7 страница. Я хочу, чтобы у них всё было хорошо.

Я хочу, чтобы у них всё было хорошо.

— Почему ты не хочешь, чтобы они знали? Они заслуживают знать, — вставила сестра.

Не надо им рассказывать. Зачем им это знать? Чем они смогут помочь? Опять же, жалостью? Я знаю, они не приедут. По крайней мере, сейчас. Им нужна эта работа, в США всё-таки немного кризисная ситуация. А я кто? Я — никто.

— Просто не хочу их напрягать.

— Ты их не напрягаешь, — возразила Фиби.

— Ну, тогда я не хочу чтобы они меня напрягали. Неважно. Им просто нельзя этого знать. Пока что.

— Я тебя не понимаю.

— Это и не нужно понимать.

— Но я всё равно не понимаю.

— А я понимаю.

— А я нет.

— А я да… черт, заткнись, — сестра начала смеяться, и я подхватила её смех. Да, она определенно действовала на меня лучше, чем кто-либо.

— Ладно, я нашла какой-то фильм, вроде как… «Если я останусь»… Посмотрим? Это не ужасы, но и не комедия. Любовные штучки какие-то.

— Эх… — вздохнула я. Мне нельзя смотреть ничего о любви. Не люблю смотреть что-то в этом роде. Читать книги — пожалуйста, но когда смотрю на их счастливые и радостные лица, меня прямо пробирает зависть. — …включай уже.

Фиби победно завизжала, а я закатила глаза.

Фильм начался. Ну что же… Любовь спасет мир.

***

Я потерла шею, которая напрочь затекла. Сидеть в одной позе около двух часов мне, как бы, не очень понравилось, но фильм стоит просмотра. Но опять же, зависть. Тупая, чертова, глупая зависть. Я вам покажусь идиоткой — завидовать персонажам фильма —, но я всё всегда принимаю близко к сердцу. Я даже когда читаю книгу, жутко злюсь на главную героиню и могу что-то разорвать, метать — саму книгу, телефон и так далее. Иногда я тихоня, но что касается книг — я ужасно вспыльчива.

Фиби тоже встала и радостно воскликнула:

— Это было так круто! А-а-а! Адам такой красавчик, — она игриво вздохнула. — Ну почему им так везет… Фильм — супер!

— Неплох, — сказала я, пытаясь утаить свое разочарование и зависть.

— И это всё?! Да ты чертов робот!

— Полностью согласна, — произнесла я.

Неожиданно телефон Фиби зазвонил. Я моментально взяла свой, и проверила, нет ли пропущенных вызовов. Ничего. Пусто.

Как у меня много друзей!

— Да… Да, не против… Вы уже звонили? … Отлично! … Будем ждать! — сказала Фиби в трубку. Я подняла брови.

Черт, только чтобы не…

— Эй, малышка, к нам наши кузены приезжают! Радуйся, они приезжают и будут здесь до четверга!

— Только не это!

Нет, ну ещё восемнадцатилетнего парня я вытерпеть смогу, но двоих пятилетних близняшек…

Я, если честно, совершенно не умею ладить с детьми. Я даже ненавижу их. Я просто их ненавижу. Никогда бы не завела себе ребенка.

— Да ладно тебе, они сняли квартиру, будут жить этажом ниже.

— О Господи, хуже ничего быть не может.

— С тобой невозможно нормально поговорить! — сказала Фиби, вышла из комнаты, а меня поглотила дневная рутина.

Наступил вечер. День меняется вечером, вечер меняется ночью, а ночь — утром. Такие повседневные вещи, но такие необычные и даже пугающие.

Завтра в школу.

Школа.

Нет, пожалуйста, нет.

Я не хочу идти туда, и не хочу идти куда-либо ещё.

Я просто хочу уснуть.

Я хочу упасть опять.

Упасть в пропасть.

Чертовски этого хочу.

[1] Sisters-party — вечеринка сестер.

Часть.

Глава 13.

«Живи, мир — это твой разум, твои поступки. И неважно, какой у тебя возраст. Главное - это твои помыслы и душа».

Странно, но в один миг всё исчезло. Свет погас. Ничего нет — меня, Фиби, «друзей», родителей.

Я не знаю, что я и кто я. Я голос? Я мысли? Я не вижу ничего. Я ослепла?

