Часть четвертая. Солнечные рыбки. 3 страница

--- Они ее на ластик в третьем классе променяли… -- прокомментировал Драников, косясь на Нельку.

--- Володя… Подискутировать не терпится? Пожалуйста. Я с тобой с удовольствием побеседую… И про реформы Керенского, и про "Апрельские тезисы".

--- А чего там дискутировать, -- лениво протянул Вовчик. --- Страна в развале, Ленин – в Разливе.

--- А товарисч Наденька с Джерзинским в Смольном, -- добавил Пашка Тарханов.

Историчка нахмурилась. Мама говорила, что когда-то раньше эта тетка преподавала основы какого-то марксизма-ленинизма, а потом пошла переучиваться.

--- Тарханов! Рот закрыл, дневник на стол.

--- За что дневник-то?

--- За Дзержинского. Феликса Эдмундовича. Автослесарь в колледже и то лучше тебя такие вещи знает. Как ты вообще в десятый перешел, объясни мне?

--- Уй, началось, -- выдохнул Юрчик. – Сань, ну так чего, мы с собой бухло приносить не станем, потом в магаз сбегаем. Деньги-то есть?

--- Отец стольник обещал. А может и два.

--- Уууу… гуляем.

--- Юр, я после алгебры уйду, наверное. Прикроешь?

--- Да не вопрос. Ты к Тальбергу поедешь, да?

--- Угу.

--- Привет тогда ему передавай. Слушай, а может и, правда, под окна? "Доктор едет-едет, сквозь снежную равнину, порошок целебный людям он везеееет"

--- Не… Он же еще не встает толком. А там окна заклеены.

--- Блин… Вот так послушаешь и скажешь "Нет – наркотикам".

--- Матросов! Совсем совесть потерял! Ты бы еще сплясать решил у меня на уроке!

До этого Шурик еще никогда в жизни не ездил в метро так часто. И если в сторону центра было еще ничего, то обратно приходилось возвращаться в "час пик", в такой давке, что даже учебник из рюкзака не вытащишь. После ВДНХа, правда, становилось малость посвободнее, но все равно это выматывало. Валькины родители однажды предложили подкинуть его до дома, но он отказался. Да и по словам отца в восьмом часу на Северянинском мосту такая пробка, что легче сразу удавиться.

На выходе из метро Шурик привычно отошел к ларькам. Перебрал кнопки мобилы – "Валь, я подхожу". Знал, что Валька после этого усядется на кровати и начнет всматриваться в болотную муть скверика – совсем серого, из-за фольги, которой заклеили окна.

В НИИ в любое время суток горел свет. Синевато-лиловый в "тяжелых" палатах, ослепительный в операционных, мутно-белый в коридорах. В холле возле лифтов топтался низенький дедок из валькиной палаты, выковыривал из полиэтилена карточку для телефона-автомата. От дедка во все стороны несло какой-то жутко вонючей мазью.

Тальберг валялся под очередной капельницей. Трепался с кем-то по телефону, но негромко и как-то виновато. Хорошо хоть, что в банке этой дряни осталось максимум минут на десять --- Шурик слегка научился разбираться в таких вещах. Крючконосый мужик справа читал Корецкого и время от времени чесал желтой пяткой ступню. Ногти у него были нестриженые. Наверное, в НИИ не было отдельных палат.

Тальберг свернул разговор, привычно передал Шурику мобильный.

--- Нонна звонила. Полчаса рассказывала мне, какой я придурок.

--- Ну и как? Убедила?

--- Частично. Сказала, что, как только перестанет блевать, приедет в Москву и оторвет мне голову. Саша, ты чего такой?

--- Слушай, ты вроде говорил, что вставать уже можешь…

--- Ну… До туалета и обратно. А то достало все, -- Валька привычно покусывал заусенец. Зеленка с губ давно сошла.

--- Тебе сейчас эту фигню снимут и пойдем.

--- Саша, ты с ума сошел? Там дверь не запирается.

Наверное, Тальберг подумал, что Шурик будет к нему приставать. Ни за что. Вот.

