Глава 44. В годы охоты за убийцей «Шоссе‑66» мы всегда знали, где приблизительно будут

В годы охоты за убийцей «Шоссе‑66» мы всегда знали, где приблизительно будут похищены жертвы: на отрезке протяженностью несколько сот миль по Шоссе‑66, включая территории, прилегающие к его пересечениям с какими‑либо магистралями. И еще мы знали, когда приблизительно это произойдет: в период от начала июня и до конца августа. По идее, можно было установить периметр и вести наблюдение за всей зоной в течение указанного времени, но на самом деле это абсурд. Сына Сэма[13]нельзя было поймать даже в пределах территории намного меньшей. Вместо этого мы пытались акцентировать внимание на отдельных участках шоссе, через которые, по нашим подсчетам, убийца должен проезжать. Мы развешивали предупреждения не голосовать на всех тамошних остановках, включая придорожные зоны отдыха. Наш подопечный как будто с удовольствием принял вызов.

Историческое Шоссе‑66 было переделано в федеральный Хайвей‑40, хорошо асфальтированный и достаточно оживленный. Мы думали, что преступником может быть дальнобойщик, катающийся по этому маршруту регулярно: он водит или линейный восемнадцатиколесный трейлер из тех, что ходят через всю страну, или грузовик помельче, курсирующий между соседними городами. Мы проверили каждую компанию, чьи грузовики придерживаются этого пути, проверили каждого чертова дальнобойщика. Не нашли никого, кому можно было бы хоть что‑то вменить в вину. Не один год я с остервенением ломала голову, размышляя о тех летних месяцах и о том, как поймать его, прежде чем он снова лишит кого‑то жизни. Это длилось четыре года. А потом пришла Джессика, и мы начали учить ее делать то, чего больше не могла я.

К тому времени Бакстера уже не было в живых, и Джессику тренировала я. Пока мы боролись с обычными правонарушениями, от января до июня в любое доступное время Зиг работал с Джессикой по персональной программе изобличения преступника и показывал ей все техники его усмирения: как и где, например, надавить, чтобы сломать ключицу, – все в таком духе. К началу июня я решила, что Джессика готова к работе. Я очень хотела поймать этого выродка.

Полдень 1 августа 2004 года, семьдесят девять миль к западу от Тукумкари, Нью‑Мехико. Я сидела в одном из микроавтобусов, напичканных электронной аппаратурой слежения, с двумя агентами, которые знали, как ею пользоваться. Кондиционер работал, но все равно в машине крепко пахло путом. Я помню этот запах с детства: папа брал нас на рыбалку за причал Хиллсборо, и пахло путом не столько от флоридской влажности, сколько от ожидания мгновения, когда барракуда заглотит наживку. Именно этим мы и собирались заниматься в ту ночь: ждать, когда хищник схватит живца, которого мы ему подбросили, – Джессику. Как и во Флориде, где в конце причала редко попадается что‑то, кроме рыбы‑ангела, у нас были слабые шансы на то, что именно она выйдет на маньяка. Но убийства продолжались четыре лета, и мы готовы были тратить человеко‑часы и доллары, чтобы только не дать этому случиться еще раз.

На Джессике закрепили звуковую аппаратуру и датчик GPS. Она могла слышать нас через устройство, замаскированное под CD‑плеер с наушниками. Помню, как долго мы смеялись, когда Джес трясла головой в такт воображаемой музыке. Свой вэн мы припарковали в полумиле от шоссе так, что ни один проезжающий не смог бы его заметить и что‑то заподозрить. Главное – находились достаточно близко, чтобы получать от нее устойчивый сигнал. Если ее подберет подозрительный субъект, мы были в полной готовности последовать за ней, а также вызвать на подмогу дорожный патруль.

