Не люблю ничего менять

— Я очень легко адаптируюсь к ситуациям, могу жить где угодно и с кем угодно. У меня крайне примитивные потребности. Новую рубашку покупаю тогда, когда та, что на мне, превратилась в лохмотья. Вообще не люблю ничего менять. Однажды я свою старую курточку вынес на помойку. Проходил в ней лет 10, прежде чем наконец решил, что она морально устарела. Я ее не выбросил, а аккуратно повесил рядом с мусорным баком. Еще и двадцати шагов от помойки не отошел, а ее уже взял в руки какой-то бомж и... начал брезгливо осматривать. Стою я, курю и, глядя на него, думаю: «Ах ты, гад, я в этой куртке столько пережил! Столько было встреч, впечатлений!» Так он ее и не взял, повесил обратно. Очень было обидно!

Одежда, еда и бытовые условия могут быть самыми скромными — я так устроен. Для меня главное — новые эмоции, впечатления. К счастью, меня очень легко удивить. Недавно меня потрясло, что национальным датским блюдом является бутерброд. И для того чтобы его правильно готовить, кулинары должны учиться три года, только в этом случае они получат специальную лицензию. Разве это может не удивить?

Я не верю в чудеса, но несколько раз в жизни видел вещи, которые не мог объяснить. Вот, например, хамбо-лама Итигэлов в Иволгинском дацане в Бурятии. Человек умер — хотя непонятно, умер ли? — еще в 1927 году. Сидит, смотрит на тебя... В голове не укладывается: ну как это может быть, что почти за 100 лет с его телом ничего не происходит? Ламы сами не могут объяснить... Ничуть не меньше потрясло то, что я видел в Шаолине: монах стоял вверх ногами, опираясь на два пальца. Нельзя натренировать два пальца так, чтобы они держали твой вес! Просто невозможно! Но это было!

Монах меня впечатлил. А вот Аугусто Пиночет, у которого я брал интервью, — нет. Обычный человек, обычный генерал, который оказался вовремя на своем месте. Я познакомился с ним в 1993 году, когда снимал фильм о 20-летии военного переворота в Чили. Он был построен на монологах людей, которые по-разному относились к этим событиям. Там была вдова погибшего члена ЦК, которая проклинала Пиночета, карабинер, который его восхвалял, инженер, интересовавшийся больше машинами, а не политикой. Получался фильм о Пиночете без главного героя. И мне показалось, что это неправильно. Я прилагал колоссальные усилия, чтобы получить его интервью. Все было безрезультатно. Буквально передо мной от ворот поворот получил канал CNN. Но в ту пору в Чили проходили выборы нового главы государства, и мы пораньше приехали на один из избирательных участков, чтобы снять об этом сюжет. И увидели, как из машины выходит какой-то генерал в белоснежной форме с золотыми позументами. Моя редактор — Надежда Шульженко, не говорящая по-испански, — кинулась к нему, прижала к стенке, начала что-то объяснять по-французски. А тот не понимает. Тогда к ним пробился я и взял ситуацию в свои руки. Генерал оказался военным комендантом города Сантьяго. Я ему все рассказал — и про фильм, и про необходимость интервью, и про то, что мы улетаем во вторник. Он, оставив телефон, попросил позвонить в субботу. Я был уверен, что это просто вежливая форма отказа. Но в обозначенный день набрал номер и услышал: «В 11:30 глава сухопутных войск (тогда Пиночет занимал эту должность. — Прим. «ТН») встречается со вновь избранным президентом Чили, а в 12:15 ждет вас в министерстве обороны». Я заранее написал мягкие и дипломатичные вопросы, самым страшным из которых был такой: «Окажись вы сейчас в такой же ситуации, что и 20 лет назад, вы бы действовали так же или что-то изменили?» Помощник Пиночета вычеркнул из списка все, за исключением вопроса о том, кто были его родители. И строго сказал: «Вы входите в кабинет, здороваетесь, 30 секунд оператор вас снимает, потом он выходит, а вы еще три минуты говорите с Пиночетом». Я отвечаю: «Классно, но это не совсем то, о чем я мечтал. Предлагаю другой способ: мы входим, оператор начинает снимать, и мы понимаем, хочет со мной говорить Пиночет или нет». Он махнул рукой. Вхожу к Пиночету и вместо приветствия говорю: «Господин генерал, я хочу попросить у вас прощения». Он спрашивает: «За что?» — «За те глупости, которые написал о вас, когда был молод и находился под влиянием коммунистической пропаганды». И Пиночет сказал: «Садитесь...» Мы стали беседовать и разговаривали до тех пор, пока адъютант за его спиной не стал прыгать, показывать на часы и рубить ребром ладони поперек собственного горла: мол, в жизни Аугусто Пиночета есть вещи поважнее этого разговора.

Я понял: если с этого интервью начать фильм, его точно досмотрят до конца. Фильм показали в воскресенье, в полдень, когда ничего не происходит, а все телевизоры работают. Первым отреагировало испанское агентство EFE, потом тему подхватили другие СМИ. Дело в том, что в ту пору мало кто из работающих в Москве иностранных журналистов говорил по-русски, а потому кино смотреть они не стали. На следующий день главная газета Чили Santiago De La Hora вышла с гигантским заголовком: «Россия просит прощения у Пиночета». Наш посол, положив под язык таблетку валидола, отправил телеграмму «верхом» (было такое раньше понятие) всем начальникам про то, какая сволочь журналист Кожухов, который пустил под нож все усилия посольства по укреплению отношений с Чили. Дискуссия вспыхнула и в парламенте Чили. В тот день я был приглашен в чилийское посольство в Москве на какое-то мероприятие. И вокруг меня образовался вакуум — люди шарахались. Потом в нашей прессе вышло несколько публикаций, в которых меня пинали ногами, называя апологетом чилийской военщины. Но на этом история не закончилась.

В Сантьяго через две недели после выхода моего фильма проходил авиационный салон. Его посетил Пиночет. К генералу подошли журналисты и вместо того, чтобы задать вопрос, нравятся ли ему самолеты, спросили: «Что вы думаете о том, что Россия попросила у вас прощения?» Пиночет им на это ответил, мол, я всегда знал, что семена, которые мы посеяли в 1973 году в Чили, рано или поздно взойдут в России. И меня начали пинать с новой силой...

Дата добавления: 2015-10-24