Леонид Чертков прогулка в сельце савинском 2 страница

И теперь, находясь в шоке от опустошения земли и угрожающего тупика, в который зашла деятельность человека, люди ощутили по­требность в ином модусе существования, в иных ценностях. Им нуж­ны теперь иные способы обращения со своим внутренним и внешним миром, иные пути расположения человека во времени и пространст­ве, иные связи с земными процессами. Опыт трансцендентального, ноуменального модуса существования начал уже привлекать людей на самом глубинном уровне их бытия. Но это новое нарождающееся сознание мы можем найти скорее вне, чем внутри традиционного религиозного контекста. Этот расширившийся внутренний опыт слиш­ком обширен, слишком всеобъемлющ и слишком изначален, чтобы содержаться внутри официально существующих в настоящее время религиозных верований или практик. Он функционирует в плоско­сти, выходящей за пределы специфически религиозного фокуса не­давнего прошлого, хотя этот новый ноуменальный опыт может рас­сматриваться скорее как продолжение и оживление прошлых рели­гиозных традиций, чем разрыв с ними. Этот настоящий опыт являет­ся настолько базисным, что его можно считать новым утверждением самых первичных форм религиозного сознания. Его примитивист­ское, и часто даже шаманское качество ведет к новым типам духов­ного творчества. Специфика этого опыта заключена не только в его внутренней сути, но и в его воздействии на каждую из сторон чело­веческого бытия. Тем не менее он наиболее ярко выражен в той сфере жизни человека, которую мы называем духовной. И из трех основных сфер религиозной жизни – веры, культа и духовности – именно эта последняя сторона ее и представляет сейчас главный интерес.

Этот поворот к внутреннему опыту в значительной мере питается влияниями Азии, а также шаманским опытом различных племен. И благодаря этим новым глубинам внутреннего опыта возникает воз­можность преодолеть доктринерский и культовый антагонизм, имев­ший место в прошлом, в особенности среди наиболее массовых рели­гиозных традиций. Люди разного происхождения и истоков могут теперь входить в более глубокие формы религиозного и духовного контакта друг с другом. Однако, это вовсе не означает, что данный внутренний опыт сам по себе совершенно однороден. Это означает то, что хотя внутренняя структура этого опыта и остается дифференци­рованной, но сходны условия, при которых эти углубленные духов­ные процессы имеют место, сходны также их базисные техники, и еще их объединяет то, что они все являются продолжением ноуме­нального модуса существования.

И даже в различных своих проявлениях и типах восприятия эти формы нового опыта озаряют друг друга и питают собою все богатое многообразие всеобщей духовной традиции человечества, которое превосходит все то, что каждая отдельная традиция может достичь сама по себе. В будущем все культурные и исторические различия будут рассматриваться просто как различные пути человеческого опыта, доступного и понятного всему человечеству. Осознание того, что эти разные пути духовного опыта не исключают друг друга, станет одним из великих достижений будущего религиозного созна­ния человечества.

В западном мире в особенности продолжает усиливаться влияние духовных традиций Индии, индуизма и буддизма. Будет также расти и влияние даосских традиций. Будет более глубоко воспринята мис­тическая сторона китайской гуманистической традиции. Будут так­же широко культивироваться состояния транса в контексте возрож­денной традиции шаманизма. Во всех этих многообразных формах ноуменального опыта люди будут стараться продолжать свои насто­ящие усилия, направленные на обретение человеческой спонтанно­сти, индивидуальности, нового качества душевной чистоты и наив­ности, не прибегая к их критическому анализу. Эта непосредствен­ная связь человека с самим собой приводит его в конечном счете в сферу ноуменального, к осознанию вечно живущей божественной тайны, находящейся за пределами постижимого, о которой св. Авгу­стин сказал когда-то, что она "еще ближе к нам, чем мы сами к себе". И по мере того, как растет это внутреннее единство, различие в религиозном опыте Запада и Востока будет представляться скорее как различие форм человеческого сознания, чем просто географиче­ское или культурное различие. Процесс "схождения" внутри одного человека различных сложнейших аспектов его бытия протекает од­новременно с процессом универсального схождения культур и наро­дов, и с формами религиозного опыта. Человек, космос и история тотально предстают друг перед другом.