Помню еще и другой запах в том вэне – чипсов «Доритос». Тони Винцетти, один из супертехников, выделенный нам в помощь на лето филиалом Бюро Альбукерка, уминал пакет за пакетом. Джессика тоже их любила и взяла один из пакетиков с собой похрустеть, пока будет шагать вдоль шоссе.

Вы, может, подумали, что мы одели ее как уличную проститутку: мини‑юбка и топик с блестками, но это все равно что повесить на нее табличку «Жертва». Джессика была миниатюрной, и мы придали ей вид беглянки, девчонки из колледжа, – из тех, что иногда путешествуют вместе. В таком виде она не вызовет подозрений, как, например, проститутка, разгуливающая в этой глухомани. К тому же под джинсами и футболкой с «языком» – винтажной эмблемой «Rolling Stones» – провода спрятать проще.

В завершение маскировки на спине у нее болтался рюкзак с кое‑какой одежкой, под которой и был GPS‑датчик. Красным лаком для ногтей Джессика нарисовала на клапане рюкзака «знак мира», отличная идея. Маленький пистолет был пристегнут к ее лодыжке под расклешенными джинсами. Особой нужды соблюдать сверхосторожность не было – она же шла не на сходку главарей мафии. Если кто подберет ее, обыскивать не станет, а если и попытается, она сразу же обездвижит его и дождется нас.

Я вспомнила, как в тот вечер бесили меня эти «Доритас».

– А что, обязательно так хрустеть? – поинтересовалась я.

Тони захрустел еще громче, если только это было возможно.

Я повернулась к другому парню – он был примерно тех же лет, что и Тони, но выглядел взрослее. Не припомню его имя, Ив Что‑то‑французское. Он все время сидел, уткнувшись носом в роман в мягкой обложке. Эмиль Золя, «L’Assommoir».[14]Я помню название, потому что периодически нашептывала его: мне нравилось, как это слово ощущалось на языке. Я спросила Ива, что оно означает, а он ответил: «Тяжело перевести». Я просто болтала, поэтому не стала просить его попытаться. Он родился в Монреале, собирался работать за рубежом. Я хорошо помню тот вечер и ту ночь.

– А тебя это не бесит? – спросила я его о хрусте Тони.

Ив повернулся, обратив на меня слегка остекленевший взгляд, и я поняла, что он весь в книге и, скорее всего, продолжал думать на французском.

– Мм? – промычал он.

– Проехали.

Он вернулся в мир, который сможет оставить, когда понадобится.

– Ты хотя бы пососи их немного, прежде чем грызть, а, Тони? Размягчи их, чтобы не так хрустели. Как ты опознаешь Джессику в таком грохоте?

Я уловила в своих наушниках хруст, которым Джессика ответила на мои слова. Она ведь могла слышать нас так же, как и мы ее.

– Эй, Тони, – сказала она с набитым чипсами ртом, после чего раздался звук глотания, так что последующие ее слова разобрать было легче. – Проведем эксперимент. Давай‑ка проверим, сколько понадобится сосательных движений, чтобы размягчить одну из этих штуковин. Засекай время и… вперед. – Тут последовало громкое причмокивание, еще противнее, чем хруст чипсов.

Даже Ив засмеялся. В ту ночь они все оказались против меня, поганцы. И оба парня были влюблены в Джессику.

У нас не было уверенности в том, что киллер орудовал только по ночам, поэтому мы дежурили со второй половины дня, когда становилось немного прохладнее и появление голосующего на дороге выглядело более достоверным. Часы тянулись, прерываясь мгновениями острой тревоги, когда что‑то могло произойти, но не происходило. Джессика и я иногда переговаривались, но в основном она щебетала с Тони: о музыкальных группах, и телешоу, и знаменитостях, которых я не знала.

Затем Джессика сообщила: притормаживает машина. Она взглянула на нее.

– За рулем парень, лет двадцати, маленький грузовик, безбортовой. Попробовать?

Я представила ее лицо, вообразила, как она чуть отвернулась от грузовика, чтобы водитель не видел, что ее губы шевелятся.

