Мне уже не больно. 10 страница

- Да я сам теперь его убью – отзывается Витя.

- Нет! – ору я. – Я люблю его, я люблю его…

Вся тяжесть боли так невыносима. Он ушел, я не могу остановить его, я не могу контролировать его. Все вышло из-под контроля. Мне так больно внутри, что я начинаю царапать свое лицо. Витя хватает меня за руки, я толкаюсь, визжу и кусаюсь. Теперь даже он не может справиться со мной.

Открываю глаза. Все вокруг белое. Не понимаю где я. Чуть двигаюсь, что-то шуршит подо мной как ворох мятых газет. Я наверно умерла, и меня выкинули в бачок с газетами.

- Как ты себя чувствуешь? – слышу Витин голос. Поворачиваю голову в ту сторону: он сидит рядом со мной в белом халате. Я лежу на кровати, видимо в какой-то больнице и мои руки и ноги пристегнуты ремнями. Пугаюсь. Жалею, грущу, что со мной сейчас нет мужа.

Он видит мое испуганное лицо и говорит:

- Не бойся, с тобой ничего не сделают, просто ты была в таком состоянии, когда тебя госпитализировали, что пришлось тебя пристегнуть, чтоб ты всех не поубивала и еще ты себя калечила. Я скоро тебя заберу, как только можно будет. Он наклоняется к моему лицу и целует меня под глазом. Я чувствую, что лицо горит от боли. – Ты себя сильно расцарапала – говорит Витя, как будто прочитав мои мысли. В палату заходит медсестра. Они о чем-то говорят в сторонке, потом мне делают укол, и я проваливаюсь в шуршащие газеты, в темный и глубокий мусорный бак, и лечу так долго и медленно, как Алиса в кроличьей норе.

Открываю глаза: у изножья моей койки стоит Саша, Петр, Маргарита, Дима ее сын, Юрий, моя мама. Они все какие-то нереально вытянутые, серого мертвецкого цвета, только Саша такой, какой был в последний раз. Они все молчат и смотрят на меня. Они изуродованные, местами, из них торчит гнилая плоть. У Димы голова неестественно задрана, на шее зияет мерзкая драная, зеленеющая субстанция.

- Привет. – тихо говорит Саша. Я таращусь на эту компанию, и не понимаю, что происходит, они смотрят на меня. У мамы не хватает пол лица. Но мне почему-то не страшно видеть их всех, я знаю, что всех их убила я, они мертвы и теперь видимо пришли навестить меня. Они похожи на зомби из фильмов, точно такие же, ходячие мертвецы.

- Я хочу узнать у тебя – продолжает Саша, не дождавшись от меня реакции, когда он начинает говорить, вся компания поворачивает к нему голову, кроме Димы, ему приходится развернуться всем телом. – Мы так и будем жить втроем? Ты, я и этот клоун? – он машет рукой в сторону двери, я понимаю, что Витя стоит за ней. – Я не могу так жить. Мне нужна определенность. К тому же этот гад набрался наглости и угрожает мне. Он что думает, что раз он на стороне закона, а я бывший преступник, значит можно пренебрегать мной, как будто-то бы я вообще теперь не имею права голоса и я не человек? – У Петра отрывается ухо и падает на пол. – ну, что скажешь?

- Чего ты хочешь?- мой голос хриплый и усталый.

- Свободы.

- Ты хочешь развода?

- По крайней мере, я не могу жить шведской семьей и делить тебя с кем-то. Да и ты сама, как я понимаю, больше не хочешь быть со мной… - я не даю ему закончить фразу и начинаю орать как раненное животное, Саша пугается и выскакивает из палаты, из маминой головы появляются черви, они падают вниз, и спустя какое-то время заполняют собой весь пол, из Петра лезут черные жуки. От крика, у меня кружится голова и я обессилившая падаю в газеты.

- Девочка моя, как ты себя чувствуешь?- спрашивает Виталий, его голубые глаза, он чего-то больше не светятся и стали скорее серыми, чем лазурными.

- Витя, почему я лежу в газетах?

- В газетах? – эхом повторяет.

Он теребит мою простынь. – нет, это не газеты, это белье так накрахмалено. У меня есть одна новость, но я не знаю, как тебе ее сказать. Подожди, я позову на всякий случай сестру. Витя жмет на кнопку на стене, над тумбочкой. Спустя минуту заходит медсестра. Витя тянет время, я приподнимаю голову, моей группы поддержки из мертвяков больше нет, нет червей и нет жуков и даже уха. Только сестра со шприцом наготове, в нем прозрачная жидкость.

- Это успокоительное – поясняет она. – Просто немного поспите.