Ближайшее будущее станет периодом регрессии в глубины "Я", возвращения к миру архетипов. И в самом деле, одна из задач совре­менных теорий психологии бессознательного – это подготовка со­временного человека к мистическому путешествию как в прошлое, так и в будущее. И это мистическое путешествие уже само по себе будет создавать как новое будущее, так и новое прошлое. Будущее станет и ультрасовременным, и ультрадревним. Будущее и прошлое войдут в контакт друг с другом в глубинах человеческого сознания. Будущее уже не сможет существовать за счет настоящих форм рели­гиозного опыта, так как они будут для него слишком поверхностны­ми; оно сможет существовать только при наличии самых глубинных контактов с сакральным миром. Внешняя усложненность жизни, сви­детелями которой мы окажемся, должна получить в будущем поддер­жку в виде новых форм религиозного опыта. Характерным для такого состояния религиозного опыта является то, что он как бы сопутствует человеку в течение всей его жизни. И мы опять можем наблюдать это явление. Дело в том, что во всех сферах человеческой деятельности и в науках сейчас уже начинают проявляться глубокие, даже ноуме­нальные модусы человеческого сознания. Медицина развивает свои человеческие, и даже божественные аспекты, осознавая, что лечение человека это нечто большее, чем просто физический процесс, и даже несколько иное, чем чисто человеческий процесс; это процесс, требу­ющий контакта с космическими и божественными силами. В иссле­дованиях из области лингвистики, теории физики и художественного восприятия также осознается необходимость вертикального среза ре­альности. В психологии, антропологии, образовании, и даже в юрис­пруденции тоже имеет место развитие гуманистических традиций, которое непосредственно приводит к союзу с трансфеноменальным порядком вещей. Традиционные религии, на время утратившие свое ноуменальное качество, возвращаются теперь к подлинным глуби­нам религиозного опыта.

Этот опыт необходимо рассматривать и как ноуменальную фазу истинного перелома в человеческом сознании, и как внутреннее ка­чество, всплывающее из глубин человеческого бытия. Эти новые проявления священного порядка вещей, которые сейчас кажутся край­ними и часто экстравагантными, обретут в будущем свой надлежа­щий вид, свое целостное выражение и, возможно, свою изначальную силу, необходимую для управления делами человеческими. Особым образом это новое пробудившееся сознание дает человеку возмож­ность на уровне его индивидуального существования, его микрофазы, эффективно войти в космическую реализацию, в макрофазу. Этот глубоко религиозный опыт, который дается человеку ощущением его равноценности со всем эволюционным и историческим строем в его всеохватывающих глобальных измерениях есть условие любого зна­чительного человеческого развития в будущем в любой из сфер чело­веческой деятельности. Мировая политика, мировая экономика, мир, где силы жизни, укрепляя друг друга, попадают в жизнеспособную экологическую среду – такой мир зависит от ноуменального модуса сознания. Только таким путем сможет человек выйти за пределы собственных частных привязанностей и ощутить всечеловеческое качество своего бытия. И только таким путем сможет он пробудить в себе силы, необходимые, чтобы свернуть с того разрушительного пути, по которому он идет сейчас столь беззаботным шагом.

Какой бы специфичной ни была форма религиозного опыта в будущем, активизация космического измерения жизни индивидуума должна составлять одну из сторон этого опыта. Мы именно потому уже вплотную подошли к радикальному разрушению Земли как ме­ста обитания высших форм жизни, что ограничили круг своего вни­мания частным и насущным, совершенно забыв о более масштабных последствиях наших деяний. Демоническая фаза технологического процесса может быть пресечена только его ноуменальной, божест­венной фазой, где человек найдет примирение с самим собой, с Зем­лей и с более глубинными тайнами бытия. И тогда, возможно, будет остановлено иконоборческое разрушение земли и возродится ее бо­жественное сияние.

И тогда научатся люди понимать четыре священных Писания, раскрывающих перед человечеством подлинные измерения реально­сти; космические священные Писания, Писания в священных тек­стах, Писания истории и священные Писания, записанные самой природой человеческого бытия. И эти священные Писания должны быть прочитаны друг через друга. И уже сейчас, возможно, одна из наиболее доступных пониманию человека священных книг – это книга его собственного бытия, книга, наиболее ярко описанная в существующих гуманистических учениях. Эти учения ведут челове­ка сначала к возрождению самых ранних форм его сообщества с природным миром, затем к опыту восточного мистицизма и далее к историческим формам западного религиозного сознания. И по мере того, как великие космические символы вновь засияют во всем своем великолепии, человек начнет осознавать, что технологическая атака на природный порядок это не только физические потери и разруше­ния, но также разрушения и более высоких психических и духовных планов. И, таким образом, первым побуждением религиозного созна­ния будущего должно стать спасение Земли, спасение ее божествен­ного начала, которое, однажды уничтожив, уже невозможно будет воссоздать. И вне этого божественного начала, божественного голоса Земли, невозможным станет понять или услышать священные Писа­ния – устные или письменные, даже и писания самой человеческой природы.