– Действуй, – дала я отмашку. – Ты недалеко от стоянки дальнобойщиков, так что, если он не в деле, много времени у тебя не займет.

Он подъехал. Джессика ждала, пока опускалось окно. Я вообразила, как она сдергивает с плеча свой рюкзачок, намереваясь забраться в кабину.

– Подбросите? – звонко спросила она своим девчачьим голосом.

– За минет?

Джессика молчала. Я представила, как она делает вид, что размышляет. Благодаря наставлениям Зига мы знали, что тот, кого мы ищем, отлично владеет навыками «кидалы», хитер, не станет действовать в лоб, как этот, наверняка симпатичен и обладает определенным шармом. Я прошептала:

– Не наш человек. Тот не стал бы касаться темы до того, как ты сядешь в машину. Пусть проваливает.

– Фиг тебе! – сказала Джессика, и парень тронул грузовик, громко смеясь.

Она продолжила шагать по обочине. Несколько машин, которые, как она думала, могли представлять интерес, поскольку в кабине каждой находился только водитель, проследовали мимо, не останавливаясь. Запись показала, что в 9:17 ее подобрал еще один молодой мужчина, оказавшийся не таким бесцеремонным, как предыдущий. Я употребила обобщенный термин «молодой мужчина», потому что это было все, что Джессика пробурчала, прежде чем забралась в кабину. Передать нам приметы водителя, не выдавая, что она «на прослушке», она, конечно, не могла.

Некоторое время мы втроем прислушивались к будничному разговору.

– Как тебя зовут?

– Натали. А тебя?

– Ричард. Ричард Роджерс.

– Да как же! – прошептала я, однако никому из остальных имя не показалось фальшивым.

– Что слушаешь? – поинтересовался он.

– «Ramones».

– Группа довольно старая. Тебе сколько лет‑то?

– Семнадцать, – сказала она после небольшой паузы, и это прозвучало фальшиво.

Молчание.

– А здесь что делаешь?

Мы заранее определились с этой частью сценария. Я видела, как губы Тони повторяют слова, которые проговаривает Джессика:

– Да дома все плохо. Я свалила.

– Ну, видимо, совсем плохо, раз сбежала. Со мной такого не бывало. Я, наверное, счастливый.

Замысловатый комментарий. Джессика молчит. Так они ехали несколько минут. Затем он сказал, понизив голос, растягивая слова, тоном серьезным:

– А скажи‑ка, Натали, готова ли ты к смерти?

Ив и Тони дернулись, будто аппаратуру слежения замкнуло. Я больно прикусила губу и почувствовала, как большой палец правой руки трясется сам по себе.

– Джесс, спокойно. Мы здесь, мы с тобой, – прошептала я. – Быстро переходи на следующий уровень. Прессуй его.

В голосе Джессики отчетливо слышалось беспокойство. Если она прикидывалась, значит была чертовски хорошей актрисой. Ее голос дрожал – едва заметно, лишь настолько, чтобы звучать слабо, как у жертвы.

– Ричард, пожалуйста, выпусти меня, а?

– Да мы же на краю географии, – удивился он.

– Останови машину. Выпусти меня.

– Да что такого‑то?

– Я боюсь тебя. – Она и впрямь звучала напуганной.

Последовала долгая пауза, затем раздался его смех.

– Минутку, ты решила, я угрожаю тебе?

– Не исключено, он играет, – шепнула я. – Продолжай давить.

– Выпусти меня из машины, немедленно, – потребовала Джессика.

Парень не снизил скорости.

– Извини. Я просто выполняю миссионерский долг. Я из «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней». Это мормоны, слыхала? Я и не думал стращать тебя. Честное слово. Нет, правда, посмотри на меня. – По‑видимому, он рискнул, оторвав взгляд от дороги, повернуться к ней лицом, чтобы она видела его глаза.

