| I made my humble acknowledgments to his highness
| Я почтительно выразил его высочеству свою
|
| for so great a favour.
| признательность за такую высокую милость.
|
|
We were in a chamber, from whence there was a fair
|
В это время мы находились в комнате, откуда
|
| prospect into the park. And because my first
| открывался красивый вид на парк, и так как
|
| inclination was to be entertained with scenes of pomp
| мне хотелось сперва увидеть сцены
|
| and magnificence, I desired to see Alexander the
| торжественные и величественные, то я попросил
|
| Great at the head of his army, just after the battle of
| показать Александра Великого во главе его
|
| Arbela: which, upon a motion of the governor's
| армии, тотчас после битвы под Арбелой И вот, по
|
| finger, immediately appeared in a large field, under
| мановению пальца правителя, он немедленно
|
| the window where we stood.
| появился передо мной на широком поле под окном, у которого мы стояли.
|
|
Alexander was called up into the room: it was with
|
Александр был приглашен в комнату; с большими
|
| great difficulty that I understood his Greek, and had
| затруднениями я разбирал его речь на
|
| but little of my own.
| древнегреческом языке, с своей стороны он тоже плохо понимал меня.
|
|
He assured me upon his honour "that he was not
|
Он поклялся мне, что не был отравлен, а умер от
|
| poisoned, but died of a bad fever by excessive
| лихорадки благодаря неумеренному
|
| drinking."
| пьянству[116].
|
|
Next, I saw Hannibal passing the Alps, who told me
|
Затем я увидел Ганнибала во время его
|
| "he had not a drop of vinegar in his camp."
| перехода через Альпы, который объявил мне, что у него в лагере не было ни капли уксуса[117].
|
|
I saw Caesar and Pompey at the head of their troops,
|
Я видел Цезаря и Помпея во главе их войск,
|
| just ready to engage.
| готовых вступить в сражение[118].
|
|
I saw the former, in his last great triumph.
|
Я видел также Цезаря во время его последнего триумфа[119].
|
|
I desired that the senate of Rome might appear before
|
Затем я попросил вызвать римский сенат в
|
| me, in one large chamber, and an assembly of
| одной большой комнате и для сравнения с ним
|
| somewhat a later age in counterview, in another.
| современный парламент в другой.
|
|
The first seemed to be an assembly of heroes and
|
Первый казался собранием героев и полубогов,
|
| demigods; the other, a knot of pedlars, pick-pockets,
| второй - сборищем разносчиков, карманных
|
| highwayman, and bullies.
| воришек, грабителей и буянов.
|
|
The governor, at my request, gave the sign for Caesar
|
По моей просьбе правитель сделал знак Цезарю
|
| and Brutus to advance towards us.
| и Бруту приблизиться к нам.
|
|
I was struck with a profound veneration at the sight of
|
При виде Брута я проникся глубоким
|
| Brutus, and could easily discover the most
| благоговением: в каждой черте его лица
|
| consummate virtue, the greatest intrepidity and
| нетрудно было увидеть самую совершенную
|
| firmness of mind, the truest love of his country, and
| добродетель, величайшее бесстрастие и
|
| general benevolence for mankind, in every lineament
| твердость духа, преданнейшую любовь к
|
| of his countenance.
| родине и благожелательность к людям[120].
|
|
I observed, with much pleasure, that these two
|
С большим удовольствием я убедился, что оба
|
| persons were in good intelligence with each other;
| эти человека находятся в отличных
|
| and Caesar freely confessed to me, "that the greatest
| отношениях друг с другом, и Цезарь
|
| actions of his own life were not equal, by many
| откровенно признался мне, что величайшие
|
| degrees, to the glory of taking it away."
| подвиги, совершенные им в течение жизни, далеко не могут сравниться со славой того кто отнял у него эту жизнь.