Я Дженнифер? Дженн? Дженна? Кто я?

Я предмет? Неодушевленный?

Я существую? Я дышу, чувствую? Я смогу когда-нибудь понять, что со мной, черт возьми!

Шоссе. Темно.

Людей нет. Никто никогда не скажет тебе привет. Никто не рассмеется. Никто не пожмет тебе руку. Никто не поцелует тебя, так вкусно, и так терпко, что ты забудешь обо всем. Никто не обнимет тебя, когда ты, плача, будешь проклинать весь мир. Никто тебе не скажет приятных слов, от которых тепло будет разливаться по венам.

Никто. Никто. Никто.

Ты одна. Единственная.

Мир, Вселенная — странные понятия. В один момент у тебя есть всё, а в другой - ничего. Кто-то тебе улыбается, обнимает, целует тебя, а на следующий день он умирает. И всё. Конец. Мир остановился, Вселенная прекратила существование.

Кто я?

Кто я?

Кто я?

Никто.

Кто-то.

Тук-тук.

Привет.

Скажешь мне что-то?

Ответь, кто я. Я разум? Я человек? Я мысль? Я мимолетный прохожий? Предмет? Чувство? Прощение? Конец? Окончание? Кульминация? Завязка? Портрет? Ванная? Душ? Мойка? Мусор? Любовь? Душа? Игра?

Я — никто. Я просто воспоминание. Я не полноценный человек, я всего лишь ржавый механизм, который не будет работать.

Всего-то одна жизнь. Одна попытка что-то изменить, добавить, отменить. Я полностью её пропустила, упустила, уничтожила. Единственное, что я могу сейчас — наблюдать за тем, как всё меняется в то время, как меня нет.

И ничего уже не исправишь.

Попыток не осталось.

Осталась — неизвестность.

«Неизвестность пугает меня».

Меня больше не будет. Я больше никогда не скажу тебе привет. Никогда не рассмеюсь. Не пожму тебе руку. Не поцелую тебя, так вкусно, и так терпко, что ты забудешь обо всем. Не обниму тебя, когда ты, плача, будешь проклинать весь мир. Не скажу тебе приятных слов, от которых тепло будет разливаться по венам. Меня больше не будет. Не будет, не будет, не будет.

Я просто исчезну. Полечу. Упаду.

***

Сон перерос в нечто большее.

Проснулась я не в лучшем настроении. Я не буду говорить, что из-за школы или прочего. Просто у меня такое настроение. Я не хочу переводить все стрелки на школу, как обычный подросток. У меня жизнь такая, и мне уже просто всё равно.

Уроки я не делала уже довольно долго, это, наверно, мой собственный рекорд. Всегда, каждый день, я только и делала уроки. Меня всегда заставляли родители, да и я сама была не против, а если они видели - не дай Бог - хоть одну плохую оценку, то ужасались. Я тоже была от этого не в восторге, но они — другое дело. Я пахала, как чернорабочий, ради того, чтобы порадовать своих родителей. Конечно, для меня их радость — это подарок судьбы. Ведь я понимаю, что рано или поздно их не станет, и время, проведенное вместе, станет показателем для меня, были ли мы вместе «счастливыми». И я делала всё, чтобы они гордились мной, но когда-то должно было прийти время, когда бы они поняли, что я не такая уж идеальная. И это время прошло.

Я по-быстрому одеваюсь. Я уже давно перестала обновлять свой гардероб, а также смотреть на то, во что я одета. Я не стараюсь выглядеть привлекательно, или же наоборот. Мне просто не надо лишнего внимания. Я — обычная. Я простая девочка, и мне не надо того, чтобы в меня тыкали пальцем или говорили гадости. Всем неприятно, если кто-то делает это, и я не исключение.

Я замечаю, что Фиби нет в комнате. Странно, обычно я просыпаюсь первой, тем более, у неё нет сегодня пар.

Иду на кухню, и там уже стоит сестра. Она болтает с своей подругой по телефону, а я тем временем делаю себе чай. Я никогда не ем по утрам тяжелой пищи. Просто не люблю объедаться с утра, да и тем более, я такая хрупкая, что мне больше и не надо еды. К тому же, спортом я не занимаюсь, хотя раньше усиленно это делала. Я ходила на легкую атлетику, то есть сейчас у меня очень спортивные ноги. Да и недавно я ходила на пробежки, но перестала делать это. Ради кого я стараюсь? Для себя? Я никогда не мечтала быть спортивной. Как только я это осознала, я просто прекратила это делать.

