Глава 23. Покричав несколько минут, Олег успокоился.

Покричав несколько минут, Олег успокоился.

- Ладно, - заявил он, - слава богу, я застрахован по полной программе. Сейчас Игорь с эвакуатором приедет, хорошо иметь друга, владельца автосервиса.

- Ага, - кивнула я, - это верно, а меня зачем позвал?

Олег запыхтел.

- Слышь, Вилка, - наконец сообщил он, - сейчас еще и Юрка Репин прибудет, да вон он рулит!

Я уставилась на бело-синюю машину ДПС, которая, сердито "покрякивая", пробиралась между плотными рядами автомобилей. Понятно! Чтобы получить страховку, надо иметь соответствующую справку от ГАИ, и Олег ничтоже сумняшеся, чтобы не стоять на солнцепеке, ожидая патруль, позвонил еще одному своему приятелю, обладателю полосатого жезла и белых краг. Но я-то здесь при чем?

Ясно лишь одно: ни в какое кино муженек жену звать не собирался! Зачем тогда оторвал от дел?

- Слышь, Вилка, давай скажем Юрке, что за рулем сидела ты, - вдруг попросил Олег.

- Я?

- Ага! Ты же внесена в страховку, деньги дадут без проблем.

- Господи, да зачем?

Олег скривился:

- Глупо вышло, я въехал в ограждение. И Юрка, и Игоряха потом меня задразнят.

Я вздохнула. Странные существа мужчины. Ну какой женщине придет в голову издеваться над подругой, помявшей случайно машину?

- Тебе трудно, да? - начал злиться Куприн. - Ни о чем попросить нельзя!

- Ладно, - кивнула я, - без проблем, мне, честно говоря, все равно.

- Привет! - заорал Юрка, еле вытаскивая толстое тело из служебной "десятки".

Вот еще один вопрос! Ну почему большинство сотрудников ГАИ имеют вес более ста килограммов? Их подбирают специально, или они начинают полнеть, уже устроившись на работу? Хотя второе предположение абсурдно. Служба у парней нервная, зарплата маленькая, с чего пухнуть? Только не надо говорить мне, что они все взяточники. Кстати, постовой, берущий деньги, - это подарок шоферу-нарушителю. Вот на задах бывшего ресторана "София", там, где можно, развернувшись над тоннелем, пересечь Садовое кольцо и ехать в сторону Петровки, всегда стоит гаишник Саша, высокий, худощавый, черноволосый симпатичный мужчина. Лично меня он ловил три раза, потому что я всегда нарушаю там правила. Память у Саши отменная, подходя к "Жигулям", он в последнюю нашу встречу рявкнул:

- Тараканова! Ну сколько можно!

Вот какой, даже фамилию запомнил. Я честно пыталась всучить ему сначала пятьдесят, потом сто, а затем аж двести целковых. И что? А ничего! Саша спокойно отвечает: "Взяток не беру", - и принимается долго, нудно, с соблюдением всех формальностей оформлять протокол.

В результате я теперь, оказываясь на том развороте, всегда включаю все, что надо включить, ползу в нужном ряду с предписанной скоростью, прикованная к сиденью ремнем, судорожно вспоминая, есть ли в багажнике аптечка, огнетушитель и знак аварийной остановки. Не далее как три дня тому назад я пробиралась мимо Саши, и тот, заметив знакомую машину, кивнул, а потом крикнул:

- Молодец, Тараканова! Ведь можешь, если захочешь!

***

- Bay, - воскликнул Юрка. - Ну и ну! Новая машина! Вот жалость.

- Угу, - кивнул Олег.

- Как же ты так? - укорил приятель.

- Это Вилка, - быстро соврал муж.

- Ну дела, - почесал в затылке Репин, - и зачем ты, дурочка, в мужнину машину села, а? Вроде свой металлолом имеешь!

Я потупилась.

- Да ладно, - махнул рукой Олег, - ну, захотелось перед подружками пофорсить, пусть уж!