|
| I had the honour to have much conversation with
| Я удостоился чести вести долгую беседу с
|
| Brutus; and was told, "that his ancestor Junius,
| Брутом, в которой он между прочим сообщил
|
| Socrates, Epaminondas, Cato the younger, Sir
| мне, что его предок Юний, Сократ, Эпаминонд,
|
| Thomas More, and himself were perpetually
| Катон-младший, сэр Томас Мор и он сам всегда
|
| together:" a sextumvirate, to which all the ages of the
| находятся вместе - секстумвират, к которому вся
|
| world cannot add a seventh.
| история человечества не в состоянии прибавить седьмого члена[121].
|
|
It would be tedious to trouble the reader with relating
|
Я утомил бы читателя перечислением всех
|
| what vast numbers of illustrious persons were called
| знаменитых людей, вызванных правителем для
|
| up to gratify that insatiable desire I had to see the
| удовлетворения моего ненасытного желания
|
| world in every period of antiquity placed before me.
| видеть мир во все эпохи его древней истории.
|
|
I chiefly fed mine eyes with beholding the destroyers
|
Больше всего я наслаждался лицезрением людей,
|
| of tyrants and usurpers, and the restorers of liberty to
| истреблявших тиранов и узурпаторов и
|
| oppressed and injured nations.
| восстанавливавших свободу и попранные права угнетенных народов.
|
|
But it is impossible to express the satisfaction I
|
Но я не способен передать волновавшие меня
|
| received in my own mind, after such a manner as to
| чувства в такой форме, чтобы они заинтересовали
|
| make it a suitable entertainment to the reader.
| читателя.
|
|
CHAPTER VIII.
|
ГЛАВА VIII
|
|
A further account of Glubbdubdrib.
|
Продолжение описания Глаббдобдриба.
|
|
Ancient and modern history corrected.
|
Поправки к древней и новой истории
|
|
Having a desire to see those ancients who were most
|
Желая увидеть мужей древности, наиболее
|
| renowned for wit and learning, I set apart one day on
| прославившихся умом и познаниями, я посвятил
|
| purpose.
| этому особый день.
|
|
I proposed that Homer and Aristotle might appear at
|
Мне пришло на мысль вызвать Гомера и
|
| the head of all their commentators; but these were so
| Аристотеля во главе всех их комментаторов; но
|
| numerous, that some hundreds were forced to attend
| последних оказалось так много, что несколько
|
| in the court, and outward rooms of the palace.
| сот их принуждены были подождать на дворе и в других комнатах дворца.
|
|
I knew, and could distinguish those two heroes, at
|
С первого же взгляда я узнал этих двух героев и
|
| first sight, not only from the crowd, but from each
| не только отличил их от толпы, но и друг от
|
| other.
| друга.
|
|
Homer was the taller and comelier person of the two,
|
Гомер был красивее и выше Аристотеля,
|
| walked very erect for one of his age, and his eyes
| держался очень прямо для своего возраста, и
|
| were the most quick and piercing I ever beheld.
| глаза у него были необыкновенно живые и проницательные.
|
|
Aristotle stooped much, and made use of a staff. His
|
Аристотель был сильно сгорблен и опирался на
|
| visage was meagre, his hair lank and thin, and his
| палку; у него были худощавое лицо, прямые
|
| voice hollow.
| редкие волосы и глухой голос.
|
|
I soon discovered that both of them were perfect
|
Я скоро заметил, что оба великих мужа
|
| strangers to the rest of the company, and had never
| совершенно чужды остальной компании,
|
| seen or heard of them before; and I had a whisper
| никогда этих людей не видали и ничего о них не
|
| from a ghost who shall be nameless, "that these
| слышали. Один из призраков, имени которого я
|
| commentators always kept in the most distant
| не назову, шепнул мне на ухо, что на том свете
|
| quarters from their principals, in the lower world,
| все эти комментаторы держатся на весьма
|
| through a consciousness of shame and guilt, because
| почтительном расстоянии от своих принципалов
|
| they had so horribly misrepresented the meaning of
| благодаря чувству стыда и сознанию своей
|
| those authors to posterity."
