В центральной Европе 2 страница

В XIII век Польша вступила как конгломерат воюющих между собой княжеств. После смерти Казимира II краковский престол пытался вновь захватить Мешко III Старый, укрепившийся в Великой Польше. Кровавая битва войск Мешко с малопольскими феодалами в 1195 г. нанесла решительный удар объединительным планам Мешко III и, дав окончательный перевес центробежным тенденциям, явилась важной вехой на пути дальнейшего дробления страны. Великокняжеская власть, которая до сих пор в какой-то мере ограничивала самостоятельность удельных князей, окончательно потеряла значение. Власть краковского князя фактически ограничивалась рамками его (краковского) удела. Каждое удельное княжество представляло собой самостоятельную политическую единицу. Польша превратилась в комплекс самодостаточных мелких государственных образований. Борьба за краковский стол между преемником Казимира Лешеком Белым и Мешко Старым, а после его смерти в 1202 г. – сыном Владиславом Тонконогим превратилась в длительную феодальную усобицу различных групп польских феодалов, в ходе которой значение великокняжеской власти непрерывно падало.

Феодальные усобицы XIII в. еще более укрепили политические позиции крупных светских и духовных феодалов, особенно последних, опиравшихся на мощную организацию католической церкви. Заинтересованные в поддержке могущественных церковных магнатов, польские удельные квязья вынуждены были покупать их союз ценой значительных уступок в вопросе иммунитета, а также соглашаться на перестройку польской церкви в духе реформ папы Григория VII, значительно сокращавших права княжеской власти в отношении церкви. На съезде князей в 1210 г. в Божикове архиепископу Кетличу удалось реализовать широкую политическую программу церковных магнатов. Согласно принятому привилею, церковь полностью освобождалась от повинностей в пользу государства, еще раз подтверждалась отмена права князя на имущество умершего епископа и др.

Перед Божиковским съездом стояли и чисто политические задачи. На нем была оформлена коалиция трех польских удельных князей: Лешека, его брата, мазовецкого князя Конрада и Владислава Одонича, направленная против Владислава Тонконогого. Изгнание Лешека Белого из Кракова з 1211 г. временно ослабило силы этой коалиции и даже расстроило ее. Но в 1215 г. союз трех польских князей удалось восстановить, к нему был привлечен также опольский князь Казимир. Восстановление коалиции сопровождалось изданием нового привилея в пользу церкви. За ней теперь формально утверждалось право патримониальной юрисдикции в церковных имениях.

Привилегии, полученные церковными феодалами в 1210 и 1215 гг., не соответствовали интересам светских можновладцев. В последующие годы феодальная усобица в Польше развернулась с новой силой, причем активную роль в ней играло духовенство. Не говоря уже о Западном Поморье, которое распалось в начале XIII в. на два удельных княжества, ослабели политические связи центральных польских земель с Восточным Поморьем. Вскоре оно превратилось в самостоятельное княжество. В 1227 г. правивший там Святополк, не принадлежавший к династии Пястов, именовал себя князем поморским.

Одно время, в 30-х годах XIII в., перевес в феодальной войне перешел к силезским Пястам. Краковский престол был захвачен силезским князем Генриком I Бородатым, который мог с полным правом считать себя самым могущественным польским князем. Помимо богатой Силезии, в его руках находились значительная часть Малой Польши и Любушская земля. Вскоре, воспользовавшись выступлением против Владислава Одонича великопольских можновладцев и рыцарства, недовольных быстрым ростом иммунитетных прав церкви, Генрик (Генрих) Бородатый (1230 – 1238) сумел присоединить к своим владениям и большую часть Великой Польши с Калишем и Познанью.