Фиби закончила разговор, и с ухмылкой посмотрела на меня. Ой-ой-ой, это не к добру.

— Радуйся! Гости приезжают сегодня днем, и вечером зайдут к нам. Я уберусь, а ты иди в школу, малышка.

— У-у-у! — недовольно завопила я, а сестра смерила меня странным взглядом.

— Я не понимаю, почему ты так зла из-за того, что они приехала, — она начала махать перед моими глазами пакетиком чая, и я выдернула его из её рук. — Они же всего наши мелкие кузены, тетя и дядя.

— Ты же знаешь, что я, черт возьми, ненавижу детей! — я сморщила нос в отвращении, а Фиби покачала головой.

Ну вот, опять я в чем-то провинилась!

— Никаких ругательств, Дженн! Не могу терпеть это, брр... — ну да, она не редко напоминала мне об этом.

— Давай вернемся к прежней теме. Ты же знаешь, что я ненавижу детей!

— Почему? — уже в сотый раз спрашивает она.

— Хм… интересно, … почему же? — я с сарказмом делаю задумчивое лицо. Сестра прыскает со смеху. — Так, во-первых, они всегда о чем-то талдычат и спрашивают. Во-вторых, они гадят повсюду! Бегают, разбрасывают вещи! В-третьих, они же полные идиоты. Как их может кто-то любить?!

— Но это же дети, Дженна! — да-да, Фиби иногда любила называть меня Дженной.

— И что?

— А то!

— Это, по-твоему, нормальный ответ?!

— Ну, уж лучше, чем твой!

— Могу я спросить, чем вызвано ваше недовольство к моей персоне!

— Но ты же тоже была ребенком, черт побери!

— Что я слышу…

— Ответь на мое утверждение.

— И что, что я им была? Это была худшая пора в моей жизни. Я сожалею нашим родителям за то, что они вытерпели со мной.

— Ох, как ты мне противна.

— А то я не знала.

— Всё, заткнись и иди в школу! Давай, давай! — она шутливо пихнула меня в плече. Я усмехнулась от нашей «дискуссии с пристрастиями».

Я вышла на улицу. Свет ударил мне в лицо. Я, будто вампир, попятилась назад в подъезд, но быстро пришла в себя.

День. Школа. Утро.

Мне абсолютно точно не нравились эти слова и все, что с ними связано, но уж лучше так, чем весь день просидеть дома. Я вдохнула запах воздуха. Неиспорченный, наивный и немного сладкий. Непорочный. Такой живой, страстный, и в то же время простой.

«Просто вдохни его».

«Делай вздохи. Вдох-выдох, вдох-выдох».

«Если у тебя нет ничего родного в этом мире, слушай воздух и тишину».

«Видишь? Мир касается нас своими пальцами, и передает свою энергию нам с помощью воздуха».

Слова Адама мелькнули в голове, и я удивилась из-за того, что до меня только сейчас дошел их смысл. Воздух — это не просто наше воображение, атомы и молекулы, оксиген и азот. Это что-то большее. То, что у нас никто не отберет, то, чего мы можем коснуться и не почувствовать прикосновения.

Я уже на полпути. Многие спрашивали меня: «Почему ты идешь в школу пешком?» Я немного смущалась и никогда не отвечала, что мои родители бедны, чтобы купить себе неплохую машину. Теперь мне это кажется смешным. Я всегда была очень злой, когда меня стеснялись, а тут я стеснялась собственных родителей! До чего же я была эгоисткой раньше, поверить не могу! Рано или поздно мы все меняемся, и я рада, что это явление произошло со мной. Просто жуть. Я раньше - не я, а просто какой-то призрак, вторая сторона, более мерзкая, глупая что ли.

Когда я вошла в школу, всё было, как всегда. Никто не обращал на меня внимания, но я иногда ловила кое-кого на ехидном перешептывании и тыканье пальцами. Мне это не то, чтобы неприятно, просто меня нервирует то, что люди так легко могут обсуждать чью-то жизнь за глаза, а о своей даже заговорить боятся.

