Октября 1887 – №32

Когда я пришел в себя и открыл глаза, то увидел, что нахожусь на кровати полураздетый. Около меня сидела сестра милосердия и что-то шила. Заметив мое пробуждение, она ласково сообщила, что в суде со мной сделалось дурно и что я перевезен к ним в больницу. Поблагодарив сестру, я спросил ее, не знает ли она, в каком положении мусье Шалон и мадемуазель Маргарита, бывшие со мной на суде. Она ответила, что о них ничего не знает и заметила, что я могу оставить больницу без вреда для здоровья. При этом она встала и вышла, чтобы дать мне возможность свободно одеться.

Хорошие женщины эти «сестры». У френгов многие дамы и девушки, жаждая добрых дел и помощи страдающим, добровольно отказываются от удовольствий жизни и посвящают свои силы, труды и знания в пользу бедствующих. Они обучают детей, смотрят за больными, а во время войны помогают и спасают раненых, как своих, так и вражьих. Это служение добру и человечеству.

Хотя я чувствовал слабость, но решил немедленно ехать в дом г[осподина] Шалона и узнать об их положении. Простившись с сестрой милосердия и дежурным врачом, я нанял экипаж и поехал. Нерадостные вести ожидали меня в доме мусье Шалона! Он умер тогда же от удара, не быв в силах перенести впечатления от показаний дочери. Маргарита лежала едва живая, но с надеждой на выздоровление, как сообщил мне врач, постоянно находящийся при ней. Ей, конечно, не сказали о смерти отца, сообщив, что экстренное дело вызвало его отъезд в Москву. Так как в газетах сообщались те или другие рассказы о нашей истории, то доктор приказал уничтожать все газеты, кои приносили в дом, а Маргарите запретил читать и говорить, не принимая в дом никого из посторонних. Доктор согласился допустить меня до больной с тем условием, чтобы я помог ему успокоить Маргариту по случаю внезапного отъезда отца в Москву. Она уже спрашивала, не оставлял ли отец ей письма и не писал ли с дороги. Бедная девушка! Она ждет отца. Я должен лгать, обманывать, чтобы помочь ей выздороветь. Не думал я о таких приключениях, выезжая из Ташкента; не думал я, что желание поклониться праху «сорока мучеников» будет столь чревато последствиями. Посмотрим, что будет дальше. Если бы из Ташкента я поехал не на Запад, а на Восток, в Кашгар, Учь-Турфан или Хатань, то, наверно, мои приключения были бы иного рода. Там одна, а тут другая жизнь. В Европе жизнь открытая, общая, бурная. Хочешь – не хочешь, а соприкасаешься с ней. Имеешь много удовольствий, развлечений, но зато очень легко попасть и в беду. Кто-то убил и ограбил богатую старуху. Меня за это чуть не повесили. Женщины тут не скрываются от мужчин и свободно бывают почти везде. Поэтому Маргарита могла видеться со мной тайно от отца. Открытие этой тайны убило его; но если бы тайна осталась тайной, я был бы обезглавлен. Известие о смерти отца может убить Маргариту, а ее смерть будет тяжким ударом для меня! О, сорок святых, облегчите, упростите мое положение. Выезжая из Ташкента, я не думал ни о старухе, ни о мусье Шалоне, ни о Маргарите, а я думал о вас и шел к вам!

Когда доктор ввел меня к Маргарите, она тихо повернула к нам голову и улыбнулась. Я поцеловал протянутую ко мне слабую ручку.

(У френгов обычай целовать женские ручки). Рука Маргариты – рука человека, спасшего меня от виселицы или судебного топора.

– Здравствуй, мой друг, – приветствовала она меня, – ты, видимо, совсем оправился… Очень рада… но я еще очень слаба… Плохо.

– Не беспокойся, мой ангел, – отвечал я, тронутый нежным, ласковым голосом Маргариты, – через несколько дней и ты тоже поправишься и простишь меня за причиненные тебе страдания.

– Ты в них не виновен. Прощать нечего, но я не прощу тебе твое упорное молчание перед следователем и судом. Я могла не узнать о твоем положении, я могла умереть, не успев дать свое показание, и тогда ты был бы казнен, как подлый преступник…

– Мне было легче умереть, чем изменить твоему доверию. Не будем говорить об этом. Это уже прошло.

Глазами, полными слез и любви, смотрела на меня Маргарита и затем, как бы оживившись, взяла меня за руку и сказала: «Аббас, ты спасен; страдания оправдают нашу любовь. Нам остается помочь правосудию открыть действительного убийцу… Я найду его… Только бы поскорей выздороветь… Скажи, пожалуйста, тебе ничего не писал мой папа? Зачем ему понадобилась столь внезапно Москва?.»

– Писал. Выражает надежду, что дело мое окончится благополучно. Вернется недели через две. Вызвала же его в Москву мошенническая проделка комиссионера. Тебе он, видимо, не пишет потому, что доктор запретил это. Всякое чтение и даже разговоры тебе вредны.

– Ты напиши ему об окончании дела, сообщи о моем показании. Узнает из газет – будет ему неприятно. Он простит нас… Он ведь добрый папа.

Дата добавления: 2015-08-02