Природа человека и история

Социологическое понимание человека не предполагает, как уже говорилось, каких-либо изменений его природы. Эта природа оста­ется с доисторических времен постоянной, а с изменением общест­ва меняется сущность человека, представляющая собой простое от­ражение системы общественных отношений.

С точки зрения антропологического понимания человека его природа исторична. Она не остается постоянной, а меняется с те­чением истории. Человек — незавершенное существо, он находится в процессе хотя и медленного, но постоянного становления, и сей­час невозможно предсказать, каким он окажется в достаточно отда­ленном будущем. Формирование человека во многом зависит от него самого. Оно не предопределено какими-то историческими законами. Нельзя сказать, в частности, что оно ведет к неизбежному появле­нию коммунистического «сверхчеловека», способного ограничивать свои потребности естественным минимумом, свободного от зависти, тщеславия, гордыни и других «родимых пятен» человека капиталис­тического общества.

Становление человека протекает неравномерно. В нем можно вы­делить, как полагает К. Ясперс, два периода особенно радикальных изменений — период между 800 и 200 г. до н. э. («осевое время») и на­чавшийся в XVIII в. период особо бурного развития науки и техники.

Всю историю человечества Ясперс делит на три последователь­но сменяющие друг друга фазы: доистория, история и мировая ис­тория.

Особую роль в фазе истории играет период, называемый Ясперсом осевым временем. В этот период произошел самый резкий пово­рот в истории, появился человек такого типа, какой существует по сей день, и сформировалась как бы ось мировой истории.

Христианская история видела отправной пункт исторического развития в явлении Христа. Даже Гегель, пытавшийся нарисовать картину истории так, чтобы христианство выступало лишь как один ее момент, говорил, что весь исторический процесс движется к Хрис­ту и идет от него, явление Сына Божьего есть ось мировой истории. Ясперс отказывается видеть ось истории в явлении Христа: оно имеет значение только для христиан, а историческая ось должна иметь значение для всего человечества. «Христианская вера — это лишь одна вера, а не вера всего человечества. Недостаток ее в том, что подоб­ное понимание мировой истории представляется убедительным лишь верующему христианину. Более того, и на Западе христианин не связывает свое эмпирическое постижение истории с этой верой»¹. Ясперс подчеркивает, что ось мировой истории, если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически как факт, значимый для всех людей, в том числе и для христиан. «Эту ось сле­дует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть; где с поразительной плодотворностью шло такое формирование человеческого бытия, которое, независимо от определенного религиозного содержания, могло стать настолько убедительным,...что тем самым для всех народов были бы найдены общие рамки понимания их исторической значимости».

В «осевое время» произошло много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии. В Индии возникли Упанишады, жил Будда, в философии были рассмотрены все возможности философского осмысления дей­ствительности, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма. В Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом. В Палестине выступали пророки, в Греции — это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все это возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому,— резюмирует Ясперс,— что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит ради­кальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолют­ность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира».

В эту эпоху были разработаны те основные категории, которыми человек мыслит по сей день, заложены основы мировых религий, существующих и сегодня. В «осевое время» почти одновременно и независимо друг от друга образовались несколько духовных цент­ров, внутренне родственных друг другу. Важнейшей характеристи­кой этого времени является прорыв мифологического миросозер­цания, переход от мифа к логосу. «Тем, что свершилось тогда, было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего дня. В каждом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осе­вому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С тех пор при­нято считать, что воспоминание об осевом времени и возрожде­ние его возможностей — Ренессанс — всегда ведет к духовному подъ­ему».

В «осевое время» впервые разделяются как противоположности земля и небо, сущее и должное, повседневность и идеал. Стремясь к идеалу и осознавая свою беспомощность, человек обращается к внешней силе — к всемогущему Богу, живущему вне мира и способ­ному спасти человека лишь по своей доброй воле. Если для периода архаической культуры характерны локализм, ограниченность созна­ния, то «осевому времени», его религиям и политической культуре свойствен универсализм — стремление к распространению истинной веры и расширению границ основанного на ней государства.

«Осевое время» знаменует исчезновение великих культур древ­ности, существовавших тысячелетия. Все, что существовало до этого периода, если даже оно было величественным, подобно вавилон­ской, египетской, индийской или китайской культуре, рассматри­вается как нечто дремлющее, непробудившееся. Народы, не вос­принявшие идей «осевого времени», остаются на уровне природно­го существования, их жизнь является неисторичной.

Ясперс признает, что не может ответить на вопрос о причине «осевого времени»: «Никто не может полностью понять, что здесь произошло, как возникла ось мировой истории! Нам надлежит очер­тить контуры этого поворотного периода, рассмотреть его многооб­разные аспекты, интерпретировать его значение, для того чтобы на данной стадии хотя бы иметь его перед глазами в качестве все уг­лубляющейся тайны».

Второе дыхание, обнаруживающееся в истории и способное при­вести к новому радикальному изменению человека, начинается, по мысли Ясперса, в период зарождения современной науки и техни­ки, т.е. в XVII--XVIII вв., и продолжается сейчас.

Вместе с-тем нынешний период, являющийся, возможно, пред­дверием еще одного «осевого времени», таит в себе многие опас­ности. Главные из них:

— постепенное преобразование народа в массу и превращение масс в решающий фактор истории;

— возможность утраты самого человека, разрушения его природы;

— введение тотального планирования.

