Глава 30. Истинная цель.

Простите за долгое ожидание Т.т времени совсем нет >< но зато глава вполне большая:3

И, будто специально, невдалеке я заметил знакомую Бугатти… Хотя, хах, вряд ли где-то рядом я ещё бы заметил другую Бугатти.
Я по-хозяйски подошел и открыл пассажирскую дверь, устроившись на сидении.
— Ну, и куда же ты убежал? – спросил Александр Андреевич, заводя мотор.
— А как ты меня нашел?
Он помедлил, но сказал:
— Случайно.
Это, конечно, вызвало у меня огромное сомнение, но выяснять правду было не по плану. В общем-то, и плана особого ещё не было, но придумать что-то требовалось. И пойти я решил для начала по самому простому пути:
— Не смей заигрывать с Лерой. – Твердо сказал я, чем вызвал смешок у учителя.
— Ты уж определись. То сам предлагаешь мне с ним, то запрещаешь…
— То был порыв чувств, — попытался выкрутиться я. – А вообще, не смей. Иначе… — сказал, вжавшись в кресло. – Секса от меня не дождёшься…
Я посмотрел на англичанина, который сильнее сжал руль и сощурил глаза. Что, не нравится такая перспектива? Я уже хотел праздновать победу, как его губы расплылись в гадкой улыбочке:
— А ничего, что ты сейчас ко мне едешь?
— В см… — сначала не понял я…
Черт! Ну, как так можно было проколоться?!
— Я выпрыгну! – заверещал я, хватаясь за ручку дверцы быстро едущей машины.
— Попробуй, — хмыкнул англичанин.
Я нажал на ручку. Заперто!
— У меня ещё есть окна!
На это Александр Андреевич, конечно, только засмеялся. Как ни крути, а у взрослых всегда и во всем находится какое-то преимущество! Поэтому мне пришлось надуться, но заткнуться.
Так и остальную часть пути мне пришлось просидеть, молча пялясь в окошечко. На самом деле, я ехал к учителю, чтобы расставить все точки, где надо и запретить ему заигрывать с Валерой. Попутно я размышлял, как же мне избавиться от Вол… Никанора. Ну, и Валеры тоже. А вариант с окном в моей фантазии очень даже ничего был… А ещё я изредка поглядывал на отражение учителя в стекле. Это искажение, или он действительно ухмылялся? Не-ет, сегодня от меня ты ничего не дождёшься, я же тебе обещал!

По пришествии в номер, я первым делом плюхнулся на кровать учителя, растянувшись, давая себе отдохнуть.
— О-о, сразу к делу? – игриво спросил Александр Андреевич, снимая верхнюю одежду.
— Иди в ж-ж-ж… — я прервался на полуслове, чтобы не давать ему почву для понимания моей фразы в прямом значении. Тот лишь хмыкнул и после того как разделся до рубашки с джинсами, присел ко мне. Я почти сразу почувствовал его руку на своей коленке, что заставило меня прошипеть:
— Не тронь меня…
— Какой недотрога… — его гадкая улыбка стала шире, рука продолжала поглаживать коленку. – Раз ты обиделся… как же мне заслужить прощение?
— В чем подвох? – сразу насторожился я, подозрительно сузив глаза.
— Ни в чем, — тот беззаботно пожал плечами. – Просто чтобы загладить свою вину хочу пригласить тебя на одну вечеринку.
— Вечеринку?! – я вскочил из лежачего положения. – Ты? Да ну?
— Ну… это не совсем… «вечеринка»… Вообще – сборище снобов. Богатые, наглые, напыщенные… Но я хочу тебе показать представление, которое там будет, — и он начал довольно увлеченно, насколько это может делать англичанин, перечислять: — Прекрасно украшенные залы, наивкуснейшие блюда, красивые девушки в платьях, танцоры, певцы, артисты … Думаю, тебе должно понравиться.
— Так в чем подвох? – настоял я на своем.
— Да ни в чем… разве что в том, что я так тебя как бы… подкупаю? Чтобы ты меня простил.
— А, надоело воздержание?
— Это детали! Большие, конечно… — задумчиво протянул он, однако спохватился: — Но детали!
— Ясно всё с тобой, педофил хренов… — я показал ему язык и сразу переключился: — Так, когда сборище?
— В воскресенье, то есть послезавтра. Представлю тебя как моего любимого племянничика, как и договаривались… Не забудь называть меня «дядей»…
— Ага, дядя-педобир.
За это я получил легкий подзатыльник, но всё равно хитренько засмеялся, а учитель продолжил:
— А завтра съездим в один магазин, прикупим тебе костюмчик.
— Туда ещё и костюм одевать… – заныл я, скорчив недовольную рожицу.
— Это небольшая плата. После уроков сразу поедем.

Как Александр Андреевич и говорил, после уроков мы сразу куда-то отправились. В магазин, ясен пень, в магазин одежды. Куда – я не знал, но поездка была долгой, мы приехали в другую часть города. Это был оживленный район, одно из мест-достопримечательностей. Соответственно – много магазинов с сувенирами и дорогими шмотками. Вот к одному из таких магазинов мы и подъехали.
А за широкими дверьми находилось огромное помещение: просторное, всюду увешанное фраками, смокингами, отдельно рубашками, жилетками, галстуками, в общем, парадной одеждой для мужчин. Стройные манекены демонстрировали лучшие модели, красивые плакаты рекламировали известные бренды. Презентабельного вида девушки в строгой, но красивой форме приветливо улыбались, готовые помочь с советом и выбором. Роскошь определенная, даже немного смущающая.
— Вам чем-нибудь помочь? – задала извечный вопрос продавцов-консультантов светленькая девушка.
Александр Андреевич похлопал меня по плечу, подошедшая, всё смекнув, кивнула и пригласила дальше в магазин, сразу схватив несколько костюмов и предлагая на выбор.
— Вот эта модель Вам бы очень подошла. И эта. Примерите обе? И вот эти три на Вас бы тоже прекрасно смотрелись. Выбирайте галстуки, у нас есть на любой вкус. Или предпочитаете бабочку? – не замолкая, учтиво щебетала девушка.
А мне сразу захотелось её заткнуть. Видимо, это профессия такая. Что здесь, что бабка базарная – всё одно.
— Ну, скажи уже что-нибудь, — немного насмешливо отозвался учитель.
Я дернул плечами и прошел мимо консультанта, начав высматриваться в висящие костюмы. Развешаны они были по цвету, плавно переходящие один в другой. От, не поверите, ярко-желтого до темно-синего, потом до красного, к бордовому, наконец, превращаясь в черный, самый распространенный, которого было больше всего. Его-то я и хотел выбрать. Остальные цвета я не считал особо красивыми в парадной одежде или считал слишком вычурными. А, может, просто привык к такому стандарту. В конце концов, висит же для кого-то вон тот розовый смокинг с мехом и стразами. В общем, даже из одного черного выбор был огромен. Одни с полосочками вертикальными, другие с горизонтальными, у одних они почти незаметные, у других ярко-выраженные, у третьих они вообще разноцветные. А ещё разноцветные рубашки, галстуки, туфли и даже носки и часы с перстнями. Короче, голова почти сразу пошла кругом.
Поэтому-то мне и стали всучивать какие-то костюмы. Консультант вручила мне несколько классических (черные пиджак, штаны и галстук, белая рубашка), различающихся либо тоном, либо какой-нибудь полосочкой, потом – темно-синий с какими-то золотыми кругами, золотой, бордовый и цвета хаки. От последних цветастых я сразу пытался отказаться, но Александр Андреевич просто проводил меня к раздевалке. Ну, да ладно. Не обязательно же их будет покупать.
