получается очень проникновенной, другая немного сбивчивой и бессвязной, но все присутствующие списывают это скорее на волнение. Многие, пользуются случаем, чтобы поблагодарить его лично, за званный ужин и цирк. Другие обращают внимание на комментарий его чувств.

За исключением, конечно, его замечания о том, что все они, кажется, застыли в одном возрасте, за исключением близнецов Мюррей, за которым последовало неловкое молчание, нарушенное лишь кашлем мистера Барриса. Никто не осмеливается об этом говорить, и многие похоже вздохнули с облегчением, когда Чандреш и сам не мог вспомнить большинство из своих высказываний, спустя всего час.

За ужином следуют танцы в бальном зале, который украшен по всей длине золотым шелковым каскадом вдоль стен и окон, и мерцающими свечами.

Мистер А.Х. - находится всё время где-то на периферии, где он по большей части остается не замеченным, разговаривая всего с несколькими гостями, включая мистера Барриса, который представил ему герр Тиссена. Все трое кратко, но бурно обсуждают часы и природу времени, прежде чем мистер А.Х. под вежливым предлогом отходит вновь на задний план.

Он совсем избегает танцев, за исключением одного единственного раза, когда Цукико чуть ли не силком вытаскивает его на танцпол. Она одета в старомодный наряд из розового кимоно, волосы уложены в сложный шиньон, а глаза подведены ярко-красной подводкой.

Они смотрятся так грациозно и изящно, что остальные пары просто теряются на их фоне.

Исобель, одетая во все голубое, тщетно пытается завладеть вниманием Марко. Он избегает ее на каждом шагу и его становится трудно различить в толпе, так как он одет так же как и весь остальной персонал. В конце концов, при помощи нескольких бокалов шампанского Цукико убеждает ее отказаться от бесполезных попыток и уводит в утопленный сад.

Если Марко не выполняет приказов Чандреша или не кружит вокруг госпожи Падва, которая стучит по нему своей тростью каждый раз, когда он переспрашивает ее несколько раз, то его внимание приковано только к Селии.

— То, что я не могу пригласить тебя на танец, убивает меня, — шепчет ей Марко, когда она проходит мимо него в танцевальный зал, темно-зеленый цвет его костюма сливается с ее платьем.

— Тогда тебя слишком просто убить, — тихо бормочет Селия, подмигивая ему, когда Чандреш мчится к ней, предлагая руку. А её зеленое платье становится цвета сливы и отливает золотом, когда он тянет её прочь.

Чандреш представляет Селию мистеру А.Х. - не в состоянии вспомнить знакомы ли они уже. Селия утверждает, что не знакомы, хотя она помнит джентльмена, который вежливо берет ее за руку, так как он выглядит абсолютно точно так же, как и тогда, когда ей было шесть лет. Только костюм на нем другой, в соответствии с нынешней модой.

Несколько гостей упрашивают Селию показать что-нибудь эдакое. Поначалу, она отказывается, но позже, она смягчается и, вытаскивая смущенную Цукико на середину танцпола и заставляя её в мгновение ока исчезнуть, на глазах у изумленной публики. Вот, в окружении толпы стоят две женщины в нежно розовых платьях, а в следующий миг, рядом с Селией никого нет.

Секунду-другую спустя из библиотеки доносятся крики, когда Цукико появляется в саркофаге в одном из углов, украшенным гирляндой фонариков. Цукико берет бокал шампанского у ошеломленного официанта, одаривая блаженной улыбкой, прежде чем вернуться в бальный зал.

Она проходит мимо Поппеты, которая учит рыжих котят взбираться ей на шею, и Виджета, тянущего книгу за книгой с прекрасно укомплектованных книжных полок. В конце концов, Поппета насильно выталкивает его из комнаты, чтобы он не провел все время праздника за чтением.

Гости передвигаются пятнами цвета из танцевального зала через коридоры и библиотеку, словно постоянно движущаяся радуга, со смехом и непрекращающейся болтовней. Настроение у всех остается радостным и бодрым, даже когда ночь уже начинает уступать свои права раннему утру.

Когда Селия проходит через прихожую, Марко хватает ее за руку и тащит в затененную нишу позади сияющей золотой статуи. Лепестки роз безумным вихрем реагируют на изменения в воздухе.

— Знаешь ли, я не совсем к такому привычна, — говорит Селия. Она вытаскивает свою руку из его, но не делает ни шага, чтобы отступить, несмотря на то, что между комнатой и стеной достаточно много места. Платье становится глубокого, темно-зеленого цвета.

— Выглядишь так же, как в первый раз, когда я тебя увидел, — говорит Марко.

