Глава 7. Лак на деревянном паркете был стерт

Лак на деревянном паркете был стерт. Сколько тел касалось этого некогда роскошного и гладкого пола никто не смог бы посчитать. В большой и светлой комнате находилось около десятка людей. Несмотря на жару, окна были плотно закрыты, дабы ни один звук и ни одно слово не покинуло без разрешения это помещение. Портьеры напротив были распахнуты, только тонкие шелковые занавески застыли, не шевелясь, в воздухе. Штаб-квартира Ордена Серебряного Клевера в Нью-Йорке, по сравнению со своими европейскими собратьями, была очень молодой. Этому залу, этому особняку было около сотни лет, если Парижская крепость насчитывала чуть более пятисот. Некогда новый континент с огромной неохотой принял чужеземных человеческих захватчиков.

Леопольд Стенли стоял около окна. Его седые волосы небрежными прядями падали на лоб и виски, руки были сложены на груди, спиной он облокотился на стену, а ноги упирались в пол – мужчина казался расслабленным. Он лениво скользил своим взглядом по присутствующим. Кто-то в ответ стыдливо отворачивался, кто-то неловко кивал, а кто-то бросал недовольные ноты. Здесь только единицы одобряли его решение.

Лектор Кант тоже был среди приглашенных, хотя и не понимал, что он мог здесь забыть. Его пациентка к сегодняшнему дню уже полностью оправилась. Ну, или, по крайней мере, она так всем говорила. Редко, очень редко, доктору удавалось увидеть искривлённое болезненной гримасой лицо Кетрин Шейт.

Шесть рыцарей разделились на два лагеря. Четверо – против, и только двое – за. Как правило, среди служителей ордена, ненавистников оборотней всегда было в разы больше. Презрение, страх, слепая злоба впитывались в будущих послушников еще с молоком матери. Из поколения в поколение вместе с рано почившими отцами и скорбящими вдовами эти чувства у потомков становились только все сильнее и сильнее. Никто из них не мог судить здраво, ведь все они были предвзяты.

Беззвучно открылась дверь, и серая фигура в потрепанной одежде просочилась в комнату. Рыцари, выказывая редкостное единодушие, отвернулись. Леопольд слегка кивнул головой в знак приветствия, Лектор просто поморщился. Инквизиторов-наблюдателей не любил никто. Они все запоминали, внимательные кошачьи взгляды следили за каждым движением, в их безумных головах складывалось одновременно сотни головоломок и нестыковок. Судей боялись и все равно терпели, так как только к ним можно было обратиться, пусть за жестокой и кровавой, но справедливостью. Мужчина-бродяга примостился на полу. Он с удовольствием вытянул ноги, его заросшее щетиной лицо украсила на удивление красивая улыбка. Костяшки пальцев Главы Стенли побелели, он очень надеялся, что инквизитор опоздает на испытание.

Все были в сборе. Колокол кафедрального собора через улицу начал бить полдень. Даже через плотно закрытые окна гулкие, тяжелые звуки начали наполнять комнату. Дверь снова открылась, чтобы впустить претендентку и двух маленьких трясущихся послушников у неё за спиной.

Кетрин Шейт предстояло пройти испытание на звание рыцаря.

Каждый год с десяток смельчаков пытались переступить данный барьер, чтобы получить высокопоставленный сан в Ордене. Как правило, безуспешно. Главы отделений или Инквизиторы сами находили достойных на их взгляд претендентов. Примерно раз в пять-шесть лет ряды рыцарей пополнялись. Леопольд Стенли и его протеже создали в некотором роде прецедент. Оборотень, чистокровный оборотень, с двумя сумеречными клинками, девушка, хрупкая высокая брюнетка, смазливая – исключение из всех неписаных правил. Бельмо в глазу, враг, не ищущий ничьего расположения, не подлизывающийся, не играющий на своей природной слабости. Не мудрено, что отделение Ордена в Нью-Йорке захлестнули волнения и пересуды. Сплетни и даже откровенные разговоры о возможной постельной связи новой послушницы с главой Стенли. Шепотки за спиной и открытая неприязнь, в информацию насчет клинков мало кто верил – их никто так и не видел в её руках.