Виталий тяжело выдыхает: берет меня за ладонь, пристегнутой ремнем руки, - Твой муж подал на развод. – эти слова приговором обрушиваются на меня, придавлевая стеной. Я закрываю глаза, Витя сильнее сжимает мою ладонь, веки, словно огромные шлюзы плотины, гигантской атомной электростанции. Перед глазами у меня звездное августовское небо, так тихо и спокойно вдруг делается во всем теле. Я вижу влюбленную парочку, слышу их голоса:

- Смотри! Падает звезда! – говорит мужчина. Девушка растерянно задирает голову к небу. - Не расстраивайся, сейчас августовский звездопад, ты обязательно увидишь еще. Девушка прижимается к любимому и во все глаза смотрит в черное небо, засыпанное бриллиантами звезд. Она неистово шепчет про себя: она хочет быть вместе с возлюбленным, навсегда, чтоб их любовь была вечной и только крепчала с годами, чтоб он был здоров и счастлив.

- Мы с тобой неприлично богаты. – говорит она. – У нас есть это все. Все, что мы можем сейчас видеть и чувствовать. Нужно просто остановиться, чтоб увидеть это. И принять как дар.

- Почему ты приехал именно сюда?

- Потому, что теперь у меня есть сердце. Это мгновение прекрасно.

- Это мгновение и есть наша жизнь.

Я прислонил свою голову к ее коленям. Был вечер, какой-то волшебный, почти сказочный. Мы сидели на полу у стены, смотрели сквозь стекла двери, вдаль. Краем глаза я видел, как смещаться тени на ее лице. Я слышал, как размеренно беседует ее сердце с моим. Эта удивительно нежная легенда о двух сердцах. В этот момент, я наслаждался жизнью, наверно впервые. Когда я не одинок, когда со мной рядом она, она, такая как из моих снов или фантазий, и она любит меня. От этих мыслей, меня заполняет счастье, вытесняя из меня черноту, как будто свет озаряет меня. Я так счастлив, что мне приходиться хмуриться, иногда даже меня немного трясет. Она разговаривает со мной молча. Я вижу, как взлетают вверх ее ресницы, я вижу, как расслаблено ее лицо. Она принимает меня такого, каков я есть. И мне спокойно и безопасно рядом с ней. Мне так многое хочется рассказать ей, но я не могу прерывать эту негу. Я всего лишь, меняю позу и лажусь на пол, моя голова по-прежнему на ее коленях, теперь я вижу, как она о чем-то сосредоточенно думает.

- Мне никогда и ни с кем не было так хорошо – вдруг с горячим воздухом вырываться у меня эти слова.

Она молчит и не шевелиться, кажется, я все испортил.

Я перевожу взгляд от ее лица в темный угол. Мне было так одиноко, я был как этот угол, утопающий в сумраке, но появилась она и пролила свой свет, и мне хочется еще и еще этого света, с жадностью поглотить его весь, но не хочется, затопить его своей густой чернотой.

Кап! Я вздрогнул, на мою щеку упала горячая слеза.

- Почему ты плачешь? – кап! Вторая…

- Мне ни кто никогда не говорил ничего подобного... – она начала шмыгать носом и нервно теребить мои волосы.

- Мы оба, что то делаем друг для друга впервые, и оба счастливы от этого, разве не это ли самое прекрасное? – сказал я шёпотом.

Она гладила мои волосы и молчала, на меня капали горячие слёзы, и мне уже казалось, что это мои собственные.

- Спасибо – вдруг сказала она, - Спасибо, что не просишь перестать меня плакать.

- Если бы я мог, я бы тоже плакал вместе с тобой.

- Мне с тобой хорошо и спокойно, ты не такой как остальные мужчины, ты вообще другой.

Я понимал, что она хочет сказать этим. Я, по меньшей мере, необычный. Но вряд ли это приносит мне счастье.

Солнце совсем ушло за горизонт, мелькнуло своим грязно желтым плащом и тихо закатилось. А как красиво искрился снег, когда оно еще никуда не собиралось.

Мои щеки щипало от ее слез, лицо было мокрое, я почувствовал соленый вкус. А мои наверно горькие.

- Знаешь, я боюсь тебе, что - либо говорить или на что то надеяться, но ты навсегда оставил отпечаток на моем сердце и в моем разуме – она сказала это, как только пространство затопили длинные тени, включился фонарь. Он мой ночной страж, всегда начеку не давая тьме проникнуть в мой дом и в мою душу.

- Не гаси свой свет для меня… - почему- то снова шёпотом ответил я.

- Он горит только ради тебя, Саша.

- Не говори так, это твой жизненный свет, я вижу его и он ярок, и я лечу на него как мотылек, но я не погибну в этом свете.

- Я боюсь сделать, что-то не так и разочаровать тебя и потерять тебя – почти слышно обронила она.