«Мир — это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать — это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы — одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый, глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить. А всё это из-за чего? А вот это единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор… Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь…»

— Эй, с тобой всё в порядке? — меня кто-то окликнул, и я повернула голову к незнакомому мне мальчишке. Он выглядел небольшим, так, на класс седьмой-восьмой, но его обеспокоенное лицо говорило о том, что ему не все равно на меня.

Спасибо, Господи, хоть за это!

— Да, всё хорошо.

Кому же принадлежали те слова? У меня что, склероз, раз я не могу вспомнить? И сегодня что, день воспоминаний?

Когда же я, наконец, смогу разобраться в своей голове, а не строить из всего чертову головоломку?

Видимо, никогда.

Я прошла и остановилась возле своего шкафчика. Кстати, я вам о нем ещё не рассказывала!

Шкафчики у нас в школе выставлены в ряд. Изначально мне это не так уж и нравилось, но время проходило, и я вообще забывала о его существовании. У меня здесь есть всё — какие-то выброшенные жвачки, непонятно откуда взявшиеся помятые листы, разные изделия на рисовании, чертежах, технологиях, проще говоря — всякий бред. Я никогда не была чистюлей, да и вообще, у меня всегда и везде беспорядок. Я не ухаживаю за своими вещами, чем всегда отличалась от своей мамы. Она — это просто убирающийся монстр, в хорошем смысле. Если увидит какую-то пылинку — её сразу же надо ликвидировать. Я не говорю, что она помешана на этом, но иногда это действительно выходит за грани приличия.

В общем, я беру кое-какие тетради и иду на урок. Первый у меня — геометрия. Лично я его не очень люблю, но этот урок мне нравится больше, чем алгебра. Просто, на мой взгляд, это в кое-чем проще, а в кое-чем сложнее. Да, я умею доступно объяснять. Но мне всё равно этот урок хоть чуточку, но нравится.

Я забегаю в класс прямо перед началом, и, слава Богу, ведь этот несносный учитель ненавидит опоздания. Я раскрываю книгу, которую начала читать недавно, но она так увлекла меня, что прочла её буквально всю за несколько часов. Книга о любви, и даже называется она «По дороге к любви», но что мне наиболее в ней нравится — так это то, что девушка в ней бежит от всего.

От обид.

От страха.

От переживаний.

От болезней.

От мечты.

От планов.

От ошибок.

От клетки.

От страха.

От фатальностей.

Я открыла её и начала вспоминать, на чем я остановилась…

«Я никогда не жил такой полной жизнью, как в это короткое время, когда ты была со мной. В первый раз в жизни я ощущал эту полноту, меня переполняла радость и ощущение свободы. Ты стала для меня недостающей частичкой моей души, ты была мне воздухом, которым я не мог надышаться, ты была кровью, которая бурлила в моих жилах. Думаю, если справедлива теория переселения душ, то во всех наших прошлых жизнях мы с тобой были вместе. Я знаю тебя совсем недолго, но у меня такое чувство, будто я знал тебя всегда.

Хочу, чтобы ты знала: даже когда я умру, я все равно буду помнить тебя. Я буду вечно любить тебя. Как бы я хотел, чтобы все обернулось по-другому! Столько бессонных ночей я думал о тебе: и в пути, и в мотелях, когда не мог сомкнуть глаз, смотрел в потолок и представлял себе, какой могла бы стать наша с тобой жизнь, если бы мне суждено было…»

— Мисс, могу я узнать, что Вы делаете? — мурашки пробежались у меня по коже от услышанных слов. Я невольно вздрогнула, чем и выдала себя. Учитель подошел ко мне и выхватил книгу!

Одноклассники начали смеяться, но, почему-то, я больше беспокоилась о книге. Учитель что-то недовольно бормочет себе под нос.

— Вы отстранены от занятия, мисс Грин. Поговорим после уроков!

Этот напыщенный идиот только что действительно меня отстранил?

— Но…

— Никаких «но»! Убирайтесь из этого кабинета, сейчас же!

Из моих глаз непроизвольно хлынули слёзы, поэтому я быстрее убежала, дабы никто не увидел их.

Я даже не знаю, из-за чего мне было больше обидно - из-за отстранения, или книги.

