10 страница. - М-да, - крякнула я.

- М-да, - крякнула я.

- Остался Михаил Анатольевич - священник. Очень положительный тип! Жена, восемь детей, сам происходит из семьи церковнослужителей, отец его работал регентом, маменька пела в хоре. Родители покойные, сынок богобоязненный, тихий, пользуется авторитетом у прихожан, основал бесплатную столовую, карьеру делать не собирается, имеет приход в небольшой деревеньке, которая почти слилась со столицей. Подходит?

- Не знаю, - честно призналась я.

Дима начал кашлять, чихать, фыркать, сопеть, шуршать…

- Говори, - приказала я.

- О босс! Вы так добры! Понимаю, что являюсь только придатком к умной машине и сам не должен думать, но я нарушил правило, раскинул серое вещество по сусекам. Сделал запрос по всем Крюковым, не только живым, но и умершим. Порылся в тех, кто сидел за решеткой… Короче, читай «мыло».

- Спасибо, - поблагодарила я Коробкова и собралась отсоединиться.

Но Дима вдруг без всякого ерничанья сказал:

- Страшное дело, Тань! Хорошо, что у меня детей нет.

Слегка удивленная серьезностью Коробкова, я открыла его очередное послание и впилась глазами в текст.

Михаил Анатольевич Крюков был приговорен к расстрелу, но в связи с мораторием на смертную казнь исполнение приговора было отложено. Суровость наказания не вызовет у вас удивления, если узнаете, что Михаил был организатором и руководителем банды, которая убивала людей.

Действовали преступники изобретательно. Около полуночи на одном из подмосковных шоссе появлялась худенькая девочка в окровавленном белом платье. Длинные белокурые волосы ее были спутаны, по личику размазана грязь. Маленькая фигурка буквально кидалась под какую-нибудь приличную машину, шофер тормозил и спрашивал:

- Что случилось?

- Меня изнасиловали! - захлебывался слезами подросток. - Я села в такси, а водитель и пассажир надо мной надругались. Пожалуйста, отвезите меня к маме! Она тут неподалеку живет, три километра всего. Мне не дойти!

Редкий человек откажет в просьбе, если она исходит из уст хрупкой девочки, которая только что вырвалась из лап отморозков. Правда, некоторые автовладельцы предлагали остаться на месте происшествия, вызвать милицию… Но тогда пострадавшая начинала биться в истерике и причитать:

- Позора не оберусь, вся деревня станет в меня пальцем тыкать… Лучше никому не рассказывать, все равно преступников не поймают, а меня затаскают по отделениям, измучают и ничего не получится… К маме отвезите!

Добрые люди усаживали девочку на переднее сиденье, ехали в сторону от основного шоссе по проселку и в какой-то момент натыкались на поваленное дерево. Не думая ни о чем плохом, водители выходили из машины.

- Дяденька (или тетенька, смотря кто оказывался за рулем), я вам помогу! - кричала девочка и тоже выскакивала из автомобиля.

В ту же секунду из леса появлялись мрачные парни с оружием, ставили автовладельца на колени, и девочка натренированным движением перерезала несчастному горло.

Поражала бессмысленная жестокость малолетней преступницы. Хозяева иномарок не проявляли агрессии, они с готовностью отдавали ключи, документы и деньги. Можно было просто привязать человека к дереву или, оставив его на дороге, уехать. Основная часть охотников за машинами поступает именно так, никто не хочет вешать на себя «мокруху», но маленькой девочке нравилось убивать.

Одной из жертв повезло - то ли рука убийцы дрогнула, то ли банду напугал раздавшийся на дороге шум, но преступники живо сели в иномарку и умчались. А спустя пару минут на шоссейке появился местный врач, ездивший на вызов. Он остановил кровотечение и доставил пострадавшего в клинику.

К слову сказать, в милиции не сразу поверили выжившему.