А примерочная, к слову, была не как в обычных магазинах – кабинка, да тряпочка её прикрывающая, это была вполне себе маленькая комнатка с раздвижной дверью: больше удобных вешалок, мягкий диванчик, ковер, ну, и зеркала с разных сторон, так было лучше самому разглядеть себя с разных сторон.
Развесив костюмы, я стал по очереди их примерять… Учитель заглядывал ко мне, оценивая одежку, но только молчал, несколько задумчиво оглядывая меня. А как-то раз он заглянул, я тогда замешкался и стоял в одних трусах и галстуке, так учитель гаденько улыбнулся, бросив воодушевленное «Мне нравится!» и сразу закрыл дверь, уворачиваясь от брошенных в него штанов. Бросить ботинок я побоялся. Нет, конечно, англичанина мне не было жалко, было жалко такие дорогущие ботинки и дверь. Так, перемерив туеву хучу костюмов, половину из которых я по любому бы не купил, я вышел из примерочной и молниеносно отказался от ещё большей кучи принесенных вещей и пошел по рядам сам. И пошел я опять же к черному, я всё же убедился, что парадные костюмы другого цвета мне на себе не нравятся.
И, как известно, детей привлекает всё более яркое и блестящее. Нет, я, конечно, не выбрал костюм с пайетками или тому подобное, но остановился напротив черного пиджака с серебряным ветвящимся рисунком на правой стороне груди, уходящему к плечу.
— Этот хочешь? – услышал я голос учителя совсем рядом. Даже вздрогнул. А, ну да, здесь пол – мягкий ковролин, шаги и не услышишь.
— Вроде… А не слишком… Ну, как-то?
— Да не. Это не какое-то там официальное собрание. — Он хмыкнул. – Ты не представляешь, в чем туда придут.
— Э… типа вон в том? – я кивнул на темно-зеленый костюм с отходящей от него разноцветной штукой, похожей на кринолин. Она была оформлена в стиле хвоста павлина, такая же пестрая и расфуфыренная.
— И это ещё не самое страшное, — пообещал англичанин.
Мне сразу подобрали размер костюма, неяркий черно-серебряный галстук, белую рубашку, налакированные туфли и даже обычные, но стопудов дорогие черные носки. Ну, этот вариант мне как раз нравился. Плечи на месте, на спине ничего не топорщится, хорошо показывает фигуру, а изящный рисунок вообще красиво смотрится. Послышался звук открывающейся двери:
— Ну, как?
— Мне этот нравится! – я повернулся к Александру Андреевичу.
— Хорош, — довольно сказал англичанин, входя в примерочную и прикрывая за собой дверку.
— Так тебе этот больше нравится?
— А ещё больше – вообще без одежды.
— Алекса-а-андр Андреевич, — укоризненно протянул я.
Я отвернулся – не хотел показывать появившуюся против воли улыбку, но эти чертовы зеркала были повсюду! Однако именно поэтому я заметил приближение англичанина и, снова развернувшись к нему лицом, начал пятиться назад.
— Я помогу тебе переодеться, — вкрадчиво сказал он, быстро обхватывая меня в кольцо рук и прижимая к зеркалу.
— Александр Андреевич!.. – громко шепнул я. – А ты знаешь, что ОЧЕНЬ похож сейчас на маньяка-насильника?! – англичанин, несмотря на мои попытки отстранить его, сжал мою задницу, провел языком по скуле.
— О-о-о, от долгого воздержания и не таким станешь… — уже со сбитым дыханием прошептал он, хватая меня за волосы и оттягивая голову назад, после вцепляясь крепким поцелуем. Пиджак слетел с моих плеч и был отброшен куда-то в сторону.
Я оттянул англичанина за ухо, отворачивая голову:
— Да здесь же люди! Услышат и…
— Они заняты другим клиентом. Очень назойливой женщиной и её мужем… Так что нас не заметят… — почти прорычал он, начиная расстегивать мою рубашку.
— Нет! – я загородился руками, а нога сама собой совершила какое-то движение…
— Соколов… — прохрипел учитель, оседая на пол. И тут я понял, куда угодила моя коленка.
— Прости, — пискнул я чисто из мужской солидарности, тем не менее, отскакивая в сторону.
— Ты меня импотентом на молодости лет решил сделать?! – снова прошипел он, утыкаясь головой в зеркало.
— Ну, прости-и… — виновато сказал я, пытаясь успеть переодеться. Я в конце даже сложил вещи и бросил учителю, выскальзывая из раздевалки: — Этот покупай, мне всё понравилось.
А потом я решил капитулировать к машине. Она была заперта и на сигнализации, так что я просто стоял рядом до того момента, как из магазина с товаром не вышел злобный англичанин. Он только открыл двери, мы молча уселись в автомобиль. Но, пристегнувшись, Александр Андреевич заметно расслабился и спокойно тронулся с места. А вот мне его дикая страсть покоя не давала. Если у него ничего не получилось сейчас – не значит, что не получится в следующий раз. Того и гляди, не выдержит, разложит меня на той вечеринке, прямо посередине зала.
— Чего сидишь такой тихий? – вдруг спросил англичанин.
-Да ты хоть понимаешь, что чуть ни сделал?! В таком месте! Чуть не из-изнасиловал меня!
— Я тебя не наси…
— Насиловал! Пытался!
— Ты особо не сопротивлялся…
— Просто ты сильнее и не заметил, как я сопротивлялся!
— Так становись сильнее меня.
— О да… Настанет день – и я тебя изнасилую. – Пообещал я и снова уткнулся в окно.

Маме я сказал, что в воскресенье иду на ночевку к другу. Оделся как обычно, ведь костюм остался у Александра Андреевича, и пошел к отелю в пять вечера, а вся соль начиналась в шесть. Сначала я боялся охраны, но они лишь поздоровались, назвав меня по имени-отчеству, и пропустили внутрь. Вот ведь сервис…
Когда я постучался к учителю в номер, тот был уже почти одет. Темный костюм, галстук, часы на руке и неизменный хвостик. Однако волосы у него на этот раз были прилизаны, что и придавало ему совершенно другой вид, более… элегантный. Моя одежда была разложена на его кровати, куда я прямиком и прошел. Только я хотел снять свою водолазку, как нутром почуял неладное и повернулся в сторону англичанина. Тот стоял, поправляя часы и гаденько ухмыляясь. Я, вспомнив, что после этого следовало вчера, отскочил назад.
— А что ты от меня шарахаешься-то? – поинтересовался он.
— Можешь выйти? – хмуро попросил я.
— С чего это ты стал меня стесняться?
— Александр Андреевич… — начал угрожающе.
— Мы же оба мальчики…
— Александр Андреевич…
— Да чего я у тебя там не видел?
— Александр Андреевич! – наконец, грозно рявкнул я.
— Ну ладно, ладно. Какой скромняга, — он последний раз гадко хихикнул и вышел в ванную комнату.
— Вот ведь…! – не закончил я фразу, начав поскорее переодеваться, чтобы успеть до того, как вошел бы учитель.

— Теперь сторониться меня будешь? – спросил Александр Андреевич, опять поправляя часы.
— Нет. С чего ты решил, что я тебя сторонюсь?
— А то, что ты жмёшься к противоположной стенке лифта – это нормально, да? Или от меня так ужасно несет парфюмом?
— М… нет, парфюм шикарный. А жмусь я просто… просто к зеркалам. Они такие холодненькие…
— Да не боись, ничего я с тобой не сделаю там.
— К тому же я взял кинжал.
— К тому же, — решил поправить меня учитель, — мы же идем как родственники.
— Ага… дядя… Саша.