- Добрый ты слишком, - завздыхал Юрка, - я бы свою убил! Вернее, и не дал бы ей никогда хорошую тачку. Ясно же, что бабы неспособные к вождению курицы, да еще вредные. Ведь чего она расшиблась? Лезла в дырку, торопилась кого-то опередить! Только дебилке такое в голову взбредет.

Олег порозовел, я прикусила нижнюю губу.

- Ну хватит, - пробубнил мой майор, - давай не будем очень уж на нее нападать.

- И ведь не в первый раз! - рявкнул Юрка.

Я подскочила на месте:

- Как это?

Юра нахмурился:

- Только не притворяйся, что забыла, не поверю. Кто неделю назад в тумбу афишную задом впендюрился? Хорошо, что только один фонарь раздолбасила, его поменять пара минут, и не заметно совсем Я хлопала глазами.

- Фонарь?

Юра повернулся к Олегу.

- Купи Вилке таблетки от маразма.

- Я ничего не била! - возмутилась я.

- Офигеть, - хлопнул себя по толстому животу Юра, - думаешь, если удрала и оставила Олега разбираться, так я ничего не узнал? Справку-то кто Делал? Ох, бабы!

Качая головой, он пошел к своей машине. Я встряхнулась, словно собака после душа, и налетела на мужа:

- Значит, ты раскокал светильник!

- Фонарь!

- Не важно.

- Как это? Не люстру же, - пожал плечами Куприн.

- Вызвал Юрку и свалил вину на меня?

- Ну.., понимаешь...

- А теперь подставил жену снова!

- Тебе трудно было выполнить мою просьбу?

Я набрала побольше воздуха в грудь, но тут, коротко всхлипнув сиреной, около нас остановился эвакуатор. Игорь спрыгнул на мостовую и зацокал языком:

- Ой, ой, ой! Ну и жалость!

- Это Вилка сделала, - мгновенно сдал меня муж.

Игорь подошел ко мне.

- Котик вздорный! Какого хрена ты в дырку поперла? Зачем торопилась, а? Ну и результат? Опять двадцать пять. Увы, это не фонарь, тут посложнее ситуация.

- А, - протянула я, - ты тоже про тумбу знаешь?!

- Котя, - заулыбался Игорь, - тебе достался не муж, а высокопробное золото. Он очень просил не поминать тебе ту глупость, и я бы смолчал, но, ей-богу, следует сначала поучиться, а потом лезть за руль.

- Ерунда! - воскликнул Куприн. - Не переживай, Вилка, страховая заплатит! Вон, видишь, мороженым торгуют, поди купи себе любимое, ванильное!

Я обозлилась до крайности. Мало того, что Олег выставил меня перед Юрой и Игорем окончательной и бесповоротной идиоткой, так еще и пытается изображать заботливого супруга, предлагая мне тот сорт лакомства, который я никогда не возьму в рот.

Если что терпеть не могу, так это ванильный пломбир, ем только плодово-ягодный или шоколадный.

Ну, погоди! Сейчас...

В этот момент Куприн умоляюще посмотрел на меня, я поперхнулась невысказанными словами и сказала совсем не то, что собиралась:

- Дай денег на стаканчик.

Куприн похлопал себя по карманам.

- Вот черт! Кошелек на работе оставил. А у тебя что, у самой нет?

Я медленно пошла к будке с надписью "Вкусный лед". У меня-то все есть, но ведь мороженым угостить меня хотел Олег. Ну согласитесь, самой купить эскимо или получить его от супруга, это, как говорится, две большие разницы.

Благодаря Юре и Игорю ситуация быстро разрешилась. Машину подняли на платформу.

- Слышь, Олег, - велел Горелов, - садись в тачку и кати за мной, Юрка нас проводит. Чего стоишь?

Куприн пошел к "Жигулям".

- Эй! - возмутилась я. - Вообще-то, это моя машина!

Олег сел за руль и воскликнул:

- Ну с какой стати так придвигать сиденье!

- Оно сделано под мой рост, вылезай!