Между раковиной и унитазом почему-то стоял стул с дерматиновой обивкой. На бачке громоздились шесть рулонов туалетной бумаги – все разные и все начатые.

--- Валь, а на фига здесь стул?

--- Ну… стоя зубы чистить сложно. Голова закружиться может.

Тальберг ухватился пальцами за спинку.

--- Может, ты сядешь? А то…

--- Саш, давай быстрей, а то вдруг кто войдет.

Валька улыбался. Даже губу слегка закусил.

--- Ты мне можешь объяснить, на хуя ты травился, полудурок?

--- Саша…

--- Чего "Саша"… Ты же реально сдохнуть мог, ты что, не понимаешь?

--- Это мое личное дело. --- Валька выпрямился и попробовал глянуть на Шурика с вызовом. Ни фига не получилось.

--- Ни хера себе "личное". Я себя вообще каким-то уродом чувствую.

--- А ты-то… --- Тальберг осекся, потом как-то очень спокойно и словно заучено ответил. --- А потому что мне дальше – неинтересно, понимаешь… Знаешь, как заебало. Я же себя все время чувствую так, будто они меня усыновили.

--- Кто "они"?

--- То отец с Нонкой, то мать с Андреем. Я же не собака, чтобы меня вот так из дома в дом таскать. Надоело.

Месяц назад…. Даже не месяц, а неделю, Шурик бы точно повелся на этот расклад. А сейчас он только поморщился.

--- Не отмазывайся, я не об этом. Валь, ты хоть понимаешь, что… что я бы всю жизнь себя винил?

--- Да какое твое дело. Что ты вообще ко мне прицепился?

--- Потому что я за тебя отвечаю.

--- Пфы… Думаешь, если ты меня один раз трахнул, то тебе уже все можно? --- Валька сказал это очень быстро и с какой-то странно знакомой интонацией. Ну да, когда Людка ссорилась с Матросовым или родители орали друг на друга на кухне, у них был очень похожий тон. А мама потом курила в форточку. Отцовские сигареты, синий LM. На подоконнике лежит блок. Можно будет увести пачку. Можно… будет…

Шурик отчаянно цеплялся за какую-то ерунду – просто, чтобы не соображать, не слышать, не верить.

--- Саша… Саш, я же не про это.

--- Тальберг, я тебе что, блядь по вызову?

--- Почему по вызову?

Валька, как всегда, пытался оставить за собой последнее слово. А вот хрен тебе.

Шурику много раз приходилось вот так вот слегка нагибаться. Так же быстро, но при этом нежно.

Удар получился какой-то слабый. Целился в скулу, а вышло в глаз.

--- Бллллядь. – Валька не сопротивлялся. Он просто отлетел к стенке и заморгал.

--- Валюха, вы там чего, курите что ли? Нашли место. Вылезайте на хрен, я ссать хочу. – В дверь долбился тот самый бритый наголо парень.

Шурик словно проснулся. И спокойно-спокойно толкнул дверь. А потом вторую.

И только около метро сообразил, что до сих пор идет в бахилах. Кажется, прохожим было по фиг.

9.

--- Теть Юль, с новорожденным… -- Вовчик Драников с Рудзиевской появились чуть раньше назначенного срока. Мама стояла в прихожей и копалась в кармашке сумки – искала помаду.

--- Ой, ну вы прямо как эти… рок-группа. – К вовкиной косухе и покоцанной гитаре мама давно привыкла, а вот Рудзиевскую видела первый раз. Да и сам Шурик слегка удивился. Он как-то привык, что на подобные тусовки Нелька заявлялась в короткой юбке и на каблуках. А тут – драные джинсы, бандана и вторая гитара. С блестящей "металликой", прицепленной к чехлу. Оставалось только порадоваться за Вовчика.

--- Держи, именинник. – Вовка выудил из кармана пустышку на голубой ленточке. Традиция, блин… -- Не боись, она свежая, специально в аптеке покупали.

--- На нас там все косились, -- гордо заметила Нелька, расшнуровывая скрипучие мартинсы.