Говоря об этом всеохватывающем открытии, мы подразумеваем пробуждение огромных сил человеческого воображения. Потребуют­ся новые религиозные, поэтические и провидческие силы. И только таким путем можно будет достаточно углубить наше понимание на­стоящего, вызвать необходимые видения будущего, или же активи­зировать огромные источники человеческой энергии, необходимые для осуществления спасительной трансформации человека и челове­ческой жизни, в которой и состоит предназначение людей.

Мы, безусловно, должны упомянуть и о том, что сами эти процес­сы не смогут иметь место изолированно от рационального, секуляри­зованного взгляда на жизнь, взгляда, который будет вести поиски решения человеческих проблем и на просто операциональном, тех­нологическом уровне. Не можем мы также утверждать и то, что духовная трансформация и связанные с нею усилия будут полностью успешны. Но что уже может быть сказано, так это то, что будущие формы религиозного опыта во многом будут отличаться теми харак­теристиками, о которых мы уже упоминали. По крайней мере, они будут иметь место внутри данного контекста и будут иметь дело с данными проблемами. Короче говоря, вопрос, который предстоит решить, это вопрос "человеческого" качества будущих форм челове­ческого бытия. Если усилия человека будут продолжены в направле­нии развития технологии человеческого поведения, ограничиваю­щей его индивидуальные возможности, его "свободы и достоинства", тогда будущее безусловно станет периодом ожесточенной борьбы, и человеческое "предприятие" вполне прекрасно может окончиться в тупике, где, с одной стороны, технология потерпит крах в удовлетво­рении сугубо гуманистических потребностей человека, а с другой стороны, может так случиться, что эта новая духовность, почувство­вав себя изгоняемой из цивилизованного труда и усилий человечест­ва, уступит место его "демоническому" аспекту.

Духовно ориентированные люди, ведомые традиционными свои­ми заботами, бывают обычно столь заняты настоящим, что будущее представляется им как нечто, что просто следует за настоящим, в то время как приверженцы технологии смотрят на будущее, как на нечто, что они сами и воспроизводят в формах, которые сами же и определяют. И для новой интегрированной духовности, основываю­щейся на достоверном опыте ноуменального измерения реальности, сейчас наступает время повернуться к будущему и сделать его суще­ствование возможным в более приемлемой человеческой форме, в форме, где индустриальные технологические структуры не должны больше являться для человека окружающей средой, но будут преоб­разованы и сведены к форме, которая станет служить развитию внут­ренней спонтанности как человеческого, так и космического строя бытия. Если это и не станет доминирующей формой будущего рели­гиозного опыта человека, то почти наверняка станет одной из наибо­лее значимых его форм.

Основным религиозным мифом будущего станет обновленная вер­сия эсхатологического мифа о "новом человечестве". Этот миф явля­ется не только наиболее фундаментальным религиозным опытом за­падного сознания, но также и основополагающим предвидением всех человеческих усилий в эпоху технологического развития. И в буду­щем он останется и величайшей мечтой о единстве, и глубочайшей причиной столкновения, так как различными будут пути его осуще­ствления. Это и есть основополагающий миф всего будущего челове­ческого предприятия. И будущая религиозная жизнь человека глав­ным образом будет сосредоточена вокруг интерпретации и реализа­ции этого мифа трансформированного человечества по направлению к которому движется весь земной процесс.

ЮРИЙ МАМЛЕЕВ
Опыт восстановления

Мир, в который попадает душа, воплотившаяся в Советском Союзе, уникален. Такого, действительно, еще никогда не было. Особенно, если иметь в виду ситуацию30-40гг., когда родилось большинство тех людей, которые сейчас образуют духовную элиту в России. Я говорю, естест­венно, не о социальных, второстепенных моментах, а о метафизической сути: еще никогда в истории человеческая душа не была так предостав­лена самой себе, отрезана от традиционной и религиозной среды и поставлена – не перед Богом, от которого она оторвана, а перед Неиз­вестным. Это, таким образом, ситуация абсолютной свободы, которая в то же время тождественна абсолютной несвободе. Это – некий вызов, некое последнее испытание. И такая ситуация несет в себе далеко не только одни отрицательные моменты. Поэтому, после обзора некоторых духовных движений в современной России[1], мне бы хотелось обратить внимание на те условия – и метафизические, и психологические, – в которых протекало это своеобразное восстановление душ.