— Племянник Димка…
Секунда, и мы прыснули от того, как абсурдно это звучало. Я уж как-то не привык называть Александра Андреевича по имени, тем более, с добавлением «дядя», а уж то, что он назвал меня по имени вообще надо записать.
— Слушай, а почему ты всегда называешь меня по фамилии? – спросил я.
— А что, мне тебя, как мамка с папкой звать? Ты уже большой мальчик. Но по имени-отчеству рановато, а вот по фамилии самое оно. Тем более, ты должен гордиться своей фамилией. Соколов! Сокол – гордая и красивая птица. Разве не такие ассоциации у тебя вызывает твоя фамилия?
Я пожал плечами и улыбнулся. Приятно было знать, что Александр Андреевич считает меня взрослым человеком, к тому же… это странно, но и то, что ему нравилась моя фамилия меня тоже радовало.
В общем-то, в машину я уселся с приподнятым настроением, даже предвкушал праздник и все те чудеса, про которые мне рассказывал учитель. Мимоходом я слушал свой урчащий желудок. Я ведь ел мало, еда-то будет там. Да-да, едем голодными, чтоб там побольше схавать. Не, ну а че, мы интеллигенты, что ли, дома кушать?

Здание, в котором проводилось торжество, было построено, насколько я знаю, специально для таких вот «вечеринок». На окраине города, среди облагороженной части леса, куда вел единственный подъезд. Туча охраны, где только можно и нельзя, шоферы, официанты, повара и прочая прислуга. Чем ближе мы подъезжали, тем страшнее мне становилось, а уж совсем плохо стало, когда мы выехали на «финишную прямую», широкую асфальтированную и расчищенную дорогу, по бокам которой были высажены голубые ели, по-новогоднему украшенные, всё освещалось приятным темно-лазурным светом фонарей.
Александр Андреевич припарковался на стоянке, где уже стояло большое количество автомобилей, среди которых даже Бугатти не настолько сильно выделялась. Праздник роскоши и богатства прямо.
— Волнуешься? – с ехидной улыбкой поинтересовался он, отстегиваясь. Я был не в том состоянии, чтобы обижаться или огрызаться, поэтому просто кивнул. – Не надо. Всё в порядке. Никто тебе и слова плохого не скажет. Пойдем.
Выйдя из автомобиля, учитель приобнял меня за плечи, и мы направились к главному входу. Даже не доходя до него, можно было услышать мелодию скрипки, показавшуюся даже мне, не любителю классической музыки, просто прекрасной. Прям и сердце перестало так сильно биться, я почти успокоился. Но пробирал морозец, я отказался надеть куртку. Думаю, в гардеробе она смотрелась бы слишком бедно среди остальных, даже стыдно было бы. Но… ааа! Я пожалел об этом, всё-таки конец января! Похоже, заметив это, Александр Андреевич ускорил шаг, и вскоре мы уже оказались за огромными открытыми дверьми. Сначала это было большое помещение-гардероб, отливающее золотом. Настолько чистый, что блестящий пол, сложенный будто бы из кусочков мозайки, огромные светящиеся люстры, состоящие из маленьких кристалликов искусной работы, множество стоек и вешалок за ними, кресла и изящные столики. Но любоваться на это мне долго не дали, Александр Андреевич пообещал, что всё ещё впереди, и мы двинулись вперед по коридору, увешанному большими и красивыми картинами в тяжелых рамах. И дальше – дверь, а за ней… Голубой свет, исходящий от фонариков, висящих повсюду, напольное покрытие, обои, украшения в тон. На противоположной стороне от входа располагалась сцена, на которой стояли музыканты, уже сменившие композицию на другую, будоражащую, поднимающую в душе какое-то странное чувство легкости. По бокам зала стояли столы, заваленные едой и напитками, а периметр очерчивали синие широкие кресла с красивыми узорами на спинках. По самому же залу уже рассыпались гости, Александр Андреевич был прав, некоторые в совершенно невообразимых костюмах, я бы даже не удивился, если б встретил там кого-то на подобии Леди Гаги. Были, конечно, и нормальные люди, одевшиеся почти как мы с учителем, но определить, кого больше было невозможно. К тому же, как это полагается, повсюду сновали официанты с подносами, заставленными напитками и мелкими закусками.
А потом я поднял голову наверх. И челюсть моя отвисла. Оказалось, что над нами было ещё два этажа. Между ними висели красивые фигурки на разных уровнях, поражая воображение своей красотой. Будто бы середина прямоугольника-здания была вырезана, а с потолка вниз свисала огромная люстра, если моё зрение не изменяло, вся состоящая из маленьких огоньков синих, голубых и лазурных цветов.
Я услышал, как Александр Андреевич усмехнулся, он приобнял меня и, наклонившись к уху, сказал:
— На втором этаже – столики ресторана и комнаты отдыха, на третьем – будут представления. Пойдем наверх?
— Ага… — всё ещё завороженный прошептал я. Учитель ткнулся носом мне в шею и прошептал:
— Ммм… я бы сейчас тебя поцеловал…
Я покраснел и отодвинулся от «дядюшки», недовольно на него смотря. А ему и правда сложно держаться… Может, зря я так мучил мужика? Что ж, тогда в благодарность за вечер ему точно кое-что перепадет. Я даже уже простил ему всего Валеру, пообещал сам себе, что расскажу правду про Никанора, что никакой он мне не любовник. Даже предвещающая улыбка появилась на моём лице, как я услышал чей-то голос с акцентом:
— Ба-а-а! Каго я ви-иж’у! Алекосандр-ро!
Чьи-то руки появились на талии учителя, а я впервые увидел на нём такое обреченное выражение лица, кажется, он даже взглянул на меня, прося о помощи…
— О, дон Пьер! Давно не виделись! – вдруг просиял англичанин, я даже удивился: он так за секунду поменял своё мнение о человеке, обнявшем его?
Александр Андреевич развернулся, и я смог увидеть его знакомого. Охарактеризовать того можно было легко – типичная зажравшаяся свинья. Темно-зеленый пиджак на его необъятном пузе застегнулся только потому, что шили и для него, и для слона, к штанам и ботинкам это тоже относилось. Сардельковидные пальцы были полностью в массивных кольцах с огромными камнями, не думаю, что подделками или пластмассками, на квадратной голове, крепящейся к телу вторым и, кажется, даже третьим подбородком, блестела жирная кожа. Волос на этой голове почти не было, и то, оставшиеся производили какое-то неприятно впечатление.
— Алекасндр-ро, да ты не од’ин!
— Да, да… это мой племянник… любимый и неповторимый… Димка. – Он притянул меня к себе, приобняв за плечи.
— Р-рад знак’омства! – он протянул мне свою потную ладонь.
— Здрасте, — я чуть кивнул головой, держа руки «по швам».
Мужичок странно на меня посмотрел, как на невоспитанную молодёжь, а потом важно спросил:
— Т’и что, н’е знайшь, кто я?
Я хотел было как-то съязвить, уж больно меня за прошедую минуту выбесила эта свинья, но меня неожиданно прервал Александр Андреевич:
— Конечно! Я же много ему рассказывал о вас, о такой-то персоне! Умолчать? Что вы, грех на душу брать! Он просто у меня стеснительный.
Похоже, англичанин понял, что мои глаза сейчас округляться, и я начну возмущаться, поэтому сильнее меня притянул, впечатав лицом в свою грудь.
— Ох, вот вы где! – видеть я не мог, но по голосу это была девушка, только что подошедшая. – Пойдемте, дон Пьер, нас уже давно ждут.
— Уже уходите? – услышал я раздосадованный голос учителя, даже прифигел: никогда от него такой интонации не слышал!