Генрик Бородатый вынашивал план восстановления в Польше королевской власти. Его сын Генрик II Благочестивый (1238 – 1241) пытался продолжать политическую линию отца. Он тоже мечтал о восстановлении королевской власти, рассчитывая на помощь папства. Но объединительная политика силезских Пястов неимела успеха. Вторжение монголов и поражение польской армии в сражении под Легницей в 1241 г., где погиб и Генрик Благочестивый, привели к новому витку раздоров. Во второй половине XIII в. политическая раздробленность достигла апогея, ибо каждая из польских исторических земель оказалась в свою очередь поделена на отдельные княжества. На краковском престоле сменили друг друга Конрад Мазовецкий (1241 – 1243), Болеслав V Стыдливый (1243 – 1279), Лешек Черный (1279 – 1288), Генрик IV Честный (1288 – 1290), но их политическое влияние ограничивалось Малой Польшей.

Однако именно внутри отдельных княжеств шло складывание тех институтов, которые позднее послужили социальной основой единого Польского королевства. Зрелый облик приобрели феодальная вотчина и сопутствующие ей вассально-ленные отношения. Для установления контроля над удельным князем феодалы использовали традицию вечевых собраний – прообраз будущих сеймов. Собрания, в котором принимали участие также мелкие рыцари, а иногда и еще сохранившиеся свободные крестьяне, решали обширный круг вопросов: о налогах, о должностях, о спорах между отдельными феодалами и между ними и князем, о спорных судебных делах, о военных действиях и пр. Благодаря вечевым институтам удельные княжества становились похожими на небольшие сословные государства. Объединив польские земли, будущий общепольский монарх мог превратить эту традицию в общепольскую.

К концу XIII в. складываются предпосылки для объединительных процессов. Рыцарство становится самостоятельной социальной силой, заинтересованной в сильной центральной власти, которая могла бы обуздать своеволие и притеснения можновладцев. В свою очередь, и в среде можных появляются группировки, заинтересованные в восстановлении единой монархии. Духовенство, по природе своей тяготевщее к централизации, более других правящих групп страдавщее от усобиц, также становится опорой объединительных тенденций. В политической жизни все заметнее становятся города, чья роль в условиях укрепления товарно-денежных отношений усиливается к концу ХIII в. Наконец, внешним фактором, торопившим объединение, стал Тевтонский орден, призванный на польские земли в 1226 г. князем Конрадом Мазовецким для помощи в борьбе с балтийским племенем пруссов. Орден, основанный в Иерусалиме после Первого крестового похода и вследствии изгнания крестоносцев переместившийся в Германию, был приглашен для содействия христианизации Пруссии и Литвы. Поначалу он пользовался активной поддержкой польских князей. Но, окрепнув, несмотря на принесенную Кораду Мазовецкому вассальную клятву, Орден вскоре превратился для поляков в более грозного соседа, чем пруссы. А после включения в его состав Ордена Меченосцев сила крестоносцев возросла настолько, что орден стал существеннейшим фактором польской политической жизни[93]. Необходимость борьбы с объединенными силами крестоносцев подталкивала польских князей друг к другу.

На ослабленную Польшу в 1241 г., как отмечалось, нахлынули монголы. Объединенные силы феодалов были разбиты, многие районы страны подверглись разорению. Лишь крупные города с каменной застройкой и такими же укреплениями оказались в состоянии защититься от захватчиков, привыкших к древнерусским деревянным городам. Сохранилась красивая легенда о защитниках Кракова. Дозорный на крепостной стене рано утром заметил приближавшихся монголов и начал трубить тревогу. Горожане успели приготовиться к обороне, но трубач не доиграл свой сигнал – был сражен стрелой. С тех пор и поныне ежедневно в полдень на часах Краковской обсерватории перед сигналами точного времени звучит сигнал тревоги того трубача, обрывающийся на самой высокой ноте. Очевидно, монголы не собирались закрепляться в Польше, но совершили еще несколько набегов (в 1249 и 1287 гг.).

В поисках опоры для своей власти и пополнения казны польские князья обратили внимание на города. Для стимулирования их развития с ХIII в. стало поощряться привлечение иностранных колонистов. Это было и в интересах феодалов, ибо приток иностранцев сокращал бегство в города польских крестьян. Иностранцам предоставлялся ряд льгот в соответствии с самоуправлением по магдебургскому праву[94]. Согласно ему князь сохранял лишь верховную власть, а все внутреннее управление (судебное, административное, финансовое) переходило к свободной городской общине (гмине) во главе войтом [95]. Устанавливались также временные льготы на налоги с домов и дворов горожан, лавок на рынке. Несмотря на то, что такая колонизация создавала значительную немецкую прослойку среди горожан, современные польские историки считают, что она сыграла положительную роль в урбанизации польского общества и переносе в него западных городских порядков. Ибо в условиях тогда еще неполного закрепощения польские крестьяне особо в города не стремились.