- Девочка? - поразились в убойном отделе. - Перерезает горло? Да с таким не всякий мужик справится. Нет, физически-то не составит труда полоснуть по шее лезвием, но морально… Вы ничего не путаете?

- Нет, - стоял на своем потерпевший, - маленькая, худенькая, беленькая, рот в розовой помаде, ресницы накрашены, платье в цветочек…

Бандитов обнаружили благодаря тому, что у одного из них не выдержали нервы. В процессе следствия выяснилась масса шокирующих деталей. Преступники были абсолютно лишены каких-либо тормозов - они признались в семидесяти четырех убийствах. Но у следователей сложилось впечатление: до конца негодяи все же не разоткровенничались. Отморозкам было все равно, кто сидел за рулем: пожилой человек, женщина, молодая девушка или их сверстник. Один раз им попался хорошо одетый мужчина лет тридцати, бизнесмен на новеньком «Мерседесе», на заднем сиденье которого стояла люлька с младенцем.

Водитель моментально согласился отвезти несчастную девочку к матери, предложил ей кофе из термоса и всю дорогу до поваленного дерева вздыхал:

- Есть же такие отморозки! На ребенка накинулись! У меня жена молодая, сто раз ей говорил: будь осторожна, не садись в такси, если там уже есть пассажир.

Доброго водителя девочка зарезала без тени сомнения, она же убила и новорожденного. Последний факт настолько поразил одного из бандитов, что он сам явился в милицию и сказал:

- Лучше посадите, не могу больше. Я его боюсь! Ну за фигом крошку прибил? Лялька же говорить не умеет! Он и меня скоро того…

- Кто? - спросил следователь.

- Мишка Крюков, - последовал ответ. - Он в девку переодевается и лохов останавливает. Сам это придумал, а мы на подхвате. Мишка лично всех режет, ему это в удовольствие.

Глава 19

Крюкова задержали. Чем дольше с ним работали специалисты, тем большее изумление вызывал у них главарь банды. Для начала: мальчик происходил из приличной семьи. Воспитывался, правда, без отца, но мать была врачом, доктором наук, крупным специалистом. Михаил ни в чем не нуждался, имел свою комнату, много хорошей одежды. Он не голодал, не мерз на вокзале под дождем, его не унижали, не били. В школе Миша был на хорошем счету, не отличник, но вполне успевающий ученик, он не опаздывал на занятия, не грубил учителям, не пил, не курил, пользовался успехом у девочек и, что совсем повергло милиционеров в ступор, исправно посещал музыкальную школу.

Со всех сторон положительный Крюков в придачу ко всему имел еще и ангельскую внешность - Миша был невысокого роста, щуплый, с наивно-голубыми глазами и пухлым ртом.

- Ошиблись вы, ребята, - сказал руководитель убойного отдела, когда ему доложили о Крюкове. - Тут что-то не так. Либо парня перепутали, либо бандюган чужими документами воспользовался.

Но скоро правда вылезла наружу. Мать Крюкова, Алла Сергеевна, целые дни проводила в лаборатории, ей было некогда следить за сыном. Да Миша вроде и не требовал особого внимания, казался примерным мальчиком: делал уроки, мыл посуду, вовремя ложился спать. Но оперативники раскопали правду: Крюков вел двойную жизнь.

Алла Сергеевна звонила сыну около девяти вечера и спрашивала:

- Мишенька, как дела?

- Спать ложусь, мамочка, - зевая, отвечал он.

- Молодец, - хвалила родительница. - Спокойной ночи.

Ясное дело, больше она ему не звонила. С какой стати будить подростка? Алла Сергеевна возвращалась домой за полночь и сразу ложилась спать. Ей и в голову не могло прийти, что ее «деточка», поговорив с мамочкой по телефону, вылезал в окно и отправлялся вести активную ночную жизнь. Квартира Крюковых находилась на первом этаже, никаких проблем с уходом-приходом Михаил не испытывал.