— Ув’ы. Ещё свидимс’я.
— Буду ждать!
Прошло некоторое время, как меня таки перестали душить, и я вырвался из хватки учителя. Он стоял с покисшим видом. Я гневно на него глянул, на что англичанин ответил:
— Не хватало, что бы ещё какой-то сопляк испортил мне связи.
— Сопляк, значит?
Учитель отмахнулся:
— Не принимай всё так близко к сердцу…
— Что ж ты так стелился перед этой свиньёй-то?
— Я же сказал: связи. Свя-зи. Проехали. Хочешь кушать?
Как бы мне ни хотелось возразить, а желудок напомнил о себе, и я только согласно угукнул.
Тут мимо нас прошел официант, предложив шампанское. Я, было, протянул руку, но учитель, будто невзначай откинул ёе и взял бокал сам:
— Тебе рано.
— Как на Новый год меня спаивать, так можно, а как на вечеринке выпить – так нельзя?!
— Просто если что – я не смогу тебя контролировать. И… себя. – Он откашлялся. – Но, если хочешь, приедем ко мне, и я тебя… хм, напою. – Он как бы невзначай коснулся рукой моей задницы. – А пока я куплю тебе сок. Или компотик?
— Тогда глинтвейн.
— Ну… ладно. Его можно. И то немного.
Александр Андреевич ухмыльнулся и снова меня приобнял. Так мы и пошли на второй этаж. Но, ха-ха, дойти не успели. У лестницы на нас буквально набросился ещё один знакомый англичанина…
— Саша! Саша! – парень, на этот раз более приятной наружности, блондин в белом костюме, схватил учителя за голову и начал целовать его в щёки на каждую фразу: — Как давно не виделись! – в правую щеку. – После того, как ты вернулся в Россию! – в левую. – А я скучал! – снова в правую. – Да все скучали! – снова в левую. – Ах, столько надо рассказать! – и опять в правую. – С чего б начать? – и опять в левую.
Я уже и не знал, что мне делать: челюсть потеряла контроль, по сморщенному лицу учителя казалось, что его надо спасать, а этот блондин уже перестал тратить время на разговоры и просто расцеловывал англичанина в обе щеки. А потом он оторвался от него и посмотрел на меня…
— А этот прекрасный юноша с тобой?
— Да, это мой… племянник… Дмитрий…
— Дмитрий! Димка! Так вот ты к кому уехал! – и тут случилось самое страшное: этот парень схватил меня за голову и тоже начал расцеловывать!
— А… э… Киро… Киро! Прекрати! – тут спохватился Александр Андреевич и начал отдирать странного знакомого от меня, при этом я усиленно ему помогал.
Но лучше особо не стало. Тогда этот Киро снова провопил о том, как он скучал по англичанину, и повис на нём. Тут уж я чуть не задохнулся от возмущения: кто-то вешается на моего…! Дядю! И только я хотел что-то сказать, как послышалась трель птичек, парень встал на свои ноги и достал сотовый:
— Минутку! – он отошел к перилам лестницы, начав что-то балаболить на иностранном.
Я поманил учителя пальчиком, тот нагнулся:
— У меня есть повод для ревности? – спросил я, оттирая с щёк слюни блондина.
— Ни малейшего, — тот закатил глаза, достав платок и начав тоже вытирать скулы.
Клавиша сотового пикнула, и парень повернулся к нам:
— Ах, мальчики, какие же вы хорошие! – было произнесено без малейшего «иного» смысла, однако стало не по себе.
— Приятно было познакомиться, Киро… — сказал я. – Ну, вы общайтесь, а меня ждут. Не скучайте!
— Хорошо! – пропел парень.
Александр Андреевич, было, открыл рот, чтобы возразить, но его в объятия уже заключил блондин, а я по-быстрому побежал вверх по лестнице, оставляя ни то растерянного, ни то разгневанного учителя внизу. Что ж, ревновать мне незачем было, а так я ему отомстил за дона Пьеро.
Я поднялся на этаж. Не очень широкий коридорчик с темно-синими мягкими обоями, увешанными небольшими картинами в тонких рамочках с паспарту, прямоугольное помещение, от которого отходили коридоры с теми комнатами отдыха, о которых говорил учитель. А в дверных проемах напротив перил стояли стеклянные двери, сквозь которые можно было видеть множество круглых столиков. Наверняка тот самый ресторан. Я приоткрыл дверь, заглянув туда. Из зала шла совершенно другая музыка, выступала какая-то девушка. Наверняка здесь установлена звуконепроницаемость между этажами. Я закрыл дверь и отошел к перилам, огораживающим от «пропасти» первого этажа. И как раз напротив того места, куда я встал, висела одна из фигур: изящная девушка, застывшая в одной из поз танца. Она была сделана будто изо льда и чуть переливалась на свете огромной люстры. Красота… Никогда такого в жизни не видел! Да, за такую вечеринку Александра Андреевича определенно стоило простить… Я провел рукой по деревянным перилам. Вечер определенно удался, несмотря на странных знакомых и вообще мерзких типчиков. Я вот решал: дождаться англичанина и затащить его в ресторан или пойти на третий этаж и увидеть то представление, которое он так жаждал мне показать. Стоял я и решал и не мог решиться, пока что-то не заставило меня посмотреть вправо. И сердце замерло. В костюме стального синего цвета, украшенном черной розой, шел парень, льняной блондин с серьгой в правом ухе. Он шел слишком далеко, но я-то знал, что у него волчьи глаза с желтым отливом. А ещё я не мог не заметить, что рядом с ним шел низенький паренек с серовато-русыми волосами. На нём был неяркий коричнево-розовый костюм. И я не мог не узнать их. Волк и Валера! Что они там делали?! Хотя… если это вечеринка для снобов – то Никанору там самое место, а Лера?.. А, точно же! Они ведь знакомы! Я совсем забыл про этот факт из-за обиды на учителя… И я вспомнил, что они называли друг друга «Волк» и «Кенни», по прозвищам! Как я мог упустить этот факт?! Они поднимались по другой лестнице, тоже на второй этаж, и я, не придумав ничего лучше, чтобы не попасться им на глаза, юркнул в ресторан, встав за непрозрачной стенкой. Я стал наблюдать за другими дверьми, боясь, что они направлялись в ресторан. Но нет, через прозрачную дверь я увидел, как они прошли дальше по коридору. Фух, не заметили… Постойте… а куда это они?! Я, схватившись за свою голову, на которую всегда падает столько неприятностей (за задницу хвататься я посчитал неприличным), осторожно приоткрыл дверь и двинулся за парнями…
Те, благо, даже не оборачивались, поэтому я мог спокойно следовать за ними, не палясь. Они свернули по коридору налево, я за ними. Пройдя ещё, наконец, парни вошли в одну из дверей, лишь прикрыв её, на моё счастье осталась щелка. Я загляну туда: Валера потягивался, Волк, что-то делал у столика, и оба они были повернуты ко мне спиной. А ещё в поле моего зрения попал шкаф у двери… Смертельный номер! Не знаю, что подтолкнуло меня на это, но я тихо вошел в комнату, подошел к шкафу с раздвижными дверками, тихо открыл его, юркнул и прикрыл дверки, оставив щелку. МАТЬ МОЯ ЖЕНЩИНА! Я сделал это! Сердце бешено отбивало чечетку. Они меня не заметили. Я чуть смог разглядеть комнату: в коричнево-бордовых тонах, несколько кресел, софа, столик, двуспальная кровать.
— Да где ж остальные?! – нетерпеливо спросил Лера, даже подпрыгнул на месте.
— Да потерпи ты… — флегматично ответил Никанор. – Присядь.