Проникали немцы и в сельскую местность, заселенность которой, в отличие от немецких земель, была намного менее плотной. Поэтому многие польские землевладельцы, особенно в западных районах, в Силезии и Поморье, охотно привлекали колонистов на пустующие земли и предоставляли им существенные льготы в рамках вышеуказанного городского права. Обычно применялось право ближайшего города. Деревня на немецком праве получала самоуправление в рамках гмины с назначаемым землевладельцем солтысом во главе. В самой Германии крестьяне таких прав не имели, что и привлекало их в Польшу.

Следует заметить, что с ХIII в. в колонизационное движение включились и польские крестьяне – и свободные, и стремившиеся уйти от феодалов. Эта внутренняя колонизация вызывалась, во-первых, увеличением потребности крестьян в земле из-за постоянного роста населения, которое превысило емкость освоенных общинных угодий; во-вторых, усилением феодального гнета и нажима на свободных; в-третьих, заинтересованностью панов и шляхты в освоении новых массивов их земель в связи с развитием товарно-денежных отношений и втягиванием в них деревни; в-четвертых, улучшением агротехники, позволявшим осваивать более тяжелые лесные земли. В процессе этой колонизации многие польские крестьяне также оказались охваченными немецким правом, что на время улучшило их положение. Еще и в ХIV в. в статутах допускались случаи выхода крестьян из владений даже без согласия пана; сохранялось и внутреннее самоуправление сельских общин.

Но миграционная активность немцев в соединении с политическим весом империи привела к своеобразной ориентации польской внешней политики. На Западе Польша старалась лишь сдерживать немецкий нажим, уступая при этом земли в Силезии и Поморье. А вся экспансия, без которой не могло существовать феодальное государство, постоянно нуждавшееся в удовлетворении земельных потребностей правящего сословия, была направлена восток, на ослабленные монгольским нашествием восточнославянские княжества. В ХIV – ХVI вв. эта политика, благодаря союзническим отношениям с Великим княжеством Литовским дала эффект. Но затем привела к противостоянию с усиливавшимся Московским государством, которое совместно с западными противниками Польши добилось ее ликвидации в конце ХVIII в.

Эпоха единой сословно-представительной монархии. Объединение польских земель связано с именем Владислава Локетка, который в борьбе с Генрихом Честным, Пшемыслом II Великопольским и Вацлавом II Чешским уже в 1290-е годы дважды захватывал краковский престол. Но это не значит, что только он был способен довести объединительные процессы до конца. Даже тогда, когда престол оказывался в руках его противников, центростремительные силы явно одерживали верх над феодальным сепаратизмом. Это выразилось в том, что уже Пшемысл II сумел на короткое время объединить Великую Польшу, Малую Польшу и Восточное Поморье и был коронован в 1295 г. Гнезненским архиепископом Якубом Свинкой. Пшемысла II отравили соперники, но объединительные тенденции снова победили: тот же Якуб Свинка в 1300 г. короновал Вацлава II Чешского, который первым сумел подчинить своей власти практически все польские территории, за исключением Силезии и Добжинской земли.

Однако власть Вацлава II оказалась непрочной. Рост политического влияния Чехии и пришедших с чехами немцев вызвал мятеж против Вацлава незадолго до его смерти. Дальнейшие события способствовали тому, что краковский престол в третий раз занял Владислав Локеток (1305 – 1333). Под его контролем первоначально оказалась Малая Польша, часть Великой Польши и Восточное Поморье. Но удержать власть и единство польских земель оказалось нелегко.