Конечно, далеко не все детские души в 30-40 гг. росли в атеистиче­ской среде или, точнее, в среде духовного вакуума. Однако, все-таки, большинство. И пусть – если речь идет об элите – уже в юности произошло "восстановление", т. е. приход в нормальное, духовно-рели­гиозное состояние, но впечатления первых лет жизни неискоренимы. И поэтому очень многие прошли через тайный опыт "смерти", т. е. через опыт восприятия смерти как абсолютного конца. Нетрудно понять, что этот опыт в корне отличается от восприятия смерти у дореволюционной атеистической интеллигенции, которая воспитывалась в традиционных воззрениях, но потом уже своим умом (хорош ум!) пришла к атеизму и нигилизму. Наш, если можно так выразиться, "детский" опыт отмечен чистотой и абсолютностью. Этот опыт можно назвать "купанием в Ничто". Как всякий символ, он многозначен и, в частности, имеет верхний и нижний полюсы.

Нижний полюс относится не к духовной элите, а к ее противополож­ности – мертвым душам, т. е. душам, не вписанным в Книгу Жизни, Для них "купание в Ничто" есть лишь наиболее полное отражение состояния их душ. Именно поэтому атеисты правы, когда говорят, что "материализм – единственно верное учение". Это, действительно, так, но только по отношению к ним. Поэтому "купание в Ничто" восприни­мается ими позитивно и естественно как купание не в Ничто, а в самой жизни, и высший смысл этого плавания им недоступен. Однако, до некоторой степени, такое состояние "чище" и "полноценнее", чем псев­дорелигиозность. Ибо в последней реальность истинной ситуации души затемнена "внешней религиозностью", и фикция принимается за дей­ствительное; кроме того, присутствует неподозреваемое оскорбление божества, так как божество превращается в идола, совершается подмена смысла и т. д.

Однако нас, поскольку речь идет о людях духовных движений в России, интересует, прежде всего, высший полюс "купания в Ничто". Этот полюс тоже, естественно, имеет ряд уровней.

Наиболее низкий уровень и потому как будто наиболее "естественный" связан с идеей "очищения". Известно, что религиозные и метафизические учения (в историческом плане, конечно) подверже­ны инволюции, упадку, т. е. движению от центра, источника к перифе­рии. Символика и смысл их постоянно снижаются (и просто обесцени­ваются) низким уровнем их интерпретации. Это касается, в том числе, и идеи бессмертия. Поэтому необходим толчок, "шок", чтобы попы­таться переосмыслить ценности или, точнее, вернуться к источнику. Этот метафизический шок не гарантирует, конечно, полного "восста­новления", но "очищающие" результаты его несомненны. Таким шо­ком и явилось для многих еще на заре жизни столкновение с Ничто, восприятие смерти как абсолютного конца, своеобразное купание в смерти.

Резкое противоречие между "я", душой как полнотой бытия, и окружающей тьмой Ничто вызывает в душе усилия преодолеть этот разрыв, победить "мир", найти реальные, а не иллюзорные точки опоры в собственной душе. Путь к Богу начинается с поисков в своей душе, а не в среде, поскольку традиционная среда вообще отсутству­ет. Такой путь труднее, но вернее, поскольку среда не подсовывает готовых штампов, пустой буквы вместо духа. Трудности этого пути еще более усилены невозможностью достать нужную книгу и найти хорошего советника. Неизбежно происходит "отбор" душ, и ищущие, в конце концов, находят и советников, и книги.

"Испытание смертью", переживание смерти как холода Ничто может принести испытуемой душе, если она выдерживает, жизнь, волю к трансцендентному, желание выйти из лабиринта, обрести бессмертие. Оно дает личный кровный опыт, а не заученный кодекс ответов.