Алла Сергеевна была доктором наук, неглупым человеком. Так почему же она не насторожилась, когда у сына стали появляться дорогие вещи? Да ей и в голову не могло прийти, что Мишенька способен на плохие поступки. Мальчик воспитан, вежлив, никогда не ругается матом, не проявляет свойственной многим подросткам агрессии. Миша охотно помогал ей по хозяйству, бегал в магазин, чистил картошку, мыл полы. Он казался маме еще маленьким, на свое тринадцатилетие мальчик попросил у нее в подарок… настольный хоккей. А когда получил его, с упоением играл железными фигурками.

Правда, иногда Алла Сергеевна проявляла бдительность и интересовалась:

- Миша, откуда у тебя часы?

- Петька Кондрашов дал поносить, - спокойно отвечал сын, - а я ему свой ножик. Но мы через неделю назад поменяемся.

Через семь дней «будильник» исчезал, зато появлялась, допустим, кожаная куртка. Но Алла Сергеевна не нервничала - детям ведь свойственно меняться вещами. Затем у Миши в комнате обнаружились очень дорогие телевизор и видеомагнитофон.

- Миша, - насторожилась мама, - где ты взял технику?

- Костя Смирнов из параллельного класса дал, - тут же отрапортовал мальчик.

- А его родители в курсе? - заволновалась Алла Сергеевна.

- Конечно, мамочка, - заулыбался Миша. - У них ремонт, стены ломают, квартиры объединяют, не меньше года провозятся. А куда вещи девать? Вот по знакомым и раскидали. Извини, я не спросил у тебя разрешения, согласился видеодвойку «пригреть», но ведь она у меня в комнате стоит. Костик будет приходить, фильмы смотреть.

- Ладно, ладно, - закивала Алла Сергеевна. - Только смотри не сломай, а то нам платить придется.

- Что ты, мамуля, - испугался Миша, - я аккуратно!

И Алла Сергеевна вновь не заподозрила ничего плохого, она доверяла сыну. К Мише теперь частенько прибегали мальчишки. По выходным дням мать слышала, как в комнате сына шумит компания, пришедшая на «киносеанс». Это сейчас видики есть почти в каждой семье, а тогда они были редкостью, показателем обеспеченности.

Алла Сергеевна, правда, решила втайне от сына изучить коробки с кассетами. Ей очень не хотелось, чтобы ребенок смотрел фильмы, так сказать, «до шестнадцати лет». Но ничего настораживающего она не обнаружила - дети увлекались детективами и документальными лентами.

Потом следователь спросит у нее:

- Неужели вы, умная, образованная женщина, не испытали дискомфорта, обнаружив у Михаила десять кассет с названием «Расплата за преступление»?

- Нет, - пожала плечами Алла Сергеевна, - это же детективный сериал, что-то про сыщиков и воров.

- А вы не поинтересовались содержанием лент? - нахмурился милиционер.

- Нет, - растерянно ответила дама. - А что?

- Фильм не художественный, - вздохнул собеседник.

- Документальный? - спросила Алла Сергеевна. - Что плохого в научных съемках?

- На кассетах записи казней, - пояснил следователь. - Зрелище крайней жестокости! Даже мои сотрудники с огромным трудом выдерживали просмотр. Поинтересуйся вы, чем так увлечен ваш сын, какими сценами он любуется, глядишь, и избежали бы беды.

Алла Сергеевна схватилась за голову. Но после драки кулаками не машут, общение матери со спецом из МВД происходило уже после ареста Михаила.

Экспертиза признала Крюкова вменяемым. Алла Сергеевна присутствовала на всех заседаниях суда, около нее постоянно дежурили два милиционера. Родственники погибших падали в обморок, когда Миша абсолютно спокойно рассказывал детали убийств их детей, жен и мужей. Придя в себя, обезумевшие люди бросались к Алле Сергеевне, выкрикивали угрозы, обещали убить Михаила и его мать.

