Танк. 7. Пеленгас.

Пеленгас подошел, как обычно, очень тихо, практически бесшумно. Он вообще умел ходить так, что его не было слышно, заметно, видно. Охотник, бабушку его...

Танк лежал на дощатом полу своего вольера. Он держал передними лапами и грыз кость, которая на жаре успела нагулять душок. Грыз аппетитно, зажмурившись от удовольствия. Он все делал увлеченно, с усердием и старательностью. И сейчас сильные, не пожелтевшие от времени, резцы снимали слои вонючего мяса с кости, с треском откалывали куски хрящевой мягкой ткани.. Любил он, как и многие собаки, мясо не свежее, а дурно, по человеческим меркам, пахнущее. Да, бывало, случались от такого мяса расстройства желудка, но справиться с многовековым инстинктом он не мог. Что поделать, если мясо подпорченное становилось мягче и вкуснее, ничего тут не попишешь!

Не смотря на то, что в вольере стояло довольно сильное амбрэ, запах полудикого кота Пеленгаса он почувствовал издалека. Не смотря на то, что тот шел на мягких лапах, Танк знал, что он подошел близко к сетке вольера. Он не стал отвлекаться от самого любимого своего занятия и, тем более, удостаивать не слишком уважаемого жителя заставы поворотом головы.

Пелегнас, непонятной породы, большой кот, каких здесь, в общем-то, и не водится, появился однажды с воплями и криками, убегающий от шоблы местных полудиких собак. Что и где он с ними не поделил - история умалчивает, но само по себе явление было необычным. Очень необычным. К заставе живность не подходила. Точнее, не подходила последние несколько лет. На заставе, кроме Танка, было еще шесть собак, и большинство их них было нрава не мягкого. С местными псами из ближайшего селения отношения были выяснены давно. И на их территорию давно никто не покушался.

А диких собак в этих краях было мало. Не жили они подолгу. Условия тяжелые, зимой или от голода погибали, или волки и барс пускали их в рацион питания. Выживали маленькие, плотно сколоченные группы, в основном инбриндинговые. Боестолкновение с такой группой не сулило ничего хорошего. Дикие - они есть дикие. Особая гадостность этих животных заключается в том, что по одиночке они раболепны и заискивающи, а крепко сколоченной шоблой - безжалостны и очень жестоки. Перерезать связки на голени даже такому, как Танк, громиле - проще простого. На обезноженного же навалятся гуртом и порвут в клочья. Периодически кто-то из одиночек пытался прижиться вблизи заставы. Их привлекала возможность что-то урвать из еды. Кого-то из ненаглых даже пускали поклянчить, но им ничего особенного от людей не перепадало, и они уходили достаточно быстро.

Именно поэтому Танк, будучи в тот момент в свободном выгуле, даже опешил слегка, когда на горизонте появился орущий Пеленгас, бегущий прямо на него, на Танка! Следом за котом полным ходом ломилась стайка диких. Танк не любил, когда происходило что-то, выпадающее за рамки сложившегося распорядка и устава внутренней службы. А тут такое! Кот промчался мимо него в нескольких метрах (и не побоялся, гад) и Танк оказался между котом и шоблой диких. Воцарилась пауза, которая ничего хорошего не предвещала. Морально Танк был готов к драке всегда, ему не нужно было на нее настраиваться. Как и большинство ротвейлеров, он не предупреждает о том,что будет сейчас р в а т ь. Не брешет никогда, так как не его это дело, шум создавать и пугать кого-то. Обычно берет сразу,жестко и по месту. Излюбленная тактика – взять и со всей силы сжать челюсть. Поскольку голова большая (значит мышцы длинные) а морда короткая (значит рычаг короткий) челюсти у него Танка, такие, что любую кость у человека раскусит, не то что у собаки. Бой с несколькими противниками он тоже вести умеет, научился здес,ь на Заставе, когда по молодости завоевывал свой статус.