Безусловно, такой опыт, при всем его очищающем воздействии, страшен, ибо он включает в себя переживание негативизма бытия, всего его тайного безобразия, и в этом случае смерть воспринимается как итог космического негативизма, в котором, как ручейки в реке, сходятся все частные негативизмы бытия: психологические, эротиче­ские, негативизмы человеческих отношений, желаний, сновидений и т. д. Но: "чем ночь темней, тем ярче звезды, чем глубже скорбь, тем ближе Бог".

Само собой разумеется, что такая ситуация отражается не только в микрокосме, но и в социальном порядке, т. е. в порядке низшего макро­косма. Один православный священник в России говорил мне: "Больше­вики научили нас думать. До революции многие из нас были, как сонные мухи; ходили, исполняли обряд, но душа была в глубоком сне. Те страдания, то чудовищное, что выпало на нашу долю, заставило тех, кто остался в живых, проснуться, придти к Христу уже не в букве, а в духе..."

Так или иначе, купание в холоде Ничто способно пробудить религи­озное и даже метафизическое самосознание. У некоторых.

О высшей интерпретации "купания в Ничто" можно дать лишь намеки. Она связана с переоценкой негативизма вообще и в его отноше­нии к Абсолюту.

Наш опыт (на заре жизни) окрашен не только Смертью. Было и многое другое, о чем как-то трудно говорить. Это тайное наше сокровище мы пронесли через жизнь, и многие сохранили "это" и тогда, когда обросли весьма приличными "академическими" учениями и доктринами. Мне кажется, именно поэтому духовная элита современной России так сильно отличается от всего, что когда-либо появлялось среди человеческого рода. В ней есть что-то невероятное, не укладывающееся, например, в цепь шоков и бунтов господина Гурджиева...

Существуют теории и предположения, что, де мы восстанавливаем порванную культурную цепь и т. д. Да, восстанавливаем, но уже в новом, весьма новом качестве. Разумеется, среди "нас" есть очень разные люди, наконец, сама жизнь Духа – вне времени. Но все же есть некоторые странные, общие черты, и вопрос в том, являются ли они только фактом нашего рождения и времени или идут гораздо глубже.

В Москве еще сохранилось несколько глубоко интеллигентных стари­ков и старушек, которые знали Блока, Белого, Сологуба, встречались со Шмаковым, Успенским и т. д. Мы не раз задавали им вопрос: "на кого мы похожи?" (конечно, в смысле "духа поколения"). Единственная ассоци­ация, которая приходила на ум – это начало двадцатого века. "Здесь, в самих ваших спорах, в поведении, – твердили они, – есть что-то общее".

Мое мнение: да, действительно, общее есть, но только до определенной степени. По ту сторону этой степени – широко поле, гуляют невиданные ветры, и поют соловьи не из блоковского " Соловьиного сада". Даже очень странные соловьи: наполовину соловьи, наполовину зловещие птицы.

Восстановление состоялось; немного вкривь, немного вкось; но глав­ное, – вполне невидимо. Так оно, пожалуй, и лучше.

МИЛЛИСЕНТ БЕНУА
Меж двух миров

Когда человек вступает на путь поисков духовного просветления, обычно считается, что незримый учитель начинает ему помогать. Поэтому, такое путешествие для любого человека на определенном уровне будет разворачиваться совершенно одинаковым образом. Как отмечал П. Д. Успенский, каждая личность начинает то, что мы можем назвать "поисками", с одной и той же стартовой позиции. Личность будет осуществлять свое духовное развитие либо интеллек­туальным путем, либо путем раскрытия своей эмоциональной сферы, в зависимости от того, какой из психических центров в данный мо­мент у этой личности наиболее сильно задействован. В конечном счете, не так уж важно с какого именно центра начинает человек свое развитие, важно, чтобы он развивал в себе то, что может быть названо его "магнетическим центром". Этот эмоциональный центр формиру­ется внутри человека и привлекает к нему те энергии, которые он хотел бы в себе углублять и развивать. Рене Дюмал в своей книге "Mount Analogue", написанной много лет назад, описывает людей, которые снарядили экспедицию с целью покорить очень высокую священную гору, где, как считается, можно найти доступ к так назы­ваемым Учителям человечества и к центру эволюции Земли. Конеч­но же, основной темой этой книги было изображение того, что именно сами трудности поисков дают подобные результаты, и что они не оканчиваются на себе самих.