- Мальчик болен, - твердила Алла Сергеевна, - эксперты ошиблись. Разве нормальный человек станет так себя вести? Он берет на себя всю вину, один хочет нести наказание.

И в самом деле, Крюков выгораживал подельников, взрослых парней, которым на момент ареста исполнилось более двадцати лет.

- Слабаки они, гражданин судья, - заявил Миша на процессе, - как дураки стояли. Ну разве что людей из машин вытаскивали. Все самому приходилось делать. Я и только я всех убил! Парни боялись, их роль второстепенная.

Едва преступник сделал это заявление, как вдова того самого парня из «Мерседеса», мать убитой новорожденной, Елена Фрол, вскочила и закричала:

- Понимаете, что происходит? Отморозку тринадцать лет! Он тут из себя суперубийцу корчит, подельников выгораживает! Крюков считается по закону ребенком, ему много не дадут, а остальных бандюганов на основе показаний мерзавца вообще отпустят! Бандитам «вышка» светит, да только школьничек их отмажет! А самому ему ерунду присудят!

- Молчи! - рявкнул на молодую женщину Миша. - Я руководитель банды!

- Сопляк! - кинулась к решетке Фрол. - Корчишь из себя суперкиллера! Ничтожество! Крыса! Да ты даже не крыса - крысеныш!

- Хочешь, расскажу, куда я тела твоего мужа и сосунка дел? - прищурился Михаил.

Елена замерла.

Тут надо сделать некоторое уточнение. Крюков сказал милиции, где зарыты трупы, однако всех убитых не нашли.

- Много их было, - нагло заявил юный убийца, - вылетело из головы, куда подевали остальных.

Константин Фрол и крохотная Катенька оказались в числе тех, о ком Михаил не «вспомнил».

Следователи великолепно понимали, почему у преступников наступила амнезия. Тела могут являться предметом торга. Родственникам хочется достойно проводить покойных в последний путь, обустроить могилу, поставить памятник, иметь возможность прийти на кладбище, поплакать. Конечно, близкого человека не вернешь, но наличие могилы приносит крохотное успокоение. А теперь представьте, каково было Елене Фрол, знавшей, что останки мужа и дочери брошены где-то в подмосковном лесу.

- Хочешь узнать, где они? - иезуитски спросил подросток.

- Да, - еле выдавила из себя несчастная женщина.

- Граждане судьи, а ведь у меня память ожить может, - с плохо скрытой издевкой возвестил Михаил. - Давайте договоримся.

- Крюков, немедленно прекратите, - занервничала председатель суда.

- И чего? - ухмыльнулся Михаил. - Вы мне, я вам! Совсем немного хочу за воспоминания.

- Пожалуйста, выслушайте его требование, - зарыдала Елена.

Родственники погибших, которые до сих пор оставались в неведении о местонахождении тел своих близких, вскочили с мест.

- Немедленно очистите зал, - приказала судья.

Но не тут-то было! Разгневанные люди бросились… нет, не к преступнику, а к кафедре, на которой восседали судьи. Пришлось вызвать охрану. Михаил лишь посмеивался, глядя, как солдаты выталкивают несчастных в коридор.

Спустя неделю с Крюковым договорились. Оказывается, Михаил хотел, чтобы о нем написали в газетах и сняли фильм.

- Я главный, - стучал он себя кулаком в грудь, - мне подчинялся отряд. Покажете мне газеты со статьями, за каждое сообщение выдам по телу!

И что оставалось делать милиционерам? Правда уже стала просачиваться наружу, Елена Фрол сбегала в газету «Желтуха» и рассказала главному редактору:

- Суду лишь бы приговор зачитать. Их не волнуют чувства людей, им не понять, каково не спать по ночам, зная, что муж и дочка не похоронены по-человечески. Креста на них нет! Крюков готов рассказать правду, да никто не хочет принять его условия!

«Желтуха» не преминула воспользоваться информацией и подняла на своих полосах кампанию под бойким лозунгом «Антинародный суд». Чтобы хоть как-то замять дело, было принято решение пойти на поводу у Крюкова.