Сначала Локеток с трудом подавил сопротивление краковского епископа Мускаты и поддержавших последнего немецких жителей города. Затем ему пришлось бороться с немецкой Бранденбургской маркой, захватившей Гданьск и Восточное Поморье. Вернуть эти владения удалось лишь при помощи крестоносцев Тевтонского ордена, которые, однако, отказались передать Восточное Поморье Локетку. Поскольку орден был специфическим государством, подчиненным напрямую Риму, Локеток добился папского посреднического суда, который принял решение о возвращении Поморья полякам и наказал крестоносцев штрафом в пользу польского правителя. Но крестоносцы не выполнили ни первого, ни второго решения. Борьба с ними, вылившаяся в ряд войн, стала отныне одной из важнейших задач польской внешней политики и на ХV в. Пока же потеря Восточного Поморья была в какой-то степени компенсирована присоединением Великой Польши, все территории которой в 1313 – 1314 гг. подчинились Владиславу Локетку.

Объединительная деятельность Владислава Локетка завершилась в 1320 г. его коронацией. Он стал именоваться королем и Господином всех польских земель, которые отныне все чаще выступают в источниках и, следовательно, мыслятся современниками как единое и неделимое Королевство Польша. Но централизация была далеко не полной – в королевство вошли не все этнически и исторически близкие земли. За пределами общепольского государства оставались Мазовия, Поморье, Силезия и часть Куявии. К тому же, государство было объединено лишь личностью короля и его короной. В нем не было ни единой правовой системы, ни единой администрации. Сохранялась и серьезная опасность со стороны Тевтонского ордена. Поэтому вслед за формальным объединением Польша нуждалась в централизации и укреплении внешнеполитических позиций. Эта миссия выпала на долю сына Владислава Локетка Казимира III Великого (1333 – 1370). Главной же заслугой Локетка стало возрождение им идеи объединения Польши под властью короля-поляка.

Казимир получил трон в 23 года и заслужил свое прозвище не только длительностью правления. Несмотря на первоначальную репутацию легкомысленного женолюбца, Казимир оказался ловким, энергичным и последовательным политиком. На международной арене ему удалось дипломатическими методами урегулировать отношения с Тевтонским орденом. Хотя Польша вынуждена была отказаться от Поморья, она вернула себе Куявию и Добжинскую землю. Казимир стремился всячески расширить связи с Западным Поморьем и вернуть под власть Польши часть Силезии. Решающий поворот произошел в восточной политике. После пресечения династии Рюриковичей в Галицко-Волынском княжестве Казимир вмешался в борьбу претендентов на эти земли и, предприняв ряд военных походов, в 1340-е годы присоединил к Польше Галицкую Русь. Эта акция положила начало польской политической, хозяйственной и культурной экспансии на украинских землях, которая, по сути, стала решающим фактором государственно-политического развития Польши в последующие столетия.

Унаследовав от Владислава Локетка территорию в 102 тыс. кв. км, Казимир увеличил ее более чем в два с половиной раза, до 244 тыс. Резко возросли вес Польши в международных отношениях и ее авторитет в Европе.

Однако главной исторической заслугой Казимира стала его внутренняя политика, приведшая к интеграции польского государства и общества. Принятием так называемых «Статутов Казимира Великого» в 1347 г. был сделан решающий шаг по пути кодификации права в обшепольских масштабах. Сложилась централизованная административная система. Ее возглавляли королевская канцелярия и королевский совет. На местах носителями авторитета центральной власти выступали старосты, независимые от местной знати и всем обязанные милости короля. Были проведены и финансовые реформы: введены единая монета, регулярное налогообложение и систематический сбор торговых пошлин, а также доходов от королевских владений; была монополизирована эксплуатация соляных копей. Укрепившаяся благодаря этому государственная казна обеспечивала Казимиру независимость в политических действиях. Королевский совет, из которого впоследствии вырос сенат, хотя и состоял в основном из малопольских можновладцев, фактически не ограничивал власть Казимира. Из придворных должностей в бывших удельных княжествах складывалось земское рыцарское самоуправление, а удельные веча превращались в земские суды и органы местного сословного представительства. Были подтверждены и укреплены привилегии церкви. Особое значение имела политика Казимира по отношению к городам: они получили широкие права самоуправления по немецкому образцу (если не имели их прежде и находились под фактической опекой государства). При королевской резиденции возник высший суд по делам городов. Не менее важной явилась политика последовательной и активной поддержки внутренней колонизации на немецком праве на основе грамот, выдаваемых королевской канцелярией.