- Понимаешь, Вилка, - торжественно объявил муж, - мне придется поехать на этом металлоломе.

Ведь Юрка и Игорь считают, что ты рассекала на моей тачке, так?

- Ну.., да, конечно, так, - ответила я, плохо понимая, куда он клонит.

- Значит, я прибыл к месту аварии на "Жигулях", - вещал дальше муж, - ты помяла крыло, раздолбасила фару, расплакалась, разнервничалась...

- Я? Стала лить слезы на проспекте из-за такой ерунды?

-..позвонила мне, - не останавливался Куприн, - я, естественно, бросил все дела и кинулся тебе помогать, позвал Юрку и Игоря. А раз приехал на "Жигулях", то на них мне и уезжать, логично?

- Логично, - как робот-автомат подтвердила я.

- Очень хорошо, что ты правильно оцениваешь ситуацию, - кивнул Олег, заводя мотор, - мне еще потом куча дел предстоит, а тебе на метро домой даже удобнее. В городе такие пробки! Я просто завидую тебе, понесешься под землей без всяких проблем, сядешь, станешь книжечку читать. Красота!

- Олег! - заорал Юрка. - Хватит жену утешать, еще брюлики ей за глупость купи!

- Все, стартуем, - отозвался муж и газанул.

Я осталась с раскрытым ртом в полном обалдении. Ну не дура ли! Решила, что муж поведет меня в кино, попытается таким образом извиниться за свое гадкое поведение в кафе. И что на самом деле?

Между прочим, я направлялась вовсе не домой, а в Марьино, туда, где прописана Василиса Лапина.

***

Нужная улица оказалась не в Марьине, а в Капотне. Серо-желтая пятиэтажка уютно расположилась среди не по-московски буйно-зеленых деревьев.

Я вошла в подъезд и обрадовалась, квартира Васи располагалась на первом этаже. Ткнув пальцем в кнопку, я неожиданно ощутила жуткую усталость.

Как быстро, однако, человек привыкает к хорошему, ездила я всю жизнь на общественном транспорте, и ничего, потом пересела за руль и поняла, вновь временно оказавшись в подземке, какое же это утомительное занятие катить сначала в душном, переполненном народом вагоне, а потом на маршрутке.

- Вам кого? - прозвучало из-за створки.

- Лапину можно?

Загремел замок, на пороге появилась женщина лет шестидесяти.

- Ну я Лапина. А в чем дело?

- Мне нужна Василиса Семеновна, - сказала я и быстро добавила:

- Наверное, она ваша сестра?

Мой совет, если встречаешь знакомую, с которой не виделась лет пятнадцать, а она, справившая пятидесятый юбилей, толкает перед собой коляску, смело говори: "Как на тебя дочка похожа!"

Ежу ясно, что младенец ее внучка, но ведь как приятно бабушке услышать подобное заявление.

Поняв, что их считают молодыми, женщины делаются добрее и охотно идут на контакт.

Но Лапина даже не улыбнулась.

- Я Анна Сергеевна, а Василиса моя дочь, покойная. Что у вас за дело к умершему человеку?

- Василиса скончалась? - ужаснулась я. - Когда? По какой причине?

Анна Сергеевна перекрестилась.

- Тридцать первого декабря прошлого года, аккурат в праздник!

- Боже мой! Под машину попала?

- Нет, - покачала головой мать, - пошла на чердак белье развешивать, у нас там веревки, и упала из окна Хотела раму отворить, встала на подоконник, ну и конец! А вы кто?

Я с трудом пыталась прийти в себя.

- Извините, бога ради...

- Господь простит.

- Я не знала...

- Все в руках божьих.

- Еще раз простите, а где ее муж, Михаил? Он случайно не тут живет?

Зрачки Анны Сергеевны стали узкими, как у кошки.

- Михаил... А! Зачем он вам?

- Ну.., так! Очень нужен.

- Входи, - неожиданно пригласила Анна Сергеевна, - босоножки снимай, чисто у меня. Комната слева, сюда.