--- Ну, как красная комиссарша в кожанке, -- мама, наконец, нашла помаду. – Будет кому курицу погреть. А то я вас знаю, вы ж про нее забудете.

--- Не забудем, теть Юль.

Шурик только пожал плечами – как будто все происходящее не имело к нему никакого отношения.

Тальберг за эти сутки звонил три раза – и на мобилу, и на городской. "Сашша…". Шурик медленно-медленно нажимал на красную кнопку. Как будто под воду уходил.

--- Мариш, тебе шампуня подлить? – Тарханов придвинул к себе обе официально разрешенные бутылки – с кагором и полусладкой "Надеждой". Спивак механически кивнула. И наверняка в очередной раз пожалела, что пришла.

Видимо, надо было что-то сделать. Хотя бы улыбнуться ей, что ли… Шурик поднялся и пошел на кухню. За стенкой раздавался осторожный скрип, заглушить который невозможно было даже орущим на всю катушку Шевчуком, – Матросов, удостоверившись, что шуркина комната закрывается изнутри на задвижку, пошел туда мириться с Коробейниковой.

--- Пацаны, а где Каховский-то? --- Вовчик размешивал вилкой томатный сок, подливал туда принесенную из ближайшего ларька водку.

--- Так у него же этот, шолом… -- Тарханов вернул в центр стола пустую бутылку.

--- Шаббат… -- поправила Нелька, возвращаясь с балкона. – У нас бабушка тоже соблюдает.

--- Так мы чего, без него что ли? Сань, мы Женьку будем ждать или как?

--- Да чего его ждать, сейчас давайте… Мариш, твое здоровье, -- отозвался Пашка.

Спивак размазывала кулаком потекшую розовую помаду.

Томатный сок был не соленым. По поверхности стакана плавала какая-то фигня – наверное, Вовчик взял селедочную вилку.

--- Сейчас, эти придут… Блин, надо было им там будильник под дверь подсунуть, -- Тарханов положил руку Маринке на плечо. Она вздрогнула и выпрямилась, но отодвигаться не стала.

--- Ладно, давай мы пока так скажем, а потом уже и курнем. В общем, Сань… -- Вовка встал из-за стола и даже слегка откашлялся…

--- Дорогой Сан Сергеич….

--- Солнце русской поэзии, – привычно добавил Пашка. Спивак начала разглядывать маникюр.

--- Короче, у нас для тебя есть подарок. А ими надо делиться…

-- Как у Толкиена. – Нелька подтянула струну.

--- А тут как раз на всех.

В коробке от чая лежал целофанновый кулечек.

--- Бонус от фирмы, -- Тарханов выложил на стол пачку "Примы". – Извини, "Беломора" не было.

--- Наверное, конкуренты расхватали.

--- Санек, тебе чего, не понравилось?

Шурик равнодушно пожал плечами.

--- Солнце светит и растет трава,

Но тебе она не нужна…

Все не то, и все не так… --- Рудзиевская осторожно заправила за ухо выпадающую сигарету.

--- Вот что с человеком делает окаянный возраст, -- Вовка приподнял стакан с "кровавой мэри". Посолил, а потом снова поднял. --- Елизарыч, твое здоровье! Ты у нас теперь самый старший.

--- Саша, у тебя мобильник звонит, -- Маринка наклонила бокал, шампанское полилось в салат.

Надо было уйти на кухню и только потом сбросить вызов. Но народ уже тянулся к Шурику со стаканами и рюмками.

--- Давай, отвечай… Водка стынет!

--- Алло…

--- С днем рождения… -- Валькин голос звучал очень приглушенно. Наверное, у них там кто-то дрых после обеда, и он говорил из-под одеяла. Тальберг иногда так звонил вечером. Когда за стеной родители, в ящике --- десятичасовые новости, за окнами гремят машины. А там отбой, и крючконосый сосед храпит на всю палату,– Шурик это слышал через мобильник. "Сашша… Да нет, просто спать не хочу, днем выспался. Ты завтра во сколько приедешь?"

--- Саша, алло… Не клади трубку, пожалуйста… Саша.