Кетрин, облаченная в черный плащ с капюшоном, абсолютно бесшумно прошла в середину комнаты и замерла в ожидании. Два маленьких мальчика проследовали за ней. У одного из них в руках был деревянный поднос, на нем возвышалась старинная ритуальная чаша, до краев наполненная черной смолянистой на вид жидкостью. Второй послушник нес ведро, вкус у зелья был отвратительный, никто из присутствующих не смог в свое время похвастаться крепким желудком.

Девушка села на пол, для удобства подогнув ноги в коленях. Служки, опустив свои ноши рядом с ней, мигом удалились. Все стихло, даже колокол, ударив в последний раз, смолк. Кетрин потянулась к бокалу, она знала, что делать. Чаша была выполнена из тонкого синего стекла, а ажурное серебряное плетение украшало его поверхность. Солнце и Луна, Ложь и Истина, Сознательное и Бессознательное.

От ужасных ожогов на ладонях не осталось и воспоминания, но кожа все еще помнила ту боль. Нервные окончания судорожно напряглись, когда длинные сильные пальцы коснулись блестящего металла. Серебра на украшения не пожалели, оно были настоящим, без примесей, из чистой природной жилы. Девушке оставалось только гадать, сколько маленьких капелек проклятого металла проскользнет в её горло вместе с зельем из этой чаши.

Кетрин уверенно поднесла кубок к губам - некоторые присутствующим с садистским выражением подались вперед. Чертовы рыцари ждали, что она с ненавистью откинет злосчастный сосуд от себя. Девушка очаровательно им улыбнулась и, словно дразня, провела язычком по серебряной окантовке бокала. Легкое саднящее чувство на губах не шло ни в какое сравнение с той болью, что каждую минуту, каждую секунду дарили ей внутри сумеречные клинки.

Претендентка сделала глубокий вдох, запрокинула голову и одним долгим судорожным глотком проглотила содержимое. В ту же секунду выронив бокал, девушка обеими руками вцепилась себе в горло. Дыхательные пути горели огнем, она не могла вдохнуть. Если бы не неприятное и обжигающее удушье, это можно было бы даже назвать приятным. Голова стала легкой и пустой, старые проблемы стали казаться незначительными и глупыми. Почему-то золотистая, прежде не замеченная брошка, на шарфе у сидящего на полу рядом с ней незнакомца, ожила и подмигнула ей. Тело умирало, а разум пребывал в тяжелом наркотическом дурмане. Девушка упала. Маленькая фигурка в черном дернулась пару раз в предсмертных судорогах и замерла.

Леопольд напрягся и тут же расслабился. В центре комнаты появилось фиолетовое облако. Испытание началось.

***

Была безлунная ночь. Теплая и темная. Девушка стояла в кружке желтого света от единственного на всю улицу фонаря. Справа находился маленький сквер, слева в подворотне копошились в мусорных баках бездомные вперемешку с крысами. Знакомая картина. Это обычно для… А вот для чего она вспомнить не смогла. Ей вообще ничего не удавалось вспомнить: ни свое имя, ни адрес, ни семью, ни работу. В голове почему-то было очень пусто и легко. Вот это «легко» больше всего её и смущало. Не было мигрени, так присущей черепно-мозговой травме, да и вообще каких-либо ушибов и травм. Она не была ранена и это было странно.

Пустые карманы кожаной куртки и удобных брюк навели на мысль об ограблении. Но и эта идея была расценена мозгом как само собой разумеющееся оправдание. Ни паники, ни каких-либо других страхов она не породила. Почему-то захотелось посмотреть на себя со стороны, словно, это могло хотя бы немного помочь. В конце улицы маячил мигающий светофор, и горело несколько освещенных витрин. Девушка сделала пару шагов в том направлении, но потом остановилась. Ситуация, в которой ей пришлось бы обратиться к помощи служб правопорядка, показалась крайне нежелательной. Вопрос: «Почему?» - ничего не дал. Только бездомные с немой жалостью посмотрели в её сторону. Разговаривающую вслух сумасшедшую девчонку им даже грабить не хотелось. Что с блаженной возьмешь?