«А я тебя»… только хотел я сказать, как что то защемило внутри меня, как будто что - то пронзило насквозь, такое леденящее и острое. Вдруг моя вселенная сжалась до точки, терновый венок обвил мою голову начал врезаться в меня своими шипами, тело затрясло и после этого невиданной силы взрыв ослепил меня и я почувствовал свои слезы из своих глаз, они тоже были солеными. Я жив. Протестировав эту реальность, оказалось, что я жив!

- Я чувствую тебя кончиками пальцев, даже не касаясь тебя, я говорю с тобой даже когда ты далеко от меня, я видел про тебя прекрасные сны, и я родился, что встретить тебя. Ты для меня спасение и счастье, я готов меняться ради тебя и жить ради тебя, я хочу чтоб мое время стало твоим временем. – мое тело сжималось и разжималось, выталкивая из себя слезы, она в ответ тоже плакала.

Я даже не знаю, долго ли это длилось. Мы уже стояли у окна, я обнимал ее и прижимался к ней, я гладил ее волосы и зарывался в них. Она смотрела в окно, а я стоял, сзади сжимая ее в руках, самую большую драгоценность мира, ведь она таковой и являлась для меня. В моих объятиях, яркая, сверкающая жизнь и ее ценность бесконечна.

Я знаю, что за пределами дома, холодно, но внутри меня горит огонь и он согревает нас обоих. Мы застыли во времени, пространство утратило свои четкие границы, мы освободились от своих бренных оболочек и парим где то в невесомости.

По щекам текут слезы. Ни одно из моих желаний не сбылось. Счастье мое сорвалось с неба и рухнуло, сгорев в полете до земли.

- Поговори со мной. – слышу тихую просьбу Вити.

Я не могу говорить, я не знаю, что мне говорить. Я смотрю ему в лицо, как будто жду, что он одним словом изменит всю мою жизнь. Он незаметно машет сестре, и она тихо выходит. Потом, он расстегивает все ремни, на моих руках и ногах, растирает лодыжки и запястья, берет меня на руки и садится со мной в кресло у койки. Он держит меня как младенца, и от этого мне хорошо и спокойно. Когда-то меня так держали мои самые близкие и родные люди, моя мама, папа и бабушка. Ком стоит поперек горла. Неужели это все.

Через сутки, меня больше не привязывали, вынули катетер.

Еще через сутки пришел Саша и привел с собой мою, или наверно правильнее сказать его группу поддержки, команду ходячих мертвецов. Они опять забором стояли у моей кровати. Они молча пялились на меня, я избегала смотреть на них.

Он ни разу не подошел ко мне близко, стоял подальше, как будто боялся, что я на него снова наброшусь. Саша решил сделать, великодушный для него шаг, оставить мне свою квартиру и машину, и некоторую крупную сумму денег. Я отказалась. Мне от него никогда было ничего не нужно кроме любви, но раз любовь он мне дать больше не хочет, тогда это все. Он официальным тоном, расспросил у меня все детали, чтоб убедиться, что я не буду с ним судиться, дал бумаги на подпись. Спросил, как я себя чувствую, нужно ли мне что-то.

- Я люблю вас, Александр Сергеевич – эти слова вышли из меня как колючая проволока, изодрав все мое нутро. Саша шарахнулся в сторону и схватился за горло, будто невидимые руки схватили его за шею. Я тихонько сползла с кровати и двинулась к нему, проходя мимо мертвецов, они следили за мной, и развернулись к нам. Саша пятился, пока не уперся спиной в дверь, я шла медленно, босиком, в больничной застиранной ночной рубашке, волосы свисали на лицо. Саша вжался в дверь и стал шарить рукой в поиске ручки. Я подошла в плотную, он отскочил в сторону, к столику, где лежали какие-то вещи. Я настигла его, потом бессильно опустилась на пол к его ногам, легла и обвила их своим телом. Он громко выдохнул. Он тут, но больше не принадлежит мне. Мертвецы обступили нас стеной, и склонились надо мной. Я лежала у ног самого любимого человека на свете, а он просто стоял, не зная, что делать. Все изменилось, теперь он боялся меня.

- Ты видишь их? – спросила, набрав воздуха в грудь.

- Кого?

- Тех, кого я убила, они почему-то ходят с тобой.

Саша что-то пискнул, и попытался вырваться, я крепко держала его за штанины. Дверь открылась, и он снова попытался перешагнуть меня. Мертвецы повернулись к входящему, из-за них мне было не видно кто вошел.

- Боже мой! – выкрикнул Витя, поднял меня с пола на руки, Саша пулей выскочил прочь, за ним поволоклась его группа поддержки.

Я обхватила Витину шею: - Почему ты не оставишь меня. Ты хороший, ты заслуживаешь счастья, жену, детей, семью. Пойми, я люблю его, я никогда не смогу забыть его, не смогу отпустить его. Ведь он бой Бог. Лицо Виталика дернулось, стало каким-то каменным и жестоким.

