Глава 11. Он шел по лесу, цепляясь развязанными шнурками кед за торчащие коряги

Он шел по лесу, цепляясь развязанными шнурками кед за торчащие коряги, похожие на чьи-то обезображенные руки, тянущиеся из-под земли и пытающиеся схватить его, чтобы уже никогда не отпустить. Этот лес был совсем не похож на тот, который уютно примостился к их с дедушкой саду в деревне. Светлый и яркий, тот был насквозь пронизан солнечными лучами, словно расшитое золотыми нитями зеленое кружево, пропитан запахами сухой коры, лесных цветов и трав, наполнен щебетанием птиц, шелестом листвы и мелодичным журчанием ручья. Здесь же, солнце, как ни старалось, не могло дотянуться своими лучами до земли, покрытой толстым слоем мха и сухих хвойных иголок, через которые не пробивалось ни травинки. Бледный желтый шар завис где-то в вышине, наколотый на верхушки-пики высоченных сосен-исполинов, не позволяющих ему заглянуть в их мрачное царство, чтобы привнести туда хоть немного света и тепла. Широкие колючие лапы хлестали Яра по лицу, оставляя на бледных щеках яркие царапины-метки, но он упрямо продолжал двигаться вперед.

А вокруг стояла нездоровая тишина, неестественная и мертвая, которую изредка нарушал лишь хруст веток под его ногами, кажущийся в этом заброшенном мире чем-то инородным, нарушающим царившую вокруг мрачную гармонию мрака и теней. И несмотря на абсолютную тишину и полную недвижимость окружающего пейзажа, замершего будто в стоп-кадре, он явственно ощущал чужое присутствие, словно кто-то притаился за одним из деревьев и теперь наблюдал за ним из своего укрытия, ожидая, когда Яр споткнется и упадет, чтобы накинуться на беззащитно растянувшееся тело. Он чувствовал на себе этот взгляд, словно тот был тепловым лазерным лучом, обжигающим его тело в том месте, которого касался.

Паника мощной волной накрыла его сознание, заставляя сердце учащенно биться, а легкие гореть огнем, из-за увеличивающегося объема перекачиваемого воздуха. Не в силах больше сдерживать себя, он побежал вперед, откидывая в сторону свисавшую с веток плотную паутину мха и перепрыгивая через пни и коряги, словно специально кидающиеся ему под ноги. Присутствие чужого ощущалось так явно, словно он был с ним совсем рядом, словно дышал ему в затылок. Ярослав даже слышал его мягкую поступь, доносившуюся до него лишь легким шуршанием сухих иголок. И чем быстрее бежал Ярослав, тем сильнее становилось ощущение, что этот кто-то с ним всего-навсего играет, и когда ему надоест, он прекратит эту игру в кошки-мышки, в которой победитель был уже давно определен. Он сделал очередную попытку перепрыгнуть возникшую на пути корягу, но зацепился мыском кеда за причудливо изогнутый ствол и кубарем покатился на землю, счесывая кожу с ладоней о колючий земляной настил. Он понимал, что ему надо подниматься и бежать дальше, чего бы это ему не стоило. Но по каким-то непонятным ему причинам, он не мог этого сделать, тело просто не слушалось, продолжая недвижимо лежать на сырой рыхлой земле. И тогда он понял, что игра закончилась. Это конец. Он чувствовал приближение своего преследователя, слышал его дыхание, тяжелое и глубокое. Мерная поступь, приглушенная толстым слоем хвои, звучала для него сейчас чуть ли не громче звука твердой подошвы по каменному полу, заставляя его дергаться при каждом новом шаге, уменьшающим расстояние между ними. Ярослав как загипнотизированный уставился на стоящее недалеко от него огромное старое дерево, почему-то нисколько не сомневаясь, что преследователь появится именно с той стороны. Ужас обвил его своими холодными щупальцами, парализуя все тело.