Возникает интересная проблема. Если этот духовный поиск явля­ется таким простым делом, если существуют духовные учителя, под­жидающие страждущих за углом, то почему же процессы развития столь трудны? И почему такое множество людей подвержено нерв­ным расстройствам или нуждается в реконструировании их личности и жизни? В чем причина того, что только очень немногие индивиду­умы могут сделать это сами, без посторонней помощи, без метода, учителя или школы? Короче, почему мне самому так трудно развить в себе непорочность сердца, которая привела бы меня к той кристаль­ной чистоте, которая привлекла бы к себе моего учителя без привне­сения моих или чужих загрязненных астральных проекций? И если я преуспеваю в изучении того, как поднимать Кундалини вверх по позвоночнику, то почему она останавливается на уровне третьего энергетического центра вместо того, чтобы сквозь две высшие чакры выйти на прямую связь с космосом? И почему не могу я узнать истинного своего учителя и почему не шлет он мне послание, чтобы я пришел к истинной школе? Что в таком случае здесь происходит и что является здесь проблемой?

Гипотеза состоит в следующем. Такие эволюционные философы -психологи как Рамачарака, Патанджали и Алиса Бейли указывали, что трехмерное пространственно-временное построение, в пределах которого мы существуем, может быть всего лишь мыслью, заключен­ной внутри души всего сущего (его вечно существующей бесконечно­сти). И, поэтому, в любой момент будущего (и, чтобы совсем нас запутать, прошлого и настоящего), эта бесконечность сущего может вдруг решить взять свое дыхание назад и остановить кино? Когда разрушится образ мира, все тела будут отозваны назад к образу, сведены в простую точку. И для бесконечности сущего что да, что нет, что инь, что ян, что черное и что белое, что положительное и что отрицательное – все имеет одинаковую ценность. Так происходит потому, что эта бесконечность сущего проявляет себя, воплощается в физических телах трехмерного времени и пространства как для счастья, так и для боли. То есть, это сущее может ощутить поцелуй или удар только через энергетические центры этих тел, и потому любой и каждый, высокий и низкий, хороший и плохой оцениваются внутри существующего образа данного мира. Однако, когда магиче­ский театр закрывается на время, единственные сущности, которые могут пережить разрушение мирового прообраза, это те, кто разви­вают более утонченные тела, могущие уцелеть в этой солнечной системе. Или, как отмечал П. Д. Успенский, только число семь явля­ется бессмертным для человека данной солнечной системы. Или, по аналогии, число восемь бессмертно для других солнечных систем (Иисус). Итак, эта бесконечность сущего развивает в себе самоэво­люционирующий механизм, который закодирован для более тонких, более высокоорганизованных тел дабы не воспроизводить абсолютно все существующее в случае, если распадется прообраз мира.

Что же из всего этого является темой для космогонического обсуж­дения? Прежде всего, это огромный труд. И именно тогда говорится, что только по ту сторону труда можно совершить гигантский скачок, ухватиться за Путь и обрести истинное учение, которое бы помогло процессу сознательной эволюции. Это трудноуловимо, но за преде­лами самого Пути существует нечто его направляющее. Если кому-либо явно и нелицеприятно указать на то, что стоит за пределами Пути, он может ответить, как это сделал на нынешней неделе один мой хороший знакомый: "Если это правда, то как можно жить, видя и зная ее? В таком случае придется убить самого себя, не правда ли?" Не обязательно! К проблеме этой в свое время подошел Г. Гурджиев и определил ее как "террор ситуации". Гурджиев выдвинул идею что мы представляем собой огромную космическую "молочную ферму", и что наши излучения как бы доятся космосом, неважно нравится это нам или нет. То есть, наши отрицательные эмоции и отмирающие неосознаваемые тела создают вибрации, которые и служат такой "космической пищей". Мы, однако, являемся в то же время и само­развивающимися системами, содержащими внутри себя код созна­тельной эволюции, если, конечно, сумеем подобрать к нему ключ. Более того, путь раскрытия этого кода сам по себе очень специфичен. Постулируется, что этот метод является точным, научным и приве­дет к результатам, если его добросовестно применять. Подразумева­ется далее, что истинные школы – это места, где такой метод пере­дается из рук в руки, от учителя к ученику. Таким образом, если поверить даже в одну десятую всего вышеизложенного, то можно заняться поиском как истинной школы, так и истинного учителя.