| виновности в чудовищном искажении для потомства смысла произведений этих авторов.
|
| I introduced Didymus and Eustathius to Homer, and
| Я познакомил Дидима и Евстафия с Гомером и
|
| prevailed on him to treat them better than perhaps
| убедил его отнестись к ним лучше, чем, может
|
| they deserved, for he soon found they wanted a
| быть, они заслужили, ибо он скоро обнаружил,
|
| genius to enter into the spirit of a poet.
| что оба комментатора слишком бездарны и не способны проникнуть в дух поэта.
|
|
But Aristotle was out of all patience with the account
|
Но Аристотель потерял всякое терпение, когда я
|
| I gave him of Scotus and Ramus, as I presented them
| представил ему Скотта и Рамуса и стал излагать
|
| to him; and he asked them, "whether the rest of the
| ему их взгляды; он спросил их, неужели и все
|
| tribe were as great dunces as themselves?"
| остальное племя комментаторов состоит из таких же олухов, как они[122].
|
|
I then desired the governor to call up Descartes and
|
Затем я попросил правителя вызвать Декарта и
|
| Gassendi, with whom I prevailed to explain their
| Гассенди, которым предложил изложить
|
| systems to Aristotle.
| Аристотелю их системы[123].
|
|
This great philosopher freely acknowledged his own
|
Этот великий философ откровенно признал
|
| mistakes in natural philosophy, because he proceeded
| свои ошибки в естественной философии,
|
| in many things upon conjecture, as all men must do;
| потому что во многих случаях его рассуждения
|
| and he found that Gassendi, who had made the
| были основаны на догадках, как это приходится
|
| doctrine of Epicurus as palatable as he could, and the
| делать всем людям; и он высказал
|
| vortices of Descartes, were equally to be exploded.
| предположение, что Гассенди, подновивший по мере сил учение Эпикура, и Декарт с его теорией вихрей будут одинаково отвергнуты потомством.
|
|
He predicted the same fate to attraction, whereof the
|
Он предсказал ту же участь теории тяготения,
|
| present learned are such zealous asserters.
| которую с таким рвением отстаивают современные ученые.
|
|
He said, "that new systems of nature were but new
|
При этом он заметил, что новые системы
|
| fashions, which would vary in every age; and even
| природы, подобно новой моде, меняются с
|
| those, who pretend to demonstrate them from
| каждым поколением и что даже философы,
|
| mathematical principles, would flourish but a short
| которые пытаются доказать их математическим
|
| period of time, and be out of vogue when that was
| методом, успевают в этом ненадолго и выходят
|
| determined."
| из моды в назначенные судьбой сроки.
|
|
I spent five days in conversing with many others of
|
В продолжение пяти дней я вел беседы также и со
|
| the ancient learned.
| многими другими учеными древнего мира.
|
|
I saw most of the first Roman emperors.
|
Я видел большинство римских императоров.
|
|
I prevailed on the governor to call up Heliogabalus's
|
Я стал упрашивать правителя вызвать поваров
|
| cooks to dress us a dinner, but they could not show us
| Гелиогабала[124], чтобы они приготовили для нас
|
| much of their skill, for want of materials.
| обед, но за недостатком материалов они не могли показать нам как следует свое искусство.
|
|
A helot of Agesilaus made us a dish of Spartan broth,
|
Один илот Агесилая[125] сварил нам спартанскую
|
| but I was not able to get down a second spoonful.
| похлебку, но, отведав ее, я не мог проглотить второй ложки.