Я вошла в длинное прямоугольное помещение и невольно попятилась. Повсюду со стен смотрели иконы, их было очень много, светлых и темных, перед самыми большими теплились лампадки. Шторы на окнах задернуты, вокруг царил полумрак.

- Лоб не крестишь, потому что не воцерковлена или веры иной? - строго поинтересовалась Анна Сергеевна.

Я моментально неумело сложила пальцы щепотью и осенила себя крестным знамением. В нашей семье нет икон, мы с Томочкой истинные дети эпохи социализма, атеисты не по убеждению, а от вдолбленного с ясель постулата: "Бога нет, религия - опиум для народа".

- Я православная, - быстро сказала я, - растерялась просто.

- Это ничего, - кивнула Анна Сергеевна, - садись и послушай. Я очень хорошо понимаю, зачем ты пришла. Дочь моя, несчастная Василиса, пусть послужит тебе примером. Думаю, на самом деле она покончила с собой.

Я поднесла руки к лицу:

- Ой!

- Вот-вот, - кивнула Анна Сергеевна, - грех страшный. И двойной! Вот она что задумала. Решила себя извести и в царствие божье попасть. Пошла вроде белье повесить и упала! Нет бы мне сразу сообразить, ну чего она тридцать первого стирку затеяла? Все рассчитала, даже я сначала милиции поверила. Часть белья на веревке, другая в тазу, окно открыто... Люди решили, что она хотела его растворить, влезла на подоконник, подергала запор, навалилась на раму, а та возьми да распахнись. Вася и ойкнуть не успела, как вниз рухнула.

- Может, так оно и было, - прошептала я, - некоторые люди погибают случайно.

Анна Сергеевна согнулась и стала похожа на нахохлившуюся ворону.

- Нет, - отчеканила она, - Василиса сначала в душе помылась, в пять вечера-то, белье чистое нацепила, причесалась, даже губы намазала. Ну с чего бы ей марафетиться, а потом за стирку браться? Все продумала, потому как знала: самоубийц за оградой кладбища хоронить положено. Себя жизни лишить грех самый страшный, ни в одной религии такое не разрешено, хоть кого спроси. Батюшка ее отпевать не станет, да и я не позволю гроб в церковь вносить, потом всю жизнь молиться за ее душу надо. Вот она и надумала всех обмануть, обвела людей вокруг пальца. Упокоили Василису по-божески, с молитвой, в освещенной могиле, а на девятый день мне сон приснился. Идет дочь по лесу, темнее тучи, платье на ней рваное, башмаков нет, слезы по щекам катятся, и воет: "Что же я наделала! Господа-то не провести, все он видит, слышит и каждому по делам его воздаст!"

Тут я и поняла, что произошло, да поздно. Теперь и на мне грех ужасный, успеть бы до своей погребальной свечи отмолить!

- Василиса была верующей? - тихо спросила я.

Анна Сергеевна глубоко вздохнула:

- И, милая! Кто ж сейчас из молодых по-правильному верит? Девушки в брюках, с намазанными глазами в церкви стоят. Маленькой Вася была, я ее на все службы брала, повзрослела она и взбрыкнула, не стала молиться. Сколько я слез пролила! И не счесть.

Я молча слушала Анну Сергеевну. Отчего этой фанатично настроенной женщине не пришла в голову простая мысль: если Василиса не была верующей, то ей наплевать на похороны за оградой кладбища и отсутствие отпевания. Могла спокойно сигануть из окошка, не устраивая спектакля. Значит, либо она на самом деле свалилась с чердака, либо не захотела доставлять своей матери боли и обставила самоубийство как несчастный случай. Почему Анна Сергеевна, божий человек, который должен любить близких, не сообразила, что Вася очень нежно относилась к ней?

Хотя есть еще одна вероятность. Василиса пошла на чердак с тазом выстиранного белья, встретила по дороге некоего человека, а он воспользовался тем, что женщина влезла на подоконник, толкнул ее и убежал незамеченным.

Дата добавления: 2015-09-05