Я забежала в туалет и скатилась по стенке, отдаваясь эмоциям, но относительно быстро пришла в себя, и вышла оттуда. Я начала прогуливаться по темным коридорам…

— Привет, Дженн, — услышала я голос, который заставил меня вздрогнуть и одновременно вздохнуть.

— Ник, — невнятно пробормотала я.

Мир начал уходить из-под ног.

Глава 14.

— Как ты? — сказал Ник, подходя ближе. — Мне очень…

— Жаль, — продолжила я. — Я знаю, но мне не нужно твоего сожаления.

Он еле заметно вдохнул, и подошел обнять меня.

Я знаю, что должна чувствовать, если бы любила его. Электрический разряд, так говорят? Я его не чувствую. Я чувствую дружеское тепло, которое исходит от него. Мне он нравится.

Я не могу сказать, что мир после его поцелуя остановился. Это были просто ложные надежды.

Это не ревность.

Не любовь.

Это просто привязанность.

И ничего больше.

— Ты же знаешь, что ты навсегда в моем сердце? — прошептал Ник мне на ухо, я вздрогнула, и он обнял меня сильнее. — Я знаю, что ты не хочешь там быть. Но ты мой друг, и я уважаю тебя.

— И я, — откликнулась я и испытала кое-какое облегчение.

Он мой друг. Бесспорно, друг.

— Помни, я всегда поблизости. Хочешь что-то обсудить — просто позови. Я всегда буду рад тебе, — сказал он и отпустил меня.

Я молча кивнула и ушла.

Не было слёз рекой.

Не было долгого, мучительного расставания, на которое я рассчитывала.

Мы друзья.

Лучшие друзья.

И это всегда было так.

Обыденные коридоры. Обыденный день. Так всегда. Некоторые вещи никогда не меняются. Но нет, изменилось. Изменилось всё. Как будто сейчас я вижу вещи другими глазами. Не глазами ученика-отличника, а кого-то совершенно другого, как будто я — не я.

Это очень странно. Я действительно смотрю на мир иными глазами.

Не знаю, что именно изменилось. Известие о болезни… Да я о ней толком ничего не знаю. Не знаю, злокачественная опухоль или нет. Я знаю, что Фиби всё рассказали, а мне нет. Да я, в принципе, не хочу знать. Что мне это даст? Повод для размышлений, или повод кончить жизнь самоубийством?

Я не испытываю жалость. Я не испытываю ничего.

Такое чувство, будто все жизненные соки вытекли из меня, и я больше никогда не буду такой, как раньше. Жизнерадостной, любимой, милой.

«Всё изменилось?»

«Изменилось».

«А что именно?»

«Ты».

Я поклялась никогда не предавать себя. Я поклялась быть той, кем я являюсь, не строить каких-либо надежд на что-то лучшее. Я предала себя.

Я не исполнила обещание.

***

Мрачное утро сменилось днем. Солнце греет меня, согревает своими лучами. Оно освещает мой путь. Мрачное настроение ушло, испарилось. Я как будто парю в воздухе, мечтая раствориться в нем. На улице нет ни единого человека — я единственная в этом городе, стране, мире, во Вселенной. На всем земном шаре. Я не хочу знать, что такое боль, ожидание, смерть. Я просто знаю то, что есть сейчас, что я чувствую сейчас, что я вижу сейчас, о чем я мечтаю сейчас. И больше мне ничего не надо. Я просто хочу идти. Идти вперед, не назад. Я просто хочу жить. Я больше не чувствую боли в своем теле. И эта назойливая тишина несла мне мир и покой. Покой, который наступил слишком рано. Тишина… Я чувствую её. Это необычная тишина. Это нечто больше. Я могу увидеть её. Кажется, что тишина становится слишком громкой, кажется, что тишина вот-вот и убьет меня своим кинжалом.

Я чувствую что-то.

Что-то глубоко в моем сердце.

Пропасть.

Огромная пропасть.