--- Спасибо за поздравления, Валь. – Сейчас он нажмет на красную кнопку. Только послушает еще секундочку. Как тогда, у Вальки в комнате. Когда жутко хочется поцеловать Тальберга в шею, а знаешь, что нельзя – он боится щекотки. И просто прижимаешься. И стараешься дышать осторожно-осторожно, чтобы не заглушить Валькин шепот.

--- Саша, я не хотел… Я же не знал, что…

--- Сань, это кто?

Шурик вздрогнул. И начал выбираться из-за стола. Споткнулся, врезался в сидящую слева Маринку. Кажется, забрызгал ее водкой и соком.

--- Саша, ну куда ты руки… Осторожнее… -- голос у Маринки почему-то был дико радостный.

--- Это у тебя Спивак там, да? --- Валька задышал в трубку еще сильнее.

--- Сань, да кто звонит-то? Тальберг, что ли? – Вовчик перегнулся через стол, заорал на всю комнату:

--- Валек! Ты там живой?

--- Сашша… ты почему молчишь?

--- Сань, дай телефон… --- Нелька обошла стол сбоку, а потом притянула ладонь Шурика к своему уху. И сразу же перестала быть томной и хард-роковой. – Валечка, ты там как? Бедненький… А тебя скоро выпишут?

--- Пацаны, у вас тут что-нить осталось? – в комнату из коридора ввалился взмокший Юрка Матросов.

--- Давай за Саньку, -- Тарханов выудил из-под стола бутылку.

--- Ой, а он трубку положил, -- Нелька пристроила мобильник между салатницами. --- Вов, мне тоже плесни, разбавлять не надо. Ну, все.. Рок-н-ролл жив!

от 8 901 "Саша, ты придешь?"

Вы действительно хотите удалить это сообщение? Назад.

"Пошел ты н" -- отмена.

"Извини меня, пожалуйст" -- отмена

"Перестань мне зво" -- отмена

"Как ты?" -- отмена

"Ненавиж" -- отмена

Вы действительно хотите удалить это сообщение? Назад

"У меня все ОК" -- отмена

"Я тебя" -- отмена

от 8 903 57 "Саша, расписание на завтра изменили. Перезвони. Марина"

от 8 901 "Позвони, пожалуйста"

-- Сашка, ты чего не спишь? Я тебя завтра опять не добужусь. Да Бог с ним, с молоком. Что случилось-то, Саш? Поругался что ли с кем-то?

-- Мам, мне точно сегодня никто не звонил?

-- Да точно, точно... Позвонит она еще тебе, иди ложись...

-- Ма...

-- Чего "ма"? А то я не вижу... Ты с этого дня рождения как больной ходишь. Всю квартиру прокурили, я до сих пор выветрить не могу... И девчонкам своим скажи, чтобы эту гадость больше не дарили. Мне на работе сказали, что в Индии такие свечки над покойниками зажигают. Ну куда ты дверью-то... Тьфу.

от 8 901 "Завтра я уже буду дома"

--- Ты хоть соображаешь, который час? Ты почему телефон отключил? Я уже и Драниковым звонила, и Женьке на телефон.. Ты где был?

-- В метро катался.

-- Где? Ну как маленький, честное слово. Тебя твой Валька обыскался, и звонил, и заходил. Ну куда ты, а? Первый час ночи.

-- Да никуда. Мам, если он позвонит, ты... меня не зови, ладно?

-- Ну как в первом классе. Ой, как поругаетесь, так и помиритесь... или вы с ним из-за девушки, Саш?

-- Ма...

-- Знаешь что... Вальке твоему себе невесту надо искать среди пятиклассниц. Он же всем вашим девчонкам до плеча не достает.

-- Ма...

-- А хоть из-за кого? Из-за этой, кудрявой? Как ее? Галя?

-- Неля. Нет, не из-за нее...

-- Саш... О, Господи, усы уже растут, а ты...

10.

В левом верхнем углу можно было различить синие и желтые чешуйки – следы от давно облупившейся переводной картинки. Из другого угла поглядывал напечатанный на календарике Николай-угодник. В щель между зеркалом и рамой забилось несколько важных бумажек – счета за телефон и рецепт на мамины очки.