Что это за школы и почему истинные среди них отыскать так трудно? Кто такие эти истинные учителя и почему обнаружить их еще труднее? И правда ли, что те и другие существуют? Давайте предположим, что планета Земля это одна из прекраснейших косми­ческих "молочных ферм". Предположим далее, что каждая из рабо­тающих групп и каждая из школ представляют собой светящуюся точку, видимую с космической высоты. То есть, из космоса можно увидеть только энергии в виде высоких вибраций, производимых группами и школами, но наиболее индивидуальные среди них нельзя различить (неудивительно, что большинство молитв остается без ответа). В действительности каждая группа или школа это как бы ячейка в космической сети, построенной таким неслучайным обра­зом, чтобы максимизировать восприятие высших энергий. То есть,. ячейки эти являют собой места, хранящие высокую концентрацию энергий, где влияния высших измерений могут проявляться в трех­мерном виде. И поэтому, на определенном уровне, каждая такая ячейка, группа иди школа выполняет замечательную функцию. Ра­бота их состоит в том, чтобы привлекать индивидуумов в группы, которые помогут им выполнить свое космическое назначение. Школа получает от вас, вы получаете от школы. Более того, каждая ячейка построена таким образом, чтобы привлекать к себе именно тех, кто соответствует ее групповому настрою или вибрационному уровню. Если вы хотите привлечь медитаторов, то пригласите группу незаня­тых Лам и пусть все садятся в Дхармадату по несколько часов в неделю. Для тех, кому легко даются Астральные путешествия, это будет Эчанкар. Для более изощренных и интеллектуально ориенти­рованных это будут гурджиевские группы. Для тех, кто предпочитает чилийского мистика, это Арика (мистик, который теперь в Нью-Йор­ке). Существует, например, человек, который может научить вас поднимать вес в двадцать фунтов на мягкой части лба, а затем транс­формировать возникающее напряжение в другие центры тела. Суще­ствуют целители, производящие физические операции. Существует также группа колдуний, которые возвращаются и вместе воплоща­ются в нашей пространственно-временной структуре.

Вопрос, который здесь возникает, состоит в том, какие из этих групп истинные, а какие ложные? Я могу рассказать о хорошем правиле "большого пальца", т.е. о том, что каждая из таких групп должна иметь по крайней мере одного человека из пяти в роли учи­теля. Или же нужно прочитать о критерии "Как выбрать Гуру" в книге Рйка Уэйкмана. Мы должны помнить о том, что в космосе проигрывается одновременно множество параллельных сценариев и все они для него равны. Поэтому если вы не можете удостовериться, что идете в истинном направлении, если тратите свою жизнь в псев­дошколе, или у ложного учителя, это становится вашей ошибкой. Человек не способен верно судить об истинности учителя, выводя свое суждение логическим путем при помощи своего низшего меха­нистического интеллектуального центра. Но если полагаться исклю­чительно на эмоциональный центр, это может привести к своего рода эйфорическому ослеплению ("простодушный святой"). Истинное знание возникает у человека тогда, когда он развивает и делает более действенными свои высшие эмоциональные центры. И магнетиче­ский центр, притягивающий к себе процесс труда, является предше­ственником действия этой способности и работает прежде всего по принципу "если бы". Постепенно человек приходит к обретению внутри себя более чем одного центра. Человек это чувствующая машина из плоти и крови, сконструированная для действия в струк­туре "молочной фермы" Земли, имеющая пять действующих энерге­тических центров и два (или более) дремлющих центра, которые необходимо пробуждать и развивать в эволюционных целях. По мере того, как человек развивает эти дремлющие высшие центры, он на­чинает достигать внутренней способности суждения и ощущения сво­его единства со всем живым. Именно с этого момента человек и начинает ощущать, что есть истинное, а что – ложное. Развитие индивидуума начинается тогда, когда он приходит к утверждению "Я ничего не знаю." Все, чему меня учили, не является истинным. Мое тело обманывает меня, мои эмоции уводят меня, мой ум это компь­ютер, работающий в режиме "да" или "нет", тогда как космическое бытие включает в себя и да, и нет вместе. Я должен заключить, что "не знаю ничего" ни о самом себе, ни о космосе, ни о Вселенной, ни о природе бытия. И я могу верить только тому знанию и опыту, которые получены мною совместно. Все подвержено изменению с точки зрения момента. Я должен освободиться от всех моих заветных идей. До тех пор, пока я не обрету истинной школы или учителя, моим учителем (гуру) должна стать жизнь.

Дата добавления: 2015-08-26