В целом внутренняя и внешняя политика Казимира Великого завершила процессы объединения и централизации польских земель. Был заложен фундамент крепкой внутренне и могущественной в отношениях с соседями сословной монархии. Власть короля, однако, в эпоху Казимира еще практически ничем не ограничивалась, кроме обычая.

С целью подготовки грамотных чиновников для своего государственного аппарата в 1364 г. Казимир основал в Кракове университет, второй после Пражского в Центральной Европе. Из первых его 40 профессоров было 30 пражан[96]. Вообще, Казимир поощрял образованность, способствовал распространению по всей стране церковных школ, которые до того были только в столицах.

Была также проведена и военная реформа. В посполитое рушенне (всеобщее ополчение) стали привлекаться не только светские феодалы с определенным контингентом крестьян, но и церковные, которые должны были выставлять и воинов соразмерно своим владениям. К военной службе приобщались и еще сохранившие свободу зажиточные крестьяне, за что, кстати, паны прозвали Казимира «королем хлопов» (крестьян).

Но укрепление королевской власти оказалось непрочным, что было связано с особенностями социально-экономического развития страны. В своей объединительной политике короли могли опираться только на шляхту. Медленно развивавшиеся города – естественные союзники королей в борьбе с сепаратизмом знати в Западной Европе – были еще слишком слабыми. Со смертью Казимира III династия Пястов пресеклась и королевская власть вновь ослабла.

Казимир не оставил сыновей. Согласно его воле, королем был избран венгерский монарх Людовик Анжуйский (1370 – 1382). Он мало интересовался собственно польскими делами, стремился восстановить позиции венгров в Галицкой Руси, не предпринимал никаких шагов для возвращения в состав Польши Поморья и Силезии. Но для того чтобы заручиться поддержкой в Польше, Людовик предоставил ряд привилегий шляхте. Согласно Кошицкому привилею 1374 г. паны и шляхта освобождались от всех государственных обязанностей, за исключением военной, но лишь в пределах собственной страны. Король также обязался на места назначать только представителей местной знати. Все бенефиции превращались в феоды. В результате центральная власть лишилась большей части своих доходов, и для решения финансовых вопросов паны стали собираться на местные съезды – сеймики.

Смерть Людовика привела к новому династическому кризису, поскольку польская знать выступала против перехода короны к наследнице, старшей дочери Людовика Марии, чьим женихом был брат германского императора и чешского короля Сигизмунд Люксембургский, владевший и маркграфством Бранденбург и потому опасный для польских интересов в Поморье.

Еще при жизни Людовика Анжуйского польская знать присягнула Сигизмунду. Но после смерти Людовика ситуация изменилась. Амбициозный и потому не отличавшийся дипломатичностью Сигизмунд уже в 1383 г. направился с войском в Польшу, чтобы добиться признания своих прав. Но этим он так напугал польскую знать, что та, отбившись от столь решительного претендента, приняла решение передать корону младшей дочери Людовика, 14-летней Ядвиге, которая уже летом 1384 г. прибыла в Краков. А в супруги ей было решено пригласить великого князя Литовского Ягайло (Ягелло). Соглашение об этом браке состоялось в 1385 г. в Крево и стало именоваться Кревской унией, установившей тесные связи Польши с Литвой. Уния предусматривала, что Ягайло, как муж Ядвиги, вступит на польский трон, примет вместе с литовцами-язычниками католическую веру, присоединит ВКЛ, использует все свои силы и средства для борьбы с врагами Польского королевства и возвращения утраченных им земель, в частности захваченных Тевтонским орденом. Личная уния с Венгрией была, соответственно, разорвана.

