Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Ковбаса поглядел ему в лицо.

Небо и Земля — две сути, но един исток всех дел. | Яньло-то, может, и сломит себе ногу. А розыскник — не должен. Не имеет никакого права. | Василий кивнул ушастой головой. | Первая половина дня | Вот и все, что он успел положительного за первую половину дня. | Они обнялись. | Он не успел продолжить. Широкое, как Таймыр, лицо Ковбасы скукожилось, ровно от лимона. | Лицо Ковбасы вытянулось. | Богдан не совладал с собой — рассмеялся. Ковбаса мгновение растерянно смотрел на него, потом рассмеялся тоже — гулко и из нутра, от всей души. | Ковбаса помолчал. Лицо его стало мрачным и настороженным. |


Читайте также:
  1. Баг внимательно на него поглядел, вытащил из рукава метательный нож. Положил на стол рядом с петелькой.
  2. Богдан не совладал с собой — рассмеялся. Ковбаса мгновение растерянно смотрел на него, потом рассмеялся тоже — гулко и из нутра, от всей души.
  3. Богдан поглядел на друга.
  4. В это время из-за поворота показались Света с Валей. Увидев сидящих на бортике Мусю с Карабурденко, Света нахмурилась и сделала каменное лицо.
  5. Вава... – ахнула Галя. У Вавы было мрачное, встревоженное лицо. Рядом с ней сидел Данила, и на его лице тоже особого веселья не читалось.
  6. Где же Герман? – прошептала Муся, ища в толпе знакомое лицо.
  7. Глава 5. Дайте возможность человеку спасти свое лицо.

— То-то и оно... — тихо сказал он.

Цэдэлэ-гун,

Й день двенадцатого месяца, средница,

Вечер

Дворец Цэдэлэ 1 , или Цэдэлэ-гун, был выстроен в Мосыкэ в середине века специально для нужд деятелей изящной словесности — чтоб тем всегда было где вкусно откушать и по душам побеседовать, а то и собраться всем миром и обсудить какие-либо наболевшие эстетические вопросы. Он как нельзя лучше был приспособлен для этих целей, представляя собою огромное, тоже в стиле “Кааба в тундре”, угловатое здание, внутри все, точно величавый древний пень, источенное коридорами, лестницами, маленькими и совсем маленькими помещениями с мягкими креслами вдоль стен, большим залом для фильмопоказов и собраний, несколькими буфетами и рестораном; дворец был даже соединен романтическим подземным ходом с расположенным на соседней улице мосыковским отделением Общества попечителей изящной словесности.

Здесь было где побыть и попить-покушать одному, здесь было где уединиться с другом для серьезной беседы или того либо иного сообразного увеселения, здесь было где собраться компанией, здесь было где повстречаться с читателями или попечителями...

Смолоду Богдану довелось однажды побывать в Цэдэлэ, и ему навсегда запомнилось то ощущение праздника и прикосновения к чему-то смутному, но великому и сверкающему, каковое наполнило его еще в дворцовых сенях. Стены сеней были сплошь залеплены афишами, возвещавшими о грядущих в близком будущем так называемых “мероприятиях” — торжественных заседаниях по случаю тех или иных кому-нибудь памятных дат, встречах со знаменитыми актерами, океанологами или, скажем, конструкторами пылесосов; такие встречи всегда начинались в зале собраний, а завершались неизменно в ресторане и буфетах; кто-то из великих литераторов блистательной плеяды первой половины века, славных не столько своими произведениями, сколько безграничным добродушно-язвительным остроумием (те, кто создавал взаправду великие произведения, здесь появлялись нечасто), в свое время даже пошутил: мероприятия оттого-то так и называются, что на них все участвующие в меру принимают... Тут был особый мир.