– Чувак, да ты меня до смерти напугал! – сымпровизировала Джессика.

– Ну, прости, – повторил он. Похоже, парень искренне раскаивался. – Я всего лишь пытался выяснить, достаточно ли крепка твоя вера в Господа, чтобы гарантировать вечный покой.

– Мило, – проговорила Джессика с подозрением в голосе.

Еще одна пауза. Мне показалось, Джессика ждала инструкций.

– Не наша рыбка. Гони его, – заключила я.

– Я, похоже, все испортил, да? – спросил Ричард. – Неправильно повел с тобой разговор. – Голос его звучал неподдельно расстроенно.

Словно будь мы там, то непременно увидели бы его бьющимся головой о руль.

– Послушай, высади меня у следующего придорожного кафе, – попросила Джессика.

– Клянусь тебе, я нормальный. Я не обижу тебя, просто составлю компанию. Немного тоскливо, когда никто не хочет поговорить о Боге.

– Сочувствую. Мне надо позвонить.

– Миль через пять будет «Флаинг Джей». А хочешь, позвони с моего мобильного?

– Нет уж, – отказалась Джессика, не позаботившись выдумать оправдание.

– Даже у беглянок всегда с собой мобильник, – шепнула я. – А сейчас скажешь ему, что тебя там парень ждет. – Будто наяву я увидела, как она едва уловимо мне кивнула.

Ричард Роджерс высадил Джес на парковке «Флаинг Джей» и продолжил путь. Проверив и убедившись, что никто не заметил, что она меняет маршрут, Джессика неторопливо пошла назад. Ни один убийца не посадит ее на стоянке, когда еще не стемнело и могут быть свидетели. Пока Джессика шла, мы немного поговорили.

– Эй, Новобранец, а ты, случаем, не заметила, что на том парне была белая рубашка с короткими рукавами и тонкий черный галстук? – поинтересовалась я.

– Учитель, такие всегда ездят на великах, так что иди в задницу, – весело ответила Джессика.

Я почувствовала, как она улыбается в ответ моей улыбке. Джес была так же захвачена делом, как я в ее годы. Я была уверена, что из нее выйдет толк.

Мы встревожились снова, когда ее подобрал «симпатичный пожилой дядька». В глазах Джессики это означало, что водителю далеко за сорок. Он пытался ее закадрить, однако без угроз и грубостей.

– Слишком прямой. Отпускай его, – велела я.

Джессика попросила высадить ее на обочине. Он не сбросил скорости. Я почувствовала, как проснулся нерв сбоку на моей шее. В нашем вэне все затаили дыхание. Он предложил ей пива. Мы услышали ее ответ:

– Нельзя. Мне всего четырнадцать.

Машина остановилась, открылась и захлопнулась дверь, затем автомобиль тронулся. Джессика громко зевнула.

– Скучно тебе с нами? – поинтересовалась я.

– Не‑а, я еще только разогреваюсь. А ночка‑то и вправду теплая, да?

Ни один из нас не ответил, задумавшись, где жарче: внутри фургона или снаружи. Да и сказано было так, будто ответ не предполагался. Джессика как бы разговаривала сама с собой.

– Просто классно сознавать, что вы все там, что я полностью под контролем. Сродни чувству дублера со страховочным поясом. – Через несколько шагов она добавила: – Чует мое сердце, не будет его сегодня.

– Будет, будет, – успокоила я. – Ты «Челюсти» смотрела?

– На‑на. На‑на. На‑на‑на‑на‑на… – раздалось в наушниках.

Ив и Тони рассмеялись.

– Учитель, ты думаешь, я такая уж молодая?

– Да ты просто ребенок, – ответила я и потянулась, думая о возвращении в отель и глоточке холодного скотча.

– Мы должны покончить с этим к вечеру. Если протянем еще, каждый станет коситься на подозрительную девчонку, шатающуюся здесь, у черта на рогах.