Нежелание достигшей шеснадцатилетия королевы Ядвиги идти под венец с вчерашним язычником в расчет не принималось. Спешно прибывшего в Краков обещанного ей с детства в мужья Вильгельма Габсбурга отправили домой. Так, брачным путем был закреплен союз Польского королевства и Великого княжества Литовского. Кревская уния открыла новый этап в политической истории Польши. Основным мотивом, который привел к ней польских и литовских политиков, явилось стремление к совместной вооруженной борьбе с крестоносцами.

Для лучшего понимания происшедшего, ибо оно на несколько столетий определило и судьбы наших земель, обратимся к тогдашней обстановке в Великом княжестве Литовском, которое в конце XIV в. представляло собой феодальное государство, недавно возникшее вследствии объединения молодой и агрессивной литовской элиты со знатью приднепровских восточнославянских княжеств. В основе этого объединения лежали, прежде всего, внешнеполитические факторы: угроза разобщенным славянским княжествам на западе Руси со стороны монголов и, одновременно, со стороны Тевтонского ордена, который угрожал также и недавно возникшему Литовскому княжеству. Древнерусские традиции оказали решающее воздействие на формирование социальных, политических и культурных отношений в ВКЛ. По существу, это государство можно называть Литовско-Восточнославянским[97].

Как отметил Ф.Дворник, воздействие Литвы на историческое развитие Руси и Польши тесно связано с утверждением немецкого военного могущества на Балтике. Под натиском рыцарей Тевтонского ордена литовцы, ранее раздробленные на множество племен, достигли определенной степени единения и, поскольку путь на север и на запад им преграждали Орден и немецкие колонисты, начали экспансию в южном направлении[98], на приднепровские восточнославянские земли.

Уже основатель нового государства – князь Миндовг (ок. 1240-1263) – для своей резиденции выбрал Новогрудок. Его успехи были обусловлены заинтересованностью местной славянской знати в сильной военной организации, которую и принес Миндовг. К тому же, как пришелец, он становился третейским судьей и подчиняться ему не было зазорно для местных бояр, внимательно следивших за выдвиженцами из собственной среды.

Территория нового государства значительно расширилась в первой половине XIV в. при князе Гедимине (1316 – 1341), чья власть распространилась на Минское, Туровское, Пинское, Витебское княжества и все Среднее Поднепровье. Свою резиденцию он, однако, перенес в Вильно, ставший столицей этого государства. Его сын Ольгерд (1341 – 1377) достиг значительного успеха в экспансии на юг, присоединив Чернигово-Северскую землю в бассейне Десны. Галицию он отдал полякам, но закрепил за собой Волынь, оттуда вторгся в Подолию и, разбив татар в 1362 г., завоевал остальную часть Киевского княжества. Свои владения он расширил от Подолии до берегов Черного моря. Его власть признали смоленские князья, а на некоторое время и Псков. В сферу его влияния вошло Тверское княжество, и лишь у стен Москвы он был остановлен.

Такое колоссальное расширение Великого Литовского княжества было достигнуто не только силой оружия, но и потому, что восточнославянские князья увидели в этом государстве гаранта безопасности от монголов. Союз с ВКЛ также усиливал возможности их сопротивления натиску Тевтонского ордена с севера. Таким образом, в 1238 – 1386 гг. почти вся Южная и Западная Русь оказалась объединена в одном могущественном государстве. До некоторой степени литовские князья воскресили Русь Олега, Владимира I и Ярослава Мудрого, только центром ее теперь был не Киев, а Вильно. При этом правители ВКЛ сохранили в неприкосновенности прежнюю политическую, религиозную и административную организацию большинства восточнославянских княжеств, признавших их верховную власть. Полоцкое, Витебское, Смоленское, Киевское княжества. Волынь, Подолия, Чернигово-Северская земля по-прежнему управлялись князьями-Рюриковичами, признававшими верховную власть великого князя литовского, которому они выплачивали дань и оказывали военную помощь[99].

Сами литовцы сохраняли язычество и с готовностью восприняли более высокую культуру приднепровских славян. Многие представители литовской знати принимали православие, женились на славянках и усваивали их обычаи. Скоро местный вариант старославянского языка (будущий старобелорусский) стал официальным языком литовского двора, применявшимся в административной, законодательной и судебной областях.