И вот, из-за дерева появился огромный черный силуэт грациозного, но хищного зверя. Черная пантера, мягко ступая своими огромными лапами, приближалась к нему, не сводя с него зеленых глаз, готовая наброситься при малейшем движении. Откуда взялась черная пантера в этой лесной чаще, было непонятно, да и в тот момент это как-то мало интересовало Ярослава. А зверь тем временем приближался к нему, обнажив свои клыки в грозном оскале и издавая зловещий рык. Напряженные мускулы перекатывались под короткой бархатной иссиня-черной шерстью, словно демонстрируя всю мощь и силу дикого зверя. Зеленые глаза угрожающе сверкали в полумраке, не предвещая ничего хорошего. Зверь подходил все ближе и ближе, щелкая своими огромными клыками, способными запросто вспороть мягкую человеческую плоть. Щелк-щелк. Все ближе и ближе, так, что Яр уже чувствовал на своей коже холодное дыхание смерти. Щелк-щелк. Щелк. Он зажмурил глаза, ощущая, как его вытянутой вперед ноги коснулась мохнатая лапа, заставив его непроизвольно дернуться. Щелк. Крик колючим комком застревает в горле, когда ему в лицо тыкается влажный нос и пантера, голосом Лекса, недовольно произносит:

— Да не дергайся ты! Ну вот, испортил такую фотку.

Яр резко открыл глаза и подскочил на кровати, прижавшись спиной к изголовью, и сбив покрывало в ногах. Он судорожно осмотрел залитую солнцем комнату и облегченно выдохнул. «Приснится же такое!».

«Щелк», — вдруг раздалось откуда-то сбоку, что заставило его подпрыгнуть на месте. Резко повернувшись, он увидел сидящего в кресле полуголого Лекса, держащего в руках фотоаппарат, направленный объективом на Ярослава. Как зачарованный он уставился на поблескивающую на груди брюнета серебряную фигурку оскалившейся пантеры, сверкающей своими глазами-изумрудами. Очень символично, да, учитывая приснившийся ему сон.

— Интересно, — задумчиво протянул брюнет. – Это что же тебе такого приснилось, что ты сейчас похож на перепуганного зайца?

— Не важно. Какого черта ты делаешь? – нахмурился Яр, хотя ответ на его вопрос был и так очевиден.

— Угадай с трех раз? – усмехнулся брюнет, откладывая фотокамеру на комод.

— И зачем тебе это? – спросил Яр, стараясь скрыть смущение. Сам по себе тот факт, что Лекс наблюдал за ним спящим, заставлял его чувствовать себя неуютно, а он к тому же еще его и фотографировал. Делать ему с утра пораньше нечего что ль?

— Нуууу, у тебя интересный типаж внешности, — пожал плечами Лекс, отводя взгляд в сторону.

— Это ты мне типа только что признался, что считаешь меня красивым? – хохотнул Ярослав, откидываясь на подушку, и тут же насмешливо протянул, — Это так мииило!

— Ха! Держи карман шире! – фыркнул Лекс, поднимаясь с кресла, демонстрируя свое тело, облаченное в одни трусы, и приближаясь к кровати. – Ты сперва расчешись, а потом уже о красоте говори, Одуванчик. Тебе сейчас только ворон в парке пугать.

Для демонстрации он потрепал шевелюру Ярослава, запустив в нее пятерню. Блондин вздрогнул, ощущая длинные пальцы в своих волосах, быстрое и резкое движение которых стало замедляться, превращаясь из обычного жеста, направленного на то, чтобы только подразнить, в самую настоящую ласку. Лекс то сжимал волосы в кулаке, то ослаблял хватку, массируя кожу головы подушечками пальцев, отчего Ярослав стал ощущать приятное покалывание. И вот он уже словно кот, тянулся навстречу этой сильной руке, прикрыв глаза и готовый мурчать от удовольствия, подсознательно требуя большего. Предательское тело, помнящее, на что действительно способны эти руки, отзывалось каждой своей клеточкой и словно намагниченное тянулось к теплу стоящего рядом человека. Но вдруг все резко оборвалось. Разочаровано вздохнув, Яр открыл глаза и встретился с горящим взглядом Лекса. Ну, по крайней мере, брюнет тоже не остался равнодушным к произошедшему. Это радует.

— Пойдем на кухню. Я кофе сварю, — хриплым голосом произнес он, поворачиваясь к Яру спиной. А тот словно оцепенел от этих слов и от чувства дежавю, которое тревожным звоночком просигналило в мозгу. Снова утро в его постели, снова это треклятое кофе (Яр уже начал люто ненавидеть этот напиток), а потом что? Опять повторение сценария?

— Если это такой же кофе как в прошлый раз, то нет уж, спасибо, — холодно произнес он, поднимаясь с кровати и оглядываясь в поисках своих вещей.

— Нет, не такой же, — брюнет выхватил рубашку из рук Яра и снова кинул ее на пол, где она до этого и валялась. – В этот раз будет кофе с корицей. И может быть, я даже покормлю тебя.