– Хотите меня подобрать? Погодите, зачем вам делать такой крюк, может, я еще разок проедусь в другую сторону до ближайшего кафе?

– Не проблема, подъедем за тобой туда. – Я кивнула Тони, чтобы он выключал аппаратуру слежения.

– Женщина тормозит, – голос Джессики раздался прежде, чем Тони нажал на кнопку. – Сейчас, наверное, получу еще одну дозу религиозного воспитания.

– Попроси подбросить тебя, куда сказала. Мы приедем за тобой.

Мы услышали, как открылась дверь, и следом – шепот Джессики:

– У нее кондиционер…

Мы были уставшими, мы одурели от безделья и становились слегка заторможенными, мы теряли бдительность – можно найти десяток причин для объяснения того, что случилось дальше.

Я подняла палец, давая знак Тони не отключать прослушку, и сказала Джесс:

– Ну ты и настырная. Ладно, доедешь до стоянки, вылезай, но пройди немного на восток, чтобы выйти из зоны освещения фонарей, когда будем тебя забирать.

– Учитель, прием подтверждаю. – Все так же шепотом.

– Конец связи.

Пока мы обе хихикали над полицейским радиожаргоном, я стащила с головы гарнитуру. Ив тронул машину, мы запрыгали на ухабах в сторону хайвея. Дорога должна была занять какое‑то время, поскольку Джесс находилась как минимум в двадцати милях к западу от нас. Минут через десять мы въехали на стоянку для грузовиков. Ив и Тони направились в лавку прикупить немного фастфуда на обратную дорогу к отелю. Они вышли с большим пакетом и спросили, не хочу ли я малиновых «Твиззлерс». От конфет я отказалась, но колу взяла. Ив заправил вэн. Он явно спал и видел тот день, когда заправка вэнов не будет частью его работы.

Мы проехали через парковку мимо дюжины восемнадцатиколесных автопоездов в ряд. Все темные: их водители кто спал, кто подкреплялся в кафе, принимал душ, проверял электронную почту. Во всех придорожных кафе можно бесплатно пользоваться компьютерами.

Затем нашли местечко приткнуться на обочине перед самым въездом на стоянку. Ив включил маленький фонарь и вернулся к чтению своей книжки. Тони закрыл глаза и сосал «Твиззлерс». Я не спускала глаз с заднего окна, высматривая Джессику, которая должна была подойти с дороги в любой момент.

Но ее все не было. Я взглянула на цифровые часы приборной панели. 22:52.

– Что‑то не так, – сказала я.

Возможно, из‑за тона моего голоса даже Ив оторвал взгляд от книги и поднял на меня глаза. Не спрашивая, что и почему, мы тронули машину и сделали разворот, вернувший нас опять на парковку. Пока мы маневрировали, Тони снова включил аппаратуру прослушки и GPS.

– Джессика, – вызвала я.

Ничего.

– Джессика, ты где?

Ничего.

– Есть отметка? – спросила я у Тони.

– Есть, – ответил он и нахмурился. – Ее координаты дальше, чем должны быть.

– Так мы тоже немного отъехали, – глупо возразила я эксперту.

– Она дальше на запад, чем была, когда последний раз выходила на связь. Получается, она переместилась в обратном направлении.

– Как быстро движется?

– В данный момент стоит на месте.

– Поэтому не отвечает? Слишком далеко для радиосвязи?

– Не исключено.

– Ив, вперед.

Он утопил педаль газа. Мы рванули со стоянки и взяли обратный курс миль на двадцать пять на запад к точке, координаты которой выдавал GPS‑датчик. Пока ехали, я говорила с Джессикой, мысленно уговаривая себя и надеясь, что все дело лишь в расстоянии, что мы все ближе, что женщине, к которой она подсела, надо ехать в обратном направлении, а Джессика не могла дать нам знать. Что она должна верить – мы едем за ней.

Затем я все же услышала. Музыку.