Видимо, Ольгерд ставил целью распространить свою верховную власть на княжества Восточной Руси, находившиеся под монгольским игом. История показала, что русским землям суждено было объединиться не вокруг Вильно, а вокруг Москвы и ее князей, которые во времена Ольгерда постепенно становились лидерами среди восточнорусских княжеств[100].

В то время как Великий князь Литовский стоял на перепутье, выбирая между Русью с православием и Польшей с католицизмом, в Польше возникла новая ситуация, заставившая поляков приложить все свои дипломатические способности, чтобы привлечь Ягайло на свою сторону. Усилилась опасность, исходившая от Тевтонского ордена, который отнял у Польши Поморье с Гданьском (Данцигом). Король Казимир III вынужден был примириться с этим; его преемник Людовик Венгерский (Анжуйский) также мало что мог сделать, чтобы исправить положение. Поэтому польская знать, жаждавшая обрести действенного союзника против немцев, и убедила юную королеву, уже помолвленную с Вильгельмом Австрийским, выйти замуж за Ягайло Литовского. Этот брак не только прекратил польско-литовское соперничество за Галицкую и Волынскую земли, но и привел к личной унии между двумя государствами. Ягайло отвернулся от Москвы и вместо принятия православия обещал, по соглашению в Крево, стать католиком, обратить весь свой народ в римскую веру, предоставить в распоряжение Польши литовские войска и объединить свои земли с Польшей.

На выбор Ягайло повлияло то, что Орден угрожал не только Польше, но и Литве. Он и сам имел горький опыт отношений с ним. Его восхождение к высшей власти в Литве после смерти отца не обошлось без кровопролития. Ведь он был хотя и старшим сыном Ольгерда, но от второго брака, что ставило его легитимность как великого князя под вопрос. Этим воспользовался наиболее авторитетный из тогдашних литовских князей, дядя Ягайло – Кейстут, который в 1381 г. объявил великим князем себя. Лишь заключив тайное соглашение с Тевтонским орденом, уступив ему Жемайтию и признав его верховную власть, Ягайло вернул себе великокняжеский трон. Ему удалось перехитрить Кейстута, умершего (убитого?) в тюрьме, и заточить другого своего соперника, сына Кейстута и своего двоюродного брата Витовта. Однако тот спасся из плена и нашел убежище в Ордене. Когда Витовт обещал Ордену дальнейшие территориальные уступки и объявил о своей готовности не только принять крещение, но и стать его вассалом, великий магистр повернул против Ягайло и стал помогать Витовту вернуть свое родовое наследие. Лишь примирение между двоюродными братьями в 1384 г., предложенное Ягайло, предотвратило усобицу и превращение Литвы в вассала Ордена. Заключенное между ними соглашение явилось серьезным ударом по политическим планам Ордена, но усилившиеся связи литовской знати с тевтонскими рыцарями-монахами – агрессивными носителями католичества в регионе – способствовали распространению влияния римской церкви среди литовской правящей элиты. Но, в результате такого развития событий, обострится антагонизм между Литвой и Москвой. Видимо, с этого времени московские князья стали претендовать не только на политическое лидерство среди всего восточного славянства, но и на роль единственных защитников славянского православия от «латинства».

После примирения с Ягайло Витовт (1384 – 1430) получил от того в удел все значительные восточнославянские земли ВКЛ. По совету Ягайло он принял православие, что значительно увеличило его популярность среди подданных. Однако Витовту никогда не нравилась уния с Польшей, и, хотя Ягайло назначил наместником в Литве своего брата Скиргайло, Витовт выступил с притязаниями на великокняжеский титул. Вскоре стало ясно его стремление насколько можно ослабить унию и добиться независимости ВКЛ. При этом Витовт попытался достичь своих целей с помощью Тевтонского ордена и женившегося на его дочери Василия I, ставшего в 1389 г. великим князем московским. Ягайло вынужден был вступить в новые переговоры со своим амбициозным кузеном. По договору в Острове, тот получил наследство своего отца и стал фактическим владыкой ВКЛ. Скиргайло перенес свою резиденцию из Тракая в Киев.

Дата добавления: 2015-08-20