— Ааааа, ну если покормишь… — протянул Ярослав, стараясь скрыть рвущуюся изнутри улыбку.

— Может быть, — напомнил Лекс уже было раскатавшему губу Ярославу, за что тут же получил от того легкий подзатыльник.

— Я, между прочим, вчера тебя спас от позорного сна на коврике в подъезде, а потом еще помогал тебе проблеваться. Зрелище, поверь, не самое приятное. Я требую компенсации в качестве еды!

— Вот как, для удовлетворения своих физических потребностей, ты готов наступить на мою гордость, напоминая мне о том, о чем бы я предпочел забыть, — нарочито драматично посетовал Лекс, на что Яр ответил презрительным фырканьем. – Ладно, так уж и быть, накормлю я тебя! Только сначала кофе, ладно? Не могу я без него по утрам.

Парень тут же деловито захлопал дверками кухонных шкафчиков и загромыхал посудой. Увлеченный приготовлением кофе, он, казалось, совсем забыл о находящемся рядом с ним блондине, который, воспользовавшись отсутствием внимания со стороны хозяина квартиры, с видом истинного ценителя прекрасного, оценивающим взглядом стал рассматривать обнаженную жилистую спину Лекса и обтянутые тонкой тканью боксеров тугие ягодицы. Он даже не пытался отмахнуться от пошлых мыслей, тут же штурмом взявших его сознание, которое, в принципе, даже и не пробовало сопротивляться. А чего рыпаться то? Он давно смирился с тем, что хотел этого человека. И теперь, когда тот находился в непосредственной близости к нему, тело начало активно возмущаться по поводу того, почему это оно не может получить желаемое, тем более, когда это желаемое находится на расстоянии двух метров. А действительно, почему? – задался Яр вопросом. Он прямо чувствовал, как начало покалывать ладони, в предвкушении прикосновений к этому телу. Почему-то сейчас у него возникло сильное желание не брать, а именно давать наслаждение.

Поднявшись со стула, он подошел к брюнету, который как раз в этот момент нагнулся, чтобы достать какую-то посудину из шкафа. Яр резко потянул его за бедра, прижимая к себе, отчего Лекс сдавленно охнул.

— Что ты… — он не успел договорить, потому что Ярослав уже накрыл ладонью его пах, крепко сжимая быстро твердеющую плоть. Судорожно вздохнув, брюнет уперся обеими ладонями в столешницу кухонной стенки и протяжно застонал, инстинктивно выгибаясь навстречу сжимавшим его пальцам. Длинная челка полностью закрывала глаза, которые, Яр точно знал, сейчас были плотно зажмурены. Несколько дразнящих движений через ткань, чтобы завести, раздразнить, заставить полностью отключить мысли и включить чувства. Потом, нетерпеливая ладонь ныряет за резинку трусов, чтобы уже напрямую прикоснуться к бархатному на ощупь, твердому члену. Длинные пальцы мягко скользят по всей длине, спускаясь от гладкой головки, до нежной кожицы у самого основания и беря набухший орган в плотный обхват, начинают скользить, тягуче и медленно, вверх-вниз. Лекс жадно хватает ртом воздух, словно ему не достает кислорода и до побелевших костяшек сжимает край столешницы. С его губ срываются какие-то нечленораздельные звуки и Ярослав, взяв его одной рукой за подбородок, поворачивает лицо к себе, жадно касаясь приоткрытых влажных губ, слизывая слетавшие с них стоны и глотая жаркие рваные выдохи. Его язык очерчивает правильный контур с готовностью открывающихся ему навстречу губ и скользит глубоко внутрь, в горячую влажность рта брюнета, чтобы встретится там с его языком, потереться о него своим, а затем втянуть в себя, так, чтобы голова пошла кругом.