Дикие тоже, похоже, не целоваться с котом бежали так усердно. Поэтому, когда на их пути появился исполин, по местным меркам, черный, немолодой и матерый, возникла пауза, прямо-таки театральная. Танк стоял четко на границе выгула, отходить и пропускать кого-то в свои владения он не собирался. Сзади был его вольер, его холодильник, из которого Хохол доставал и отрезал кусочки сала, его хозяин, член его стаи Зеленый, благоразумно намотавший поводок с тяжелым карабином на руку (так что получился кистень) и его Территория, меченная-перемеченная! А тут шобла диких… Как пропустить? Пропустить нельзя. Даже если они и родственники, хоть и дальние, и догоняют существо, которое по собачьим меркам жить не должно вовсе. Все равно нельзя, потому что главный здесь он, а если будут ходить и бегать здесь всякие, то он перестанет быть главным.

Дикие границу пересекать не спешили. Остановились, ситуацию оценивая. Для пущей наглядности своих намерений Танк встал на кончики пальцев, поднял шерсть на холке, уши сдвинул до предела вперед (нельзя их поджимать в такой ситуации, чего-чего, а уважения он проявлять не собирался), и отвел голову назад. Эту позу Кузьмич называл «БЫчка», угрозная поза, одним словом. После таких манипуляций с внешностью он становился визуально еще больше и еще страшнее. Так делают все собаки. Например, афганские овчарки (видел здесь пару таких) взбивают свою длинную шерсть, и становятся похожими на воздушный шарик. А у него, ротвейлера, шерсть короткая, поэтому ее поднять не сложно. Вот и поднимает он ее от холки до отрезанного хвоста.

Танк оценил ситуацию и почувствовал свой же подленький запах страха. Принюхался - нет не запах, скорее запашок, далеко не разлетелся, при нем остался. Танк - пес упертый, но не отмороженный, бояться умеет и иногда пахнет страхом, за что, однако, уважать себя не перестает.

Он не рычал, просто ждал. Ждал неверного, нервного или азартного движения одного из диких вперед, за ту черту, где начинаются ЕГО владения. Тогда у него были бы все права устроить им взбучку, очень хорошую, качественную взбучку. Танк вытянул вперед шею, принюхался. Шобла пахла злостью, тупой злостью, смешанной со страхом. Их страх долетел до Танка и ему стало все понятно: злая она, эта стая, но не пойдет она в лобовую, напугал их большой черный пес.

В общем, тогда драки не было. Не пошли пришлые на него, а Танк не стал идти на них. Не потому, что их было много. Просто они стояли не на его, Танка, территории, а значит биться с ними было не за что. Зеленый очень благоразумно не вмешался, звать не стал и между ними не влез. Постояли. Танк, для наглядности пущей, поурчал и повернулся слегка, чтобы его в профиль оценили…Дикие оценили, и ушли на высоту. Потом они там два дня кота караулили, только он, сволочь хитрая, выходить за метки Танка не стал. Так и остался на заставе.

Вел он себя грамотно. На рожон не лез. Все больше по крышам передвигался. Зато крыс распугал всех, поэтому к нему на заставе даже с симпатией отнеслись, поставили миску на перила курилки и подкладывали туда иногда мяса кусок или еще чего-то. Так хитрый гад, остался жить на заставе.

….Пеленгас подошел, потянулся, как умеют потягиваться только кошки, и улегся удобно, с видом углубившегося в думы философа. В общем, с пофигистичным видом...

Странная тварь этот Пеленгас (кстати, почему его так прозвали, никто не помнит. Прицепилось просто - Пеленгас и Пеленгас). Ведь лежит недалеко и смотрит нагло… Танк не обернулся и не посмотрел в ответ, но все равно был уверен, что скорее этот, из рода кошачьих, смотрел нагло, призажмурив глаза и сложивши лапы. Прямо как сам Танк, смакующий душистую косточку. И не смотря на то, что Танк был уже немолодым, прыти в натренированном теле хватило бы, чтобы в один прекрасный день догнать наглеца, стукнуть его по темечку клыком. Стукнуть вдумчиво, в район уха, так, чтобы отлетела его независимая и никчемная душонка к богу кошачьему. Но странное дело, не сделал этого Танк до сих пор, хоть и напрашивалась эта тварюка наглая, хвостатая.