Одноклассник плюхнулся на одно из кресел, принимая протянутый Волком бокал с … виски? Прошло буквально секунд десять, как блондин сказал:
— А вот и они.
— Приве-е-ет! – послышался знакомый двойной голос… двойной…
В поле зрения показалось двое: оба блондины, они повернулись лицом… Близнецы! Это же близнецы из гей-клуба! Я знал, что Волк с этим как-то связан!
— Привет, — послышался другой мужской голос, показался брюнет… Жульен! Их босс! А следом и Джон, рассеянный парень с яркими красными волосами! Все они расселись на кресла, взяв по бокальчику виски.
— В общем-то, я заприметил красивенького и, конечно, богатенького милого мальчика, — недовольно сказал Жульен. – И хочу его оприходовать, поэтому давай быстрее, Волк, чего хотел?
— Никаких оприходований, пока мне не поможете! – возразил Никанор.
— Отлично, чего тогда надо?
— Мне нужно, что бы вы нашли человека, который приехал сюда предположительно из нашего города. Это очень важный человек, важнее моего отца.
— Что?! – одновременно спросили все. – Важнее?!
— Ага… кстати, — он улыбнулся. – Может и Соколова здесь встретите…
Черт побери! Меня?! Откуда он знает, что я могу быть здесь?!
— А… племянничек нашего англичанина? – протянул Валера. – А чего ж ему тут делать?
— Ну, он говорил, что у него как раз есть такой человек, который важнее моего отца. И мне нужно узнать, что же это за человек.
— А? Не понял. Тебе-то это зачем? – протянул Джон. – Ты и так богат…
Никанор стукнул кулаком по столу и вскочил с кресла, закричав:
— Есть кто-то влиятельнее меня! Я этого не допущу!
— Ты же любишь Соколова. Почему бы тебе не влюбить его в себя и не спросить? – предложил сука Валера.
— Я что, идиот?! Без твоих подсказок не справлюсь?! Я и сказал этому мальчишке, что люблю его, чтобы сблизиться! А потом хотел узнать у него, что же это за богатый чел у него есть такой!
Вот это новость! Я даже рот открыл! Оказывается, Никанор и не был влюблен в меня, ему надо было узнать про богача, которым я ему пригрозил!
— Да с чего ты решил, что он не соврал тебе? – недоверчиво спросил Жульен.
— Я видел у него кинжал. Это же такая работа! Дорогостоящая! Ювелирная! Ручная! Это такие деньги! Тем более, он говорил настолько уверенно, что его человек влиятельнее, что я уверен – это действительно так! Семья у него не из бедных, конечно, — отец владелец процветающей фирмы… Но они не настолько богаты, чтобы дарить сыночку подобные вещи. Значит, это друг семьи, или даже его собственный друг. Вот и надо мне было узнать, кто это! Я не позволю, что бы был кто-то влиятельнее меня!
Вот это попандос! Вот всё оказывается как! Показавшийся милым мне Никанор на самом деле – алчный папенькин сынок! И что же у него за связи с этими геями? И… раз он меня не любит, то любит ли вообще мальчиков? Если нет – то, тем более, как он связан с гей-клубом?!
— А? Ты чего, братишка? – спросил один из близнецов. Ответил, видимо, другой:
— Хмм… а мне вот интересно: кто это такой прячется у вас в шкафу?

Глава 31. От любви до ненависти…

— А? Ты чего, братишка? – спросил один из близнецов. Ответил, видимо, другой:
— Хмм… а мне вот интересно: кто это такой прячется у вас в шкафу?
Сердце замерло. Я отпрянул от щелки шкафа. И что теперь будет? Они ведь ничего не сделают мне? Или сделают? В гей-клубе они хотели меня изнасиловать. Но Волку же нужна информация! Тогда они меня хотя бы не убьют? А Александр Андреевич хватится меня! А если они всё-таки решат меня устранить и сами найдут англичанина? Валера ведь знает его! А остальные видели! Тогда они поймут, что это он тот самый богач! И… о, Боже, что Волк хочет с ним сделать?! Он хочет… устранить потенциального соперника?!
— Кто в шкафу? – настороженно спросил Никанор. Я зажал рукой рот, чтобы не закричать от страха и волнения.
— Что за крыска? – презрительно спросил Валера. – Кого-то лишнего пропустили сюда?
Вдруг послышались звуки ударов, а потом возмущенное «Эй!».
— Брат! Опять ты за своё! – укоризненно надул губки один из близнецов.
— Никакой серьёзности! – раздраженно рявкнул Жульен.
— Не понял, че происходит? – не менее раздраженно прикрикнул Волк.
— Да всё просто, — рассеянно протянул Джон. – Ларри всё время так. Как какое-то секретное совещание – он шутит, будто кто-то подслушивает.
— Да бесит уже всех, бесит! – сказал брюнет.
— Ну, я просто… ну, Лоран, скажи-и-и им!..
— Бра-ат…
ОХ ТЫ Ж БЛЯ! Меня чуть инфаркт не хватил, а они шуточки шутят! Ебучие пидарасы! Ноги сразу задрожали, я еле удержался на них, боясь поднять лишний шум.
— Ебучие пидарасы! – взревел Никанор. Ух ты! Как мы одинаково мыслим!
Послышался звук плюхающегося тела. Наверняка Волк сел, послышался его тяжелый выдох:
— Ладно… расходитесь…
— Так кого искать-то? – поинтересовался один из близнецов.
— Никого, идите отсюда.
— Нам же лучше, — хмыкнул Жульен.
Послышался топот, а потом и звук хлопающей двери. Я осторожно прильнул к щёлке, осматривая комнату. Там ещё остались Никанор и Лера. Оба сидели на креслах. Первый – опустив голову и потирая переносицу, второй – смотря на первого. Но, наконец, Цветников встал и оперся руками о подлокотники кресла Волка. Тот поднял на него глаза, задав немой вопрос.
— Мне кажется… ты больно напряжен… тебе бы расслабиться… — Валера, сказав это, опустился на пол, начав гладить колено Никанора, а потом осторожно раздвинул его ноги и придвинулся ближе. – Хочешь?..
— Отсосать мне решил? – хмыкнул Волк.
— Лучше… трахни меня…
Волк снова хмыкнул:
— Ты же хотел того учителя… Тебе всё равно, кто тебя ебёт?
На это Валера лишь потянулся к ширинке блондина.
Аааа!!! Нет! Нет!!! Только не это! Не смейте! Я же здесь! Вы этого не знаете, но я здесь! Чертовы пидарасы! Почему меня окружают одни пидарасы?! Неужели так сложно любить девушек, трахаться с девушками?! Ну, хотя бы не у меня на глазах!!!
— Не сейчас, — отстранил Никанор Валеру.
Слава тебе, Господи, он отказал ему!
Лера что-то против этого пищал, но Волк стоял на своём, заставляя того сдаться. Одним глотком парень допил виски, с силой поставил стакан на стол, поднялся, поправляя одежду. Кивнул Цветникову, и вместе они уходят. Я слышал только звук закрываемой двери.
Отпустило…
Я ещё какое-то время стоял, прислонившись лбом к холодной поверхности шкафа, ощущая, как по спине бегают капельки пота, как сердце бешено бьется, тем не менее, всё замедляясь и замедляясь. Я судорожно выдохнул и припал к щёлке шкафа. В комнате никого не было. Я открыл дверь, а после выскользнул и из комнаты.
Сломя голову пробежавшись по коридору, я выбежал в зал с рестораном, предположив, что там могу переждать. Что переждать – сам не знал. Я хотел набрать Александру Андреевичу, узнать, где он, чтобы найти, но этого не потребовалось: заметил его сидящим с кем-то за столиком у окна. Туда я и ринулся.