– Какого дьявола? – вырвалось у Тони.

– «Когда луна выходит из‑за го‑о‑о‑ор!..»

– Это или CD‑плеер, или водитель здорово подражает Кейт Смит, – пояснила я.

– Кому? – спросил Тони.

– Потом скажу, – бросила я, напряженно вслушиваясь.

– Это один из розыгрышей Джессики? – надеялся Тони.

– Если так, я ее прибью за такие шутки. Приготовьтесь вызвать помощь, – сказала я. – Ив, гони.

Ив поднажал и удерживал скорость около отметки в сотню миль, а пение меж тем продолжалось, сменившись на «Боже, храни Америку, мой дом родно‑о‑о‑о‑ой».

– Приближаемся к точке, – сообщил Тони минут через пятнадцать после того, как мы миновали место, в котором должны были подобрать Джессику. – Здесь!

– Где – здесь? – раздраженно уточнил Ив. Его невозмутимость растаяла. – Я ничего не вижу.

Он был прав. Хайвей темный, а луна так ярко серебрилась, что сразу за высоким дорожным ограждением стеной вставала чернота. Ив свернул на обочину. Секунду мы сидели в полной тишине, словно надеясь услышать Джесс. Но все, что мы слышали, – это пение Кейт Смит «Рожденная свободной, как ветер‑ветерок…».

Я хотела попросить Тони как‑нибудь заткнуть Кейт, но громкость выкручивать было нельзя на случай, если вдруг заговорит Джессика.

Мимо прогрохотал полуприцеп, толкнув наш вэн завихрениями воздуха и звука. Затем опять – ничего. Мы выбрались из машины с фонарями, уже не пытаясь маскироваться. Оружие тоже захватили, хотя мне представлялось, что я единственная, кто мог с толком пустить его в ход: эти парни были технарями до мозга костей.

Тони перебежал дорогу поискать на другой стороне, а мы с Ивом начали прочесывать местность за правой обочиной. Думаю, мы все прекрасно понимали, что происходит, но никто из нас не хотел первым признать это.

Крик Тони. Мы подняли глаза, не увидели ничего, кроме света его фонаря, но не у самой дороги, а далеко в сторону от нее и ниже: он будто поднимался из овражка. И нес рюкзак Джессики. Мне захотелось застрелиться прямо там, где стояла, но тогда толку от меня стало бы еще меньше, чем до этого.

Он подошел и, сдвинув одежду в рюкзаке чуть в сторону, стал шарить внутри и вытащил со дна GPS‑датчик. У меня сердце упало. Очевидно, устройство было обнаружено почти сразу же, как Джессику подобрали, а рюкзак выброшен с полосы, что шла на восток. Если это произошло так просто, это сделала или вооруженная женщина, или мужчина, переодетый в женщину, который застиг агента врасплох. Если это убийца, психологический профиль которого составил Зиг, он очень смышлен. Он почуял, что девчонка подсадная, и поехал в направлении, обратном тому, в котором шла она. Допущение такого рода имело вероятность, по крайней мере пятьдесят на пятьдесят.

– Двигаемся, – бросила я.

Мы запрыгнули в фургон.

– Куда? – спросил Ив, слишком явно обрадовавшись моему приказу.

Я показала подбородком вперед, и он рванул машину. Потом велела Тони связаться по радио со всеми подведомственными органами исполнительной власти.

– Сигнал всем постам. Агент ФБР Джессика Робертсон похищена и следует на восток по Шоссе‑66 или подъездным путям. Тип транспортного средства неизвестен. Вербальный контакт отсутствует, Робертсон работает по легенде, возможно, обезврежена. – «Не мертва, не мертва», – мысленно шептала я. – Неопознанный подозреваемый – женщина или выдающий себя за женщину мужчина.

