Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

V. Катерина и Максим Бродский перед стиральной машиной у себя дома.

Посещение Суботицы. | Что происходило ранним утром после свадьбы. | Случай с Белодринским. | Литературный кружок сюрреалистов и дадаистов. | Пикник в покинутой деревне Сельцы. | Скажи, почто меня оставил. | ЙОРДАН ПЛЕВНЕШ | I. Полночь. Народный театр. Пустая сцена. | II. Скелет на кухне в однокомнатной квартире актера М. Бродского. | III. Перед ткацким станком Арны Бродской, на котором натянуто недотканное покрывало. |


Читайте также:
  1. E. Передня тампонада носа з судинозвужуючими препаратами, контроль за кров’яним тиском
  2. F. ПРАВО ПЕРЕДАЧИ
  3. II Требования охраны труда перед началом работы.
  4. II. Вимоги безпеки перед початком роботи
  5. II. Вимоги безпеки праці перед початком роботи
  6. II. Структура технологических потерь электроэнергии при ее передаче по электрическим сетям
  7. III. Общие принципы нормирования технологических потерь электроэнергии при ее передаче по электрическим сетям

 

КАТЕРИНА: Ты что возьмешь с собой в Цюрих?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Три рубашки, пять трусов, две пары джинсов, восемь пар носков, пять маек, зубную щетку и… естественно, твою фотографию, где ты откапываешь меня из гробницы, которой три тысячи лет.

КАТЕРИНА: (Кладет грязную одежду в машину.) Во-первых, насчет трусов, по-моему, этого мало, во-вторых, мне не нравится, что ты все время смеешься над моей работой, а в-третьих, тебе должно быть совершенно ясно, что ты живешь в такое время, когда никто никого никогда не откапывает! Значит, это касается и тебя! С археологической точки зрения ты будешь незначительной частицей в мертвой человеческой массе двадцатого века…

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Тем не менее, дай мне хоть один шанс, милая моя гробокопательница… Я еще не исчерпал своих возможностей… вот в Цюрихе… соберем актеров из разных стран… и нам придет что-нибудь на ум… еще одна попытка… что-нибудь в другом роде…

КАТЕРИНА: (Кладет белье в стиральную машину.) Какая попытка… какой другой род… все уже так изгадили, что как было никогда больше не будет… ну, скажи мне… пять трусов мало, напомни еще, чтобы я полотенце положила… скажи мне, какой археолог в будущем сможет откопать пепел всех бунтов и всех поражений от индивидуального и государственного террора, скажи, какой!? Конец этого века – это только миг, который исчезает вместе с мертвой массой нашего безликого времени, когда… посмотри, не горит ли лук… Я сказала Аврааму, чтобы он Яну привел вовремя…

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Ты вещаешь, как будто ты в Сорбонне или в Гайд-парке… такими речами ты наверняка сумеешь разбудить европейское общественное мнение!..

КАТЕРИНА: И не забудь, мой дорогой, что Земле – миллиард лет, это проверено радиоактивным методом с помощью изотопа углерода C-14, не забудь еще, что изменения в истории выдумывает идеология для своих целей, а вот археология спускается в утробу времен и откапывает пласт за пластом, а там насилие, одно насилие (с силой швыряет вещи в машину.)

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Погоди, какое это имеет отношение к тому, что я еду в Цюрих и к тому, что обед еще не готов?..

КАТЕРИНА: (Вспотев.) Сегодня мы собирали скелеты из большого захоронения «Требениште» времен железного века, в какой-то момент я осталась наедине со скелетом, разложенным по формуле Парсонса… из его тазовой кости вдруг стало появляться целое копье с красным наконечником… возникли руки… лицо и дыхание… я была как не в себе… его череп рассыпался прямо у меня в руках… захоронение на западном берегу Охридского озера… По Геродоту, он из энхелейцев, шестой век до нашей эры… За живое меня задел этот воин с костяным копьем, чей череп рассыпался у меня в руках! Когда мы вскрывали его бедную могилу, я вспомнила о тебе, я влюбилась в его кости, почувствовала, как близок мне этот бедный воин, я целыми днями тебя не вижу, живу в этом проклятом железном веке… Вот уже начала и скелеты домой носить… (Одной рукой держится за Максима, другой включает стиральную машину. Машина начинает стирать.)