Предыдущая история была сравнительно стабильной. Основную часть населения составляло крестьянство, жизненные устои которого не менялись даже при политических катастрофах. Сознание людей, даже если их ждала голодная смерть, оставалось сравнительно защи­щенным внутри неменяющихся структур. В наше время ситуация изменилась. Социальные условия неудержимо меняются, население вырывается из исконных традиционных устоев и форм правления. Массы становятся более однородными, они стремятся высказать свою волю и заставить считаться с собой. Однако эта воля не может воз­никнуть внутри анонимной массы. Ее пробуждает и направляет про­паганда, внушающая массам их представления и лозунги. Массы возникают там, где люди лишены своего подлинного мира, корней и почвы, где они стали управляемыми и взаимозаменяемыми. Все это произошло теперь в результате технического развития. Превра­щение народа в массу стало неизбежным. Однако масса как форма существования в стадии распада человеческого бытия не является чем-то окончательным. Каждый отдельный человек остается в ней человеком. Вопрос заключается в том, в какой степени окажутся коренящимися в сфере индивидуально-интимного (часто пренебре­жительно именуемого в наши дни «частным») импульсы, способ­ные в конечном итоге привести к тому, что из недр массового бытия возродится бытие человека. Путь истории неминуемо ведет теперь через массы. Остается, однако, надежда на то, что образование мо­жет привести массы на путь, который ведет к аристократии духа — к аристократии без наследственных прав и привилегий. Кроме того, с исчезновением социального гнета и политического террора может исчезнуть и свойственное, прежде всего массам мышление, преис­полненное возмущения и негативности.

Вся предшествующая история со всеми ее событиями лишь в незначительной степени затрагивала человеческую природу. Теперь эта субстанция пришла в движение, и опасность грозит ей самой в ее сокровенных глубинах. Возникла новая, совершенно неведомая ранее забота о будущем человеке — забота о сохранении самой его природы. Человек может потерять себя, человечество незаметно для самого себя или в результате страшных катастроф может вступить в стадию нивелирования и механизации, в жизнь, где нет свободы и свершений, в царство черной злобы, незнающей гуманности.

Будущее человечества, говорит Ясперс, не придет само, как яв­ление природы. Оно зависит от людей, и надежда только на то, что ужас будет осознан. Помочь может только предельно ясное сознание. «Нельзя допустить, чтобы ужасы прошлого были преданы забвению. Ведь наш страх вызван тем, что произошло: оно может повториться, может распространиться, охватить весь мир. Мы должны сохранить этот страх, который перейдет в активную борьбу с опасностью». Планирование всегда было присуще человеческому существова­нию. Что опасно, так это тотальное планирование, когда государство подчиняет своему ведению не только экономику страны в целом, но и весь строй человеческой жизни. Тотальное планирование оз­начает уничтожение свободного рынка, замену его статистическим исчислением и определением характера труда, производства и рас­пределения по разумению выделенных для этого лиц, в зависимо­сти от их целей и вкуса. Выходя за пределы экономики, тотальное планирование начинает оказывать косвенное воздействие на всю человеческую жизнь вплоть до духовного творчества, особенно нуж­дающегося в свободной инициативе отдельных людей. Исчезает сво­бода индивидов в выборе того, что они предпочитают для удовлет­ворения своих потребностей; исчезают многообразие предложения и возможность проверить, нравится что-то или нет. Тотальное пла­нирование в области экономики не может быть ограничено хо­зяйственной сферой. Оно становится универсальным фактором жизни людей. Регулирование хозяйства ведет к регулированию всей жиз­ни как следствие сложившихся в этих обстоятельствах социальных условий. Тотальное планирование неизбежно завершается центра­лизованным управлением всей жизнью.

Ясперс с удивительной для своего времени отчетливостью конста­тирует, что в современном мире есть две основополагающие тенден­ции, способные быть истоками нашего выбора: 1) либо мы сохраняем право свободного выбора, верим в возможности, которые появля­ются в свободном столкновении различных сил, какие бы ситуации при этом ни возникали; 2) либо мы живем в созданном людьми тотально планируемом мире, в котором гибнут духовная жизнь и человек. Можно сказать, что первый вариант — это современное ин­дивидуалистическое (посткапиталистическое) общество с рыночной экономикой, второй вариант — современное коллективистическое (ком­мунистическое и национал-социалистическое) общество с тотальным планированием не только экономики, но и всех сфер жизни че­ловека.

Планирование может быть осуществлено лишь властью, тоталь­ное планирование — лишь абсолютной властью. Принципиально важ­но, что тотальное планирование не может быть проведено рацио­нально: наше знание никогда не охватывает целого как такового, так как мы всегда находимся в нем; всякая деятельность приводит к непреднамеренным и непредсказуемым следствиям; планирование уместно в сфере механического и рационального, но не*в области живого и духовно разумного. Склонность распространять тотальное планирование и на те сферы, где оно невозможно, проистекает из двух источников: из желания следовать примеру техники и из ил­люзии тотального знания истории.

Тотальное планирование в мире людей всегда опирается на та­кое представление о человеке, будто он полностью познан. При этом либо предполагается, что человек всегда один и тот же, либо счи­тается, что он меняется в зависимости от условий, в которых живет, под воздействием самих этих условий. Во втором случае новое об­щество строится таким образом, чтобы изменение человека шло в сторону приближения к подлинной человеческой сущности, как ее понимают субъекты планирования. «Целью совершающегося плани­рования является идеальный человек. Преображенный человек де­лает возможными новые общественные условия, только эти усло­вия делают возможным появление нового человека. Создается впе­чатление, будто планирующий человек проникает своим познанием в эволюцию человека, стремится создать его, подобно тому, как ху­дожник создает произведение искусства из данного ему материа­ла,— гордыня, в которой человек ставит себя над человеком (тако­ва идея молодого Маркса, таков сверхчеловек у Ницше)».

К докладу 2а: Кармин А. С. Основы культурологи. СПб., 1997. С. 372-381.

Дата добавления: 2015-08-02