— Я так понимаю, именно с этой целью ты нарядился в такой цвет? — спрашивает Селия.

— Просто удачное совпадение. Чандреш настаивал, чтобы весь персонал был одет в зеленое. Я не мог предвидеть изобретательности, с которой ты подойдешь к выбору наряда.

Селия пожимает плечами:

— Не смогла решить, что надеть.

— Ты великолепна, — говорит Марко.

— Спасибо, — отвечает Селия, отказываясь встречаться с ним взглядом. — Ты слишком красив. Предпочитаю твое настоящее лицо.

Его лицо меняется, становится таким, каким она помнит его в мельчайших деталях с того вечера, который они провели три года назад в этих комнатах в более интимной обстановке. С той поры было совсем немного возможностей на что-то большее, чем краткие украденные моменты.

— Не слишком рискованно в такой компании? — спрашивает Селия.

— Я делаю это лишь для тебя, — говорит Марко. — Остальные видят меня таким, каким привыкли видеть.

В то время как смеющаяся группа проходит через холл, они стоят и смотрят друг на друга. Гам эхом раздается в пространстве, хотя они стоят достаточно далеко, так что избегают того, чтобы их заметили, а платье Селии зеленое и напоминает мох.

Марко поднимает руку, чтобы убрать с лица Селии случайно выбившуюся прядь, заправляет ее за ухо и касается ее щеки кончиками пальцев. Её веки закрываются, а лепестки роз вокруг их ног начинают шевелиться.

— Я скучал по тебе, — нежно шепчет он.

Воздух между ними наэлектризован, когда он наклоняется, нежно касаясь губами ее шеи.

В соседней комнате гости ощущают, как неожиданно повышается температура. Из разноцветных дамских сумочек появляются веера, мелькая словно тропические птички.

Внезапно Селия отстраняется. Сначала, даже непонятно почему до тех пор, пока не начинают клубиться серые облака сквозь зелень ее платья.

— Здравствуйте, Александр, — говорит она, склоняя голову в приветствии перед человеком, чье появление настолько бесшумно, что даже не потревожило лепестков роз, разбросанных на полу.

Мужчина в сером костюме приветствует ее вежливым кивком.

— Мисс Боуен, если не возражаете, я хотел бы побеседовать с Вашим спутником один на один.

— Конечно, — говорит Селия. Она покидает их, даже не взглянув на Марко, ее платье переходит от серого рассвета в сиреневый закат, пока она идет через холл туда, где близнецы Мюррей дразнят своих мармеладного цвета котят сверкающей серебряной кофейной ложечкой.

— Не могу сказать, что нахожу такое поведение уместным, — говорит мужчина в сером костюме Марко.

— Вы знаете ее, — тихо говорит Марко все еще глядя на Селию, которая останавливается у входа в бальный зал, где ее платье покрывается алым, когда герр Тиссен приглашает ее на бокал шампанского.

— Я встречался с ней. Не могу сказать, что знаю ее достаточно хорошо.

— Вы прекрасно знали, кто она такая еще до того, как все началось и не подумали о том, чтобы рассказать мне?

— Не думал, что в этом была необходимость.

Множество гостей забредает в холл из обеденного зала, вызывая очередной водопад из лепестков роз. Марко идет следом за мужчиной в сером костюме через библиотеку, в которой раздвижные стеклянные витражи пропускают их в пустую игровую комнату, где они и продолжают разговор.

— За тринадцать лет Вы едва перемолвились со мной хоть словом, а сейчас желаете поговорить? — спрашивает Марко.

— Я ничего не хотел сказать тебе определенного. Я просто хотел прервать твою... беседу с мисс Боуэн.

— Она знает, как Вас зовут.

— У нее, безусловно, отличная память. О чем ты хотел поговорить?

— Я хотел бы знать, как я справляюсь?

— Твой прогресс очевиден, — говорит его наставник. — У тебя здесь есть постоянная работа и подходящее положение, чтобы работать.

— И все же я не могу быть самим собой. Вы учите меня всем этим вещам, посылаете меня сюда быть тем, кем я не являюсь, в то время как она - центр этой сцены и делает то, что должна.

— Но никто в той комнате в это не верит. Они думают, она дурачит их. Они не видят того, что в ней есть нечто большее, чем они могут видеть, так же как и в тебе, только она больше на виду. Я говорю не о том, что у нее есть своя аудитория. Я лишь констатирую факт. Ты можешь делать тоже самое, что и она, но не выпячивая это в качестве искрометного зрелища и обмана. Ты можешь сохранять относительную анонимность, но твои достижения равны ее. Я советую тебе держаться от нее подальше и делать свою работу.