Девушка улыбнулась, эмоция на лице появилась сама собой, словно какая-то часть её знала, как реагировать на происходящее. Поводов для смеха и улыбок сознательная половина не видела. Привлекать внимание более тоже не хотелось. Темнота сквера показалась ей очень уютной.

Молодые еще не высокие деревья толпились вокруг детской площадки, несколько грязных лавочек, да вытоптанные клумбы – это всё, что представлял из себя этот уголок природы. Хотелось большего: запаха прелой старой листвы, гуляющего меж стволами, будоражащего кровь, ветерка, бега, долгого до ломоты в мышцах, бега. Девушка скинула пару окурков с деревянной лавочки и села. Ей не показалось странным то, что в своих мечтах она видит себя на четырех лапах. Это было нормальным, обычным и почти забытым ощущением.

Дамочки с собачками и поздние гуляки не наблюдались, девушка с удовольствием откинулась на спинку скамейки. Запрокинув голову, она задумчиво посмотрела на небо. Ни звезд, ни луны, только тяжелые серые облака над головой. Тишина, громкая тишина города. Вдалеке сигналили автомобили, на крыше дома мяукала кошка, компания разгоряченных мужчин неподалеку что-то делила, а через два проулка сдавленно, то ли от боли, то ли от чего-то еще, кто-то скулил. Пару секунд девушка решала важную дилемму: обращать внимание на плач или проигнорировать его. Светлая половина победила. Она с явной неохотой поднялась с теплой насиженной скамейки и уже через несколько мгновений покинула сквер.

Жалостливый звук привел её к открытой нараспашку двери низкосортного бара. Яркая неоновая вывеска гласила: «The brown hyena». Девушке сразу представилась коричневая тварь с черными подпалинами на шерсти, поедающая человеческий труп. Гиены-оборотни, падальщики, единственный вид, не гнушающийся есть своих же сородичей.

Около деревянного косяка в луже собственной крови и блевотины валялся мужчина. Человек. Присаживаться и рассматривать, и уж тем более оказывать медицинскую помощь ему, она совсем не хотела - бесполезная трата времени и сил. Скулеж раздавался изнутри бара. Девушка, аккуратно переступив лежащий на ее дороге полутруп, прошла в гостеприимно распахнутые двери.

Группа из пяти оборотней столпилась в углу бара около бильярдного стола. Официант и бармен забились под стойку. Наивные, они оттуда пытались подавать ей какие-то знаки, призывающие бежать. Она пришла сюда не для этого - девушка сделала ещё пару шагов в направлении развлекающихся сородичей.

Первое, что ей удалось увидеть, кроме толпы источающих возбуждение мужчин, была ритмично покачивающаяся беленькая худенькая ножка, чья кожа в тусклом освещении забегаловки казалась снежно-белой. Несмотря на то, что маленькие пальчики стопы были судорожно сжаты, она смогла увидеть краешек аккуратно выкрашенного в розовый цвет, ноготка. Только за эту не сильно длинную, но стройную ножку героиню этой сцены стоило боготворить.

Все, что было выше середины бедра, она не видела. Видела только как взрослый мужик с остервенением и злобой толкается своим членом в лоно несчастной.

В нос ударил запах спермы. Много разных запахов. Ей пришлось сделать ещё пару шагов и встать почти за спиной у одного из насильников, чтобы взглянуть на то, что они оставили от красивого человеческого тела. Думать о том, что из себя сейчас представляет разум бедняжки, не хотелось.