— Здравствуйте, — поздоровался с мужчиной в пастельно-желтом костюме. У него были пшеничные волосы с каким-то салатовым оттенком и острый подбородок. Хмм… такое чувство, будто я его уже когда-то видел… Нет, правда такое чувство…
— О, а это и есть Дима… — сказал Александр Андреевич, кладя подбородок на руки, странно отводя взгляд.
Незнакомец же нахмурился, оглядел меня и уставился жутко недовольно. От такого стало неуютно, я весь сжался, тоже смотрел на, кажется, серые миндалевидные глаза.
— Что ж, я пойду… — сдержанно сказал мужчина, поднялся со стула и, сдержанно кивнув учителю, удалился.
Я непонимающе смотрел в спину уходящему незнакомцу, от волнения и смятения сжимая края пиджака. А как только он вышел из помещения ресторана, за ним захлопнулась прозрачная дверь, меня словно отпустило, и я расслабился, плюхнувшись на стул, на котором до этого сидел он. Сердце ещё неровно билось, я помотал головой и похлопал себя по щекам, чтобы придти в норму. А потом посмотрел на выглядевшего уставшим и расстроенным англичанина:
— Твой бывший, что ли? – как-то брезгливо спросил я.
— Бывший, — согласился он. – Только коллега, а не то, что ты имел в виду.
— Ааа… — понимающе потянул я. – А чего это так на меня смотрел? Как на врага народа-то?
— Да так, — отмахнулся Александр Андреевич. – Он злится на меня за то, что я ушел с работы.
— А почему же ты ушел?..
— Надоело. Я и учителем-то стал, чтобы развеяться. Я тебе вроде говорил?
— Ну… было что-то такое…
Этот разговор как-то сразу не стал клеиться. Оба мы чувствовали себя неуютно и будто что-то недоговаривали. А ещё почему-то просто не было слов. Только слышался гул других персон, ужинающих в ресторане, из шума иногда резко выделялся звон посуды.
— Кстати, я это… — вдруг начал англичанин. – Специально сел у окна, думал, тебе понравится вид…
Я повернул голову в сторону окна, большого, украшенного красиво перевязанными шторами, с широким подоконником. И, конечно, я посмотрел на вид из этого окна. Хоть мы и были всего на втором этаже, потолки в здании просто огромные, поэтому мы были выше деревьев, множества синих елочек. Они пушистым ковром расстилались далеко за горизонт, в некоторых местах подсвечиваясь голубыми фонариками, отчего казалось, что это какой-то волшебный лес, нереальный. А начавшийся маленький снежок придавал ещё большую мистичность. Снежинки, попадая под свет фонариков, словно сами начинали светиться и, превращаясь в голубоватых светлячков у самых верхушек елей, скрывались в хвое леса.
— Потрясно… — прошептал я, как дурачок улыбаясь.
— Значит, угадал с местом, — сказал учитель.
— Да. Молодец, — я оживился. Но устало вздохнул: — Мне надо кое-что рассказать…
И я поведал ему всё. И то, откуда знаю парней из гей-клуба и Волка, и то, что это он мой «тайный поклонник», которому я вовсе и не нравился, и наконец, что нас ищут.
— Да не страшно, — учитель взял принесенный к тому времени бокал с вином. – Ну, узнает он, что я, твой дядя, – твой учитель, состоятельный такой учитель. И?
— Ну, как же! – хотел возразить я, но осекся: а, правда, и что такого? – Ну, а… он не может тебя «устранить»? Он так грозно сказал «Я не позволю, что бы был кто-то влиятельнее меня!» — передразнил Волка. – К тому же, он легко может узнать, что между нами нет никаких родственных связей, а значит, догадается, кто мы друг другу на самом деле, а значит… — я сильно втянул ртом воздух, потому что до этого говорил всё на одном дыхании, и оно кончилось. – Он может шантажировать нас этим или вовсе всё всем рассказать!
Англичанин усмехнулся:
— Не нервничай так. Он не станет проверять, ему просто незачем.
— А если проверит?! Ну, есть же такая вероятность!
— Ну, тогда скажем, что я и, правда, твой друг, познакомились до того, как я стал преподавать. А про родство придумали, чтобы не было глупых слухов.
— Мистер тысяча и одна отговорка, да? – я подозрительно посмотрел на Александра Андреевича.
Тот гаденько хихикнул:
— Зато я всегда могу выпутаться из любой ситуации.
Я только покачал головой, улыбаясь. Ну, зато с таким как он никогда не пропадешь. Мама, папа, вам стоит одобрить мою ориентацию хотя бы потому, что я в надежных руках.
— О, кого я вижу! – раздалось совсем рядом. Это был мужчина в годах, в темном костюме.
— А, Анатолий Сергеевич, давно не виделись! – приунывший до этого учитель вдруг неожиданно заулыбался, словно исполнилась его самая большая мечта.
Знакомый учителя махнул официантам рукой, и те оперативно принесли ещё один стул, на который он и уселся.
— Кто это с тобой?
Я еле сдержался, что бы не закатить глаза. Может, мне табличку на шею повесить? «Димка, Дима, Дмитрий. Племянник Анисимова Александра Андреевича». И стрелкой указать. И всегда ходить рядом с ним. Но почему-то кажется, что это не поможет…
— Племянник, Дима.
— Ооо! Какой хорошенький!
Да ёпт! Я вам зверек, что ли? Или ребенок малой с бантиком на голове?!
— Не то слово, просто лапочка.
Я послал англичанину гневные лучи, тот стал только слаще улыбаться своему новому собеседнику.
— Честно говоря, я к тебе по делу, — вдруг посерьезнел мужчина. Глянул на меня. Я что, ещё и мешаю?! Идите, знаете куда?!
— Пусть сидит, — махнул на меня рукой Александр Андреевич.
Анатолий Сергеевич ещё подозрительно на меня посмотрел, а потом наклонился к англичанину, тихо заговорив:
— Это насчет одного человека. Он зарвался, и его нужно устранить.
— И… что от меня нужно?
— Твоя поддержка.
Я напрягся. Слишком уж разговор попахивал криминалом.
— А что же за человек?
— Дон Пьер.
Ну, а тут меня отпустило. Дон Пьер – это же тот человек, которого мы встретили у входа. Это ведь друг учителя, поэтому он никогда бы не…
— Действительно, — хмыкнул англичанин. – Ему не стоило переходить границы.
Я закашлялся – настолько неожиданной была фраза учителя. Он, обратив на меня внимание, похлопал по спине.
— Тогда созвонимся, — кивнул мужчина и удалился по делам.
Я же обвиняюще посмотрел на учителя.
— Что? – недовольно отозвался тот.
— Как ты мог?! — выкрикнул я. – Тебе не стыдно?!
— Ты о чем? – Александр Андреевич беззаботно отпил вино из бокала.
— Дон Пьер – твой друг! А ты так его подставить собрался?!
Кричать я мог сколько угодно – играла громкая музыка, никто бы нас не услышал.
— Дон Пьер? Эта мерзкая свинья? – он хмыкнул. – Нет уж, увольте меня с должности его друга.
— Когда это он перестал быть твоим другом?.. – недоуменно переспросил я.
— Он никогда им и не был, — с таким видом сказал англичанин, будто бы мы говорили о погоде.
— Но… но… погоди…
— Нет, ты погоди. Дон Пьер мне никто. Просто нужно поддерживать с ним хорошие отношения. А значит нужно льстить и завоевывать его расположение. – Так же буднично сказал он. Такую вещь! Так просто!