Настал час славы Михаила. Он дал пресс-конференцию, на которую сбежались все СМИ бывшего Советского Союза. Крюков был многословен, охотно отвечал на все вопросы, казался обаятельным мальчиком.

- Почему вы решились на первое преступление? - поинтересовалась одна корреспондентка.

- А вы откуда? - спросил в свою очередь Михаил.

- Газета «Сплетник», - представилась девушка.

- Хорошее издание, - одобрил Миша. - Вам без утайки сообщу: меня в школе не любили, называли маменькиным сыночком, тощей крысой. Хотел им доказать: я совсем не такой, каким кажусь! А потом мне понравилось. Вы когда-нибудь человека убивали?

- Нет, - прошептала журналистка в ужасе.

- Тогда вам меня не понять, - лучезарно улыбнулся Миша.

- После того как о вас сообщат газеты и расскажут в теленовостях, вы укажете, где спрятаны все тела? - в полной тишине поинтересовался другой корреспондент.

- Я человек слова, у нас договор, - кивнул Крюков. - Не вышло скрыть про меня правду. Надеялись по-тихому осудить, сделали заседания закрытыми, да просчитались! Весь мир должен услышать, кто самый бесстрашный преступник!

Крюков не обманул, он сообщил, где лежали трупы. Все, кроме двух. Константин Фрол и Катенька остались не найдены.

- Забыл, - закатывал глаза Михаил. - Чес-слово! Начисто память отшибло!

Крюкова уговаривали не один день, но он упорно твердил свое:

- Не помню. Совсем.

В конце концов Елена Фрол приехала домой к Алле Сергеевне. Перепуганная мать не впустила ее в квартиру, разговор происходил через закрытую дверь.

- Умоляю, уговорите его! - плакала Елена.

- Мой сын болен психически, - шептала Алла Сергеевна.

- Он убийца! - закричала Фрол.

- Нет, нет, он несчастный сумасшедший, - лепетала мать преступника. - Уходите, не шумите, мне и так во двор не выйти, соседи кулаки сжимают, могут суд Линча устроить.

- Чтоб тебе гореть в аду! - заорала Елена. - Родила чудовище, сука!

Потеряв всяческое самообладание, бедная женщина принялась колотить в створку ногами, кто-то из жильцов вызвал милицию, которая задержала Фрол.

- Не меня надо арестовывать, - рыдала Елена, - а эту… Они с сыном заодно! Не верю, что мать не знала! Вещи чужие видела. Небось его одежду отстирывала! Она тоже убийца! Почему ее не посадили?

После того визита Алла Сергеевна попросила свидания с сыном и попробовала уговорить Мишу.

- Пожалуйста, скажи, где лежат отец и дочь Фрол.

- Никогда, - отрезал подросток.

- Почему?

- Она меня при всех крысой обозвала. Даже крысенышем, - процедил Михаил. - Нужно было думать, с кем разговаривает. Я король преступного мира, меня в камере коронуют. Самый грозный убийца последних лет - я!

- Тебя повесят, - зарыдала мать. - Ты попадешь прямо в ад. Столько греха на душе, покайся, сынок, облегчи душу! Верни той бедной женщине хотя бы кости…

И тут Миша засмеялся.

- Мама, ты всегда отличалась трусостью и наивностью. Ну нельзя же верить всему, что говорят! Того света не существует. И в России никого не вешают, в нашей стране расстреливают.

- Какая, по сути, разница, - прошептала Алла Сергеевна.

- Я несовершеннолетний, - продолжал веселиться Михаил, - дадут мне небольшой срок в колонии. Выйду - и заживем. С моей-то славой! Мама, мы будем богаты, кое-что припрятано в укромном месте. Парни-то дураки, здоровенные, а дебилы, я же настоящий мужчина!

Алла Сергеевна бросилась вон из комнаты свиданий.