Шурик привычно поморщился, сдул со щеки прядку, потом опять глянул в зеркало. Волосы заколебали уже давно, но ползти в парикмахерскую не хотелось…

Кажется, на побледневшей физиономии начали проступать стершиеся за зиму веснушки. Ну и хрен с ними.

Он попробовал усмехнуться – чуть презрительно и задумчиво, так, как это умел делать Тальберг. Не получилось. Растерянность никуда не делась. Казалось, что она просто въелась в лицо, впиталась в рыжеватые ресницы, в еле заметную, но все равно настоящую щетину на выступающем подбородке, в складку между бровями. Вот подстава.

Шурик тоскливо понадеялся на то, что сейчас неожиданно позвонит телефон, и можно будет задержаться. Или в дверь забарабанит старушка с десятого этажа с пронзительным визгом "Вы меня опять заливаете". И тогда придется вызывать сантехника, звонить маме на работу, искать плоскогубцы и ненужные тряпки. И оставаться дома, не ходить никуда, не видеть, как Валька с некоторым недоумением слушает учительские объяснения или что-то отрывисто рассказывает обступившим его девчонкам. А потом Рудзиевская почему-то рассмеялась, чуть наклонилась и стремительно чмокнула Вальку в щеку. Все офигели, а он начал медленно-медленно стирать со щеки след от ее черной помады. Будто ему по лицу мазнули губкой для обуви.

Три минуты до первого урока, две… Теперь можно идти. Медленно, надеясь на то, что в вестибюле дежурит седой и ворчливый охранник, тот, что ровно в восемь тридцать цепляет на входную дверь железную скобку. И потом остается только топтаться в крошечном предбаннике вместе с такими же сонными тетерями, разглядывая пожелтевшие плакаты про "Правила эвакуации" и "Ваш ребенок пошел в первый класс". А потом по кафелю зацокает каблуками завуч Анита Борисовна с ее вечными "Это не оправдание", "А голову ты дома не забыл вместе с дневником?". Ну и черт с ней.

Вчера на первом уроке он не выдержал, и привычно шепнул "Валь". И услышал в ответ краткое и довольно громкое "Отъ-е-бись". В глаз получить и то не так больно.

С охранником не повезло. Сегодня в дверях дежурил пузатый Валерь-Иваныч, на котором форменная куртка сходилась с трудом. "За сменкой, что ли, бегал? Иди давай, пока никто не видит…"

Он честно пытался вслушаться в объяснения химозы. И даже что-то там ответил, сам не понял, что именно. Главным было – не смотреть налево, не поворачивать голову, не пытаться случайно задеть Тальберга локтем или ногой.

--- Вы чего, в спячку залегли? Сейчас на физру опоздаем, Борисыч развопится. – Тарханов умудрился трясти за плечи их обоих одновременно. Валька недоуменно привстал, сбросил с себя чужую руку.

--- А у меня справка до конца года.

Блин… хорошо или плохо? Шурик два с лишним месяца трясся от того, что Валька переодевается перед физкультурой. При всех, абсолютно спокойно, даже перекидываясь с кем-то шуточками. Как будто в том, что он стоит в одной майке, а на него пялятся двенадцать человек, нет ничего особенного. Хотя на самом деле, никто толком и не смотрел. Кроме самого Шурика. Теперь и этого не будет.

--- Везет же… Сань, подъем! В раздевалке выспишься. Валька, а ты куда сейчас? В зале будешь сидеть?

--- Хрен тебе. У Надежды геометрию писать. Она меня вчера предупредила.

--- Е-мое… Мы тут без тебя с этой геометрией по полной вляпались. Прикинь, Рудзиевская вовкин вариант решила, а свой не смогла.

Тальберг кивнул и спокойно вышел из кабинета, лавируя между ввалившимися восьмиклассниками. Кстати сказать, кое-кто из них был даже повыше Вальки.

