Теория социальной идентичности А.Тешфела в контексте социального познания

Основанием для этих теорий стала критика десоциализирован-ного взгляда на индивида, который, по мнению Тэшфела, харак­терен для американской социально-психологической традиции. В связи с этим Тэшфел выдвигает задачу «рассмотреть социальное измерение человеческого поведения» [см. 5]. Поэтому теория соци­альной идентичности Тэшфела по своему значению выходит за рамки изучения одного из элементов картины социального мира.

Эта задача тесно связана с психологией социального познания. Само определение социальной идентичности предполагает такую связь: социальная идентичность, по Тэшфелу,— это та часть «Я-концепции» индивида, которая возникает из осознания своего член­ства в социальной группе (или группах) вместе с ценностным и эмоциональным значением, придаваемым этому членству. В этом определении важно подчеркнуть два момента: социальная иден­тичность — это «знание индивида о том, что он принадлежит к определенной группе, и эмоциональная значимость для него груп­пового членства».

Три шага на пути познания человеком собственной идентичности:

— первый шаг: социальная категоризация — упорядочивание социального окружения в терминах группировки личностей способом, который имеет смысл для индивида;

— второй шаг: социальная идентификация — процесс, посредством которого индивид помещает себя в ту или иную категорию;

— третий шаг: социальная идентичность — получение некоторого итога — полного социального отождествления индивида.

В этом рассуждении Тэшфел четко разводит понятия «иденти­фикация» — как процесс и «идентичность» — как продукт этого процесса.

В теории последователя Тэшфе-ла Дж. Тернера. Для него сама социальная группа есть «совокуп­ность индивидов, которые воспринимают себя как членов одной и той же социальной категории, разделяют эмоциональные послед­ствия этого самоопределения и достигают некоторой степени со­гласованности в оценке группы и их членства в ней» [96, с. 40]. Иными словами, индивид формирует психологически группу по­средством категоризации себя с другими. Отсюда можно сделать ' вывод о том, что в рамках рассматриваемой теории процесс уста­новления социальной идентичности — это механизм социального познания, а именно познания себя в этом мире. Для Тернера личностная и социальная идентичность — не столько различные формы идентичности, сколько различные формы самокатегориза­ции: личность категоризирует себя в пределах определенного кон­тинуума «ближе» то к одному, то к другому полюсу. Это зависит всякий раз от того, в какой конкретно группе возникает ситуация идентификации.

Более полно идентификация с группой рассматривается в трех плоскостях: когнитивной — знание о моей принадлежности к груп­пе, ценностной— наличие позитивных или негативных коннота­ций принадлежности к данной группе, эмоциональной — принятие либо «своей», либо «чужой» группы на основании двух первых показателей.. Понимаемая таким образом социальная идентичность песьма сходна с социальной установкой — аттитюдом, где тоже три компонента, хотя то, что называется в теории идентичности «ценностным», в теории установки получило название «поведен­ческий». На этом основании социальную идентичность можно рас­сматривать как установочную структуру.

В теории Тэшфела обсуждается и такой сложный вопрос, как i финадлежность индивида одновременно ко многим группам. При этом возникает задача сортиров­ки групп для обнаружения индивидом для себя такой организации социального мира, в которой он усматривает свой путь восприя­тия себя и других, а значит, свой путь поведения и действия. Дру­гие авторы, стремясь дать более четкое понимание проблемы, до­бавляют, что выбор осуществляется часто под влиянием ситуации. В ней, в частности, обнаруживаются и латентные идентичности, т.е. такие, которые иногда и не осознаются в обычных обстоятель­ствах.

Самым спорным моментом является различение сознательного и бессознательного членства в группе. В самом деле, к целому ряду групп человек принадлежит по рождению — в зависимости от его пола, расы, географического места рождения и т.п. Другие группы он сознательно выбирает в процессе социализации, в ходе актив­ного участия в жизни. Правда, С. Московией высказал предположение о возможном взаимном влиянии двух видов идентичности для познания социального мира. Так, он по­лагает, что определенная классовая принадлежность («бессозна­тельное членство») предполагает предпочтение и определенных политических выборов (например, человек из рабочей среды ско­рее будет демонстрировать предпочтение социалистическим, чем иным движениям).

Тем не менее интерпретация социальной идентичности в рамках психологии социального познания весьма продуктивна. Она позво­ляет сформулировать некоторые следствия из того факта, что чело­век в значительной степени познает социальный мир через опреде­ление своего места в нем. Эти следствия сводятся к следующему.

Во-первых, индивиды всегда стремятся к сохранению позитив­ной идентичности. Ее наличие способствует восприятию мира как более стабильного, надежного, справедливого. Напротив, утрата позитивной идентичности не только дезорганизует свой собствен­ный внутренний мир, но, как правило, приводит и к дезорганиза­ции своих впечатлений относительно окружающего мира.

Во-вторых, формирование позитивной идентичности предпо­лагает сравнение своей группы с другими позитивными группа­ми, а также с негативными группами. Такое сравнение также спо­собствует большей или меньшей сбалансированности суждений о внешнем мире: большое количество негативных групп восприни­мается как доказательство его несовершенства.