- Сумасшедший… - шептала она, - ненормальный… Они судят невменяемого, больного ребенка, которому требуется лечение…

Приговор зачитывали долго. Когда судья добрался до завершающей части, по залу прокатился вздох: члены банды получили небольшие сроки. План Крюкова удался полностью, он взял на себя ответственность за все убийства, «отмазал» подельников.

Когда судья произнес фамилию «Крюков», люди замерли.

- Приговорить к высшей мере наказания - расстрелу, - вдруг прозвучало над притихшей толпой.

- Эй, - заорал Михаил, подскакивая на скамье подсудимых, - я маленький! Это же нечестно! Не по закону!

Судья спокойно закрыл папку, конвой начал выводить осужденных. Крюков вцепился пальцами в решетку, крича:

- Не уйду! Меня нельзя расстрелять!

Алла Сергеевна кинулась к адвокату, тот в растерянности развел руками.

- Не волнуйтесь! Сейчас я все выясню, езжайте домой.

- Мама! - заорал Миша. - Спаси меня! Мамочка! Я же еще ребенок! Что они придумали?

Алла Сергеевна упала в обморок. Очнулась она в больнице, куда ее доставила «Скорая помощь». Вечером пришел адвокат, сел у постели женщины и в полной растерянности сказал:

- Только не волнуйтесь!

- Ошибка, да? - с надеждой спросила Крюкова.

- В стране мораторий на смертную казнь, - сказал защитник, - никто Михаила к стенке не поставит.

- Петр Федорович, что с ним будет? - простонала Алла Сергеевна.

- Ну… - замямлил адвокат, - заменят на пожизненное.

- Это невероятно! - зарыдала мать. - Миша ребенок, и он болен, ему требуется лечение. Детей не приговаривают к высшей мере! Не бывает такого!

Петр Федорович сложил руки на груди.

- Санкция применена в виде исключения. Михаил очень вызывающе вел себя на суде. В ответ на статьи в прессе поднялась буря народного негодования. Не хочу грузить вас подробностями, но, думаю, Верховный суд оставит приговор без изменения.

- И что будет? - еле выдавила из себя Крюкова.

- Спецколония, - ответил Петр Федорович. - Их в России очень мало, по пальцам пересчитать. Там особые условия содержания, свиданий нет.

- Живьем в могилу… - зарыдала Алла Сергеевна. - Что мне теперь делать?

- Наверное, сменить жилплощадь, - посоветовал Петр Федорович.

Глава 20

Михаил Крюков получил свой час славы, о нем рассказали газеты, телевидение и радио. Адвокат Петр Федорович тоже подсуетился и выпустил книгу с интригующим названием «Бандитская правда». На мой взгляд, юрист нарушил профессиональную этику, выплеснув на страницах издания то, как он работал над защитой крупных криминальных авторитетов, но толстый том появился на прилавках магазинов и имел успех. Был среди прочих и рассказ о деле Михаила Крюкова.

Коробков нашел на просторах интернет-библиотек опус и переслал мне страницы, посвященные Михаилу, - из них я и узнала подробности процесса, а также то, о чем беседовали в больнице Петр Федорович и Алла Сергеевна. Завершающие строки текста, посвященного Крюкову, приведу полностью:

«Даже я, не раз видавший оголтелых преступников, был поражен наглостью и самоуверенностью Михаила. Дальнейшая судьба Крюкова мне неизвестна. Алла Сергеевна вняла моему совету и сменила место проживания, насколько я знаю, она покинула Москву. Последние слова, которые она сказала мне, звучали так:

- Я буду бороться за сына до конца. Справедливость должна восторжествовать. Нельзя погребать живым в могиле больного ребенка.

Очень надеюсь, что в данном случае справедливость и впрямь восторжествовала и Михаил Крюков продолжает отбывать пожизненное наказание».

Я потерла глаза руками. И какое отношение малолетний, но очень жестокий преступник имеет к Полине Юрьевне Бондаренко? Отчего дама так испугалась, услышав от Василия фамилию Крюков?