У физкультурника Александра Борисовича иногда случался внеочередной приступ добродушия. А может – были какие-то дела на стороне. В общем, через пятнадцать минут после начала урока он вынул из кармана треников мобильник, сурово глянул на десятиклассников и поинтересовался:

--- По школе бродить не будете?

Все, разумеется, пообещали, что станут сидеть в раздевалке как мыши.

Они и правда сидели. Каховский торопливо дописывал упражнение по английскому, кто-то пристроился у него за спиной и судорожно скатывал. Матросов выгреб из рюкзачного кармана семечки и теперь аккуратно выделял всем желающим по три-четыре зернышка. Тарханов, влезая в хомут перекошенного черного галстука, ни с того ни с сего начал рассуждать об отмазках в военкомате.

--- Ну а чего? Серега у нас по зрению пролетает, ты, Жендос, по обрезанию…

-- А ты его видел, что ли? – крайне спокойно поинтересовался Каховский под всеобщий ржач.

--- А мне-то что? Пусть его прапор видит… Так, ну че…Тальберг на комиссию под кайфом заявится, его за психа примут, Матросова просто не возьмут…

--- Это почему?

--- Многодетных отцов не берут.

--- А чей-то я многодетный…

--- Юрок, ты головой подумай. Тебе чего лучше – пятнадцать минут с Людкой или два года с сержантами?

--- С сержантами два года, а с тещей всю жизнь… --- отозвался многомудрый Толян Нечаев, ставший в том году после свадьбы брата "дядей Толиком" и мотавшийся перед школой на молочную кухню.

--- Ну, от тещи тоже дембельнешься… Как двадцать семь исполнится – так на развод. С чем там у нас не берут? С плоскостопием?

--- С энурезом. Или если восьми зубов нет.

--- Не, на фиг, лучше плоскостопие.

--- Еще по ориентации не берут, -- изрек Драников, убирая в пакет не пригодившиеся толком кроссовки.

--- В смысле – "я мирный хоббит, мне религия запрещает подлых орков убивать"?

--- В смысле -- "уйди, пративный", -- Вовка сплюнул.

--- Не, пацаны, по мне, так лучше энурез… Сань, ты как?

Последние полторы минуты Шурик с преувеличенным вниманием разглядывал выцарапанную кем-то на стене надпись " В 5 "Б" – одни гандоны". Надпись делали давно, и она проступала сквозь тонкий слой краски.

--- Ты о чем?

--- Ну, у нас все варианты разобрали… Либо пидором, либо кирпичом в зубы.

--- А с кем ему пидором-то быть? --- вмешался Матросов. --- С тобой, что ли?

--- Не, я занят, у меня энурез… Сань, ну так чего?

--- А меня и так не возьмут, у отца полвоенкомата знакомых…Он же служил.

--- И молчал! Вот скотина… Так, Санек, сегодня я иду к твоим предкам, пускай и меня усыновляют…

--- Угу…

Шурик поднялся со скамейки…

--- Сань, ты куда?

--- Ну, мало ли…

--- Много ли… я, может, тоже курить хочу.

Блин, все-таки хорошо, что он так и не добрался до парикмахерской. Под отросшими волосами не так видно, как у него заполыхали уши.

11.

Он был на площадке между вторым и третьим, когда услышал привычный скрип двери и голос Надежды Петровны:

--- Хорошо, зайдешь после пятого урока, у меня будет "окно", я как раз проверю… Семенецкий, я, между прочим, в классе и все вижу… Тогда что… Остается самостоятельная по алгебре. Валя, ты ее когда будешь писать?

--- Могу завтра…

--- Завтра у меня педсовет, может быть, в пятницу?

--- Хорошо…

--- Если что-то непонятное – подойдешь, спросишь, но материал там знакомый… Ну, хорошо… Семенецкий, ты думаешь, если я спиной стою, то я слепая? – голос Надежды уплыл дальше, к сидящим в кабинете шестиклассникам. А Тальберг, судя по всему, остался стоять в коридоре.

Шурик замер. Он сам не знал, чего больше хочет – чтобы Валька выглянул на лестницу, или свалил куда-то еще. Ведь опять пошлет и будет прав. Или не прав? Или что?