1 Первый иероглиф в его глагольном значении переводится как “входить”, “вводить”, второй означает “добродетель”, третий — “веселье”, “радость”; четвертый означает “дворец”, “дворцовый комплекс”.. Таким образом, название это перевести как “Дворец, где вводят (входят) в добродетельное веселье”. Небезынтересным нюансом является, однако, то, что первый иероглиф в значении существительного значит “отхожее место”, “свинарник”, и, следовательно, то же самое сочетание иероглифов может быть понято как “Дворец свинских (сортирных) добродетелей и радостей”. Переводчики далеки от мысли, что X. ван Зайчик имел в виду именно такую трактовку — но, стараясь быть максимально добросовестными, не могут не упомянуть об этом. В текстах ван Зайчика не бывает случайностей — во всяком случае, в иероглифике. Надо полагать, великий еврокитайский гуманист хотел подчеркнуть, что и тот, и иной перевод равно возможны — и конкретный выбор между вариантами зависит не от филологии, а исключительно от того, что реально происходит в Цэдэлэ.

Особенно Богдану запомнился один из буфетов, куда повалившие из верхнего зала после окончания первой части мероприятия преждерожденные буквально вынесли благоговейно затаившего дыхание одинокого юнца. Буфет был невелик; даже воздух его, казалось, был пропитан высокой духовностью и творческой свободой, и пожилая уже, но по-молодому миниатюрная поэтесса, каких-то пять минут назад голосом прозрачным и звонким, ровно бьющиеся одна о другую льдинки, вещавшая со сцены что-то главное, теперь хрипло и басисто кричала своим мужчинам: “Водки мне, водки!” — и мужчины наперегонки бежали к ней с полными стаканами... Это было упоительно. То, что именно в Мосыкэ, прославленной своими заводами по производству эрготоу, эта удивительная женщина хотела освежиться после выступления как раз довольно редким, исконно русским напитком, заставило поначалу обескураженного Богдана вновь сомлеть от благоговения и какого-то глубинного, невыразимого словами единения со светочами. Стены буфета были сплошь изрисованы — Богдану врезался в память шутливый автопортрет одного очень модного на ту пору карикатуриста-гокэ 1 ; тот изобразил себя утрированно пухлым и полным, вместе со столь же полною супругою сидящим за столом, уставленным и заваленным пустыми бутылками из-под мосыковского, а кругом тянулась затейливо завитая надпись: “Как прекрасен отсюда вид на Мосыкэ!”

Юный сюцай Оуянцев-Сю восхищенно взял себе, чтоб не выглядеть совсем уж белой вороною, “стольничек портвешка” (так в конце концов для самого себя вслух перевел робкую просьбу Богдана расторопный, с умным лицом буфетчик — а пока не перевел, не понимал, чего юнец хочет), забился в угол и в течение часа, молча озираясь, внимал и впитывал...

1 На протяжении многих веков всех иностранцев и Ордуси, следуя древней китайской традиции, называли варварами, не вкладывая, однако, в это слово оттенков превосходства, презрения или высокомерия. “Варвар” значит просто “человек иной культуры”. Однако в последние десятилетия, избегая употребить этот все же не вполне уважительно звучащий термин, людей, по тем или иным причинам приезжающих в Ордусь из-за границы, именуют гокэ, т.е. “гостями страны”.

 

Как наяву стояла перед его мысленным взором еще одна картинка со стены буфета, исполненная в распространенной пару десятилетий назад угловато-схематичной, поэтической манере: упруго выпрямившаяся, с заломленными за голову руками тоненькая девушка на ветру; ветер едва не сдирал с нее длинный, огромный поток черных волос и черное платьице, заставляя их отчаянно лететь прочь... Под конец своего паломничества в эту цитадель культуры Богдан, уставший от малопонятного непосвященному слитного гомона кругом и слегка захмелевший, уставился в огромные черные очи ветреницы, глядевшие прямо ему в душу, и пробормотал про себя: “Вот такую бы мне... вот такую...”


Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Богдан опешил.| И все сбылось, кстати. Именно эта тяжкая грива черных волос и эти глазища были у его Фирузе. И именно эта хрупкая фигурка — у Жанны. У его Жанны.

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)