Вскочив с места, я побегала по комнате, потом пошла в ванную и умылась. Под веки словно насыпало песку, но я все же вернулась к компьютеру и стала изучать данные. И через час след был найден.

В банде Крюкова было пять членов. Четверо - взрослые люди. Непонятно, почему они подчинялись Михаилу, коим образом тринадцатилетний подросток сумел подмять под себя парней, которым перевалило за двадцать, но меня сейчас заинтересовал другой вопрос. Пятым подельником был… тоже тринадцатилетний Федор Лавров. Мальчик не имел родителей, воспитывался бабкой-алкоголичкой и жил в одном дворе с Крюковым. Более того, он был как бы его адъютант, верный паж, слуга, шут и камердинер. Похоже, Алла Сергеевна хорошо относилась к Феде, потому что она пыталась защитить не только своего сына, но и Лаврова.

- Бедный мальчик болен психически, - говорила она о Федоре, - с ним не так давно приключилось несчастье, после гриппа он получил осложнение, долго болел и стал не совсем адекватен. Федор впал в кому и вышел из нее здоровым физически, вот только по уму ему шесть лет. Нельзя же принимать в расчет показания подростка, который не отдает себе отчета в своих словах?

Следователь учел замечание Аллы Сергеевны, хотя понимал: мать Крюкова старается не столько ради Федора, сколько ради Михаила.

Это Федя, напуганный убийством младенца, прибежал в милицию и покаялся. Благодаря Лаврову удалось взять бандитов. Федор плакал, божился, что пытался отговорить Крюкова от убийств, но не сумел. Подросток выглядел крайне испуганным. Он искренне раскаивался и сказал:

- Миша хороший, он таким злым недавно стал. Хотел показать свою крутость! Мишаня заболел! А я никого не трогал. Стоял в стороне, просил: «Ребята, не убивайте».

Лаврову светил самый маленький срок, и уж он бы точно попал в колонию для несовершеннолетних. Но Федора не оказалось на суде - экспертиза признала его психически больным, наверняка отправили на лечение. Дальнейшая его судьба покрыта мраком. Лавров сменил шесть больниц, и его след растворился.

Я вскочила из-за компьютера. Понятно! Федор выжил, и он умственно отсталый человек. Есть, правда, некие расхождения в деталях. Коробков вроде говорил, что Федя стал инвалидом, получив удар в драке, а Полина рассказывала про грипп. Ладно, на один вопрос найден ответ: Полина Юрьевна явно не хотела, чтобы прошлое сыночка вылезло наружу, а Василий Ведьма каким-то образом узнал правду и решил намекнуть скандальной соседке, что ее тайна не является таким уж секретом, вот по какой причине Бондаренко не смогла спрятать ужас, услышав фамилию «Крюков». Но это ответ всего лишь на один вопрос! А загадок у меня целый мешок!

Откуда у Федора взялась мама? Он же воспитывался бабкой-алкоголичкой. Каким образом Бондаренко, сотрудница плавбазы из Владивостока, трансформировалась в логопеда? Почему она получила квартиру в «непростом» доме? Кто принял решение о переселении Серафимы? Вдова явно что-то знала, но боялась рассказывать. За что убили Оксану Бондаренко, в девичестве Самойлову? И погибла ли она? По сведениям, добытым Коробковым, несчастная находится в коммерческом отделении дома престарелых в Караваевке, того самого, где провела последнюю часть своей жизни Серафима и по дороге в который погиб Василий Ведьма. И почему, черт побери, перед смертью убитую Оксану переодели в светлую блузку?

Я бросилась к шкафу, схватила кардиган, сунула ноги в туфли и побежала на улицу. Приют для стариков находится в Теплом Стане, там же, где и поселок «Лучшие времена». Может, конечно, это простое совпадение, но я не очень верю в такие случайности.