|
| The two gentlemen, who conducted me to the island,
| Сопровождавшие меня на остров два
|
| were pressed by their private affairs to return in three
| джентльмена принуждены были вернуться по
|
| days, which I employed in seeing some of the modern
| делам домой на три дня. Это время я употребил
|
| dead, who had made the greatest figure, for two or
| на свидания с великими людьми, умершими в
|
| three hundred years past, in our own and other
| течение двух или трех последних столетий,
|
| countries of Europe; and having been always a great
| славными в моем отечестве или в других
|
| admirer of old illustrious families, I desired the
| европейских странах. Будучи всегда большим
|
| governor would call up a dozen or two of kings, with
| поклонником древних знаменитых родов, я
|
| their ancestors in order for eight or nine generations.
| попросил правителя вызвать дюжину или две королей с их предками, в количестве восьми или девяти поколений.
|
|
But my disappointment was grievous and unexpected.
|
Но меня постигло мучительное и неожиданное разочарование.
|
|
For, instead of a long train with royal diadems, I saw
|
Вместо величественного ряда венценосных
|
| in one family two fiddlers, three spruce courtiers, and
| особ я увидел в одной династии двух
|
| an Italian prelate. In another, a barber, an abbot, and
| скрипачей, трех ловких царедворцев и одного
|
| two cardinals.
| итальянского прелата; в другой - цирюльника, аббата и двух кардиналов.
|
|
I have too great a veneration for crowned heads, to
|
Но я питаю слишком глубокое почтение к
|
| dwell any longer on so nice a subject.
| коронованным головам, чтобы останавливаться дольше на этом щекотливом предмете.
|
|
But as to counts, marquises, dukes, earls, and the like,
|
Что же касается графов, маркизов, герцогов и
|
| I was not so scrupulous. And I confess, it was not
| тому подобных людей, то с ними я не был так
|
| without some pleasure, that I found myself able to
| щепетилен и, признаюсь, не без удовольствия
|
| trace the particular features, by which certain families
| прослеживал до первоисточника своеобразные
|
| are distinguished, up to their originals.
| черточки, которыми отличаются некоторые знатные роды.
|
|
I could plainly discover whence one family derives a
|
Я без труда мог открыть, откуда в одном роду
|
| long chin; why a second has abounded with knaves
| происходит длинный подбородок; почему другой
|
| for two generations, and fools for two more; why a
| род в двух поколениях изобилует мошенниками,
|
| third happened to be crack-brained, and a fourth to be
| а в двух следующих дураками; почему третий
|
| sharpers; whence it came, what Polydore Virgil says
| состоит из помешанных, а четвертый из
|
| of a certain great house, Nec vir fortis, nec foemina
| плутов; чем объясняются слова, сказанные
|
| casta; how cruelty, falsehood, and cowardice, grew to
| Полидором Вергилием[126] по поводу одного
|
| be characteristics by which certain families are
| знатного рода: "Nec vir fortis, nec foemina casta"
|
| distinguished as much as by their coats of arms; who
| [Не было ни мужа доблестного, ни жены
|
| first brought the pox into a noble house, which has
| целомудренной (лат.).], каким образом
|
| lineally descended scrofulous tumours to their
| жестокость, лживость и трусость стали
|
| posterity.
| характерными чертами некоторых родов отличающими их так же ясно, как фамильные гербы; кто первый занес в тот или другой благородный род сифилис, перешедший в следующие поколения в форме золотушных опухолей.
|
|
Neither could I wonder at all this, when I saw such an
|
Все это перестало меня поражать, когда я увидел
|
| interruption of lineages, by pages, lackeys, valets,
| столько нарушений родословных линий пажами,
|
| coachmen, gamesters, fiddlers, players, captains, and
| лакеями кучерами, игроками, скрипачами,
|
| pickpockets.
| комедиантами, военными и карманными воришками.
|
|
I was chiefly disgusted with modern history.
|
Особенно сильное отвращение почувствовал я к новой истории.