По всей вероятности, Тальберг двинулся к их родному курительному туалету. Ну и… Между прочим, он сам туда направлялся. Шурик поправил рюкзак и начал подниматься дальше.

Дверь была знакомая. Равно как и рыже-белый кафель, и грязно-сиреневые стены. И…

Валька не курил. Он стоял у раковины и ждал, когда из крана перестанет течь ржавая вода. И абсолютно спокойно вертел в пальцах серебристую пластинку с таблетками.

"Я могу и анальгин выпить."

" Сам… из аптечки…"

"А у него чего, реально передоз был?"

В кино в таких случаях начинает звучать нервная и очень громкая музыка. И герой обязательно выбивает дверь ногой, а потом наваливается на противника, заламывает ему руки и начинает впечатывать его мордой в стену. Ничего такого не произошло.

Шурик просто шагнул внутрь. А потом потянул на себя валькину руку. Даже не сжимал особенно, просто обхватил запястье. И прижал Тальберга к себе. А только потом выдохнул.

И словно со стороны услышал удивленный голос:

--- Ты в рюкзаке кирпичи таскаешь? Мало мне одного синяка. Саша… Саш, да не смотри ты так, это антидепрессанты.

От Вальки наконец-то перестало пахнуть лекарствами. Даже не лекарствами, а чем-то другим, больничным и горьким. И губы были… Блин, сложно было понять, какие они. Это было все равно, что вернуться домой и понять, что за время твоего отсутствия родители успели помириться. И не только помириться, что и притащить из магазина чего-нибудь вкусное. Это просто, как вернуться.

"Сейчас войдет кто-нибудь…"

--- Саш… Сашша…

Он почти отскочил. Воровато оглянулся на прикрытую дверь.

Из крана текла абсолютно чистая вода.

Валька осторожно подставил под нее ладони. Потом быстро поднес их к лицу. Капли скользнули по шее, по распахнутому пиджаку, по рубашке….

--- Ты чего?

--- У тебя рюкзак с собой?

--- Ну да… --- Шурик почувствовал привычное удивление. Как всегда.

--- Тогда заткнись и ничему не удивляйся. --- Тальберг распускал узел галстука.

Он что, прямо здесь решил?

Самое смешное, что Шурик был не против. То есть, трусил, конечно, и вообще… Но все равно. Блин, почему-то самые непонятные вещи происходили с ним именно в сортирах. Тьфу.

--- Ты мне по морде можешь въехать?

--- Валь… Валя, мне за тот раз… В общем, ты извини, я же не…

--- Потом поговорим. --- Тальберг закусил губу. А потом еще раз и еще. Завел руки за голову и неожиданно растрепал себе волосы. Сейчас они были не серо-тусклыми, а привычными, легкими… -- Пошли. Только молча.

Шурик автоматически подхватил оба рюкзака.

Возле кабинета алгебры Валька резко затормозил. Потом медленно подошел к стене. Прислонился к ней – как спецназовец из сериала. И постучал в дверь, из-за которой слышался диалог Надежды с неким "вконец охамевшим" Семенецким.

--- В чем дело? – сурово вопросила классная, выглядывая в коридор.

Если бы не приказ "молчи ", Шурик бы тоже ахнул.

Потому как в валькином голосе сейчас чувствовалась знакомая больничная усталость…

--- Извините… Надежда … Петровна… а можно я… а то голова кружится… и дышать…

Математичка немедленно растеряла всю свою строгость.

--- Да, конечно… Валя, тебе домой надо, да? Может быть, ты посидишь? Давай я тебя в учительскую отведу. Там диван есть. Ты к медсестре ходил?

--- А она в садике… наверное…

Медсестра у них была одна – и на школу, и на соседские ясли-сад.

--- Ну, конечно. Ты как… Сам сможешь дойти? Может быть, врача вызвать?

--- Меня Саша проводит… мы в одном доме…

--- Елизаров? Ну, хорошо… Ты охраннику скажи, что я вас отпустила. Валя, может, тебе валидол нужен? У Аниты Борисовны есть, ты к ней постучись…

Дата добавления: 2015-09-01