Её удивило, что их жертва до сих пор была в сознании. О возрасте нельзя было судить точно, левая, дальняя, половина лица заплыла, а правую уродовали уже налившиеся красками синяки. Но один глаз, с редко и интересной, сиреневой радужкой был все ещё открыт. Распятая на некогда зеленом столе девушка уже не плакала, щека давно высохла и шелушилась от соли. Она все ещё верила, искала по сторонам кого-то, кто сможет вытащить ее отсюда. Блаженная. Пусть эти твари, что сейчас стояли в окружении, и старались ранить не сильно, но даже в совокупности мелкие раны, царапины, ссадины, ушибы и вывернутые, сломанные запястья рисовали очень мрачную картину. И пусть, случилось бы чудо: она снова стала бы цела и свободна, факт все равно остался бы фактом. Сегодня, на этом зеленом столе она умерла. Погибла в тот момент, когда первая порция спермы ее первого насильника выплеснулась ей в матку. С той самой секунды ей уже оставалось жить чуть меньше девяти месяцев. Страшная истина известная всем.

Дети, рожденные в полукровных семьях, были редкостью.

Полукровка тип "А", имеющий в лице отца ликана, интересное сочетание силы и хладнокровия. Они хорошо держали себя в руках, обладали отличным самообладание даже в молодом возрасте, никогда не теряли головы при перевоплощении. Такие дети брали все самое хорошее от своих родителей. Но такой ребёнок в семье мог быть только один, так как вместе с радостью в день их рождения в стаю приходил траур. Человеческая женщина не в силах родить оборотня – маленькому зверьку приходиться выцарапывать себе путь на волю, сквозь мышцы, ткани, кожу... Ни один любящий мужчин не обрек бы свою вторую половинку на такое. На миг, ей показалось, что она нечто подобное видела: рыдающего оборотня, стоящего на коленях перед смятой постелью. Но дымка беспамятства быстро стерла из головы этот образ.

Полукровки типа "Б" не встречались и, даже, если и были, то вели человеческую жизнь. Самки оборотней только в самых либеральных и свободно воспитанных стаях могли сами определять свою будущую судьбу и решать вопрос о своём предстоящем замужестве. Перед ними было только одно условие: мужчина, а это мог только он - однополые браки были под строгим запретом, должен быть оборотнем. Никакого межвидового скрещивания. Чистота крови была превыше всего.

Висок прострелила боль.

«…Хочешь угробить свой талант на людей, будешь соблазнять каждого вонючего мужика на твоем пути? Что понравилось трахаться со всяким сбродом..?»

Старую знакомую боль быстро вытеснило безразличие. Она не помнила того, кто ей это сказал. А девушку, маленькую и худенькую ещё угловатую девчонку, было жалко.

"Мёртвым не сочувствуют", - сказал бы один мудрый старый оборотень и перерезал бы ей горло.

Сейчас ее избирательная память прокручивала в голове статьи, законы и выписки. Толпа, что стояла сейчас перед ней, пыхтящий корчащийся здоровяк, что сейчас навис над девчушкой - все они заслуживали смерти. Но от ее ли руки?! Словно отвечая на незаданный мысленный вопрос, нещадно зачесались правая и левая ладони. Волк-крепыш с утробным рыком кончил, голова девушки дернулась, когда он в последний раз резко в неё толкнулся. Но жертва не обратила внимания на своего насильника, все её внимание было приковано к незнакомке, что никак не могла определиться.

Мужчина перед ней начал стягивать джинсы, при этом сделав нечаянно шаг назад. Запнувшись о ее ногу, он упал. Теперь невольную свидетельницу преступления увидели все.

Лёгкая заинтересованность быстро сменилась недоумением. Толпа ублюдков, только что насилующая ребёнка, с холодным равнодушием и неодобрением рассматривала свою соплеменницу. Негоже молодой и незамужней самке ходить одной в такое время суток - читалось на их лицах.

Однажды она уже стояла перед стаей маленьких обозленных мальчишек, закрывая своей спиной двух человечек. Однажды, в той жизни, когда ее ещё звали Кетрин Шейт. Клинки ни разу до этого не появляющиеся в ее ладонях, приятно оттянули руки. Эйфория от наркотика с возвращением памяти рассеивалась, серебро в руках жгло, но теперь девушка знала, как ей стоит поступить. Приятное чувство.