Наверное, потому, что в этом мире все сбалансировано должно быть. Да, да, да - с б а л а н с и р о в а н н о! Об этом Танк подумал как-то, когда грыз косточку и наслаждался жизнью. Вообще, по меркам человеческим, собака думать не может. Думать - в том понимании, которое вкладывают в это слово люди. Но неведомо людям, что в головах собак, кроме инстинктов и рефлексов, еще бывают мысли, и мысли даже философские. Впрочем, некоторые из людей, однажды заглянувшие в глаза размышляющей собаки, ловили себя на мысли что знает собака, что-то такое, что ей знать не положено… Только человек устроен так, что он никогда не признает, что он не единственный на этой земле, кто умеет думать. А собаке признание и не нужно, да и мысли у них не такие, как у человека. Они не думают о материальном, о том, что конкретно сейчас нужно сделать, чтобы обеспечить себе пропитание, или успех, или славу. О том, что завтра опять нужно идти и служить. Или о том, что послезавтра в холодильнике у Хохла закончится сало, которое ему, Танку, причитается после комитета по торжественной встрече. Или о том, что он из очередного комитета может просто не вернуться… Нет, не думают они так конкретно. Но вот однажды Танк подумал, что этот кот нужен на земле для того, чтобы просто быть. Быть в противовес Танку, для баланса. Живет он не тем, чем он Танк. И хозяин ему не нужен. И радость он выражает, когда хвост свечкой поднимает, а не как собаки - вилянием. И вообще радуется ли он когда-то - непонятно. И жизнь свою прожигает ничего неделанием, в то время как Танк - один из самых счастливых псов, и при хозяине достойном, при службе серьезной, в делах-заботах по охране территории и по походам всяким непростым. Наверное, каждому серьезному псу, такому как он, причитается такой антипод на земле. Чтобы был. Чтобы все сбалансировано было и все было по распорядку, четко и понятно. Наверное, что-то подобное подумал тогда и Пеленгас, и именно поэтому потянуло его к Танку, не побоялся же мимо промчаться. И сейчас поблизости крутится. Может, он и не дразнится вовсе, а место безопасное ищет, и нужен ему Танк для баланса и комфорта? Проcто потому, что так задумано природой?

А вообще, если бы Танк уподобился этому коту, и ушел на хлеба вольные…. Без хозяина. С его то выучкой и силушкой… Как кот, который живет сам по себе, и ничего его не держит и ничто не привязывает, команд никто не дает и не управствует…. Катался бы как сыр в масле. И территория была бы своя (в чем сомневаться не приходится) и самка была бы (а может и несколько), стая была бы, в которой был бы он вожаком мудрым, сильным и авторитетным. Местных красных волков потеснили бы, да и барсов тоже оттерли бы….

Ан нет, сидит Танк в клетке, которую называют вольером, и думать не думает о хлебах вольных и жизни самостоятельной… Нужен ему Кузьмич, не может он без него. Важно ему себя чувствовать частью человека. Понимать, что есть у него Вожак, сильный и достойный, который и решение мудрое принять может, и повести туда, куда идти правильно. Важно понимать, что Вожак о нем думает и заботится, и не просто так важничает, а на самом деле стоит того, чтобы жизнь за него отдать. Нужно псу понимать, что он роль в чьей то жизни играет, и готов он ради этой нужности голову в ошейник засовывать, и ходить по комитетам, и лапы разбивать о камни, за чужими гнаться, атаковать жестко и страшно, а иногда и от выстрела зигзагом уходить. А главное, закрывать подход к Кузьмичу «с урэза». Чтобы ни одна тварь не подошла неудобно сзади, когда Кузьмич делает ВАЖНОЕ, важное для него, когда он так же, как и Танк защищает чью-то спину. Хоть и упрямится Танк иногда по мелочи, и даже ворчит, когда понимает что поворчать можно, и это не мешает их общему делу, делу, без которого не может он, Танк, жить, да и Вожак его не может. Нет для собаки ничего страшнее, чем оказаться ненужной никому. Наверное, и Кузьмичу тоже невозможно оказаться ненужным, иначе давно бы уехал пчел разводить, о чем не раз в сердцах говорил…

Дата добавления: 2015-07-21