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Великолепно! Это можно в Цюрихе показать! Я забыл тебе сказать, что условиями конкурса предусмотрено, что реквизит у каждого актера может быть только один! Я могу взять скелет твоего ископаемого любовника… Привет, скелет!

КАТЕРИНА: Как тебе могло прийти в голову взять за границу музейный югославский скелет? Ты ненормальный… (Подходит к скелету.)

МАКСИМ БРОДСКИЙ: У нас так много музейных ценностей, что мы могли бы экспортировать прошлое, от античного до недавнего времени. Не знаю только, кто его купит. Что ты об этом думаешь, товарищ скелет?

КАТЕРИНА: Не шути с ним!

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Прости меня, любовь моя… а, кстати, где мой черный плащ, мне кое-что нужно сделать!..

КАТЕРИНА: Вот он, перед носом, ты что, не видишь?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: (Берет плащ и парик из своего реквизита и подходит к скелету. Надевает на скелет плащ и парик.)

 

О, воин, как схожи

судьбой человеки.

Ты беден в железном,

я – в атомном веке!

 

КАТЕРИНА: Ты что? Ты же его сломаешь!!!

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Ничего с ним не будет! Он парень крепкий! Ему нипочем ни духовные, ни телесные, ни материальные кризисы… погляди, как мы с ним похожи… так что смотри на него, а описывай меня… Ты беден в железном, я – в атомном!..

КАТЕРИНА: Ах ты, бедняжка… да, вспомнила… Завтра я рано уеду на раскопки, надо кое-что проверить. Я тебе оставлю на столе счета, три за свет, пять за отопление, три за квартиру, кстати, в автобусе случайно встретилась с классной руководительницей Авраама. У него семь единиц, а два дня назад он бросил тряпкой в учительницу по обществоведению. Ему дали выговор с предупреждением об отчислении…

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Здорово. Так и надо. Браво! Ты знаешь, что с моей матерью?

КАТЕРИНА: Что?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Больна!

КАТЕРИНА: Она всю жизнь больна!

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Так что мне с ней сделать, раз она болеет!? Зарезать!? Ей надо на воздух выходить, в парке гулять…

КАТЕРИНА: Вот ты ее и выгуливай… не разорваться же мне!.. (Подходит к электроплите.)

Входят Авраам и Яна.

АВРААМ-СЫН: Вот! Привел ее! (Уходит в другую комнату.) Пока!

 

Максим оборачивается.

 

ЯНА: Пап, а мама где?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: А есть тут кто-нибудь, кто меня любит?

ЯНА: Ну… я тебя люблю!

МАКСИМ БРОДСКИЙ: (Крепко обнимает ее.) Только ты меня любишь!

ЯНА: Не только… пап, а ты вечером останешься со мной?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Нет, у меня спектакль!

ЯНА: Опять умирать будешь?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Да. Опять.

ЯНА: А почему ты играешь только роль, где умирать надо?

МАКСИМ БРОДСКИЙ: Ну… как же мы будем жить, если я вдруг перестану умирать!? (Прижимает ее к себе.)


VI. Интервью для телепередачи «В прямом эфире с героями» дома у профессионального революционера Серафима Проданского.

 

Свет установлен, камера готова. Журналист держит микрофон перед Проданским, удобно усевшимся в своем кресле, за которым видна большая коллекция охотничьих трофеев. Вечнозеленые комнатные растения, цветы, книги, картины. Напротив него его жена Слободанка играет с собакой, своим любимцем Бастионом. Идиллия.

ЖУРНАЛИСТ: Можно продолжать?

СЕРАФИМ: (Причесывается.) Да, да, можно!

СЛОБОДАНКА: Только спокойно, без напряжения, милый! Сдержанно, уравновешенно!..

ЖУРНАЛИСТ: Камера, мотор! (Зажигаются софиты, включается камера.) Товарищ Проданский, Ваша первая книга мемуаров, описывающая Ваше личное участие в рабочем движении в нашей стране и во всей Европе, Ваше пребывание на нелегальном положении в Париже, Вене, Берлине и в других местах, вызвала большой интерес всей нашей общественности. Книга охватывает только определенный период, а именно до прихода Гитлера к власти, в этой связи нашим зрителям было бы интересно узнать, чему посвящен второй том Ваших мемуаров.