- Статья 8 "Особо жестокое обращение с представителем другого вида", два человеческих существа, смертельно-опасный вред здоровью, моральное и физическое истязание, изнасилование... Приговор - смерть. Исполняю перед вами роль судьи и палача, склоните колени и с честью примите свою смерть, - брюнетка с крайне невозмутимым видом зачитывала насильникам своё решение. Ей не нравилось убивать, но подобное должно было караться по всей строгости закона.

- Малявка, - ближайший мерзавец попытался сделать шаг в её направлении, но запутался в полуспущенных брюках и снова упал.

- Клинки?

- А она точно оборотень?

- Девчонка?

Никто не воспринял её слова всерьёз. Кетрин сняла туфли. Высокие каблуки на работе не "comme il faut". Каждый из стоящих перед ней мужчин был виновен. Девушка чувствовала кровь на их коже и сперму всех присутствующих на бедрах, животе и разорванном влагалище жертвы.

Кончик клинка коснулся мокрой, потной шеи поднимающегося на ноги оборотня. Он замер, его сердце билось с невероятно частотой, ускоренный искусственно метаболизм в экстренном темпе выводил алкоголь из крови. Кетрин наклонилась к побледневшему лицу оборотня и прошептала:

- Последнее желание? - левый клинок плавно ушёл за спину. Это видели все, кроме самого несчастного.

- Сдохни! - в последнюю секунду мужчина все-таки попробовал трансформироваться, чуть подаваясь назад и тем самым ещё больше открывая шею.

Девушка развернулась вокруг своей оси и сразу же присела, пропуская над собой хлещущий из артерий кровавый фонтан. Ароматной, дразнящей, приятно щекочущей обоняние крови. Мыслям о жажде и голоде не было дано развиться - дружки насильника напали одновременно.

Жалости не было. Кетрин ни на секунду не засомневалась в своих действиях. Сильные удары, пробежки, все то, чему ее учили всю жизнь. Она впервые казнила, впервые выносила приговор и впервые сама же его исполняла. Но это было легко. Нужна была только лишь уверенность.

И без того грязный пол покрылся тонким слоем ещё тёплой крови. Зелёная некогда ткань бильярдного стола приобрела грязно-бурый оттенок. Жертва насильников напоминала собой белую сломанную фарфоровую куклу. Кетрин замерла возле неё, когда упал последний казненный мерзавец. Девчонка тоже должна была умереть - это предписывал закон Ордена. Дабы она не смогла произвести на свет ребёнка - плод этой страшной ночи. Дитя, воспитанное стаей, в будущем враг Серебряного Клевера. Полукровки были опасны: сильные, спокойные, слишком похожие на людей...

Девушка с сиреневыми глазами попыталась подняться, по привычке используя руки. Но кисти и пальцы даже и не думали слушаться, они безвольно висели, игнорируя мысленные приказы своей хозяйки. Кетрин без удовольствия смотрела на безуспешные попытки, не думая помогать словом или делом. В голове претендентки на рыцарских титул не складывалась одна головоломка. Для оборотней несчастная стала бы всего лишь инкубатором, который выносил и произвёл бы на свет ещё одного полукровку, для послушников Ордена она бы уже перестала быть человеком, превратившись в мерзкий и противный элемент, который подлежит уничтожению. А для неё, кем она была для нее?
Девочкой, несчастной прохожей, чья вина состоит лишь в том, что она оказалась не в том месте и не в то время. И умереть или прожить отведенные девять месяцев - решать только ей.

Кетрин наклонилась, закинула руку девчонки себе на плечо и постаралась ее аккуратно поднять. Жёсткие и грязные светлые волосы защекотали щеку и шею. Без труда усадив её на край стола, она накинула на голые плечики несчастной свою кожаную куртку.

- Кто ты? – фигурка качнулась, словно этот простой вопрос отнял у неё все силы.

Кетрин с сомнением глянула на сидящую перед ней девушку. Её имя могло стать бременем для других.

- Та, кто в праве была казнить их.

«И стать рыцарем через твою смерть»

- И меня? – собеседница будто услышала мысли Кейт.