Я запуталась. Запуталась в себе, в своих мыслях. В один момент я радуюсь, в другой — я уже еле живу. Не знаю, что со мной. Как будто во мне живут две совершенно разных личности, два разных человека с совершенно иными характерами. Такое чувство, что я не знаю кто я. Вот кто я? Я могу себе ответить на этот вопрос? Я не знаю, кто я. В том-то и дело. Мне сначала надо разобраться в себе, а затем уже идти вперед. Я не могу идти вперед, не зная, кто я.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с небом. Оно такое чистое и голубое. Нет ни единой тучи, ни единой извилины. Оно идеально. В таком мире как наш, мы всегда можем полагаться на небо. Оно никогда не упадет. Никогда не предаст. Но оно может унести нас далеко-далеко отсюда, так, насколько мы захотим.

А мы захотим.

Я медленно передвигаю ногами, словно что-то держит меня. Я не хочу торопиться, возможно, именно сейчас я хочу не быть первой. Я хочу быть той, кто получила удовольствие даже от такой вещи, как идти домой со школы.

Для многих детей — это не играет роли. Ну и что? Ну идем мы со школы, нужно идти скорее. Но для меня это другое. Не знаю почему, но я просто не хочу спешить. Я как будто растягиваю удовольствие, хотя удовольствием это и не назовешь.

«В чем твоя проблема?»

«Во мне».

Я у дома. Сейчас я войду, магия испарится. Я приоткрываю дверь и всматриваюсь внутрь. Вроде никого. Я быстро бегу в свою комнату, но тут слышу, как меня окликает моя любимая сестра:

— Дженн! — кричит она, я поворачиваюсь на голос.

Фиби всегда была красавицей. Сейчас на ней красивое летнее платьице, которое подчеркивает её замечательную фигуру. Я никогда не завидовала ей, потому что мой вид мне тоже нравился, но нельзя не заметить, как я отличаюсь. У неё волосы пшеничного цвета, у меня же каштанового. У неё чуть-чуть загорелая кожа, которая идеально сочетается с волосами, а у меня же более бледноватого оттенка. У неё очень длинные ноги, так что Фиби практически никогда не ходит на каблуках, потому что чувствует себя великаном. Не могу отрицать только то, что она действительно большая, но ей идет в любом образе — с каблуками или нет. А у меня ноги покороче, но и не маленькие. Что-то среднее между большими и маленькими, и мне это безумно нравится. Красивый нос, у меня тоже неплох, но из-за одного нелепого происшествия мне делали операцию на него, и он, увы, уже никогда не будет столь идеальным, каким был давно.

— Что? — произношу я, стараясь показать свое неудовольствие тем, что мне даже не дали дойти до комнаты после школы.

Сестра подходит поближе ко мне и показывает пальцем в гостиную, в которую ведет большой коридор. Я просовываю голову, пытаясь увидеть, на что она показывает, и наконец-то замечаю несколько силуэтов.

Они уже здесь?

Черт!

— Они уже здесь? — спрашиваю я, отлично зная ответ.

Я чувствую, что вот-вот упаду на месте. Всё было бы неплохо, если бы я не была такой стеснительной. Дело в том, что в компании родственников или незнакомых мне людей родители или другие люди найдут всегда причину, по которой можно меня опозорить. Одно неверное движение, неправильно слово — и все сразу же знают об этом. Лично я всегда держу язык за зубами, но всё равно делаю что-то неправильно, и тогда уж я позор для семьи. Возможно, я даже чуть-чуть социофоб, потому что в кой-то мере боюсь знакомиться с людьми от того, что могу сделать что-то неправильное и они утратят ко мне интерес, или того ещё хуже — станут моими врагами. Примерно это и случилось с Крисс. Я не знаю, что сделала не так, и из-за чего она меня возненавидела на всю жизнь. Но если уж это и действительно так — она меня ненавидит — то значит я в чем-то провинилась.

— Да, — молвила Фиби и посмотрела на мое лицо, выражающие странные эмоции. — Господи, Дженна, мы знаем их всю жизнь, а ты до сих пор стесняешься! Они же наша семья! Так, иди быстро приведи себя в порядок, мы поужинаем, ты можешь присоединиться, — я всё ещё стояла в ступоре. — Не стой, как столб! Иди быстро, ты должна успеть хотя бы поздороваться с ними.

Я прошмыгнула в комнату, недовольная и злая. Не то, чтобы я так уже ненавидела общаться с людьми, ведь иногда это действительно приносит удовольствие, как, например, общение с Фиби. Но там будут дети.

Дети.