Ярость закипела во мне, и я вскочил из-за стола, уронив стул. Слов просто не было, негодование росло во мне, не зная, каким образом вырваться.
— Ты чего? – спросил англичанин, снова отпивая из бокала.
— Тебя не волнует твоё… лицемерие?
— Совсем не колышет.
Негодование, мгновенно скакнувшее на несколько ступеней вверх, снова не нашло выхода, поэтому я лишь стукнул кулаком по столу, поднимая звон посуды. И видеть я этого подхалима больше не желал.
— Ты куда это? – «дядюшка» хотел, было, пойти за мной, но очередной неприятного вида знакомый перехватил его, начав обниматься. И это дало мне как минимум фору.
Сначала я хотел спрятаться в какой-нибудь из комнат отдыха, запереться там. Но что бы мне там надо было делать? Поэтому я ринулся на третий этаж, где должно было быть какое-то фееричное представление, ради которого меня на вечеринку и потащили. Лестница выходила в просторный коридор с тремя большими окнами. Но обращать внимание на всё это не было ни капли желания, поэтому я сразу прошел за двери, из-за которых доносились громкие звуки. Присутствующие просто взорвались аплодисментами, когда я вошел. Конечно, хлопали не мне, а выступающим. Этот зал оказался построенным по образцу цирковых: арена внизу и вокруг кресла для зрителей. Садиться пока я не хотел, поэтому остался стоять около выхода, облокотившись на стенку. Как раз в это время один артист встал на вытянутую руку второго, поднимая вверх нечто, напоминающее зонтик, который стал крутиться, разбрызгивая вокруг разноцветные ни то блестки, ни то ещё что-то. Но при этом на полу ничего не оставалось. Может, какая-нибудь технология? Определенно здорово. И это было настолько красиво и весело, что стало тошно. Поэтому с кислой миной я вышел в коридор. И сразу же пожалел об этом.
— О, Дима… — слащаво улыбнулся столкнувшийся со мной Волк. – Как я рад тебя видеть! Не думал, что ты будешь здесь.
— Ага, как же. Не думал он. Прекрати, я всё знаю о том, что ты меня не любишь, и кого тебе надо через меня найти… В общем, иди в жопу, ладно?
Никанор так вылупил глазки, будто и не знал, о чем я.
— О чем ты? – ну вот, я же говорил.
— Я о том, что если ты от меня не отвянешь, то получишь кучу проблем, улавливаешь? Да-да, всё от того же человека. И не советую тебе что-то копать про него, он уже в курсе всего, поэтому примет меры. Понимаешь, о чем я, — утвердил я.
Тут Волк, похоже, всё втыкнув, расплылся в гадкой ухмылочке:
— Смотри теперь, берегись. Ты просто не знаешь, кто мой отец.
Он прошел мимо, специально сильно задев плечом, и скрылся за дверью зала. Ещё один. Вывел меня ещё больше. Не зная куда деться, я решил остаться прямо там, в коридоре, поэтому залез на широкий подоконник одного из окон. Ничего, никто мне и слова не скажет, раз я такой важный гость. А вот отсидеться здесь, успокоиться в самый раз.
Напала какая-то меланхолия, совершенно не хотелось ничего делать, поэтому я просто упялился в окно. Третий этаж был ведь ещё выше, поэтому вид открывался ещё краше: сплошной темный неразличимый ковер, в некоторых местах подсвечивающийся голубым свечением, прекращающийся дальше к горизонту, за которым видно небо, только часть которого была затянута тучами. Вторая часть была темно-синей, лишь с небольшим количеством облачков разных форм, каждое что-то напоминающее. Среди них уже блестели звёзды, одни ярче, другие тусклее, но все смотрелись как драгоценные камушки, совсем не как в городе. Я даже попробовал найти пару созвездий, вспоминая книжки, которые когда-то читал. А центром всей картины была круглая светящаяся луна, на которой отчетливо виднелись самые большие кратеры, казавшиеся отсюда, с Земли, маленькими кружочками.
Мало-помалу, а такая редкая красивая картина, немного согревала сердце, успокаивала мысли и сглаживала ярость с негодованием. Стоило ли так обижаться? Александр Андреевич ведь ничего особо плохого не сделал… ну, не считая того, то он вообще хотел устранить человека… и того, что он так ужасно себя вел… и то, что… ааа… да не имело смысла продолжать список. Таковы уж все богачи, всё время им приходится держаться «на поверхности» из-за боязни утратить власть и деньги. Хотя какая власть у учителя? Да и кто из нас не врал, кто не подлизывался, чтобы получить выгоду? Да все это делают, даже маленькие дети. И, наверное, именно поэтому я повел себя как маленький ребенок. И как раз стоило извиниться, чтобы и показать, что я всё-таки взрослый. Не зря ведь он меня по фамилии называет! Если станет называть «Димкой» — я просто убьюсь об стенку. Поэтому я вздохнул и спрыгнул с подоконника. Что ж, представления ещё будут, попрошу и, уверен, «дядюшка» свозит меня. А пока хотелось домой. И, черт, захотелось пообниматься, поцеловаться и… эх, озабоченность заразна. Или я всё-таки просто взрослел? Да-да, именно! Я просто взрослел!
Я спустился в ресторан, Александр Андреевич уже сидел один. Что ж, так будет даже легче.
— Александр Андреевич! – подошел я к нему. Тот устало облокотился на руку. – Александр Андреевич! Э-эй… — учитель что-то неясно пробурчал, я потормошил его за плечо. — Алекс… э… в смысле… дядь Саш?..
— Ну, что-о-о-о-а-а? – неожиданно выпрямился англичанин. – Че ты прям… ну прям… ну я не знаю… — он икнул. – Но такой миленький!
Я кашлянул. Прикрыл рот кулаком. Пытался подавить дикий ржач.
— А? Ты чего смеёшься? Расскажи! Расскажи-и-и… Я тоже хочу посмеяться! Посмеяться вместе с моим племянниче-че… племяни… че…че… пле… че-че… Ну, с тобой, короче, племяче! Да…
Я таки рассмеялся. Громко и заливисто, никак не мог остановиться. Даже скулы заболели.
— Когда ты так нажраться успел? Меня же вроде не так долго не было… Или долго?
— Не знаю… — лениво проговорил тот и снова облокотился на стол.
— Во это да… Ладно, тогда, тем более, поехали домой.
— Да зачем?! Мы же тока… тока… только приехали…
— Уже вдоволь отдохнули, ага. Пошли.
Я потянул «дядюшку» за плечо. Он ещё что-то протестующе пробурчал, но потом-таки пошел за мной, пришлось взять его за руку, сплести пальцы… Ну, да ладно, подумаешь. Мы всего лишь дядя и племянник, ага.
Но вот об одной проблемке я забыл. Кто поведет машину?! Видимо, Александр Андреевич подумал о том же, поэтому потянул меня в сторону стоянки:
— Я поведу!
— Э-э-э-э, нет! Я с тобой в машину не сяду! – заверещал я, утягивая его в противоположную сторону.
— Какие-то проблемы? – послышался учтивый голос. Я обернулся: это был мужчина лет шестидесяти в черной форме, с фуражкой на голове.
— Ааа… — не понял я его вопроса.
Он кивнул на заметно пьяного учителя:
— Быть может, такси?
— О, да, да, было бы чудесно! – я выдавил наимилейшую улыбку. – А что с нашей машиной?
— Вы можете дать ключи и адрес, куда её привезти.
— Да, да, сейчас… Где ключи? – уже обратился я к англичанину и полез в его карманы. Найдя их, отдал услужливому мужчине. – Черная Бугатти. К отелю «Роза ветров». Думаю… в представлении не нуждается?