- Ты не виновна, - сказать эти три слова было невероятно трудно. Они поставили крест на её будущей карьере в Ордене. – Кто бы что тебе ни говорил, как бы общество не относилось к тебе после этого, запомни это раз и навсегда! Здесь нет твоей вины! – Кетрин легонько встряхнула девушку, когда та попыталась отвести от неё взгляд.

- Но я все равно скоро умру! – вся злоба, ярость, гнев и разочарование выплеснулись наружу. Девчонка попыталась от себя оттолкнуть свою спасительницу, но у неё ничего не вышло, она только сильно ударилась сломанным запястьем о край стола. То ли от боли, то ли от обиды из глаз несчастной брызнули слезы.

- Умрешь. Но я могу дать тебе выбор. Умереть здесь быстро и почти безболезненно или через девять месяцев, рожая на свет дитя. - Кетрин заметила толику надежды на лице девушки. – Не глупи, ты не выживешь, никто и никогда не выживал. Это будет больно, чертовски больно. Хуже в сто крат, чем было сегодня.

- Я должна решить сейчас?

- У меня мало времени.

- Так уходи! – сквозь слезы проявился гнев.

- Мы здесь не одни, - Кейт кивнула куда-то за спину. Сразу же пресекая попытки девочки обернуться – целостность её ребер у несостоявшегося рыцаря вызывала сомнение. – Он старше, сильнее и опытнее тех ублюдков. Вожак? Возможно. Вывел новый выводок на прогулку? Маловероятно, - Кетрин запнулась, понимая, что все это время говорила вслух. Девочка в её руках, и без того замученная и запуганная, сжалась в комочек.

- Он тоже хочет меня...

«Изнасиловать? Убить?»

- Думаю, нет, - высокий мужчина, нарочно громко ступая по полу, вышел из темноты, - я заберу тебя с собой. Отведу в поселение нашей стаи, где ты в тепле и спокойствии выносишь ребенка.

Кейт напряженно разглядывала, приближающуюся к ним фигуру. Она с трудом смогла сдержать крик, когда желтый свет ламп наконец-то упал на оборотня.

Обычно от таких, как он, люди непроизвольно отводят глаза. Мужчина был страшен всегда, еще до того, как его лицо изуродовали шрамы. Белую кожу лба, почти бесцветные губы и нос пересекали розовые выпуклые рубцы. Кетрин прижала голову девочки к своему плечу, ни на секунду не отрывая своего взгляда от красных глаз вышедшего на свет оборотня. Альбинос. Природа дурно посмеялась над ним при рождении, компенсировав недостатки внешнего облика силой, ловкостью и грацией воина. Кейт его прежде не видела и сомневалась, что когда-нибудь сможет позабыть. Мизерный шанс, что предводитель этих ублюдков окажется преступником, числящимся либо в списках Ордена, либо в списках Инквизиторов, лопнул, как мыльный пузырь.

- Накажи его, казни, как сделала это с другими! – девочка вытерла слезы о лацканы рубашки Кейт. Гнев и отчаяние руководили всеми её действиями. Она в надежде прильнула к груди Кетрин, словно ища в ней защиту от окружающих её тварей.

«Наивная, стоит ли бояться зверья, что бродит на улице, если с тобой в комнате находится монстр?!»

- Он не виновен, - и снова эти тяжелые три слова. Рыцарь Ордена не стал искать бы правых и виноватых. Рыцарь Ордена казнил бы всех оборотней на месте. Знание устава не помогло Кетрин сделать «правильный» выбор.

Губы мужчины растянулись в кривой усмешке. Он подозревал, он хотел, чтобы она произнесла сама эти слова.

- Не виновен? Не виновен!? – девчонка дернулась в её руках, пытаясь вывернуться. В этот раз Кетрин не стала её удерживать, она убрала руки и сделала несколько шагов назад. В след ей полетела кожаная куртка.

- Он не нападал на вас с другом, не избивал тебя и его, не участвовал в твоем изнасиловании. Он пришел сюда задолго до вашего здесь появления и помогать вам был не обязан.