Для меня это ужасно. Я никогда не любила детей, и никогда не могла найти с ними общий язык. Но близняшки… Это самое худшее несчастье. Они приставучие, глупые, а ещё и жутко любопытные! Это.… Это… Я очень завидую тем людям, которые умеют нормально разговаривать с детьми, потому что у меня это не очень выходит.

Я выбираю одежду. Одежды у меня мало, потому что я не особо разбираюсь в ней, да, и тем более, не нуждаюсь. Мне нравятся хорошо одетые, но я никогда таковой не являлась, хотя многие в этом сомневаются. Я люблю также естественную красоту, которую не надо подчеркивать чем-либо.

Я беру какую-то белую футболку, с непонятными инициалами на ней, и, не торопясь, одеваю. Затем джинсы.

Ну, не могла бы сказать, что я чем-то отличаюсь видом от своего обычного, но в этом что-то есть.

На время я забыла о опухоли мозга. Это мне даже нравится. Не думаю, что от этого что-то изменится, но если же я могу хотя бы на время забыть об этом, это всё-таки что-то да значит.

Я просто живу.

Существую.

Вдыхаю воздух.

Мечтаю.

Надеюсь.

Не знаю, всё ли я делаю из этого. Но что-то точно. Мне трудно сказать, что моя жизнь хороша. Я практически ничего не попробовала, и сейчас, наверное, многие бы начали писать список, типа, «что сделать перед смертью». Я никогда не была на стороне таких вещей. Во-первых, по-моему, всё должно идти своим чередом. Во-вторых, слишком поздно. В-третьих, зачем что-то менять, что-то делать, если знаешь, что смерти не избежать? Зачем делать то, что заставит тебя полюбить жизнь, и тут бац — ты умираешь. Зачем создавать лишние проблемы? Не знаю.

Я ничего не понимаю.

Я выхожу из комнаты и замечаю наших гостей. Сара, она же миссис Уилсон, мистер Уилсон, маленькие близняшки — Кэйт и Мэри, и старший брат — Джейк. Мне всегда нравился Джейк, во-первых, тем, что он так же, как и я ненавидит все эти штуки, типа семейных обедов. Во-вторых, он старше, и его не надо развлекать. А в-третьих, тем, что когда мы общаемся с ним, я чувствую себя лучше.

— Здравствуйте! — пробормотала я, и сразу же очутилась в объятиях миссис Уилсон. Она сестра моей мамы.

— Привет, милая! Как школа? — первое, что спросила она.

М-да. Школа.

— Неплохо, — сказала я, и села рядом с Джейком на диван, тот поднес руку к своему к виску, и, будто пистолетом, выстрел себе в голову.

Я тихо захихикала.

— ДЖЕННИ! — Услышала я вопль, и сразу же обернулась на голос. Конечно же, кто бы сомневался, что это близняшки. — Поиграй с нами!

Господи, только не это.

— У меня что-то голова болит…

— Дети! Не приставайте к Дженнифер! — сказал мистер Уилсон, я вздрогнула, услышав свое полное имя, но была благодарна, что он избавил меня от этих двух назойливых девчонок.

— Дженни, у тебя уже есть парень? Что-то ты витаешь в облаках, — провозгласила Сара, и я поперхнулась собственной слюной.

Джейк рядом со мной засмеялся.

Сукин сын.

— Нет, конечно же, нет, — промямлила я, и шутливо пихнула Джейка.

***

Следующие несколько часов прошли как в тумане.

И я словно почувствовала то, чего у меня никогда не было.

«Семья».

Я никогда ещё не чувствовала этого. Я никогда не верила в то, что могу действительно насладиться ужином с двумя надоедливыми детьми и их родителями. Но мне понравилось. Да, понравилось. Они не ставили меня в неудобное положение и никогда не говорили о том, о чем мне бы не хотелось говорить. Я села перед своим блокнотом и начала сочинять стих.

«Сейчас — никогда. Я досматриваю какое-то кино.

Допиваю красное вино.

Я ни о чем сейчас не мечтаю.

Надежд нет, мысли — не знаю.

Я не думаю, о том, как бы сейчас было у костра.

Я не думаю о том, какая на самом деле Деметра [2].

Я просто живу. Я выживаю.

Я просто медленно умираю…»

Дата добавления: 2015-10-24