— Несомненно, — ответил он и жестом пригласил к такси. – Любое в Вашем распоряжении.
Я кивнул, попрощался и буквально потащил пьяного англичанина к первому попавшемуся автомобилю. Открыл дверцу, впихнул Александра Андреевича, залез сам, тяжело выдохнув.
— Отель «Роза ветров»… Пожалуйста.
— Как скажете, — кивнул мне полный мужчина в такой же черной форме, как и первый подошедший.
Я уж, было, успокоился, но, видно, не судьба.
— Со-ко-лов. – Александр Андреевич навалился на меня, начав тереться носом о мою скулу.
Я поспешил оправдаться, заметив взгляд водителя.
— Ахаха… дядя, когда пьяный, ко всем лезет… дядь Саш, скоро приедешь домой, к своей девушке… да, вот к ней и лезь, а меня…
— Ммм… — недовольно пробурчал он, опуская руку ниже… ууааа! Непозволительно ниже!
— Дядь Саш!.. – прошипел я сквозь зубы, пытаясь улыбаться водителю и отсмеиваться, но что-то как-то не получалось.
— Можете поднять звуконепроницаемое стекло, если Вам угодно.
— Да-да конечно… это… а, вот эта кнопка?
Мне кивнули, а я нажал её. И, правда. Поднялась тонированная преграда. А, знаю такие. Водителя видно, а нас ему – нет. А ещё звуконепроницаемая, да.
— Александр Андреевич! – теперь не стесняясь, шикнул я, давая наглецу по лапам.
— Ммм… иди сю-ю… да… Ай! Ну, ты чего щипаешься?.. Ну всё, я с тобой не дружу так… — и, тем не менее, он снова стал лезть ко мне целоваться.
— Дома! Дома! Всё дома! – я хлопнул его по щекам, чтобы тот пришел в себя, и с силой опустил голову учителя к себе на колени. – Спи! – повелительно сказал я, а англичанин устроился поудобнее и, кажется, начал засыпать. Аллилуйя! Капля власти над ним у меня всё-таки есть!
Я стал смотреть на проносящиеся виды за окном, ничто так не успокаивает как ночной городской пейзаж. Просто обожаю мелькающие машины, витрины, огни, особенно в это время суток. А ещё я поглаживал волосы любимого, который всё-таки заснул. Лепота, всегда бы так. Но, увы, дорога когда-то заканчивается, как и всё хорошее. Показались знакомые улицы, совсем близкие к отелю. Я стал будить Александра Андреевича, пытаясь его растолкать, поднял в сидячее положение. Тот нахмурился и приоткрыл один глаз.
— Ну, че, немного протрезвел?
— Мы где?.. – прохрипел он, дотрагиваясь до виска.
— Лучше спроси, где скоро окажемся. Дома скоро окажемся.
— Ммм… — англичанин облокотился на меня, положив голову ко мне на плечо.
Но недолго ему оставалось нежиться, пришлось выходить из такси, благодарить водителя и помогать идти всё ещё мутному учителю. Прошли мы через парковку, потому что через парадный вход мне было стыдно его тащить, уж больно непрезентабельный вид он имел.
В номер мы ввалились еле-еле, предварительно застряв в дверях. На часах было десять вечера. Ого, а я думал, мы там меньше были. Кстати, что люди делают в первую очередь, когда приходят с улицы? Ну, раздеваются, а потом? Кто-то моет руки, кто-то сразу включает технику, кто-то начинает играться с домашними питомцами. Александр Андреевич же, только удосужившись стянуть по пути ботинки, сразу поплелся к бару, широко раскрыв его прозрачные дверцы.
— А не много тебе пить-то?
Он лишь отмахнулся от меня и достал какую-то бутылку, быстро откупорив её и начав пить прямо из горла. Я хотел возмутиться по этому поводу, но тоже просто махнул рукой и присел на высокий барный стул, не отрываясь смотря на стремительно убывающую жидкость в сосуде. И, тем не менее, негодование, что до этого момента было зарыто где-то в глубинах души, снова стало выбираться наружу. Наверное, мне надо узнать всё до конца, чтобы успокоится.
— И часто ты так… лицемеришь?
Александр Андреевич оторвался от бутылки, в которой осталось меньше половины. Вот это да… Учитель нахмурился, чуть покачнулся, видимо, осмысливая мой вопрос и, наконец, сказал:
— Всегда.
Этот ответ словно молния прошелся по всему моему телу. Что-то сразу задребезжало в сердце, руки сами собой начали сжимать край стола.
— И-и что, даже со мной?.. – выдал я дрожащим голосом.
Уже успевший к этому времени приложиться к бутылке англичанин не услышал моего вопроса. Или проигнорировал?
— Александр Андреевич! – повысил я голос. – Александр Андреевич!
Но тот лишь хлебал из горла. Я не выдержал и, вскочив, вырвал бутылку из рук и рта учителя, отчего алкоголь пролился на ковер и немного на стол. Похоже, осознав, что произошло, он сузил глаза и поджал губы:
— Что? – твердо выговорив каждую букву, спросил он.
А я повторил вопрос, снова дрожащим голосом:
— Ты и со мной… лицемеришь?
Он замолчал, только через некоторое время выдав:
— Как ты со мной разговариваешь?
— Ответь!
— Что? – игриво спросил англичанин.
— Ублюдок…
Учитель выдохнул, стянул с себя галстук, облокотился на стол, немного откинув голову и сузив глаза:
— Да ну?.. – он растянул рот в своей обычной гадкой улыбочке.
— Меня чуть не стошнило от твоего лицемерия там, – перешел я на крик, – как так можно?!
— А что, предлагаешь мне быть наивным дурачком? Таким, как ты?
Во мне вспыхнула ярость. От его лицемерия, от его наглости, самоуверенности, гадкой улыбочки и надменного тона:
— О чем ты?! – из последних сил сдерживая себя, выкрикнул я.
— В жизни это нужно, — он повел плечами, задрав голову ещё выше. – Знаешь ли, в нашем мире нельзя быть простодушным… — говорил он несколько флегматично, но потом у него будто что-то щёлкнуло, он опустил голову и забормотал: — Двадцать пять лет… двадцать пять лет! Это правда много… так много прошло!..
— Мне плевать на то, что было! – совершенно поднятый на нервы, судорожно прокричал я. – Ответь на мой вопрос!
— Какой вопрос?..
— Сука! – вырвалось у меня.
И, похоже, моя фраза слишком сильно задела учителя, он выпрямился, схватив меня за грудки и приподняв над полом. В его глазах плескалась дикая ярость, он прошипел:
— Заткнись, сопляк. Пора взрослеть. Тебе почти семнадцать.
Я с шумом втянул воздух, и со всей силы стукнул ногой по его коленке, отчего он выпустил меня и согнулся от боли. Я, воспользовавшись неустойчивой позицией англичанина, толкнул его, и тот налетел на открытый бар. Бутылки, не устояв, попадали, разбиваясь о пол, некоторые трескались ещё в полете, обливая англичанина алкоголем. Но мне совершенно не было стыдно за это, что-то внутри даже порадовалось такому развитию событий. Учитель, чуть пошатываясь, встал, отряхнул с себя осколки, вытер струйку крови со лба, одернул пиджак и, одарив меня взглядом, полным ненависти, указал на дверь.
— С удовольствием! — бросил я и, выйдя из номера, сильно хлопнул дверью.
«От любви до ненависти один шаг». Так говорят, да?

Автор сразу хочет сказать слово в защиту АА: не делайте слишком поспешных выводов! Как-то так… В общем, не надо на него нападать >o<

Дата добавления: 2015-09-04