СЕРАФИМ: Видите ли… мои мемуары в любом случае представляют собой драгоценный источник для грядущих поколений, которые должны следовать революционным традициям и прокладывать свой дальнейший путь в соответствии с их поступательным движением к тому, что называется счастливым будущим, потому что…

 

Бастион внезапно кидается к софитам.

 

СЛОБОДАНКА: Бастион! Бастион, ко мне!!!

ЖУРНАЛИСТ: Выключите камеру!!! (Слободанке.) Прошу прощения, но я Вас настоятельно просил перед началом съемок об одолжении, чтобы Вы увели Вашего любимца в другую комнату… Будьте так любезны, прошу Вас…

СЛОБОДАНКА: Вы что себе позволяете? Вы где находитесь? Пес совершенно смирный!!! Может быть причиной явилось всего лишь мимолетное возбуждение или потребность в агрессии… Да! (Бастион успокаивается.)

СЕРАФИМ: Он, правда, смирный! Слободанка, пожалуйста!..

ЖУРНАЛИСТ: Ну, хорошо, хорошо, я только… Камера, мотор… Товарищ Проданский, переходим к новому вопросу…

СЛОБОДАНКА: И что это за осветительные приборы? Где новая техника? Его хрупкое здоровье всего этого не вынесет!

СЕРАФИМ: Слободанка… Давай уж закончим… что ты набросилась на людей…

СЛОБОДАНКА: Ладно, ладно! Только помни про Хьюстон и коронарное шунтирование!

ЖУРНАЛИСТ: Поехали?

СЕРАФИМ: Да!

ЖУРНАЛИСТ: Вы были свидетелем и участником всех событий предвоенных лет, военного времени и послевоенного строительства в стране и имеете полное представление о них. Что нового содержится во втором томе Ваших мемуаров?

СЕРАФИМ: Ключевой вопрос… который я ставлю во втором томе, относится к допущенным нами ошибкам… которые, в сущности, являются нашими ошибками как в стратегии, так и в тактике, в которых…

ЖУРНАЛИСТ: Что конкретно Вы имеете в виду?

СЕРАФИМ: Видите ли… необходимость реабилитации представляется неизбежной… представьте, как я мучился в бессоннице последние два года, пока работал над этим томом… я включил в него также детальные данные об определенном числе различных ликвидаций борцов, на которых не было вины, искренних членов движения… я привожу там даже сведения, почерпнутые из разговоров с членами их семей, живущих нормальной жизнью в нашем обществе… могу привести недавний пример, так сказать, примечание… я решил подарить одной семье бюст их родственника, который был ликвидирован, как враг народа… я… (Падает перед софитами.)

СЛОБОДАНКА: Ааааааа!!! Я же вам говорила!!! Бастион! (Держит его за цепь.) Вы самые настоящие палачи!!! Воды!!!

ЖУРНАЛИСТ: (Испуганно.) Камера! Стоп! (Подает ей стакан воды со стола.)

СЛОБОДАНКА: (Брызгает на него, дает ему воды.) Убийцы! Врываетесь в наш дом и убиваете его светом в шесть тысяч ватт! Телевидение называется, что это за телевидение!? Я сказала вам, приезжайте утром, а в это время он обычно гуляет в парке…

СЕРАФИМ: Нет… нет… ничего… сейчас…

ЖУРНАЛИСТ: Извините…

СЛОБОДАНКА: Что за моду взяли… совершенно, совершенно… беспардонно!

СЕРАФИМ: Я хотел… один пример… хотел…

ЖУРНАЛИСТ: Мы приедем в другой раз, товарищ Проданский… Извините, я не мог даже предположить… Я Вам позвоню, и мы обо всем договоримся… (Телевизионщики убирают софиты.) Теперь до свидания, я Вам позвоню, и мы закончим… Извините… (Направляются к выходу.)

СЛОБОДАНКА: Бастион!!! (Держит его за цепь.) Сидеть!!! Я же говорила тебе, дорогой, я же тебе говорила… Рассказывай, но не переживай! Я же тебе говорила!


 


Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
IV. В кабинете директора Народного театра.| VII. Параллельно. Робеспьер и яичница.

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.01 сек.)