Мы услышали потрескивание эфира, все полицейские посты среагировали мгновенно, мобилизуясь для погони. После того как у нас уточнили приблизительный периметр места преступления, мы услышали, как зазвучали в эфире приказы о перекрытии дорог в двадцатипятимильном радиусе. Огромная территория на тот момент. Через десять минут езды высоко над головами мы увидели яркий луч – два поисковых вертолета заливали светом пустыню вокруг нас.

– Указатель впереди, примыкающая дорога, – сказал Ив, дернув головой вправо. – На Далию.

Я подумала о старом деле с таким именем, но не знала, слышали ли эти ребята о нем: никто из них не прокомментировал.

– Давай вперед.

Убийца мог решить отъехать как можно дальше и быстрее и вряд ли будет рисковать уходить по второстепенной дороге, если… если только он не изучил тот отрезок много лучше нас, но времени размышлять об этом не было.

Кейт Смит продолжала надрываться: «Мечтать о невозмо‑о‑о‑ожном…», когда по рации прозвучало сообщение от патрульного из Нью‑Мехико:

– Есть машина!

– Координаты! – рявкнул Тони.

– Сразу справа от U.S.285, не доезжая примерно милю до городка Клайнс‑Корнер.

– Черт, юг или север?

– Север. Север.

– Это впереди, совсем рядом, – сказал Тони и жутко улыбнулся мне. – Вы угадали направление.

Мы подъехали к шести патрульным машинам с включенными мигалками, окружившим черный внедорожник, прижавшийся к узкой обочине.

– Номер проверили. Взята напрокат, – сказал патрульный, не теряя времени на то, чтобы представиться.

– Спасибо, – поблагодарила я. Он де‑факто был главным здесь. – Внутри есть кто‑нибудь?

– В салон еще не заглядывали. Похоже, брошен.

– Техники далеко?

– На подходе.

– Как насчет того, чтобы растянуть ленту, чтобы ваши парни не затоптали на хрен здесь все отпечатки ног или колес? – резко спросила я.

Патрульный, похоже, обиделся, но что‑то подсказало ему, что сейчас не время бодаться с Бюро.

Я вернулась к нашему вэну и взяла пару латексных перчаток, велела Тони и Иву оставаться на месте. Скорее всего, скоро поедем: не исключено, что здесь пустышка.

Мне надо было хотя бы заглянуть внутрь, увидеть – там ли Джессика. Или ее тело.

Я подошла к внедорожнику со стороны пассажирского сиденья и открыла дверь, чтобы не испортить отпечатки водителя. Включилась лампочка в салоне. Пусто. Я не увидела ничего, кроме «прослушки» Джессики, смонтированной под CD‑плеер: микрофон ловил голос Кейт Смит, который все еще лился из плеера машины: «Ты никто, пока тебя не полюбит кто‑то…» К черту протокол осмотра места преступления! Я врезала тыльной стороной ладони по кнопке, лишь бы поскорее заткнуть ее. Именно в тот момент я заметила на полу перед пассажирским сиденьем раздавленный чипс «Доритос» в лужице крови. Преступник, не теряя времени, сразу же искалечил ее, лишив шанса бежать.

В масштабной облаве, охватившей весь Юго‑Запад, опрашивали людей, проверяли агентства проката автомобилей – внедорожник арендовал Элиас Смит, слегка переиначенное слово «alias»,[15] – явно нулевая информация. Быстро пришло заключение из криминалистической лаборатории округа Колумбия, лучшей в стране. Отпечатки пальцев Джессики, в огромном количестве оставленные на всех поверхностях поблизости от пассажирского сиденья, – «рассыпанные крошки»: таким способом она оставляла след. Другие обнаруженные отпечатки не значились ни в одной дактилоскопической системе идентификации. На диске Кейт Смит и коробке от него, найденных под водительским сиденьем, отпечатков не найдено. Зато по всему салону их обнаружилась уйма, ведь это автомобиль из проката, и убийца намеренно выбрал тот, которым очень часто пользовались.