|
| For having strictly examined all the persons of
| И в самом деле, тщательно рассмотрев людей,
|
| greatest name in the courts of princes, for a hundred
| которые в течение прошедшего столетия
|
| years past, I found how the world had been misled by
| пользовались громкой славой при дворах королей,
|
| prostitute writers, to ascribe the greatest exploits in
| я понял, в каком заблуждении держат мир
|
| war, to cowards; the wisest counsel, to fools;
| продажные писаки, приписывая величайшие
|
| sincerity, to flatterers; Roman virtue, to betrayers of
| военные подвиги трусам, мудрые советы
|
| their country; piety, to atheists; chastity, to sodomites;
| дуракам, искренность льстецам, римскую
|
| truth, to informers: how many innocent and excellent
| доблесть изменникам отечеству, набожность
|
| persons had been condemned to death or banishment
| безбожникам, целомудрие содомитам,
|
| by the practising of great ministers upon the
| правдивость доносчикам. Я узнал, сколько
|
| corruption of judges, and the malice of factions: how
| невинных превосходных людей было приговорено
|
| many villains had been exalted to the highest places
| к смерти или изгнанию благодаря проискам
|
| of trust, power, dignity, and profit: how great a share
| могущественных министров, подкупавших судей,
|
| in the motions and events of courts, councils, and
| и партийной злобе; сколько подлецов возводилось
|
| senates might be challenged by bawds, whores,
| на высокие должности, облекалось доверием,
|
| pimps, parasites, and buffoons.
| властью, почетом и осыпалось материальными благами; какое огромное участие принимали в решениях дворов, государственных советов и сенатов сводники, проститутки, паразиты и шуты.
|
|
How low an opinion I had of human wisdom and
|
Какое невысокое составилось у меня мнение о
|
| integrity, when I was truly informed of the springs
| человеческой мудрости и честности, когда я
|
| and motives of great enterprises and revolutions in the
| получил правильные сведения о пружинах и
|
| world, and of the contemptible accidents to which
| мотивах великих мировых событий и революций
|
| they owed their success.
| и о тех ничтожных случайностях, которым они обязаны своим успехом.
|
|
Here I discovered the roguery and ignorance of those
|
Там я открыл недобросовестность и невежество
|
| who pretend to write anecdotes, or secret history; who
| тех, кто берется писать анекдоты или секретную
|
| send so many kings to their graves with a cup of
| историю; кто отправляет стольких королей в
|
| poison; will repeat the discourse between a prince and
| могилу, поднося им кубок с ядом; кто
|
| chief minister, where no witness was by; unlock the
| пересказывает происходившие без свидетелей
|
| thoughts and cabinets of ambassadors and secretaries
| разговоры государя с первым министром; кто
|
| of state; and have the perpetual misfortune to be
| открывает мысли и ящики посланников и
|
| mistaken.
| государственных секретарей, но, к несчастью, постоянно при этом ошибается.
|
|
Here I discovered the true causes of many great
|
Там узнал я истинные причины многих
|
| events that have surprised the world; how a whore
| великих событий, поразивших мир; увидел, как
|
| can govern the back-stairs, the back-stairs a council,
| непотребная женщина может управлять задней
|
| and the council a senate.
| лестницей, задняя лестница советом министров, а совет министров сенатом.
|
|
A general confessed, in my presence, "that he got a
|
Один генерал сознался в моем присутствии, что
|
| victory purely by the force of cowardice and ill
| он одержал победу единственно благодаря своей
|
| conduct;" and an admiral, "that, for want of proper
| трусости и дурному командованию, а один
|
| intelligence, he beat the enemy, to whom he intended
| адмирал открыл, что он победил неприятеля
|
| to betray the fleet."
| вследствие плохой осведомленности, тогда как собирался сдать ему свой флот[127].