О том, что творится у него самого в боксерах, Яр старается не думать, вместо этого он стягивает уже влажную ткань трусов с Лекса, освобождая его напряженный истекающий прозрачной смазкой член. Его ласки становятся более настойчивыми, движения более резкими и быстрыми. Мускусный запах возбуждения, приправленный ароматами кофе и корицы, доносящихся с плиты, пьянит сильнее самого крепкого вина. Стоны брюнета сводят с ума, и вот, Ярослав уже сам не замечает, как начинает стонать с ним в унисон, то ли от разрывавшего вены возбуждения, то ли от бессилия выразить все свои чувства. В какой-то момент, он чувствует, как тело прижавшегося к нему парня начинает оседать, не в силах больше стоять самостоятельно и Яр подхватывает его, обвив свободной рукой талию. Лекс заводит руки назад и кладет их на выступающие тазобедренные косточки блондина, с силой сжимая их в попытке удержаться. Откинув голову Яру на плечо, он начинает яростно двигать бедрами, требуя скорейшей разрядки. И Ярослав помогает ему в этом, доводя до оргазма парой резких движений. Шипение, сорвавшееся с губ Лекса, смешивается с шипением убегающего кофе. Словно сквозь мутную пелену Ярослав наблюдал, как закипевшее кофе пышной ароматной пеной вытекает через края джезвы, густыми темными струями стекая на белоснежную поверхность плиты. Обмякшее тело в его объятиях не шевелилось и Ярослав был уверен, что стоит ему сейчас отпустить брюнета, как тот тут же обессилено грохнется на пол, поэтому он крепко держал его, прижимая к себе и ощущая под ладонью, той самой, на которой еще осталась беловатая мутная жидкость, как неровно бьется его сердце, сбившееся с ритма и еще не пришедшее в себя.

— Ну вот, — наконец сдавленно произнес Лекс, когда силы более-менее к нему вернулись. – Мы остались без кофе. Это ты виноват.

— Сваришь еще. Потом, — Ярослав поцеловал парня в плечо и неохотно отодвинулся. – С тебя должок. Пошли в спальню? – неуверенно предложил он и почувствовал, как брюнет напрягся и тут же отстранился от него, бросив недовольный взгляд на висевшие на стене часы.

— Мне на работу надо. Через двадцать минут выходить уже, а мы еще даже не позавтракали.

— Ясно, — угрюмо буркнул Яр, плюхаясь на стул. Здравствуйте, Облом Обломович Обломов, вы, как всегда вовремя!

— Придешь ко мне вечером? – вдруг спрашивает Лекс. – Я с работы вернусь в шесть вечера.

— Зачем?

— Долг тебе отдавать буду, — с невозмутимым видом сообщил брюнет, засовывая что-то разогреваться в микроволновку. – С процентами.

И конечно, Яр пришел. Не мог не придти. Он пришел к нему и на следующий день, и через два дня, и через три. Странные это были отношения. Яр все пытался определить, кем же они с Лексом являются друг другу, но у него ничего не получалось. Они были явно не влюбленными, но и не друзьями. Друзья, во-первых, не спят друг с другом, а во-вторых, друзья знают друг о друге все, в то время как Яр не знал о Лексе практически ничего, впрочем, как и Лекс о Яре. Хотя блондин был бы не прочь рассказать тому о своей жизни, о дедушке, о том, чего бы он хотел достичь, но Лекса это не интересовало, так как он никогда не спрашивал Яра о таких вещах. Так что их отношения были основаны только на сексе, диком, горячем, при мыслях о котором у Яра конкретно выносило мозг, и он начинал считать минуты до того момента, когда он войдет в подъезд уже чуть ли не родной многоэтажки, и переступит порог квартиры, уютный и привычный запах которой уже, казалось, въелся ему в кожу. Баб Нюра была уверена, что у Яра появилась девушка, а парень не стал переубеждать старушку, не рассказывать же ей на самом деле, где он проводит ночи.

Единственное, что его действительно напрягало, так это то, что Лекс, видимо, окончательно отвел ему роль пассива. Яр несколько раз пытался заводить разговор об этом, но брюнет даже слышать ничего не хотел.

— Почему я всегда снизу? – как-то задал он ему вопрос.

— Потому что так решила монета.

— Блядь, Лекс! Ты говоришь как какой-то сектант! Ты может, ее в уголок еще поставишь и начнешь ей поклоняться? Монета решила то, Монета решила сё! Бесит! Это не причина!

Таких разговоров у них было несколько, но все заканчивались одинаково. Однако Яр просто так оставлять эту тему не собирался. Когда дело касалось чего-то важного, он мог быть очень упрямым и настойчивым. На время он затих, но в самом ближайшем будущем собирался вернуться к этому разговору. Вот хотя бы завтра. Точно, завтра он выскажет брюнету все, что думает по этому поводу и заставит справедливость восторжествовать! Однако один единственный телефонный звонок, раздавшийся среди ночи, порушил не только его планы на завтрашний вечер, но и, казалось, весь его внутренний мир.

Дата добавления: 2015-08-17