Он сделал одну маленькую ошибку: надел наушники и оставил на них свою ДНК, но она смешалась с ДНК Джессики. Даже если бы мы внесли данные в картотеку, ДНК наверняка оказались бы такими загрязненными, что доказать принадлежность будет невероятно тяжело. И я никогда не узнаю, слышал ли он, как я звала: «Джессика? Джессика, ты где?»

Если он слышал, я была той, кто рассекретил ее.

Мы продолжали поиск, в то же время предполагая найти тело где‑то на обочине дороги – как находили другие тела. Спустя неделю поняли, что убийца не стал рисковать и затаился.

Потом последовали неоднократные консультации с экспертами в Вашингтоне, общения с Робертсонами, Заком и Еленой, когда Елена была еще жива и замужем за Заком. Все мы понимали, что Джессика мертва, но Робертсоны не сдавались и верили долгие месяцы. Годы.

И еще, конечно, были эти открытки. Горе Зака подпитывали, вдыхали в него жизнь открытками, которые слал ему убийца, забавляясь бесчеловечной шуткой. И никаких других зацепок.

Потеря секретного агента всеми силами утаивалась от прессы. В последующие годы я не прекращала искать убийцу, но безрезультатно. Насколько я знаю, Джессика стала его последней жертвой.

Мой исчерпывающий отчет и аудиофайлы наших с Джессикой переговоров, включая ее последние адресованные мне слова «Прием подтверждаю, Учитель» и CD Кейт Смит, проигранный трижды, хранятся в архивах Бюро. И это все, что я знала наверняка до того момента, когда увидела тело Джессики в машине на дороге к Маунт‑Леммон.

Путевые листы Линча можно проверить, но времени для этого не было. Я вновь мысленно проследила за развитием последних событий: задержание Линча и его добровольное признание… У Коулмен оно вызывает подозрения… Песила отправляют убить меня… Коулмен исчезает. С кем, помимо меня, она поделилась? Мне дана вторая попытка. Кто же хочет остановить нас, помешать расследованию и почему? Кого защищал Линч? Если убийства на Шоссе‑66 не его рук дело, значит Коулмен в руках у того, кто их совершил.

Я не смогла спасти Джессику Робертсон. Не смогла спасти Зака. Раскаяние может быть сильнейшим мотиватором. Коулмен я спасу. Если Линч добровольно не скажет мне то, что я хочу знать, я выбью правду с помощью его путевого листа.

Однако сейчас стояла глубокая ночь: в больницу незамеченной мне не попасть, а у Линча под дверью наверняка круглосуточная охрана. Будь у меня малейший шанс в этом кровавом месиве, меня бы позабавила мысль о том, что Макс выставил охрану, отчасти чтобы защитить Линча от меня. Линч должен лежать в реанимации, рядом с сестринским постом, но отдельно от других больных. Вряд ли кто из пациентов захотел бы узнать, что соседом у него один из самых мрачно знаменитых серийных убийц в истории США.

Поиск Линча меня немного беспокоил. Я легла на диван, приказала себе проснуться в шесть и сразу же отключилась. Это одна из тех хитростей, которым учил меня Бакстер: заставить себя заснуть на поле боя.

Мне даже приснился сон. Тот самый периодически повторяющийся сон, в котором я бегом преследую автомобиль, где, знаю, удерживают Джессику. Каждый раз это не обязательно одна и та же машина – когда помятый старый микроавтобус «фольксваген», а когда – внедорожник, темный такой и с виду дорогой, и меня удручает, что никак не могу определить марку. Мчусь по улицам города или по пригородному шоссе, кричу другим водителям, умоляя их следовать за этой машиной, потому что бежать долго не смогу. Всякий раз все повторяется, и всякий раз дело происходит ночью, машину догнать мне не удается, и я слышу, как кричит Джессика: «Учитель!»

Дата добавления: 2015-09-04