|
| Three kings protested to me, "that in their whole
| Три короля объявили мне, что за все их
|
| reigns they never did once prefer any person of merit,
| царствование они ни разу не назначили на
|
| unless by mistake, or treachery of some minister in
| государственные должности ни одного
|
| whom they confided; neither would they do it if they
| достойного человека[128], разве что по ошибке
|
| were to live again:" and they showed, with great
| или вследствие предательства какого-нибудь
|
| strength of reason, "that the royal throne could not be
| министра, которому они доверились, но они
|
| supported without corruption, because that positive,
| ручались, что подобная ошибка не повторилась
|
| confident, restiff temper, which virtue infused into a
| бы, если бы им пришлось царствовать снова; и с
|
| man, was a perpetual clog to public business."
| большой убедительностью они доказали мне, что без развращенности нравов невозможно удержать королевский трон, потому что положительный, смелый, настойчивый характер, который создается у человека добродетелью, является постоянной помехой в государственной деятельности.
|
|
I had the curiosity to inquire in a particular manner,
|
Я любопытствовал получить точные сведения,
|
| by what methods great numbers had procured to
| каким способом масса людей добыла знатные
|
| themselves high titles of honour, and prodigious
| титулы и огромные богатства. Я ограничил свои
|
| estates; and I confined my inquiry to a very modern
| исследования самой недавней эпохой, не
|
| period: however, without grating upon present times,
| касаясь, впрочем, настоящего времени, из страха
|
| because I would be sure to give no offence even to
| причинить обиду хотя бы иноземцам (ибо, я
|
| foreigners (for I hope the reader need not be told, that
| надеюсь, читателю нет надобности говорить, что
|
| I do not in the least intend my own country, in what I
| все сказанное мной по этому поводу не имеет ни
|
| say upon this occasion,) a great number of persons
| малейшего касательства к моей родине). По
|
| concerned were called up; and, upon a very slight
| моей просьбе вызвано было множество
|
| examination, discovered such a scene of infamy, that
| интересовавших меня лиц, и после самых
|
| I cannot reflect upon it without some seriousness.
| поверхностных расспросов передо мной раскрылась такая картина бесчестья, что я не могу спокойно вспоминать об этом.
|
|
Perjury, oppression, subornation, fraud, pandarism,
|
Вероломство, угнетение, подкуп, обман,
|
| and the like infirmities, were among the most
| сводничество и тому подобные немощи были
|
| excusable arts they had to mention; and for these I
| еще самыми простительными средствами из
|
| gave, as it was reasonable, great allowance.
| упомянутых ими, и потому, как требовало того благоразумие, я отнесся к ним весьма снисходительно.
|
|
But when some confessed they owed their greatness
|
Но когда одни из них сознались, что своим
|
| and wealth to sodomy, or incest; others, to the
| величием и богатством они обязаны содомии и
|
| prostituting of their own wives and daughters; others,
| кровосмешению, другие - торговле своими
|
| to the betraying of their country or their prince; some,
| женами и дочерьми; третьи - измене своему
|
| to poisoning; more to the perverting of justice, in
| отечеству или государю, четвертые - отраве, а
|
| order to destroy the innocent, I hope I may be
| большая часть - нарушению правосудия с целью
|
| pardoned, if these discoveries inclined me a little to
| погубить невинного, - то эти открытия, - я
|
| abate of that profound veneration, which I am
| надеюсь, мне простят это, - побудили меня
|
| naturally apt to pay to persons of high rank, who
| несколько умерить чувство глубокого почтения,
|
| ought to be treated with the utmost respect due to
| которым я от природы проникнут к
|
| their sublime dignity, by us their inferiors.
| высокопоставленным особам, как и подобает маленькому человеку по отношению к лицам, наделенным высокими достоинствами.
|
|
I had often read of some great services done to
|
Часто мне приходилось читать о великих
|
| princes and states, and desired to see the persons by
| услугах, оказанных монархам и отечеству, и я
|
| whom those services were performed.
| исполнился желанием увидеть людей, которыми эти услуги были оказаны.
|