В моем понимании дом престарелых - мрачное здание из красного кирпича, на первом этаже которого непременно должно пахнуть щами и хлоркой. В далеком детстве я один раз побывала в интернате, где жили несчастные люди, от которых отказались родственники. У моей бабушки, Анны Семеновны, была подруга, тетя Аглая. Вот она-то и очутилась в интернате. Один раз бабушка, решив навестить знакомую, взяла меня с собой. Очень хорошо помню, как я тогда чуть не задохнулась, очутившись в просторном холле, а потом спряталась за бабулю, увидев комнату, заставленную железными кроватями и выкрашенными белой краской тумбочками.

Анна Семеновна поняла мой ужас и отправила меня погулять. Я целый час тупо ходила по пыльному двору, шарахаясь от стариков, обряженных в серо-синие пижамы. Наконец бабуля вышла из дверей, взяла меня за руку, и мы пошли к метро. У входа в подземку бабушка, яростная противница эскимо и прочего пломбира, неожиданно купила мне мороженое и - вот уж совсем невероятная вещь! - предложила:

- Давай сядем на лавочку. Ты полакомишься сладким, а я выкурю папироску.

Уж и не знаю, что меня больше поразило: неожиданная радость в виде вафельного стаканчика или бабушка с сигаретой.

- Бабуля, ты куришь? - ахнула я.

- Давно бросила, - пояснила она. - А тут вдруг потянуло… Уж лучше подохнуть, чем так жить!

- Как, бабулечка? - полюбопытствовала я.

Анна Семеновна прижала меня к себе.

- Лучше умереть, - повторила она, - чем от государства зависеть. Хоть и нелегко мне с твоими родителями, за человека они меня не считают, но все ж таки не как Аглая мучаюсь.

- Ей плохо? - спросила я.

- А чего хорошего в палате на восьмерых да с туалетом в коридоре? - вздохнула она. - Запомни, Танечка: никогда собственной площади не теряй! Что бы тебе дети, внуки ни обещали, какие бы золотые горы ни сулили, не отдавай своей квартиры. Там ты сама себе хозяйка. Дом престарелых - самое страшное место на свете!

Детские воспоминания живучи. Когда маршрутное такси резко затормозило у железных ворот, я неожиданно почуяла запах щей и хлорки, тут же перед внутренним взором появилось изображение комнаты, заставленной кроватями, выплыло из мрака худенькое, изможденное лицо тети Аглаи…

- Эй, вылезаешь? Если нет, то я обратно еду, - вернул меня к действительности голос шофера. - Плати тогда за дорогу, туда-сюда за одни деньги я не езжу.

Я выкарабкалась из микроавтобуса и попыталась открыть калитку. Она оказалась заперта, рядом на сером бетонном столбе висела коробочка домофона. Я нажала на кнопку.

- Фр-хр-бр, - незамедлительно понеслось из устройства.

- Хочу попасть в интернат, - сказала я.

- Мх-фр-бр.

- Сделайте одолжение, откройте, я пришла навестить родственницу, - соврала я.

- На часы поглядите! - заорали слева. - Какие посещения в семь вечера?

Я повернула голову на звук. Чуть поодаль от центрального входа высилась бытовка, из нее выглядывал дед, одетый в черную форму.

- С трех до пяти ходить надо! - бушевал он.

- Я работаю.

- И чего?

- Смогла лишь вечером приехать.

- Закрыто!

- Может, откроете?

- Ишь, хитрая! - завопил дедок. - Родителей государству спихнула, ихнюю квартиру себе заграбастала, а теперь приперлась у матери пенсию забирать! Знаю я тебя!

- Мы знакомы? - поразилась я. - Вроде никогда не встречалась с вами.

- Не прикидывайся, Анька, - шумел подслеповатый секьюрити. - Тебя главный пускать не велел! Додумалась - у больной матери часы сперла… Пьянь рваная! Иди отсюдова!

Дата добавления: 2015-10-24