- Но ты… Ты же помогла мне. Ты – человек, поэтому помогла, а он оборотень. Грязная и лживая тварь! - девочка обхватила дрожащими руками свои плечи. Она замерзала – Кейт снова кинула на неё свою куртку.

- Мимо этого бара за прошедший час прошло не менее полусотни человек, минимум два представителя людского рода присутствовали здесь все время. И никто, слышишь, никто даже не удосужился вызвать полицию сюда. Судить о том, кто прав, а кто виноват, тебе не дано. Ты не видишь истину, которая сидит у тебя на носу. Я – оборотень, милая, - Кетрин немного расслабилась, отпуская на долю мгновения своего зверя. Её зрачки загорелись изумрудным волчьим пламенем. – Я больше не могу ждать. Выбирай - отдать свою жизнь сейчас или подарить её так ненавистному тебе существу через девять месяцев.

- Это сложно… Как я могу решить?!

- Это просто.

- Просто? – девочка взмахнула своими короткими грязными волосами, поднимая голову с колен.

- Да, очень легко, - в руке Кетрин появился сумеречный клинок, - Ответь всего лишь на один вопрос, - девушка в долю секунды оказалась за спиной своей жертвы. Холодное серебро почти касалась нежной кожи на шее. – Сейчас, в одном шаге от смерти, хочешь ли ты жить?

***

Альбинос аккуратно положил девочку на заднее сидение машины. Укутал её откуда-то появившимся пледом и с легким почти неслышным щелчком захлопнул дверь. Предосторожности насчет звука, на взгляд Кетрин, были излишними. Несчастная была в глубоком обмороке от истощения, физических травм и морального выбора. Она так ничего и не ответила ей на вопрос, обмякнув и повалившись на клинок сама. Кейт отдернула руку, снова не пожелав пачкать руки в безвинной крови.

«Да и черт с ней! Вон как альбинос скалится и бегает вокруг неё. Радуется, что не умерла. Гаденыш!»

Оборотень, и правда, постоянно улыбался. Даже тогда, когда оплачивал огромный счет в баре, даже тогда, когда договаривался забрать трупы соплеменников. Странный тип с мерзкой, кошмарной улыбкой.

Сейчас Кетрин не оставалось больше ничего, как наблюдать, стоять на улице, прислонившись к грязной стене, и наблюдать за крысиной возней бармена и официанта, которые за большую сумму денег делали вид, что ничего не стряслось. Кейт лично проверила пульс у валяющегося без сознания человека около дверей. Не бился. Помощь к кому-то вовремя не пришла.

- Спасибо, Серая, - неожиданно перед носом Кетрин появилась рука, протянутая для рукопожатия. Она с сомнением посмотрела на замершего рядом с ней мужчину.

- Ты не за ту меня принял, альбинос, - девушка мягко без нажима отвела от себя мужскую ладонь, не принимая рукопожатия. - И за что ты меня благодаришь, оборотень? За то, что не убила?

- За справедливость, Серая. Даже ваше племя скоро забудет это слово, - мужчину, казалось бы, совсем не задел её холодный ответ. Он убрал руки в карманы.

- Слова, имена, люди – всё это легко забывается, оборотень. Не цепляйся за них. Те, кто воистину тебе дорог, то, за что ты готов умереть, только тут, - Кетрин легонько постучала пальчиком по лбу мужчины, - и тут, - её ладонь легла ему на грудь, туда, где под ребрами и мышцами билось сердце.

- Живи только для этого, альбинос, - девушка уверенно зашагала в сторону уже знакомого сквера.

- Мое имя Кайл, Серая, - мужчина снова улыбался.

«Прощай, альбинос Кайл»

***

Это было похоже на пробуждение из тяжелого и липкого кошмара. Когда ты просыпаешься в лихорадочном поту и долго еще не можешь прийти в себя. Как будто из легких выбили весь воздух, а потом погрузили на дно глубокого ущелья. И ты с каждым гребком, с каждым пузырьком кислорода, что вырывается у тебя изо рта, понимаешь – тебе не выплыть, не выбраться.

Её рвало. Черная вязкая жидкость медленно и неохотно покидала желудок.