— Я влюблен в нее.

Никогда раньше Марко, несмотря на то, что он сказал или сделал, не вызывал какой-либо заметной ответной реакции у мужчины в сером костюме, даже, когда он случайно поджег стол во время занятий, но то, что сейчас отобразилось на лице мужчины было, безусловно, сожалением.

— Мне прискорбно это слышать, — говорит он. — Это сделает соперничество с ней очень сложным для тебя.

— Мы играем в это уже более десяти лет, когда же это закончится?

— Это закончится, когда определится победитель.

— Как много времени этой еще займет? — спрашивает Марко.

— Трудно сказать. Предыдущее противостояние длилось тридцать семь лет.

— Мы не сможем поддерживать цирк в рабочем состоянии тридцать семь лет.

— Тогда у тебя совсем мало времени. Ты был прекрасным студентом, сейчас ты отличный соперник.

— С чего Вы это взяли? — спрашивает Марко, повышая голос. — Вы даже не сочли нужным поговорить со мной в течение многих лет. Я ничего не делал для Вас. Все, что я сделал, каждое изменение в цирке, каждый немыслимый трюк и восхитительное зрелище, все это я делал для нее.

— Твои мотивы не влияют на игру.

— Мне надоела эта ваша игра, — говорит Марко. — Я выхожу из нее.

— Ты не можешь уйти, — отвечает наставник. — Ты связан со всем этим. И с ней. Противостояние будет продолжаться. Один из вас проиграет. У тебя нет выбора.

Марко берет шар с бильярдного стола и бросает его в мужчину в сером. Тот легко уходит с линии удара, и шар попадает в озаренный закатом витраж.

Не говоря ни слова, Марко поворачивается к наставнику спиной. Он выходит в дверь в задней части комнаты, даже не замечая Исобель, когда проходит мимо нее, стоящей достаточно близко, чтобы услышать весь разговор.

Он идет в бальный зал, пробираясь к центру танцпола. Берет Селию за руку, отворачивая от герр Тиссена. Марко тянет ее в свои изумрудные объятия, они настолько близко друг к другу, что сложно сказать, где заканчивается его костюм и начинается ее платье. Когда он держит ее в своих объятиях, весь мир для Селии исчезает.

Но прежде, чем она успевает выказать свое удивление, его губы накрывают ее и она проваливается в немое блаженство. Марко целует ее, словно никого, кроме их двоих, на свете больше нет. Воздух возле них превращается в сильный ветер, распахивающий стеклянные двери в сад с клубком развевающихся занавесок. Каждый взгляд в переполненной бальной зале устремлен в их сторону.

Потом он отпускает ее и уходит.

К тому времени как Марко уходит из комнаты, почти все уже забыли об этом инциденте. Он сменяется кратким замешательством, которое списывают на жару или количество шампанского.

Герр Тиссен не может вспомнить, когда Селия неожиданно перестала танцевать или же когда ее платье стало темно-зеленым.

— Что-то случилось? — спрашивает он, когда понимает, что она дрожит.

***

МИСТЕР А.Х. УРАГАНОМ ПРОЛЕТАЕТ ЧЕРЕЗ ПЕРЕДНЮЮ, где каким-то чудесным образом не налетает на Поппету и Виджета, которые расположились на полу, где дрессируют Бутса и Паво как делать сальто на задних лапах.

Виджет передает Бутса (или Паво) Поппете и идет за мужчиной в сером костюме. Он наблюдает, как тот пересекает фойе, забирает у дворецкого свою серую шляпу и серебряную трость, а потом выходит в парадную дверь. После его ухода Виджет прижимается носом к ближайшему окну, наблюдая как он проходит под светом уличных фонарей, прежде чем раствориться в темноте.

Поппета догоняет его, котята счастливо мурлычут, взгромоздившись у нее на плечах. Чандреш подбирается к ней поближе, пробираясь сквозь толпу.

— Что такое? — спрашивает Поппета. — Что случилось?

Виджет отрывается от бокала.

— У этого человека нет тени, — говорит он, в то время как Чандреш наклоняется через близнецов, чтобы посмотреть на пустынную улицу.

— Что ты сказал? — спрашивает Чандреш, но Поппета с Виджетом и рыжими котятами уже сбежали вниз, затерявшись в пестрой толпе.

Прим. переводчика:

*Bootes - Волопа́с (лат. Boötes от греч. Βοώτης, «пахарь (на волах)») — созвездие северного полушария неба.

**Pavo - Павли́ны (Pavo Linnaeus)

Дата добавления: 2015-10-02