- Я тоже люблю тебя и тоже никогда не смогу забыть и отпустить.

Я закрыла глаза, разве можно заменить одного другим? Нет, нельзя. Разве можно поменять одного Бога на другого? Можно, но однажды. То, что я чувствовала к Вите, это была всего лишь похоть, игра, мне нравилось ходить по краю. Это было возможно только перед страхом смерти или когда я сама являла собой чью-то смерть. Как мне теперь жить.

Через полгода, после того, как я видела Сашу в последний раз, я узнала, что он опять попал в тюрьму. Тех денег, которые давала ему его бабуля, ему оказалось мало, и тогда он решил вернуться к своему хобби, но был уже не в той форме и быстро попался. Та женщина сдержала свое обещание и оставила его на милость суда, где ему дали большой срок в тюрьме. Она больше не появлялась в его жизни, и тогда снова пришла я.

Я приходила к нему на свидания, он радовался, за его спиной неизменно стояли частоколом призраки моего прошлого. Я снова смогла радоваться, мне казалось, что вот, вот и все будет как прежде. Саша даже предложил снова пожениться. Но однажды мне сообщили, что Саша погиб в драке. Так пусто в моем мире не было еще никогда. Раньше, он дважды прогонял меня, но тогда я знала, что он где-то есть, что я могу видеть его, что его грудь поднимается и опускается, сердце качает кровь. А теперь его нет. Его нет нигде, ни на этом ни на том свете.

Я сидела у его могилы, вокруг стояли мертвецы, они всегда теперь там стоят. Они всегда сопровождали его, напоминая, как он изменил меня. Как тяжело жить, зная, что я теперь совсем одна. У меня никого нет, даже Бога. Я чувствую внутреннее ощущение свободы, но мне не нужна эта свобода. Как хочется сказать не лукавя, что мне уже не больно.

Мне кажется, что любви не существует. Есть жажда. Потребность в получении определенных эмоций, от определенного человека. И когда этот человек исчезает из жизни, то оплакивается не он, я оплакиваю себя, потому, что я теперь не смогу получить этого ни от кого. Этот человек был уникален для меня. Мы сходимся и расходимся и задерживаемся с теми, кому в нас что-то приглянулось, такими людьми легко манипулировать, так как они попадают в зависимость от тебя. Они хотят быть рядом, и получать что-то от тебя, то, что им очень нужно, а для тебя это может быть такой мелочью, что ты и не заметишь. Мне кажется, некоторые рады прибывать в зависимости от другого человека. Рада была и я. Счастлива. Я любила тот образ, я любила только его. Когда произошли метаморфозы, и мне открылась реальность, я продолжала цепляться за свой идеальный образ в голове, будто ослепла. Все это просто химия. Определенный тембр голоса, определенный цвет, запах и форма, вызывают приятные или неприятные ассоциации. Но если все совпадает, другой человек становится наркотиком, он постоянно вызывает прилив эндорфинов и своим присутствием поддерживает нужный уровень в крови. Вот и вся любовь. Я люблю то чувство, то ощущение, которое вызывал во мне мой муж. Его запах, блеск в его глазах, вкус, все то, что будоражило меня. Я даже любила бояться его. И теперь у меня ломка.

Сейчас зазвучит прекрасная музыка (я хочу, чтоб звучала эта: Dans la Maison (Theme) Philippe Rombi и эта Final Et Generique de Fin (Version Film)), и пойдут титры. Я встану с земли оттряхну юбку, всем улыбнусь.

- Стоп! Снято!

Я соберу свои вещи и поеду домой. Когда я буду подходить к своей машине, я встречу того актера который играет Сашу, ему долго снимали грим, ведь по сценарию он стал безобразным и постарел, пока отбывал срок. А сейчас он вообще другой. А главное я не чувствую к нему ничего того, даже близко, что мне пришлось сыграть. Я киваю головой, приветствую. А вон, там, дальше стоит актер, играющий Виталия, я его вообще почти не знаю. Вот так, я привыкла брать все под контроль, и когда это мое кино, я могу уменьшить интенсивность боли до минимума, просто покрутив ручку в своей другой реальности. Я говорю себе: это было кино, все было не по-настоящему. И эти люди тоже играли свои роли.

Теперь я могу даже улыбнуться сидя у могилы. Призраки тоже улыбаются мне, их лица такие безмятежные, я наверно даже буду скучать по ним. Я больше не приду сюда никогда. Это кино закончилось. Как же легко можно заблудиться в закоулках собственного разума.

Прощай.

Прощальный звон. Поют колокола.

Прощай. Я ухожу, и в этот раз надолго.

Пока горит еще моя свеча,

И от огня уже почти не больно.

*Фото взято из просторов интернета. Автор неизвестен.

Дата добавления: 2015-08-17