Комната была наполнена тяжелым молчанием. Свет нескольких хрустальных люстр освещал немых зрителей. За окнами давно было темно. Не глубокая ночь, скорее раннее утро.

Леопольд Стенли потянулся, разминая спину и затекшие плечи. Семнадцать часов ожидания не принесли долгожданного результата. Будущий Рыцарь на деле оказался потенциальным Инквизитором. Глава оглядел своих подопечных: кто-то негодовал, не соглашаясь с решением, кто-то с безразличием принимал, а кто-то даже соглашался. Обычная реакция масс на приговор.

Кетрин наконец-то смогла сесть. Перед глазами у неё всё плыло, громкость звуков то била по ушам, то была на нуле. Зелье представляло из себя жуткую смесь наркотических веществ. И то, что сейчас девушка испытывала, было смесью ломки и алкогольного похмелья. Ей снова пришлось склониться над ведром.

Доктор Лектор принес и поставил перед мучающейся девушкой стакан холодной воды. После того, как её желудок очиститься, тело начнет испытывать первые признаки обезвоживания. Он нежно погладил Кетрин по волосам, придерживая локоны, когда она после секундной передышки снова вернулась к прерванному занятию. Лектор Кант был единственным человек, кто сейчас был по-настоящему и по-доброму рад за свою подопечную. Мужчина надеялся, что среди Инквизиторов девочка-оборотень будет меньше выделяться.

Спазмы уже не сводили каждую секунду желудок – Кейт прокашлялась. Девушка обвела тяжелым взглядом всех присутствующих, начиная с бродяги, все также сидящего на полу, и заканчивая рукой доктора, что протягивал ей стакан с водой. Холодная бесцветная жидкость показалась ей сейчас самым вкусным нектаром. Она проглотила её в несколько глотков. Нещадно хотелось пить.

- Леопольд, начинай, - доктор поднялся, увлекая за собой девушку, - ей нужен отдых.

Кетрин повисла на плече доктора.

- Только покороче, - Лектор охнул, когда девушка запуталась в своих ногах, и они чуть не упали.

- Ну… если покороче, - результаты испытания расстроили главу отделения. Поэтому без сарказма ответить он не смог, – то Кетрин Шейт отказано в титуле Рыцаря Ордена Серебряного Клевера по идеологическим и мировоззренческим причинам.

Девушка ссутулилась, пусть ответ ей и был известен с самого начала, но от этого менее болезненным для её самолюбия он не стал. Доктор Кант подтолкнул её локтем, заставляя Кетрин снова поднять взгляд. Перед ней стоял бродяга с пола со странной золотой брошью.

Кейт с любопытством уставилась на безделушку. Ласточка, как ласточка – красивая, но абсолютно ничем не привлекательная брошка. Девушка обратила внимание на владельца «живой» птахи. Мужчина, лет тридцати, странник. С темными, неровными, давно не стриженными волосами и уже отрастающей бородой. Голубые глаза, нос с горбинкой, несколько следов от ветряной оспы на щеках. Обычный, не запоминающийся, серый.

- Кетрин Шейт, вынесенное Вами решение сначала смутило меня, потом удивило, и, в конечном счете, порадовало. Я рад буду предложить Вам работать вместе с нами, - мужчина вытащил из старого потрепанного кармана нагрудного пиджака письмо и протянул ей. Бумага конверта кое-где пожелтела, а чернильную подпись, словно специально, украшали жирные пятна.

- С вами? – Кейт не знала плакать ей или смеяться.

- С Инквизиторами, дорогая, - Лектор был абсолютно не удивлен, так же, как и все остальные присутствующие.

Девушка взяла письмо в руки и прижала его к груди.

- Как Вас зовут? – мужчина-бродяга уже направлялся к двери, когда его настиг вопрос Кетрин.

- Вы будете смеяться, милая Кейт, - инквизитор обернулся и тепло улыбнулся, - но люди прозвали меня Альбиносом, - мужчина, а вслед и золотая ласточка ей подмигнули.

Дата добавления: 2015-08-17