В-третьих, для успешного сравнения нужны надежные отли­чительные черты «моей» группы и «чужих» групп. Нахождение та­ких отличий имеет возможным следствием дифференциацию от других групп, т.е. обогащение представлений об устройстве мира. (Вопрос об оценке «чужих» групп — это особый вопрос.)

В-четвертых, на характер дифференциации влияет степень иден­тификации себя со своей группой; ситуация, в которой сравнение очевидно; релевантность сравнения (т.е. сравнение себя и своей группы с близкими); значимость признаков, по которым осуществляется сравнение. При негативной оценке своей группы возникает намере­ние индивида покинуть ее и примкнуть к другой группе.

В совокупности все эти следствия означают, что для человека всегда характерно стремление сохранить социальную идентичность, причем позитивную, и тем самым обеспечить соответствие, гар­монию образа социального Я. В этом случае и мир будет восприни­маться как сбалансированный, находящийся в «соответствии». Если же возникает дисгармония собственного образа и окружающего мира, то это препятствует адекватному поведению в этом мире, а сам образ социального мира начинает разрушаться

В современной российской действительности этому можно найти сколь угодно много примеров. Так, В. А. Ядов отмечает, что такой кризис идентичности связан с различными способами адаптации людей к новой ситуации, сложившейся в обществе: «1) идентифи­кация с ближайшим окружением, профессионально-производствен­ными общностями, с людьми, разделяющими те же верования и взгляды на жизнь при умеренной (или отсутствующей) политико-идеологической ангажированности; 2) активная идентификация тех, кто включен в политико-идеологическую или предпринимательс­кую деятельность (в этом случае характерно упование на везение, ориентация на достигших материального благополучия)»

Так, в частности, Тэшфел подчеркивает зависимость характе­ра социальной идентичности от типа общества, в котором суще­ствует человек. В обществах со строгой стратификацией, где пере­ход из одной социальной группы в другую затруднен, мироощу­щение человека, так же как и его поведение, особенно сильно задано «в групповом контексте». Это объясняется тем, что «вне группы» у человека вообще достаточно мало шансов на успех. В такой ситуации как-то изменить свое положение, если оно не удовлет­воряет человека, он может скорее всего «с помощью своей груп­пы» или действуя как «член группы». Такая жесткая привязанность к группе, естественно, влияет на восприятие и понимание соци-

ального мира как такового. Таким образом, определенный вид, характер социальной идентичности действительно выступает ком­понентом данного типа социального мира и способствует его спе­цифическому пониманию.

Процесс формирования собственной идентичности сопровож­дает человека на протяжении всей его жизни, этот процесс -важнейшее содержание социализации. В нашем контексте особенно интересно само определение иден­тичности, даваемое Эриксоном: «это субъективное чувство, а так­же объективно наблюдаемое качество личной самотождественнос­ти и непрерывности, постоянства, соединенное с определенной верой в тождественность и непрерывность, постоянства некото­рой разделяемой с другими людьми картины мира» [см. 80]. В этом определении очевидно просматривается роль социальной идентич­ности в познании социального мира: принадлежность к группе обус­ловливает конструирование образа этого мира совместно с други­ми членами группы.

Очень значительны рассуждения Эриксона по поводу сложной структуры идентичности, включения в ее содержание по существу трех идентичностей: Я-идентичности (осознание себя неизменным в пространстве и времени), групповой идентичности («перенесен­ной внутрь групповой идентичности»), психосоциальной идентич­ности (значимости своего бытия с точки зрения общества). К пос­леднему следует добавить и такую характеристику идентичности, как наличие в ней двух сечений: положительного — каким человек должен стать и отрицательного — каким человек не должен стать.

Эриксон выделил 8 возрастов человека, каждый из которых характеризуется некоторой альтернативой, встающей перед чело­веком в этот период, а также определенным символом возраста.

В этой периодизации интересна фиксация «поворотных пунк­тов», т.е. таких переходов от одной стадии к другой, когда прояв­ляется «кризис идентичности». Таких узловых точек Эриксон ука­зывает несколько.

На подростковой стадии наблюдаются два механизма форми­рования идентичности: а) проецирование вовне смутных представ­лений о своей идеальности («сотворить себе кумира»); б) негати­визм по отношению к «чужому», подчеркивание «своего» (боязнь обезличенности, усиление своей «непохожести»). Радикаль­ный перелом наступает при переходе к стадии «молодость»: возни­кает готовность и желание «смешивать свои идентичности с дру­гими», правда, при возможном сохранении дистанции. Этот период совпадает с важными событиями в жизни молодого человека: с поиском друга, возможно, будущего спутника жизни, не исклю­чено, что и просто старшего, авторитетного товарища.

Второй «пик» наступает на восьмой стадии — «зрелость»: толь­ко здесь происходит окончательная конфигурация идентичности в связи с переосмыслением человеком его жизненного пути.

Предложенная Тэш-фелом так называемая минимальная групповая парадигма, уста­новленная на основании известного эксперимента⁸, иллюстрирует это положение весьма четко: для индивида достаточно минималь­ного ощущения себя членом группы для того, чтобы он начал идентифицировать себя с нею.

Дата добавления: 2015-08-17