Говорят педагоги

Учение

Я хорошо помню время, когда Б.Д. вводила свою систему. С какой враждебностью, с каким невероятным трудом все шло поначалу. Тогда все ополчились на дактилологию, не видя, не желая видеть главного. А ведь дактилология – это вспомогательное техническое средство. Нужное, эффективное на раннем этапе, но вспомогательное. Подлинным, бесценным открытием явилось то, что Б.Д. направила обучение на формирование личности глухого ребенка, ввела в программу принцип формирования лексических и грамматических обобщений, письменную речь и рассказывание, т.е. именно те направления в обучении, которые и способствуют воспитанию личности, её развитию, её духовному становлению.

Сейчас появляются новые системы обучения неслышащих дошкольников, более современные, более технически оснащённые. Но система Б.Д. в другой шкале оценок. В ней есть ощутимая глубина и удивительная гармония средств, требований, цели. И даже личности педагога. Работа требовала от нас таких душевных качеств, что мы как бы неизбежно должны были стать лучше. Поэтому более уместным мне кажется слово Учение. Система – это отлаженный механизм. Овладеваешь им и пользуешься. Здесь – другое. Учение формирует твое мировоззрение, отношение к делу, детям, твое понимание того, с чем ты столкнулась. Оно даёт направление, толчок, а дальше ты включаешься сама, ищешь, придумываешь и в поисках ориентируешься на главное – а главным было воспитывать и развивать.

«Мамины дети»

Долог день между утром и вечером человеческой жизни. Так кажется, когда глядишь на сверстников. Помнишь их молодыми, звонкоголосыми, с лёгким шагом, а сейчас – седые, глаза выцвели, ступают осторожно, будто этот шаг сейчас самое главное, и все силы вложены в это движение. Жизнь с её темпом, устремлённостью, вольным ветром осталась позади, и дверь за нею закрылась. Но так чувствуешь, глядя со стороны на сверстников и друзей. А себя со стороны никак не увидишь, только шелестят страницы прожитого: вот мой первый выпуск и, если не очень вглядываться, мы почти ровесники. Вот дети тех, первых, вот внуки. Я перебираю фотографии, письма, листочки сочинений. Мы перебираем нашу жизнь, доказательство, что она была и прожита не зря…

Прекрасна молодость, пора мечтаний, замыслов, планов; прекрасна зрелость – пора свершений; прекрасна старость, когда ещё чувствуешь себя частью жизни и уже знаешь ей цену. Я не писала эту книгу, записывала, она дышала мне в затылок, требуя состояться. Чего же хочет эта неотвязная книга? Рассказать о разногласиях в системе обучения глухих? Привести выдержки из дневников родителей, этих свидетельствах отчаяния и мужества, терпения и торжества? Можно включить в рассказ письма учеников, удивляющие глубиной раздумий о себе, о своём дефекте.

В Ленинграде есть замечательное здание Академии художеств. Абсолютно точный квадрат. И четыре портала, где написаны Богини–покровительницы: архитектура, живопись, скульптура и – это может показаться удивительным, – воспитание. Потому что воспитание тоже искусство, но и наука. Я сказала бы, что воспитание – наука обучения души. В сущности, разве все мы не плоды постижения этой науки? Вот об этом опыте мне хотелось бы рассказать в моей беспокойной книге.

Автобиография – трудный жанр, потому что, оценивая свою жизнь, человек вольно или невольно делает её такой, какой помнит и чтит. Это закон жанра. Но тут моя жизнь приходит мне на помощь. Мне ненужно напрягаться, нет опасности ошибиться в дате, имени, событии. Моя жизнь – это мои работы – книги, статьи. Книг могло быть больше, но много времени ушло на доказательства, преодоление, споры. И ещё моя автобиография – мои ученики, маленькие и большие. И их родители. Тут не спутаешь. Если засомневаюсь, они подскажут. Родители всё помнят. Всё остальное мною прожито, как любая жизнь любого человека.

Я родилась в Киеве и чувствую себя виноватой и навсегда в долгу перед этим городом. Я рассталась с ним легко, устремившись в Москву к своим мечтам и планам. А ведь это он, Киев, не только выбрал мою судьбу, но и дал силы её осуществить. Мама и отец, брат и сестра, родной дом, в котором доброта, понимание, достоинство были нормой отношений. Там, в Киеве, ещё не понимая, как и что, я угадала свою профессию. Это не было выбором. Выбирают из чего-то, а она стояла на отшибе или на вершине и как будто ждала меня. Так что если и был выбор, он принадлежал не мне. Там, в Киеве, с первых шагов работы я обрела своих учителей – Ивана Афанасьевича Соколянского и Рахиль Марковну Боскис.

Дата добавления: 2015-07-20